- спросил я у Тай Чонг.
- Это Малькольм Аберкромби, - ответила она.
- От какой он галереи? - спросил я снова. - Его имя мне не знакомо.
- Он коллекционер. Я мало о нем знаю. Он живет здесь, на Дальнем
Лондоне, и слывет затворником.
- Мистер Аберкромби предлагает сорок тысяч, - аукционист повернулся
к Рейберну. - Кто скажет пятьдесят?
После долгой паузы Рейберн еле заметно кивнул.
- Есть пятьдесят тысяч. Кто больше?
Аберкромби поднял пять пальцев, сложил кулак и выставил указательный.
Аукционист непонимающе посмотрел на него и наконец спросил:
- Простите, мистер Аберкромби, это означает пятьдесят один или
шестьдесят?
- Как хотите, - произнес Аберкромби громким, скрипучим голосом.
Многие в зале засмеялись.
- Я так не могу, сэр, - смутился аукционист. - Пожалуйста, назовите
свою цену.
- Шестьдесят, - ответил Аберкромби, и в зале раздались спонтанные
аплодисменты.
- Есть шестьдесят тысяч кредитов, - аукционист смотрел прямо на
Рейберна. - Кто больше?
- Это предел? - тихо спросил Рейберн.
- Для инвестиции - да, друг Гектор, - ответил я.
Гектор помолчал, затем глянул на аукциониста и отрицательно качнул
головой.
- Кто даст шестьдесят пять тысяч? - спросил аукционист, без особой
надежды оглядывая зал. - Последний раз - кто даст больше?
- Семьдесят пять, - раздался голос в конце зала, и все взгляды
повернулись в ту сторону.
- Семьдесят пять тысяч кредитов от Рубена Венциа, - произнес
аукционист, а маленький черноусый мужчина с оливковой кожей нервно
кивнул в подтверждение.
- А это кто, черт возьми? - спросил Рейберн.
Тай Чонг что-то прошептала стоявшей рядом даме, та шепнула что-то в
ответ.
- Это весьма преуспевающий бизнесмен с Деклана IV.
- Еще один коллекционер?
Тай Чонг снова пошепталась с дамой.
- Недавно он купил художественную галерею в системе Дедала.
- Он долго не протянет, если будет добавлять по двадцать процентов
за раз, - заметил Рейберн. - Где, интересно, он найдет покупателя за
такую цену?
- Сто тысяч дает Малькольм Аберкромби, - объявил аукционист.
- Может быть, он собирается продать ее мистеру Аберкромби? - ехидно
заметила Тай Чонг.
Венциа сделал быстрый жест рукой.
- Мистер Венциа дает 125 тысяч кредитов.
Рейберн повернулся ко мне.
- Что происходит? - недоумевающе спросил он. - Мне казалось, вы
говорили, что вещь вытянет на пятьдесят или шестьдесят.
- Она должна была столько стоить, друг Гектор, - ответил я,
приобретая Оттенок Замешательства. - Я не в силах объяснить, что здесь
происходит.
Через две минуты, когда цена выросла до трехсот тысяч, я все еще не мог
ничего понять.
- Картина вовсе не настолько хороша! - пробормотал явно сбитый с
толку Рейберн.
- Леонардо, - поинтересовалась Тай Чонг, - что вы знаете об этом
Килкуллене?
- Я вообще не слышал о нем до сегодняшнего вечера, Достойная Леди.
- Но если бы он жил в скоплении Альбион, и его работа действительно
стоила 300 тысяч кредитов, вы бы знали о нем?
- Безусловно, - ответил я.
- Все любопытственее и любопытственнее, - пробормотала она, когда
Аберкромби предложил 375 тысяч кредитов.
- Кто даст 400 тысяч? - спросил аукционист.
Венциа кивнул, но через секунду к аукционисту подошла хорошо одетая
молодая женщина и что-то ему шепнула.
- Аукцион прерывается на шестьдесят секунд, - объявил аукционист и
поискал глазами человека с оливковой кожей. - Мистер Венциа, будьте
любезны, подойдите ко мне на подиум.
- Это еще что? - удивился Рейберн.
Венциа взошел на подиум и вступил в оживленный разговор с аукционистом
и двумя заместителями директора галереи Одиссея. Через несколько секунд
он явно вышел из себя, а еще через мгновение удалился из главного зала,
позеленев от гнева.
- Заявка мистера Венциа в 400 тысяч кредитов аннулирована, - заявил
аукционист. - Есть желающие продолжить торг?
Он оглядел зал.
- Нет? Отлично. Картина продана мистеру Аберкромби за 375 тысяч
кредитов.
