На его фоне четко выделялся долговязый силуэт в плаще. Иржи почувствовал большое облегчение от того, что капитан жив и находится на своем месте.
Свет пожара отражался от парусов и падал на палубу «Гримальда». А на палубе темными мешками валялись тела. У одного в такт качке шевелилась голова с острой, задранной к небу бородой. От борта к борту, позванивая, перекатывалось выроненное оружие. На крышке люка у грот-мачты кому-то перевязывали ногу ослепительно белым бинтом
Несмотря на темноту, было поднято много парусов, а на верхних реях висели матросы и распускали дополнительные. Корвет быстро плыл мимо лесистого берега. Ни один огонек не проблескивал среди деревьев. Иржи вспомнил, что накануне кто-то из матросов называл Южный Муром безлюдными чащобами. Так оно и было, если не считать ушкуйников людьми.
– Ну, чего стоите? – хмуро спросил Паттени.
– А что делать?
– Берите вот этого за руки да за ноги.
Иржи с Монтегю отнесли бородатый труп на полубак и уложили в ряд с другими. Потом вернулись за следующим. Его лицо показалось Иржи знакомым. Приглядевшись, он понял, что это тот самый сизоусый старшина, который минувшим днем радовался выходу в озеро Нордензее.
Подошел Паттени и тоже наклонился над трупом.
– Золото, ребята, золото, – сказал он. – Черт бы его побрал.
19. ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ МАЙОР
Больше всего выбивало из колеи отсутствие логики, минимального здравого смысла. Арестовали их солдаты местного гарнизона по причине сомнений в том, что Мартин является служащим курфюрстенвера. Но в этом случае его дело относилось к юрисдикции гражданских властей, и право на арест имела полиция Шторцена, отнюдь не комендатура этого славного города.
Мартин немедленно выразил свое недоумение и несогласие. Но командовавший патрулем молоденький офицер от объяснений уклонился.
– У меня приказ, – с гордостью сообщил он
И погладил тонкие усики. Тоже – с гордостью.
Мартин ему позавидовал, поскольку давно потерял способность испытывать большую симпатию к собственной персоне. Это случилось после одного разговора с отцом. Еще на Земле.
Здесь же, на Терранисе, пришлось вылезать из кареты и долго ждать участи в караулке. Там не было недостатка в желающих поглазеть на живого настоящего ящера.
– Терпи, – сказал Мартин.
– Терплю. Нас что, враги схватили?
– Нет, дураки.
Хзюка с довольным видом квакнул.
– Ага! У вас тоже есть.
– Есть, как не быть. Дураки есть везде, где умеют разговаривать. Но только вот разговоров не любят, хотя сами поговорить не прочь.
– Это как? Не понимаю.
– Ну, умный знает много слов, только без нужды их не употребляет. Глупый – тот наоборот.
– Хо! У нас тоже. Кто мало смыслит, тот много болтает.
– А слушать не хочет.
– Вот-вот. Точно. Но самые страшные дураки как раз молчаливые.
– Да, пожалуй, – согласился Мартин. – Только это уже не дураки.
– А кто?
– Больные.
– Интересно получается, – сказал Хзюка. – Мы такие разные, а думаем одинаково.
– Это потому, что мы оба думаем.
– А дураки?
– Дураки думают редко, неохотно, со скрипом и с изжогой. Мучаются они от этого.
– Отставить разговоры! – прикрикнул дежурный вахмистр. – Развели тут тарабарщину. Вас не для этого арестовывали
– А для чего? – спросил Мартин.
– Да чтобы поумнели. Известное дело.
– Мы и стараемся, герр вахмистр, – скромно сообщил Мартин.
– Прекратите. В караульном помещении это ни к чему. Караульное помещение для другого предназначено.
Вахмистр произнес всю эту тираду без всякого намека на юмор. А уж любезности ожидать от него никак не приходилось. Мартин с беспокойством подумал о том, что у такого подчиненного должен быть довольно неприятный начальник. Не зря же Обермильх предупреждал.
– И где же тогда умнеть прикажете? – спросил Мартин. На этот раз вахмистр изволил усмехнуться.
– А у господина коменданта. Там быстро получится.
– Вы думаете? – с сомнением спросил Мартин.
– Еще чего! Не полагается.
Однако быстро у господина коменданта не получилось. Войдя в просторный кабинет, Мартин представился и замолчал, ожидая ответа. Ждать пришлось долго, ибо комендант Шторцена был очень занят. Занят молчанием. Он сидел совершенно неподвижно, словно давая возможность рассмотреть себя подробнее.
