Он стоял, опираясь локтем в ладонь другой руки, в свободной руке
трубка, и мирно оглядывался, словно только что вошел.
- Прекрасный корабль, Робин, - сказал он. - Поздравляю.
- Я не знал, что ты можешь так бродить повсюду.
- В сущности я и не брожу, мой дорогой Робин, - дружелюбно заметил
он. - В мою программу входит максимальное приближение к реальности. А
появляться словно джин из бутылки - совсем не реалистично.
- Ты аккуратная программа, Альберт, - признал я, и он улыбаясь,
ответил:
- И к тому же я все время настороже, если можно так сказать, Робин.
Например, я полагаю, что ваша добрая жена в данный момент направляется
сюда. - Он сделал шаг в сторону - что совсем необязательно, - и вошла
Эсси, тяжело дыша. Выглядела она так, словно пыталась скрыть свое
замешательство.
- В чем дело? - спросил я, сразу встревожившись.
Она не сразу ответила.
- Ты, значит, ничего не слышал? - спросила она наконец.
- О чем?
Она выглядела одновременно удивленно и облегченно.
- Альберт? Ты еще не установил связь с информационной сетью?
- Я как раз собираюсь это сделать, миссис Броадхед, - вежливо ответил
он.
- Нет! Не делай этого! Вначале нужно внести некоторые поправки
относительно Врат... - Альберт задумчиво поджал губы, но промолчал. Я был
не столь молчалив.
- Выкладывай, Эсси! В чем дело?
Она села на место коммуникатора, обмахиваясь.
- Этот негодяй Вэн, - сказала она. - Он здесь! По всему астероиду о
нем говорят. Удивительно, что ты не слышал. Фу! Я так бежала! Боялась, что
ты расстроишься.
Я снисходительно улыбнулся.
- Операция была несколько недель назад, Эсси, - напомнил я ей. - Я не
настолько изнежен - и вообще не понимаю, почему я должен расстраиваться
из-за Вэна. Ты должна быть больше во мне уверена.
Она пристально взглянула на меня, потом кивнула.
- Это правда, - согласилась она. - Я вела себя глупо. Ну, что ж, пора
за работу, - продолжала она, вставая и направляясь к двери. - Но помни,
Альберт: никакой связи с сетью, пока я не вернусь!
- Подожди! - воскликнул я. - Я хочу сообщить тебе новость. - Она
остановилась, и я гордо сказал: - Я нашел название для корабля. "Истинная
любовь". Как тебе нравится?
Она думала долго, и на лице ее совсем не было радостного выражения.
Потом сказала:
- Да, очень хорошее название, Робин. Бог благослови этот корабль и
всех, кто полетит на нем. А теперь мне нужно идти.

Прошло двадцать пять лет, но я по-прежнему не вполне понимаю Эсси. Я
сказал об этом Альберту. Он удобно сидел перед туалетным столиком Эсси,
разглядывая себя в зеркало. Пожал плечами.
- Может, ей не понравилось название? - спросил я. - Очень хорошее
имя!
- Я тоже так считаю, Робин, - согласился он, отворачиваясь от
зеркала, чтобы померцать мне. - Я полагал, что я не вполне понимаю, потому
что я машина, а она человек. А что же в вашем случае?
Я смотрел на него слегка раздраженно, потом улыбнулся.
- Ты очень забавен с этой своей новой программой, Альберт, - сказал я
ему. - Почему ты делаешь вид, что смотришь в зеркало? Я ведь знаю, что ты
видишь не так.
- А что вы видите, глядя на "Истинную любовь", Робин?
- Почему ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? - ответил я, и он
вслух рассмеялся. Раньше Альберт тоже мог смеяться, даже шутить, но всегда
было ясно, что смеется изображение, картинка. Можно было считать это
изображением реальной личности, если угодно - посмотрим правде в глаза: я
так обычно и считал, - как, например, изображение в П-фоне. Но не было...
как бы это назвать... присутствия. Теперь оно было. Я не мог обонять его.
Но его присутствие в комнате ощущалось не только зрением и слухом.
Температура? Ощущение массы? Не знаю. Но все равно я чувствовал, что в
комнате еще кто-то есть.
- На самом деле ответ, - уже серьезно сказал он, - таков: моя новая
внешность есть эквивалент вашему новому кораблю, или новому воскресному
костюму. Можете использовать и другие аналогии. Просто хотелось проверить,
нравится ли мне эта новая внешность. Гораздо важнее, нравится ли она вам.
- Не скромничай, Альберт, - ответил я. - Очень нравится, но я бы
хотел, чтобы ты связался с информационной сетью. Мне бы хотелось,
например, знать, как продвигаются дела с поиском террористов.
- Конечно, я выполню ваш приказ, Робин, - сказал он, - но миссис
Броадхед выразилась совершенно определенно.
