Но, несмотря на это, он понимал, что теряет чутье.
Существовали, конечно, и другие возможности. Службы новостей Би-би-си, как и другого солидного британского телевизионного агентства Ай-ти-эн, переходили на электронную запись, и все же в Ай-ти-эн ему предложили работу с кинопленкой. Но он отдавал себе отчет, что и на новом месте в конце концов возникнет прежняя проблема. Было еще предложение заняться документальной съемкой для промышленных корпораций, но он отлично понимал, что это не выход. Политические новости — вот его настоящее призвание, на них он собаку съел.
Решение пришло само собой, когда агентство неожиданно потеряло контракт с американским партнером. Началось сокращение штатов, и Ричард Грей, опередив события, добровольно согласился на увольнение. У него не было никаких конкретных соображений. Он просто получил выходное пособие и собирался воспользоваться этим, чтобы некоторое время пожить спокойно и подумать о своей дальнейшей карьере.
Денежных затруднений он не испытывая. Стоимость квартиры была уже полностью выплачена за счет отцовского наследства, так что пособия должно было хватить по крайней мере на год. Кроме того, он не сидел вовсе без дела. От случая к случаю ему удавалось находить внештатную операторскую работу.
Но дальше в памяти был провал.
О последующем остались лишь отрывочные воспоминания: отделение интенсивной терапии лондонской больницы на Чаринг-Кросс, несколько операций, аппарат искусственного дыхания, непрестанная боль и туман в голове от обезболивающих. Его возили в машинах «скорой помощи» из одной травматологической клиники в другую, и во время переездов боль делалась совершенно нестерпимой. Наконец, он помнил путешествие, занявшее почти целый день, в очередной машине «скорой помощи» и с той поры находился здесь, в санатории Мидлкомб на южном побережье Девона.
Но именно там, где-то в глубине провала, он шел, ни в чем не повинный, по лондонской улице мимо полицейского участка, где террористы оставили начиненный взрывчаткой автомобиль. Адская машина взорвалась как раз в тот момент, когда он проходил мимо. После этого — множество ожогов и ран, изувеченная спина, переломы тазовых костей, ног и рук, разрывы внутренних органов. Он был на волосок от смерти. Но все это он знал только с чужих слов, а сам не помнил ровно ничего.
Вот и все, что сохранила его память на тот день, когда Сьюзен Кьюли появилась в клинике Мидлкомб. И для нее места там не нашлось.
4
Медики расходились во мнениях о природе амнезии, поразившей Ричарда Грея, а для самого Грея дело осложнялось еще и отсутствием однозначного мнения о самих медиках.
Он находился на попечении двух разных врачей: психолога Джеймса Вудбриджа и психиатра-консультанта доктора Хардиса.
Вудбридж не нравился Грею как человек, представлялся надменным и недоступным, но в то же время он придерживался курса лечения, казавшегося вполне понятным и приемлемым. Хотя Вудбридж принимал во внимание и травматическую природу его увечий, и последствия контузии, вместе с тем он был готов допустить, что эта ретроградная амнезия имеет еще и психологическую подоплеку. Иными словами, он не исключал, что в жизни Грея могли быть дополнительные обстоятельства, не связанные прямо со взрывом, память о которых он старается подавить. Вудбридж был твердо убежден, что воспоминания такого рода следует стимулировать крайне осторожно, прибегая исключительно к щадящей психотерапии, и что преимущества других, более агрессивных приемов не стоят возможного риска. Он считал, что выздоровление Грея должно идти последовательно: возврат к нормальному физическому состоянию поможет ему легче принять свое прошлое, и, таким образом, возвращение памяти будет происходить постепенно, естественным путем.
С другой стороны, доктор Хардис, который чисто по-человечески Грею нравился, подталкивал его в прямо противоположную сторону. Хардис настаивал на более активном вмешательстве, считая, что применение традиционной аналитической психотерапии даст результат еще очень нескоро, особенно в его случае, когда амнезия имеет органическую природу.
Несмотря на все эти человеческие предпочтения, до последнего времени Грей охотнее принимал рекомендации Вудбриджа. До появления Сьюзен Кьюли его не слишком заботило, что в действительности происходило с ним в течение этих нескольких позабытых им недель. Гораздо больше его беспокоило само ощущение отсутствия воспоминаний — ощущение пустоты, провала, бреши в его жизни. Ему казалось, что этот темный, хранивший молчание период отторгнут от него навсегда. Разум Грея как бы инстинктивно избегал его, подобно тому, как человек старается избежать прикосновений к открытой ране.