Под шум одобрительных аплодисментов Аберкромби вышел вперед, чтобы
скрепить покупку подписью.
- Ничего не понимаю, - удивленно прошептал Рейберн и вдруг
повернулся к Тай Чонг. - Я хочу еще раз на нее взглянуть.
- Сколько угодно.
- Можно взять с собой Леонардо?
- Еще бы, - ответила она. - В конце концов, он нам ее оценивал.
- Идемте, Леонардо.
Рейберн большими шагами направился в маленькую боковую галерею,
временно превращенную в комнату для посетителей, а я постарался не
отстать от него.
Когда мы вошли, Венциа уже был там, и спорил с Аберкромби, который был
подчеркнуто равнодушен.
- Вы купили ее нечестно! - протестовал Венциа.
- Если на вашем местном депозите нет денег, это вряд ли моя вина, -
резко ответил Аберкромби, крепче сжав картину, словно опасался, что
Венциа тут же бросится ее отнимать.
- Триста пятьдесят тысяч кредитов хватило бы на эту картину и еще
полдюжины Килкулленов в придачу!
- Но не хватило же, - сказал Аберкромби.
- Хотелось бы знать, почему! - настаивал Венциа. - Мы оба прекрасно
знаем, что это чертово полотно не стоит и шестидесяти тысяч кредитов.
- Если вы это знаете, почему вы подняли цену до четырехсот тысяч?
- У меня на то есть причины!
- Что ж, меня они не касаются, - спокойно ответил Аберкромби.
- Послушайте, - предложил Венциа. - Я уплачу вам за нее
полмиллиона, прямо сейчас.
- У вас нет полумиллиона.
- У меня нет полумиллиона на депозите! - зашипел Венциа. - Мой банк
выдаст поручительство.
- Ваше предложение меня не интересует, - с некоторым раздражением
ответил Аберкромби. - Уходите, пока я не вызвал охранников, чтобы
выпроводить вас. Я занят.
Венциа бросил на него злобный взгляд, повернулся на каблуке и зашагал к
главному выходу.
Тут Аберкромби заметил Рейберна и уставился прямо на него.
- Вы тоже собираетесь обвинить меня в жульничестве?
- Вовсе нет, мистер Аберкромби, - сказал Рейберн, делая шаг к нему.
- Я просто заглянул, чтобы поздравить вас с приобретением.
- Слишком дорого оно мне обошлось, - сердито буркнул Аберкромби,
словно не замечая протянутой руки Рейберна.
- На семьсот процентов выше, чем предполагали мы, - согласился
Рейберн. - Зачем вы ее купили?
- Потому что она мне нужна, - ответил Аберкромби. - Если у вас еще
есть вопросы, давайте быстрее. Мне еще надо договориться о доставке.
- Вы не будете возражать, если мой коллега еще раз взглянет на нее?
- Ваш коллега? - удивился Аберкромби и ткнул пальцем в мою сторону.
- Вот это?
- Это Леонардо, - объяснил Рейберн. - Наш эксперт по скоплению
Альбион.
Я церемонно поклонился и двинулся к картине.
- Ближе не подходите, - угрожающе произнес Аберкромби, когда мне
оставалось до него футов десять.
- Что-нибудь не так, друг Малькольм? - спросил я.
Холодные голубые глаза уперлись в меня.
- Не имею дел с инопланетянами. Не имел и не буду иметь.
- Тогда я удовлетворюсь осмотром картины отсюда, друг Малькольм, -
произнес я.
- Я вам не друг, - отрезал Аберкромби.
С минуту я изучал картину, потом Рейберн спросил:
- Вы изменили свое мнение, Леонардо?
- Нет, друг Гектор, - ответил я. - Своего мнения я не изменил.
- А теперь, если вы закончили, - сказал Аберкромби, - я тороплюсь.
- Мы закончили, - сказал Рейберн. Аберкромби стал наблюдать за
упаковкой картины, а Рейберн повернулся ко мне.
- Вы уверены, что никогда раньше не видели работ Килкуллена?
- Нет, друг Гектор.
- Эта работа не напоминает вам ни одного художника из скопления
Альбион, картину которого можно оценить в такую сумму?
- Нет, друг Гектор.
- А теперь слушайте, Леонардо. Два разных человека оценили эту
картину в 350 тысяч кредитов, даже больше, и прежде, чем участвовать в
дальнейших торгах за произведения из скопления Альбион, я хотел бы
знать, почему их оценка так отличается от вашей. Возможно, мистер
Аберкромби - коллекционер, который просто влюбился именно в эту картину,
но Венциа - владелец галереи, и я повторяю свой вопрос: есть ли хоть
какое-то сходство между этой работой и любым другим произведением из
скопления Альбион, которое может быть продано за шестизначную сумму?