- Ну, я не хочу, чтобы ты вышел из строя, выполняя противоречивые
команды своих хозяев. Вот что я сделаю, - сказал я, вставая; у меня над
головой загорелась лампа. - Выйду в коридор и сам подключусь к
информационной сети. Надеюсь, я не забыл, как это делается.
- Конечно, вы можете это сделать. - Голос его почему-то звучал
обеспокоенно. - Но в этом нет необходимости, Робин.
- Конечно, нет, - согласился я, остановившись на полпути к выходу. -
Но я любопытен.
- А что касается вашего любопытства, - он улыбался, набивая трубку
табаком, но мне показалось, что улыбка слегка принужденная, - что касается
этого, то вы должны знать, что до посадки я находился в постоянном
контакте с сетью. Новостей нет. Возможно, однако, что само отсутствие
новостей интересно. И даже обнадеживающе.
Я все еще не привык к новому Альберту. Снова сел, рассматривая его.
- Вы загадочный сукин сын, доктор Эйнштейн, - сказал я.
- Только когда сообщаю информацию, которая неясна сама по себе. - Он
улыбнулся. - Генерал Манзберген до сих пор не получил вашего послания.
Сенатор говорит, что сделает все, что сможет. Мэтр Исинжер сообщает, что
Квятковский и наш друг из Малайзии не откликнулись на его усилия связаться
с ними, а от албанцев получено короткое сообщение:
- Не волнуйтесь.
- Значит, что-то происходит! - Я снова вскочил.
- Что-то может происходить, - поправил он, - и мы можем только дать
ему произойти. Во всяком случае, Робин, - он заговорил ласково и льстиво,
- я лично предпочел бы, чтобы вы сейчас не покидали свой корабль. И по
одной важной причине: откуда вы знаете, что вас не поджидает человек с
пистолетом в кармане и вашим именем в списке?
- Террорист? Здесь?
- Здесь или в Роттердаме. Почему одно место предпочтительней другого?
Хочу напомнить вам, Робин, что у меня есть опыт в такого рода делах.
Некогда нацисты оценили мою голову в двадцать тысяч марок; будьте уверены:
я сделал все, чтобы их никто не заработал.
Я остановился в дверях.
- Кто?
- Нацисты, Робин. Группа террористов, захвативших контроль над
Германией много лет назад, когда я был жив.
- Когда ты был что?
- Я хочу сказать: когда был жив тот реальный человек, чье имя вы мне
дали. Но с моей точки зрения, это отличие недостойно упоминания. - Он с
отсутствующим видом сунул в карман набитую трубку и сел так естественно и
по-дружески, что я автоматически тоже сел.
- Да, я еще не привык к тебе новому, Альберт, - сказал я.
- Ну, для этого нет лучше времени, чем сейчас, Робин. - Он улыбался,
прихорашиваясь. Какая-то в нем появилось вещественность. Старые голограммы
показывали его в десятке характерных поз, в мешковатом свитере или в
тенниске, в носках натянутых или спущенных, в туфлях или шлепанцах, с
трубкой или с карандашом. Сегодня на нем тоже тенниска, но поверх нее один
из тех мешковатых европейских свитеров, которые застегиваются на пуговицы
и имеет карманы. Такой свитер можно было бы назвать пиджаком, если бы он
не был связан из шерсти. К свитеру приколот значок с надписью "Два
процента", а короткая щетина на подбородке свидетельствует, что сегодня он
не брился. Ну, конечно, не брился! И никогда не бреется, это ведь
голографическая проекция компьютерного конструкта, но такая убедительная и
живая, что я чуть не предложил ему свою бритву!
Я рассмеялся и покачал головой.
- Что значит "два процента"?
- Ах, - застенчиво сказал он, - это лозунг моей юности. Если два
процента человечества откажутся воевать, войн не будет.
- Ты и сейчас в это веришь?
- Я надеюсь на это, Робин, - поправил он меня. - Но должен признать,
что новости не очень подкрепляют эту надежду. Хотите узнать остальные
новости?
- Наверно, - сказал я, и он снова прошел к туалетному столику Эсси.
Сел перед ним, лениво поигрывая ее бутылочками с духами и женскими
украшениями; так нормально, так по-человечески, что это отвлекало меня от
смысла его слов. И хорошо, потому что все новости плохие. Террористы
действовали все активнее. Уничтожение петли Лофстрома было первым шагом в
этом, и по всей этой части Южной Америки развернулась кровавая война.
Террористы отравили главный резервуар Лондона токсином ботулизма, и теперь
лондонцам предстояло помучиться от жажды. Такие новости мне не нужны, и я
сказал об этом Альберту.
Он вздохнул и согласился.