Но вот Сьюзен Кьюли явилась к нему из этого утраченного времени и осталась неузнанной. Она знала его тогда, и он тоже знал ее. Она пробудила в нем потребность вспомнить.
5
Утром, когда Ричард Грей, приняв ванну и одевшись, ждал в своей палате известий о прибытии Сьюзен, к нему заглянул Вудбридж.
— Хотелось бы, — начал психолог, — обсудить кое-что в спокойной обстановке, прежде чем вы снова увидитесь с мисс Кьюли. Она производит впечатление приятной молодой особы, вы не находите?
— Нахожу, — ответил Грей, испытав внезапное раздражение.
— Неужели вы совсем ее не помните?
— Совершенно.
— Нет даже смутного ощущения, что вы могли ее видеть?
— Нет.
— Сказала она вам что-нибудь о том, что произошло между вами?
— Нет.
— Я вот что думаю, Ричард. Возможно, это была размолвка, ссора, травмировавшая вас настолько, что вы затем пытались похоронить даже память о ней. Такая реакция была бы совершенно нормальной.
— Пусть так, — сказал Грей, — но я не понимаю, какое это имеет значение.
— Причиной вашей амнезии может быть неосознанное желание избавиться от неприятных воспоминаний.
— Какая разница, так это или нет?
— Если она появится, возможно, вы подсознательно захотите загнать свои воспоминания еще глубже.
— Вчера я этого не почувствовал. Наоборот, возникло желание узнать ее получше. Мне кажется, она может быть полезной, напомнить то, что я не могу вспомнить сам.
— Да. Но вы должны понимать — и это важно, — что сама по себе она вас не излечит.
— Но вреда-то не будет?
— Увидим… Если вы захотите поговорить со мной после этой встречи, я к вашим услугам до конца дня.
Раздражение Грея не прошло и после ухода Вудбриджа. Ему казалось, что должно быть пусть небольшое, но все-таки вполне определенное различие между его частной жизнью и историей болезни. Иногда он думал, что лечившие его доктора видят в его амнезии всего лишь некий вызов им как специалистам, не имеющий отношения к его реальной жизни. Если Сьюзен в прошлом действительно была его подружкой, значит, они знали друг друга довольно-таки близко и воспоминания о ней, очевидно, тоже имеют сугубо личный характер. Вудбридж своими вопросами откровенно вторгался в его личную жизнь.
Несколько минут спустя, захватив недочитанную книгу, Грей выехал из палаты и покатил к лифту. Он спустился на террасу и направился в самый дальний ее конец. Место было выбрано не случайно: он оказался на приличном расстоянии от прочих пациентов и к тому же получил возможность наблюдать за большей частью парка и автомобильной дорогой, ведущей от шоссе к парковочной площадке для посетителей клиники.
День был холодный и серый, небо все плотнее затягивалось низкими облаками, надвигавшимися с северо-запада. Обычно море хорошо просматривалось с террасы, поблескивая между деревьями, сегодня же все было окутано унылой дымкой.
Грей устроился читать, но ветер оказался задиристым. Помучившись несколько минут, он вызвал дежурную медсестру и попросил у нее одеяло. Прошел час, и пациенты потянулись внутрь.
Периодически прибывали машины, с ревом взбираясь по крутой дороге. Подъехали две кареты «скорой помощи» с новыми пациентами, несколько фургонов, много легковушек. С каждым новым автомобилем волнение Грея росло. Полный нетерпения и надежды, ждал он появления своей новой старой знакомой.
Ему никак не удавалось сосредоточиться на книге, и утро тянулось бесконечно. Было холодно и неуютно, и чем ближе к полудню, тем сильнее поднималась в нем обида. В конце концов, она ведь обещала и должна была догадываться, как много эта встреча для него значит. Он принялся изобретать для нее оправдания: она решила взять автомобиль напрокат, но вышла задержка; машина по дороге сломалась; произошла авария. Но об этом-то он должен был услышать.
С беспомощным эгоцентризмом инвалида он не мог думать ни о чем другом.
Приближался час дня — время ленча, и Грея вскоре должны были отвезти в столовую. Он понимал, что, даже если Сьюзен приедет в ближайшие минуты, они уже не смогут побыть вместе долго: в два в любом случае он должен отправляться на физиотерапию.