- Никакого, друг Гектор. Я не хочу обидеть мистера Аберкромби, но
эта картина просто не стоит таких денег. Единственное, чем она может
напоминать более достойную работу - это поразительное сходство объекта с
изображением на голограмме с Байндера X, которая была продана около двух
лет назад, за 150 тысяч кредитов.
Аберкромби развернулся в мою сторону.
- Говоря "объект", вы имеете в виду модель?
- Да, друг Малькольм.
- И вы видели эту модель раньше? - допытывался он.
- Не уверен, друг Малькольм, - ответил я. - Я заметил разительное
подобие натуры на этой картине и на голограмме с Байндера X. Но я видел
сходное изображение и на патагонской картине, а Патагония IV была
покинута за 308 лет до рождения Килкуллена.
- Вам, наверное, все люди кажутся одинаковыми, - предположил
Аберкромби, и мне показалось, что он напряженно следит за моей реакцией.
- Нет, друг Малькольм, - ответил я. - Я нахожу человеческие лица
вполне различимыми. Иначе я не выбрал бы искусство скопления Альбион
своей специальностью.
Он задержал на мне долгий взгляд. Я чувствовал его внутреннюю
неприязнь, хотя не мог найти ей логическое объяснение. Наконец он
обратился к Рейберну.
- Я хочу переговорить с вами, - сказал он. - Наедине.
- Почему бы нет? - откликнулся Рейберн и повернулся ко мне. - Не
пойти ли вам к мадам Чонг, Леонардо? Я вернусь через пару минут.
- Хорошо, друг Гектор, - сказал я и вернулся в главную галерею,
радуясь, что наконец избавился от малоприятного присутствия Аберкромби.
- А где Гектор? - поинтересовалась Тай Чонг, увидев меня одного.
- Беседует с мистером Аберкромби, у которого я, похоже, вызвал
глубокую неприязнь, - объяснил я. - Но право, я ничем не оскорбил его,
Достойная Леди.
- Уверена, что нет, - успокоила она меня. - И очень надеюсь, что вы
не станете судить обо всех людях по сегодняшнему вечеру.
- Я вообще их не сужу, Госпожа, - ответил я.
- А стоило бы.
Она замолчала, рассеянно глядя, как уходит по умеренной цене маленький
трехмерный космический пейзаж с Тамаалики II, и как продают раннего
Камати, несколько дороже, чем я предполагал, ибо он не отличался
изяществом линий. Затем вернулся Рейберн, с забавным выражением на лице.
- Ну? - потребовала объяснений Тай Чонг.
- Он только что сделал самое идиотское предложение из всех, которые
мне приходилось слышать!
- Что именно? - спросила она.
- Сейчас, - ответил он и взглянул на меня. - Леонардо, я хочу знать
правду, и немедленно: что вы думаете о Малькольме Аберкромби?
- Я думаю, что из-за аукциона он, вероятно, находится в состоянии
значительного нервного напряжения, друг Гектор.
- Бросьте, - фыркнул Рейберн. - Я же сказал - правду.
- Я думаю, что он - узколобый ксенофоб с совершенно недостаточным
знанием современных цен на рынке искусств, - произнес я, почувствовав,
как приобретаю Оттенок Абсолютной Честности.
- Это уже похоже на правду, - со смешком подтвердил Рейберн. - Он о
вас думает еще хуже.
- К делу, Гектор, - раздраженно сказала Тай Чонг.
- Дело в следующем, мадам Чонг, - сказал Рейберн. - Малькольм
Аберкромби только что предложил галерее Клейборн на выбор: набросок
тушью раннего Сабаи либо пятьдесят тысяч кредитов.
- За что?
Рейберн довольно ухмыльнулся.
- За неделю работы Леонардо.
3
Я сидел один в кабинете Малькольма Аберкромби и чувствовал себя очень
неловко.
Я прибыл почти на десять минут раньше назначенного времени и девять
минут ждал на оживленной, шумной улице, рассматривая четкие очертания
его огромного дома, математическую точность газонов, любуясь изяществом
двух больших, красивых каменных фонтанов у западного и восточного
крыльев здания.
Наконец, будучи уверен, что уже не принесу никаких хлопот, явившись
раньше назначенного срока, я ступил на движущуюся дорожку, приготовился
к тому, что она мгновенно доставит меня к парадным дверям и - ничего не
произошло.