Впрочем, смотреть на него было прелюбопытно. Суровый военачальник не отличался ростом. Высокая спинка кресла подчеркивала эту особенность: где-то на уровне ее середины находилась голова с небольшим количеством волос. Зато упомянутая голова была снабжена неожиданных размеров носом и редкого оттенка туманными глазами. Ниже глаз на воротник кителя свешивались объемистые, до глянца бритые щеки, придававшие лицу грушевидные очертания. В общем, природа, трудясь над этой физиономией, явно отказалась от банальных пропорций. Исключение составляли одни лишь розовые ушки столь милой формы, что могли вызвать зависть фрейлин Ее Высочества. Но над серебристыми майорскими погонами они смотрелись опять же не слишком уместно.
Вволю налюбовавшись, Мартин решился нарушить священную тишину:
– Разрешите сесть, герр майор?
Ушки коменданта медленно покраснели, словно сигнализируя об опасности. Неожиданно низким баритоном он сообщил:
– Не разрешаю.
После этого сцепил на пустом столе пальцы и принялся сосредоточенно их разглядывать.
– Тогда позвольте узнать о цели нашей встречи? – удивленно спросил Мартин.
Он знал, что при всей неукоснительности командной системы, без которой и армии-то быть не может, отношения среди офицеров курфюрстенвера регулируются не столько уставом, сколько сводом неписаных правил, сложившихся после обретения Поммерном независимости, то есть на протяжении последних восьмидесяти лет.
Согласно этому кодексу считалось крайне дурным тоном, если начальник применяет власть без служебной необходимости. В отношении же офицера, находящегося в армейской иерархии всего лишь одной ступенью ниже, приказы вообще не употреблялись, распоряжения имели форму просьб вышестоящего нижестоящему. Этого было вполне достаточно, поскольку никому и в голову не приходило, что такую просьбу можно не исполнить. Но, с другой стороны, держать подчиненного на ногах без всякой необходимости, тем более отказывать в ответе на вопрос, – такое в курфюрстенвере почти немыслимо. Тем не менее комендант Шторцена произнес:
– Не позволяю.
И вновь погрузился в загадочное молчание, разглядывая свои пальцы, лежащие на совершенно пустой столешнице.
Это ни в какие ворота не лезло. Одно дело – терпеть неумышленные унижения в Схайссах от существ иной расы и морали, совсем другое – здесь, в Поммерне, среди людей, столкнуться с вполне осознанным хамством. Чего Мартин никак не ожидал в награду за свои труды, так вот этого.
После того как улеглось сильное удивление, его сменило некое сильное желание. Мартина очень подмывало высказаться откровенно и обрисовать коменданту Шторцена его истинное место в масштабах двух Вселенных. При этом открывались почти безграничные возможности. Трагедия заключалась лишь в том, что не хватит бедняге кругозору. Ну явно не хватит. Посему следовало избрать иную тактику, кое-что выяснить. А для этого требовалось заставить Красивые Уши разговаривать.
Решив обратить оружие нападающего против него самого, Мартин тоже погрузился в молчание, уставившись в туманные глазки коменданта. В конце концов, чем дольше продлятся эти перегляделки, тем больше шансов на то, что ответ курфюрстенштаба дойдет в Шторцен до того, как тут наломают дров.
Ситуация начинала складываться идиотская. Минуты через две или три это дошло и до коменданта. Нехотя разжимая губы, он процедил:
– У меня есть основания полагать, что вы не тот, за кого себя выдаете.
– Вынужден вас разочаровать, герр майор. Я тот, за кого себя выдаю.
– В таком случае почему вы не в мундире? Глядя уже в потолок, Мартин сообщил:
– Полевой Устав допускает отступления от установленной формы одежды при выполнении разведывательных заданий командования.
– Это все слова! Где ваши документы?
– У вас, герр майор.
– Что такое? У меня?
– Так точно.
– Где? – В сейфе.
– Что за чушь вы несете!
– Никак нет. Циркуляр разведывательного управления курфюрстенштаба от 14 июня 835 года.
Комендант крепко задумался. И пришел вот к такому заключению.
– Мне нужен не циркуляр, а ваше удостоверение личности.
– Оно вам не потребуется, если вы прочтете циркуляр. Ушки коменданта запылали.
– Так называемый гауптман Неедлы! Здесь я решаю, что мне требуется.