Было без пяти час, когда какая-то машина свернула на дорогу, ведущую к клинике. Грей разглядывал ее серебристую крышу и окна, в которых отражалось небо, с твердой уверенностью, что Сьюзен приехала именно в этой машине. Его напряжение достигло предела.
Она появилась на террасе вместе с одной из сиделок, сестрой Брикон. Обе женщины подошли к нему.
— Подают ленч, мистер Грей, — сказала сестра. — Позвать санитара, чтобы он вас отвез?
Взглянув на Сьюзен, он сказал:
— Не стоит. Я сам доберусь. Буду через пару минут.
— Я ненадолго, — обратилась та скорее к сестре, чем к Грею.
— Не возражаете, если я передам, что вы тоже останетесь на ленч?
— Нет, благодарю.
Медсестра несколько секунд молча разглядывала их, потом кивнула и удалилась.
— Простите, Ричард. Сожалею, что не смогла приехать раньше.
— Что-то случилось?
— Мне пришлось задержаться в Кингсбридже.
— Я прождал вас все утро, — сказал он.
— Я знаю. Мне действительно жаль.
Она присела на покрытый керамической плиткой парапет террасы. На ней была цветастая юбка с белой кружевной отделкой. Полы ее светло-коричневого дождевика разошлись, обнажив стройные лодыжки с натянутыми поверх чулок тугими гольфами.
Она сказала:
— Напрасно я с утра позвонила в студию. Тут же возникло множество проблем.
— В студию?
— Ну да, на работу. Я — свободный художник, сотрудничаю с одной дизайнерской студией и должна бывать там три дня в неделю. Это моя единственная постоянная работа. Думала, вы помните.
— Нет, не помню.
Она наклонилась, чтобы взять его за руку. Грей угрюмо уставился в землю, невольно заметив, что уже во второй раз ощущает враждебность по отношению к этой женщине.
— Сожалею, — пробормотал он.
— Это еще не все. Сегодня мне обязательно надо вернуться в Лондон.
Когда он поднял взгляд, она добавила:
— Я все понимаю. Постараюсь приехать на следующей неделе.
— Не раньше?
— Я правда не могу. Все так сложно. Мне нужны деньги, и я должна держаться за свое место. Если я их подведу, они найдут другого художника. Работу ведь получить непросто.
— Хорошо. — Грей попытался справиться с разочарованием и дать мыслям правильный ход. — Знаете, о чем я думаю уже целые сутки? Мне хотелось бы вас разглядеть.
Он уже заметил, что она редко поворачивается к нему лицом, чаще сидит вполоборота или низко склонив голову, и тогда распушенные волосы полностью закрывают ее лицо. Сначала он принял это за своего рода привлекательную манерность, застенчивость или скрытность, но ему хотелось увидеть ее такой, какой она была на самом деле.
— Не люблю, когда меня разглядывают, — сказала она.
— Я хотел бы вспомнить вас такой, какой видел раньше.
— Вы и раньше меня не разглядели.
Но она отбросила волосы назад легким движением головы и посмотрела ему прямо в глаза. Он всматривался в черты ее лица, пытаясь вспомнить или увидеть ее такой, какой знал прежде. Она выдерживала его взгляд всего несколько мгновений, затем снова опустила глаза.
— Не смотрите на меня так пристально, — сказана она.
— Если мне удастся вспомнить вас, всплывет и все остальное.
— Именно поэтому я здесь.
— Знаю. Но мне трудно. Я делаю лишь то, что мне велят, газета требует, чтобы я рассказал свою историю, а я прикован к этому проклятому креслу, и единственная моя мечта — вернуться к норме. Но, Сьюзен, дело в том, что я вас не помню. Совершенно не помню.
— Но… — заговорила она.
— Позвольте мне закончить. Я не помню вас, и все же я чувствую, что знал вас прежде. Это первое реальное ощущение за то время, что я здесь.
Она безмолвно кивнула, лица ее снова не было видно.
— Я буду рад вам. Буду рад видеть вас всякий раз, когда вы сможете выбраться.
— Это не так просто, — сказала она. — Я уже истратила почти все деньги, взяв напрокат машину. И еще нужно купить билет до Лондона.
— Я все оплачу… У меня есть деньги. Или газета заплатит. Что-нибудь устроим.
— Вероятно.