Меня охватило чувство нарастающей паники. Дом отстоял от улицы почти на
пятьсот футов, а при моем физическом строении и довольно большой силе
тяжести на Дальнем Лондоне я просто не мог преодолеть это расстояние за
оставшуюся минуту. У меня было три дня, чтобы подготовиться к встрече, и
все-таки я опаздываю.
Мне не оставалось ничего другого, как пойти пешком, но не успел я
сделать и шага, как механический голос спросил, куда меня доставить - к
парадной двери, служебному входу или входу в крыло для гостей.
- К парадному входу, пожалуйста, - с чувством огромного облегчения
произнес я.
- Прошу прощения, - ответил голос без всякого выражения. - Моя
программа не позволяет мне транспортировать представителей
нечеловеческих рас к парадной двери. Будьте добры сделать другой выбор.
- Мне назначил встречу мистер Аберкромби, - пояснил я. - Я еще не
знаю, буду ли я принят в качестве гостя или слуги.
- Моя программа не позволяет мне транспортировать представителей
нечеловеческих рас к входу в крыло для гостей. Вы хотите войти через
служебный вход?
- Да, - ответил я. - И пожалуйста, поспешите. Мне надо быть там
через тридцать секунд.
- Я запрограммирована на движение с одной скоростью. Пожалуйста,
приготовьтесь, транспортировка начнется через 10 секунд.
Я вздохнул, расставил ноги поустойчивее, и дорожка медленно и плавно
поползла к дому.
- Здесь сходить нельзя, - объявила она, когда мы миновали парадную
дверь, и повторила свой запрет минуту спустя, когда мы огибали восточное
крыло дома. Наконец дорожка остановилась у более скромной двери и
попросила меня войти в дом.
Я вошел, и ко мне подкатился сверкающий, обтекаемый робот. Это был
всего третий робот, увиденный мной на Дальнем Лондоне.
- Вы Леонардо? - спросил он.
- Да, - ответил я.
- Вас ждут. Следуйте за мной, пожалуйста.
Робот развернулся кругом и покатился по обшитому панелями коридору,
затем остановился и подождал меня.
- Войдите в этот кабинет, - сказал он, открывая передо мной дверь.
- Мистер Аберкромби скоро присоединится к вам.
Я прошел в кабинет, настолько обрадованный тем, что мое опоздание
прошло относительно незамеченным, что сначала почти не почувствовал
инстинктивного беспокойства, охватившего меня, когда закрылась дверь и я
остался совершенно один в замкнутом пространстве. Я принялся
разглядывать все, что меня окружало, и приготовился к немедленному
появлению Малькольма Аберкромби.
Прошло сорок пять минут, и теперь я чувствовал себя очень одиноким и
заброшенным.
Кабинет в точности подтверждал мое представление об этом человеке:
холодный, богатый, надменный. Он был велик, даже слишком велик, с
несколькими дверями и удивительно пустыми стенами - ни картин, ни
голограмм. Против двери, в которую я вошел, стоял полированный
письменный стол, но на нем, кроме пепельницы и не бывшего в употреблении
письменного прибора, не было ничего: ни бумаг, ни компьютера -
совершенно ничего. Стул за столом был высоким и узким; обойдя стол, я
заметил на сидении стула подушечку. Вдоль одной стены стояли три кожаных
стула с высокими спинками, дорогие, но неудобные. Между двумя из них на
ониксовой подставке - небольшая хрустальная чаша альтаирской работы.
Окна за столом выходили в сад - акр зеленого лабиринта из тщательно
подстриженных кустарников.
Чтобы постоянно не возвращаться мыслями к собственной изолированности,
я еще раз обдумал, как же лучше заговорить с хозяином, когда он,
наконец, явится. Он уже выразил некое недовольство диалектом Дружбы и
Симпатии, а от Просительного диалекта я отказался сам, поскольку не я
просил об этой встрече. Дело в том, что я не знал, кто я: гость, который
заговорит на диалекте Почетных Гостей, или платный консультант, который
прибегнет к диалекту Равных. И, конечно, была возможность того, что я
окажусь всего лишь нанятым на неделю служащим, и тогда допустим диалект
Наемных Работников, либо (если наш разговор будет касаться исключительно
дел) Деловой диалект.
Я все еще бился над этой проблемой, когда дверь отворилась, вошел
Малькольм Аберкромби и направился к своему столу. Цвет его одежды -
коричневый с янтарным - прекрасно дополнял декор кабинета, во рту торчал
массивный золотой мундштук с сладковато пахнущей сигаретой со Спики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28