Мартин вздохнул. Психологический портрет нелюбезного полководца уже прорисовывался. Намеренно оскорбляя собеседника, он явно хотел вывести его из равновесия, спровоцировать нарушение субординации и получить предлог для применения санкций. При этом никакого личного повода для враждебности у майора быть не могло, поскольку раньше с Мартином они никогда не встречались. Ополчиться на совершенно незнакомого человека коменданта заставляли отнюдь не жажда мести, для которой основания попросту отсутствовали, ни тем более чувство долга, а исключительно дурные во всех смыслах этого слова черты характера.
Чаще всего так себя ведут люди, обиженные жизнью, но наделенные толикой власти. Эту толику они используют для причинения неприятностей всем, кто подвернется. В собственных глазах они могут возвыситься только путем унижения окружающих. Во исполнение задуманного проявляют редкие упорство и изобретательность, причем препятствия только увеличивают их пыл, иногда вплоть до степени слепого остервенения. На Земле такие свойства личности давно признаны патологическими, их лечат. А вот в армии Поммерна, как оказалось, карьере они не слишком препятствуют, во всяком случае, до чина майора добраться позволяют. Но эти качества помогают только до тех пор, пока не применяются против собственного начальства. Иначе в армии далеко не уедешь. Вот на этом стоило сыграть.
– Герр майор! Если я не тот, за кого себя выдаю, вы заслужите поощрение командующего округом. Но командующий округом подчиняется курфюрстенштабу. Курфюрстенштаб не может быть довольным, если вы задерживаете офицера разведывательного управления и свое мнение выскажет командующему округом. После этого у командующего не останется повода поощрять вас, зато появится повод выразить недовольство. Кроме того, ваши многочисленные недоброжелатели, в существовании которых я ничуть не сомневаюсь, постараются бросить тень на ваши профессиональные способности.
– Я как-нибудь переживу, – проскрипел комендант, пламенея ушами.
Мартина порадовало то, что он вступил в полемику.
– Возможно. Но как вы объясните комиссии курфюрстенштаба свое упорное нежелание выполнить его прямое распоряжение?
– Не ваше дело.
– Помилуйте! Еще как мое. Вы мешаете выполнению моего задания.
– Плевать.
– На задание курфюрстенштаба?
Сделав неимоверное над собой усилие, комендант поправился:
– Нет. На вас.
Мартин понял, что на этом психопат исчерпал свои способности к компромиссу. Ситуация зашла в тупик.
– Назовите ваше истинное имя.
– Мартин Неедлы.
– Я это уже слышал.
– Другого имени у меня нет.
– Так, – с удовлетворением произнес комендант. – Упорствует. Кто дал вам право проводить через границу Поммерна ящера? – Имею полномочия курфюрстенштаба.
– Не верю.
– Это очень легко проверить.
– Так, – кивнул комендант. – Диктует. Ведет себя вызывающе. Конвой! Отвести нарушителя в камеру.
Стоявший у дверей капрал откашлялся.
– А куда деть ящера, герр майор?
– Туда же.
И вот тут Мартин испугался. Хзюка этого не потерпит! Следовало действовать, и действовать решительно, иначе пострадают люди.
Опередив конвойных, Мартин упал на пол, ухватил блестящие сапоги и сильным рывком продернул герра майора между тумбами стола. Потом вскочил, одной рукой поставил коменданта на ноги, а другой выхватил из ножен комендантскую саблю. Лезвие описало полукруг и замерло над самым воротником мундира, тревожа отвисшие щеки.
– С-стоять! – рявкнул Мартин.
Впрочем, солдаты и без того остолбенели. Мартин их вполне понимал. Видимо, герр комендант Шторцена по совместительству успел сделаться еще и кем-то вроде адъютанта бога, а тут вот как с ним обошлись... Это кто ж мог себе такое позволить?! Да, было над чем поразмыслить гарнизонным головушкам. Только вот времени для этого давать не следовало.
– Откройте двери, – приказал Мартин.
Солдаты нерешительно мялись. Мартин ткнул коменданта коленом.
– Отхры... откры... – прохрипел тот, скосив глаза на саблю.
Хамы редко бывают храбрецами. Давно установлено.
– Хо! – сказал Хзюка в приемной. – Уже не скучно.
К нему было потянули руки, но Мартин строго нахмурился и руки исчезли
– Мне охранять твою спину? – спокойно спросил Хзюка.
– Еэ. Постарайся никого не убить. Эй, там, вахмистр! Подогнать наш экипаж к крыльцу!