Но он чувствовал, что было что-то еще — какая-то невысказанная причина, более серьезная, чем простой недостаток наличности. Она смотрела мимо него, устремив взгляд в дальний конец террасы. Он хотел, чтобы она снова повернулась к нему лицом.
— Полагаю, есть кто-то другой, — сказал он.
— Да, был одно время.
— Потому-то вы так долго и не появлялись?
— Нет… все гораздо сложнее. Я приехала, как только поняла, что смогу вас видеть. Найалл, мой друг, не имеет к этой задержке никакого отношения. Он знает о вас, знает, как мне вас недоставало, но он не мешал мне. Теперь у нас с ним все кончено.
Грей ощутил растущее возбуждение, невольное сокращение мышц — давно забытое чувство, не испытанное еще ни разу с момента катастрофы.
— Сьюзен, можете вы рассказать, что произошло между нами? Скажите хотя бы, из-за чего мы расстались?
— Вы на самом деле не знаете? Точно?
— На самом деле.
Она мотнула головой.
— Не могу поверить, что вы настолько все забыли. Ведь это так много для нас значило.
— Может, просто расскажете?
— Ну как вы не понимаете?! Та часть истории уже в прошлом! Теперь это не имеет значения. Сейчас я здесь, и это все равно как если бы тогда ничего не случилось.
— Но я хочу попытаться вспомнить!
— Все было так неоднозначно. По правде говоря, с самого начала все пошло не так.
— И все-таки вы здесь. Что же вышло между нами тогда? Была ссора? Что именно было сказано?
— Нет, не ссора, другое. Просто некоторое время все шло неправильно, и мы оба понимали, что дальше так продолжаться не может. Все оказалось слишком сложно, но это обычное дело. Какое-то время я была с Найаллом, и вы страдали от этого, но главной причиной было недопонимание. Вы ушли, и я подумала, что между нами все кончено. Вы действительно сказали тогда, что не хотите больше меня видеть, но на самом деле ничего не было решено окончательно. Все это тянулось и тянулось и запутывалось все больше, но тут случился этот кошмар. Вам наверняка рассказывали, что было дальше: как террористы угрожали найти и прикончить всех, кому удалось выжить. Из-за этого полиция перевела вас в другую больницу, и я не могла узнать, где вы находитесь.
— До последнего времени?
— Да.
— Вот что: это наводит меня на мысль, — сказал Грей. — Скорее всего, жизнь, которую я вел до взрыва, была не безоблачной. Думаю, если даже у нас и вышла размолвка, вряд ли проблема была только в этом.
— Нет, все было именно так, — сказала она, широко распахнув глаза.
— Хорошо, тогда расскажите мне еще. Как мы встретились, где бывали? Дайте хоть что-то, за что можно зацепиться.
— Вы помните облако? — спросила она.
— Облако? Какое облако? Что вы имеете в виду?
— Просто облако.
На террасе появился официант, на его согнутой руке висела сложенная салфетка.
— Заказать ленч вам и вашей гостье, сэр?
— Сегодня я обойдусь без ленча, — сказал Грей, едва взглянув на него.
К своему удивлению, он заметил, что Сьюзен восприняла это постороннее вмешательство как сигнал к окончанию беседы. Она уже встала.
— Вы уходите? Вы не можете вот так взять и бросить меня!
— Я должна вернуть машину в Кингсбридж, потом успеть на автобус до Тотнеса, а там пересесть на лондонский поезд. Я уже опаздываю. Мне пора.
— О чем вы сейчас говорили? Что за облако?
— Мне казалось, что уж этого вы никак не могли забыть.
— Не помню, — сказал Грей. — Расскажите что-нибудь еще.
— Найалл. Его вы помните?
— Нет. А должен?
— Вы помните, как мы встретились?
Он с раздражением качнул головой.
— Нет, не помню!
— Я не знаю, что вы хотите услышать! Послушайте, я приеду снова, и мы поговорим как следует.
Она уходила и уже повернулась к нему спиной.
— Когда? На этих выходных?
— Как только смогу, — сказала она, присев возле его кресла и нежно сжав ему руку. — Я хочу вас видеть, Ричард. Я бы осталась с вами, будь это в моих силах. Мне надо было получше рассчитать время, но ведь в редакции ничего толком не сказали о вашем состоянии, и я думала…
Наклонившись, она легко коснулась губами его щеки. Он поднял руку — дотронуться до ее волос, и повернул голову, ища ее губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Существовали, конечно, и другие возможности. Службы новостей Би-би-си, как и другого солидного британского телевизионного агентства Ай-ти-эн, переходили на электронную запись, и все же в Ай-ти-эн ему предложили работу с кинопленкой. Но он отдавал себе отчет, что и на новом месте в конце концов возникнет прежняя проблема. Было еще предложение заняться документальной съемкой для промышленных корпораций, но он отлично понимал, что это не выход. Политические новости — вот его настоящее призвание, на них он собаку съел.
Решение пришло само собой, когда агентство неожиданно потеряло контракт с американским партнером. Началось сокращение штатов, и Ричард Грей, опередив события, добровольно согласился на увольнение. У него не было никаких конкретных соображений. Он просто получил выходное пособие и собирался воспользоваться этим, чтобы некоторое время пожить спокойно и подумать о своей дальнейшей карьере.
Денежных затруднений он не испытывая. Стоимость квартиры была уже полностью выплачена за счет отцовского наследства, так что пособия должно было хватить по крайней мере на год. Кроме того, он не сидел вовсе без дела. От случая к случаю ему удавалось находить внештатную операторскую работу.
Но дальше в памяти был провал.
О последующем остались лишь отрывочные воспоминания: отделение интенсивной терапии лондонской больницы на Чаринг-Кросс, несколько операций, аппарат искусственного дыхания, непрестанная боль и туман в голове от обезболивающих. Его возили в машинах «скорой помощи» из одной травматологической клиники в другую, и во время переездов боль делалась совершенно нестерпимой. Наконец, он помнил путешествие, занявшее почти целый день, в очередной машине «скорой помощи» и с той поры находился здесь, в санатории Мидлкомб на южном побережье Девона.
Но именно там, где-то в глубине провала, он шел, ни в чем не повинный, по лондонской улице мимо полицейского участка, где террористы оставили начиненный взрывчаткой автомобиль. Адская машина взорвалась как раз в тот момент, когда он проходил мимо. После этого — множество ожогов и ран, изувеченная спина, переломы тазовых костей, ног и рук, разрывы внутренних органов. Он был на волосок от смерти. Но все это он знал только с чужих слов, а сам не помнил ровно ничего.
Вот и все, что сохранила его память на тот день, когда Сьюзен Кьюли появилась в клинике Мидлкомб. И для нее места там не нашлось.
4
Медики расходились во мнениях о природе амнезии, поразившей Ричарда Грея, а для самого Грея дело осложнялось еще и отсутствием однозначного мнения о самих медиках.
Он находился на попечении двух разных врачей: психолога Джеймса Вудбриджа и психиатра-консультанта доктора Хардиса.
Вудбридж не нравился Грею как человек, представлялся надменным и недоступным, но в то же время он придерживался курса лечения, казавшегося вполне понятным и приемлемым. Хотя Вудбридж принимал во внимание и травматическую природу его увечий, и последствия контузии, вместе с тем он был готов допустить, что эта ретроградная амнезия имеет еще и психологическую подоплеку. Иными словами, он не исключал, что в жизни Грея могли быть дополнительные обстоятельства, не связанные прямо со взрывом, память о которых он старается подавить. Вудбридж был твердо убежден, что воспоминания такого рода следует стимулировать крайне осторожно, прибегая исключительно к щадящей психотерапии, и что преимущества других, более агрессивных приемов не стоят возможного риска. Он считал, что выздоровление Грея должно идти последовательно: возврат к нормальному физическому состоянию поможет ему легче принять свое прошлое, и, таким образом, возвращение памяти будет происходить постепенно, естественным путем.
С другой стороны, доктор Хардис, который чисто по-человечески Грею нравился, подталкивал его в прямо противоположную сторону. Хардис настаивал на более активном вмешательстве, считая, что применение традиционной аналитической психотерапии даст результат еще очень нескоро, особенно в его случае, когда амнезия имеет органическую природу.
Несмотря на все эти человеческие предпочтения, до последнего времени Грей охотнее принимал рекомендации Вудбриджа. До появления Сьюзен Кьюли его не слишком заботило, что в действительности происходило с ним в течение этих нескольких позабытых им недель. Гораздо больше его беспокоило само ощущение отсутствия воспоминаний — ощущение пустоты, провала, бреши в его жизни. Ему казалось, что этот темный, хранивший молчание период отторгнут от него навсегда. Разум Грея как бы инстинктивно избегал его, подобно тому, как человек старается избежать прикосновений к открытой ране.