Прибежавший из караулки вахмистр медленно пятился и трясущимися пальцами пытался застегнуть пуговицу. Глаза его занимали чуть ли не половину довольно большого лица.
– Каки... эки? Вы-вы соображаете, что делаете?
– Ну да, – сказал Мартин. – Поумнели.
На отвислой щеке коменданта показалась капля крови.
– Карету, остолопы! Вы что, оглохли? Живо! – просипел он. – Не видите?! Меня уже режут!
Складывалась ситуация, при которой никому не надо давать опомниться. Внизу Мартин пнул пирамиду штуцеров; оружие с грохотом посыпалось. Потом кивнул на вахмистра.
– Хзюка, возьми у этого саблю.
Хзюка тут же ухватился за эфес. Вахмистр было дернулся, но заметив перед самым носом пять когтей дюймовой длины, успокоился. Хзюка квакнул, похлопал его по плечу и довольно внятно сказал:
– Умнисса. Тебе другую дадут. Есе луцсе. Красивую. Один из солдат хихикнул. Вахмистр отвесил ему тумака.
– Что вы собираетесь делать? – спросил офицер с усиками.
– Сопровождать герра майора в курфюрстенштаб.
– В курфюрстенштаб? – Офицер недоуменно разглядывал лезвие у горла своего начальника.
– Да. Там ему предстоит объяснить, почему он препятствовал выполнению важного разведывательного задания.
– Следовательно, вы его арестовали?
– Разумеется.
– О-о. Позвольте, но по закону...
– Не позволю! – полным голосом рявкнул Мартин. В окнах задребезжали стекла.
– Законами в здешней комендатуре и не пахнет! Назовите вашу фамилию, лейтенант! – Фо... фон Руссиш-Мишке.
– Как старшему по званию вам придется исполнять обязанности коменданта города Шторцен. Приказ ясен?
– Слушаюсь... герр гауптман, – ошеломленно пробормотал Руссиш-Мишке.
Ушки герра майора яростно запылали. Что ж, любому начальнику рано или поздно приходится пожинать плоды собственной кадровой политики. Результаты бывают самыми разными, но полного счастья наследники обычно не дарят. Не больше, чем получали.
Мартин вывел бывшего коменданта во двор. У крыльца стояла коляска. Сидевший на козлах пожилой егерь смачно плюнул.
– Тьфу ты, господи. Срамота.
Мартин схватил майора под мышки, забросил его в карету и приказал Хзюке присматривать. Сам встал на подножку и повернулся к провожающим. Нужно было сказать что-нибудь ободряющее. Не важно – что, главное – уверенно.
– Кстати. Совсем забыл. А как фамилия этого? – Он небрежно махнул рукой за спину.
– Есниц. Майор фон Есниц, – оторопело сообщил вахмистр.
– Плохой он майор.
– Но все-таки майор, – вдруг возразил Руссиш-Мишке. Это настораживало. Публика начинала приходить в себя.
– Пошел, – сказал Мартин егерю.
– А куда ехать-то?
– Да в Бауцен.
– В Ба-ауцен. Сто двадцать километров, сударь.
– Сто тридцать. Пошевеливайся, служивый.
Егерь пожал плечами, еще раз сплюнул и щелкнул кнутом.
За Шторценом долина расширяется, а Текла, вобрав в себя бурные горные ручьи, превращается в настоящую реку. Дорога идет под уклон, лошади бегут легко. С двух сторон то приближаясь к берегам, то удаляясь, тянутся густые хвойные леса. Через каждые километр-полтора попадаются фермы в окружении начинающих желтеть полей. Местность живописная, а при хорошей погоде еще и веселая, радующая глаз. Для Хзюки эти пейзажи были к тому же и внове, поэтому он буквально прилип к окну.
– Хорошо живете, мягкотелые! Есть где поохотиться. А вот жары нет, приятно.
Ему не ответили. Пленный майор Есниц мрачно молчал, уставившись в одну точку. Он не знал схайссу, а кроме того, вероятно, вынашивал планы самой ужасной мести, а Мартин был занят тем, что старался придумать способы расстроить эти планы.
То, что лейтенант Руссиш-Мишке не отличается быстротой соображения, сомнений не вызывало. Но рано или поздно он опомнится и бросится в погоню. Хотя бы для того, чтобы поддержать честь мундира. И что тогда? Мартин глянул на майора. Не убивать же в самом деле красноухого. Проще всего связать его и незаметно выпрыгнуть из кареты. Потом скрыться в лесу, выиграть время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36