Но вот Сьюзен Кьюли явилась к нему из этого утраченного времени и осталась неузнанной. Она знала его тогда, и он тоже знал ее. Она пробудила в нем потребность вспомнить.
5
Утром, когда Ричард Грей, приняв ванну и одевшись, ждал в своей палате известий о прибытии Сьюзен, к нему заглянул Вудбридж.
— Хотелось бы, — начал психолог, — обсудить кое-что в спокойной обстановке, прежде чем вы снова увидитесь с мисс Кьюли. Она производит впечатление приятной молодой особы, вы не находите?
— Нахожу, — ответил Грей, испытав внезапное раздражение.
— Неужели вы совсем ее не помните?
— Совершенно.
— Нет даже смутного ощущения, что вы могли ее видеть?
— Нет.
— Сказала она вам что-нибудь о том, что произошло между вами?
— Нет.
— Я вот что думаю, Ричард. Возможно, это была размолвка, ссора, травмировавшая вас настолько, что вы затем пытались похоронить даже память о ней. Такая реакция была бы совершенно нормальной.
— Пусть так, — сказал Грей, — но я не понимаю, какое это имеет значение.
— Причиной вашей амнезии может быть неосознанное желание избавиться от неприятных воспоминаний.
— Какая разница, так это или нет?
— Если она появится, возможно, вы подсознательно захотите загнать свои воспоминания еще глубже.
— Вчера я этого не почувствовал. Наоборот, возникло желание узнать ее получше. Мне кажется, она может быть полезной, напомнить то, что я не могу вспомнить сам.
— Да. Но вы должны понимать — и это важно, — что сама по себе она вас не излечит.
— Но вреда-то не будет?
— Увидим… Если вы захотите поговорить со мной после этой встречи, я к вашим услугам до конца дня.
Раздражение Грея не прошло и после ухода Вудбриджа. Ему казалось, что должно быть пусть небольшое, но все-таки вполне определенное различие между его частной жизнью и историей болезни. Иногда он думал, что лечившие его доктора видят в его амнезии всего лишь некий вызов им как специалистам, не имеющий отношения к его реальной жизни. Если Сьюзен в прошлом действительно была его подружкой, значит, они знали друг друга довольно-таки близко и воспоминания о ней, очевидно, тоже имеют сугубо личный характер. Вудбридж своими вопросами откровенно вторгался в его личную жизнь.
Несколько минут спустя, захватив недочитанную книгу, Грей выехал из палаты и покатил к лифту. Он спустился на террасу и направился в самый дальний ее конец. Место было выбрано не случайно: он оказался на приличном расстоянии от прочих пациентов и к тому же получил возможность наблюдать за большей частью парка и автомобильной дорогой, ведущей от шоссе к парковочной площадке для посетителей клиники.
День был холодный и серый, небо все плотнее затягивалось низкими облаками, надвигавшимися с северо-запада. Обычно море хорошо просматривалось с террасы, поблескивая между деревьями, сегодня же все было окутано унылой дымкой.
Грей устроился читать, но ветер оказался задиристым. Помучившись несколько минут, он вызвал дежурную медсестру и попросил у нее одеяло. Прошел час, и пациенты потянулись внутрь.
Периодически прибывали машины, с ревом взбираясь по крутой дороге. Подъехали две кареты «скорой помощи» с новыми пациентами, несколько фургонов, много легковушек. С каждым новым автомобилем волнение Грея росло. Полный нетерпения и надежды, ждал он появления своей новой старой знакомой.
Ему никак не удавалось сосредоточиться на книге, и утро тянулось бесконечно. Было холодно и неуютно, и чем ближе к полудню, тем сильнее поднималась в нем обида. В конце концов, она ведь обещала и должна была догадываться, как много эта встреча для него значит. Он принялся изобретать для нее оправдания: она решила взять автомобиль напрокат, но вышла задержка; машина по дороге сломалась; произошла авария. Но об этом-то он должен был услышать.
С беспомощным эгоцентризмом инвалида он не мог думать ни о чем другом.
Приближался час дня — время ленча, и Грея вскоре должны были отвезти в столовую. Он понимал, что, даже если Сьюзен приедет в ближайшие минуты, они уже не смогут побыть вместе долго: в два в любом случае он должен отправляться на физиотерапию.
Было без пяти час, когда какая-то машина свернула на дорогу, ведущую к клинике. Грей разглядывал ее серебристую крышу и окна, в которых отражалось небо, с твердой уверенностью, что Сьюзен приехала именно в этой машине. Его напряжение достигло предела.
Она появилась на террасе вместе с одной из сиделок, сестрой Брикон. Обе женщины подошли к нему.
— Подают ленч, мистер Грей, — сказала сестра. — Позвать санитара, чтобы он вас отвез?
Взглянув на Сьюзен, он сказал:
— Не стоит. Я сам доберусь. Буду через пару минут.
— Я ненадолго, — обратилась та скорее к сестре, чем к Грею.
— Не возражаете, если я передам, что вы тоже останетесь на ленч?
— Нет, благодарю.
Медсестра несколько секунд молча разглядывала их, потом кивнула и удалилась.
— Простите, Ричард. Сожалею, что не смогла приехать раньше.
— Что-то случилось?
— Мне пришлось задержаться в Кингсбридже.
— Я прождал вас все утро, — сказал он.
— Я знаю. Мне действительно жаль.
Она присела на покрытый керамической плиткой парапет террасы. На ней была цветастая юбка с белой кружевной отделкой. Полы ее светло-коричневого дождевика разошлись, обнажив стройные лодыжки с натянутыми поверх чулок тугими гольфами.
Она сказала:
— Напрасно я с утра позвонила в студию. Тут же возникло множество проблем.
— В студию?
— Ну да, на работу. Я — свободный художник, сотрудничаю с одной дизайнерской студией и должна бывать там три дня в неделю. Это моя единственная постоянная работа. Думала, вы помните.
— Нет, не помню.
Она наклонилась, чтобы взять его за руку. Грей угрюмо уставился в землю, невольно заметив, что уже во второй раз ощущает враждебность по отношению к этой женщине.
— Сожалею, — пробормотал он.
— Это еще не все. Сегодня мне обязательно надо вернуться в Лондон.
Когда он поднял взгляд, она добавила:
— Я все понимаю. Постараюсь приехать на следующей неделе.
— Не раньше?
— Я правда не могу. Все так сложно. Мне нужны деньги, и я должна держаться за свое место. Если я их подведу, они найдут другого художника. Работу ведь получить непросто.
— Хорошо. — Грей попытался справиться с разочарованием и дать мыслям правильный ход. — Знаете, о чем я думаю уже целые сутки? Мне хотелось бы вас разглядеть.
Он уже заметил, что она редко поворачивается к нему лицом, чаще сидит вполоборота или низко склонив голову, и тогда распушенные волосы полностью закрывают ее лицо. Сначала он принял это за своего рода привлекательную манерность, застенчивость или скрытность, но ему хотелось увидеть ее такой, какой она была на самом деле.
— Не люблю, когда меня разглядывают, — сказала она.
— Я хотел бы вспомнить вас такой, какой видел раньше.
— Вы и раньше меня не разглядели.
Но она отбросила волосы назад легким движением головы и посмотрела ему прямо в глаза. Он всматривался в черты ее лица, пытаясь вспомнить или увидеть ее такой, какой знал прежде. Она выдерживала его взгляд всего несколько мгновений, затем снова опустила глаза.
— Не смотрите на меня так пристально, — сказана она.
— Если мне удастся вспомнить вас, всплывет и все остальное.
— Именно поэтому я здесь.
— Знаю. Но мне трудно. Я делаю лишь то, что мне велят, газета требует, чтобы я рассказал свою историю, а я прикован к этому проклятому креслу, и единственная моя мечта — вернуться к норме. Но, Сьюзен, дело в том, что я вас не помню. Совершенно не помню.
— Но… — заговорила она.
— Позвольте мне закончить. Я не помню вас, и все же я чувствую, что знал вас прежде. Это первое реальное ощущение за то время, что я здесь.
Она безмолвно кивнула, лица ее снова не было видно.
— Я буду рад вам. Буду рад видеть вас всякий раз, когда вы сможете выбраться.
— Это не так просто, — сказала она. — Я уже истратила почти все деньги, взяв напрокат машину. И еще нужно купить билет до Лондона.
— Я все оплачу… У меня есть деньги. Или газета заплатит. Что-нибудь устроим.
— Вероятно.
Но он чувствовал, что было что-то еще — какая-то невысказанная причина, более серьезная, чем простой недостаток наличности. Она смотрела мимо него, устремив взгляд в дальний конец террасы. Он хотел, чтобы она снова повернулась к нему лицом.
— Полагаю, есть кто-то другой, — сказал он.
— Да, был одно время.
— Потому-то вы так долго и не появлялись?
— Нет… все гораздо сложнее. Я приехала, как только поняла, что смогу вас видеть. Найалл, мой друг, не имеет к этой задержке никакого отношения. Он знает о вас, знает, как мне вас недоставало, но он не мешал мне. Теперь у нас с ним все кончено.
Грей ощутил растущее возбуждение, невольное сокращение мышц — давно забытое чувство, не испытанное еще ни разу с момента катастрофы.
— Сьюзен, можете вы рассказать, что произошло между нами? Скажите хотя бы, из-за чего мы расстались?
— Вы на самом деле не знаете? Точно?
— На самом деле.
Она мотнула головой.
— Не могу поверить, что вы настолько все забыли. Ведь это так много для нас значило.
— Может, просто расскажете?
— Ну как вы не понимаете?! Та часть истории уже в прошлом! Теперь это не имеет значения. Сейчас я здесь, и это все равно как если бы тогда ничего не случилось.
— Но я хочу попытаться вспомнить!
— Все было так неоднозначно. По правде говоря, с самого начала все пошло не так.
— И все-таки вы здесь. Что же вышло между нами тогда? Была ссора? Что именно было сказано?
— Нет, не ссора, другое. Просто некоторое время все шло неправильно, и мы оба понимали, что дальше так продолжаться не может. Все оказалось слишком сложно, но это обычное дело. Какое-то время я была с Найаллом, и вы страдали от этого, но главной причиной было недопонимание. Вы ушли, и я подумала, что между нами все кончено. Вы действительно сказали тогда, что не хотите больше меня видеть, но на самом деле ничего не было решено окончательно. Все это тянулось и тянулось и запутывалось все больше, но тут случился этот кошмар. Вам наверняка рассказывали, что было дальше: как террористы угрожали найти и прикончить всех, кому удалось выжить. Из-за этого полиция перевела вас в другую больницу, и я не могла узнать, где вы находитесь.
— До последнего времени?
— Да.
— Вот что: это наводит меня на мысль, — сказал Грей. — Скорее всего, жизнь, которую я вел до взрыва, была не безоблачной. Думаю, если даже у нас и вышла размолвка, вряд ли проблема была только в этом.
— Нет, все было именно так, — сказала она, широко распахнув глаза.
— Хорошо, тогда расскажите мне еще. Как мы встретились, где бывали? Дайте хоть что-то, за что можно зацепиться.
— Вы помните облако? — спросила она.
— Облако? Какое облако? Что вы имеете в виду?
— Просто облако.
На террасе появился официант, на его согнутой руке висела сложенная салфетка.
— Заказать ленч вам и вашей гостье, сэр?
— Сегодня я обойдусь без ленча, — сказал Грей, едва взглянув на него.
К своему удивлению, он заметил, что Сьюзен восприняла это постороннее вмешательство как сигнал к окончанию беседы. Она уже встала.
— Вы уходите? Вы не можете вот так взять и бросить меня!
— Я должна вернуть машину в Кингсбридж, потом успеть на автобус до Тотнеса, а там пересесть на лондонский поезд. Я уже опаздываю. Мне пора.
— О чем вы сейчас говорили? Что за облако?
— Мне казалось, что уж этого вы никак не могли забыть.
— Не помню, — сказал Грей. — Расскажите что-нибудь еще.
— Найалл. Его вы помните?
— Нет. А должен?
— Вы помните, как мы встретились?
Он с раздражением качнул головой.
— Нет, не помню!
— Я не знаю, что вы хотите услышать! Послушайте, я приеду снова, и мы поговорим как следует.
Она уходила и уже повернулась к нему спиной.
— Когда? На этих выходных?
— Как только смогу, — сказала она, присев возле его кресла и нежно сжав ему руку. — Я хочу вас видеть, Ричард. Я бы осталась с вами, будь это в моих силах. Мне надо было получше рассчитать время, но ведь в редакции ничего толком не сказали о вашем состоянии, и я думала…
Наклонившись, она легко коснулась губами его щеки. Он поднял руку — дотронуться до ее волос, и повернул голову, ища ее губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34