- Когда я был жив, жизнь была мягче, - сказал он задумчиво. -
Конечно, тоже не совершенная. А вы знаете, Робин, я мог бы стать
президентом государства Израиль? Да. Но я понимал, что не должен принимать
это предложение. Я всегда был за мир, а государству иногда приходится
вести войну. Леб однажды сказал мне, что все политики ненормальные, и
боюсь, он был прав. - Он выпрямился, лицо его прояснилось. - Но есть и
хорошие новости, Робин! Премия Броадхеда за научные открытия...
- Что, что?
- Вспомните, Робин, - нетерпеливо сказал он, - система премий,
которую вы организовали перед самой операцией. Она уже начала приносить
плоды.
- Ты решил загадку хичи?
- Ах, Робин, я понимаю, вы надо мной смеетесь, - с мягкой укоризной
сказал он. - Конечно, пока ничего такого значительного. Но есть физик на
Лагуна Бич... Бекферт? Вы знаете его работы? Тот самый, что предложил
систему для достижения плоского пространства?
- Нет, я даже не знаю, что такое плоское пространство.
- Ну, - сказал он, сдаваясь перед моим невежеством - в данный момент,
я думаю, это не имеет значения, но сейчас он работает над математическим
анализом недостающей массы. Похоже, Робин, этот феномен совсем недавний!
Каким-то образом в последние несколько миллионов лет к вселенной была
добавлена масса.
- Ах, вот как, - сказал я, изображая понимание. Но я его не обманул.
Он сказал терпеливо:
- Если вы помните, Робин, несколько лет назад Мертвец - женщина - из
того корабля, что сейчас называется "С.Я.Броадхед", заставила нас
поверить, что этот феномен связан каким-то образом с деятельностью хичи.
Мы тогда не обратили на это должного внимания.
- Помню, - сказал я. Сказал почти правдиво. Я вспомнил, что у
Альберта появилась дикая идея, будто по какой-то неясной причине хичи
заставляют вселенную сократиться до первичного атома, чтобы произошел
новый Биг Бэнг и возникла новая вселенная с иными физическими законами.
Потом он изменил свое мнение. Он в свое время объяснял мне причину, но я
забыл. - Мах? - спросил я. - Что-то имеющее отношение к этому парню Маху?
И к человеку, по имени Дэвис?
- Совершенно верно, Робин! - он зааплодировал, радостно улыбаясь. -
Гипотеза Маха указывает на причину этого, но парадокс Дэвиса делает
невероятным действие этой причины. И вот Бекферт аналитически показал, что
парадокс Дэвиса неприложим, если число расширений и сокращений вселенной
конечно! - Он встал и принялся бродить по комнате, слишком довольный
собой, чтоб сидеть спокойно. Я не понимал, чему он радуется.
- Альберт, - неуверенно сказал я, - ты хочешь сказать, что вселенная
нас раздавит, превратит в... как ты это называешь... в флоэму?
- Совершенно верно, мой дорогой мальчик!
- И от этого ты так счастлив?
- Именно! О, - сказал он, остановившись на полпути и глядя на меня, -
я понимаю вашу проблему. Но это не произойдет скоро. Не раньше чем через
миллиард лет, это точно.
Я сидел, глядя на него. К этому новому Альберту надо привыкнуть. Он
не замечал ничего необычного, продолжал счастливо рассказывать о новых
идеях, возникших в связи с премиями, и о том, какие мысли приходили ему в
голову.
Новые мысли?
- Минутку, - сказал я нахмурившись, потому что чего-то я здесь не
понимал. - Когда?
- Что когда, Робин?
- Когда ты об этом думал? Ты был отключен все время до нашего
разговора...
- Совершенно верно, Робин. Когда я был "отключен", как вы
выражаетесь. - Он померцал. - Миссис Броадхед снабдила меня встроенной
базой данных, хардвер. Я не перестаю существовать, когда меня отключают.
- Я не знал этого.
- Вы себе не представляете, какое это для меня удовольствие! Просто
думать! Всю жизнь я только этого и хотел. Молодым человеком я плакал из-за
невозможности посидеть и подумать - например, реконструировать
доказательства хорошо известных математических и физических теорем. Теперь
я часто могу это делать, и гораздо быстрее, чем когда я был жив! Я глубоко
благодарен вашей супруге за это. - Он наклонил голову. - А вот и она,
Робин. Миссис Броадхед? Я только что вспомнил, что еще не выразил вам
благодарность за новое программирование.
Она удивленно посмотрела на него, потом покачала головой.
- Дорогой Робин, - сказала она, - я должна кое-что сказать тебе.
Минутку. - Она повернулась к Альберту и произнесла три или четыре фразы
по-русски. Он серьезно кивнул.
Иногда мне нужно много времени, чтобы понять, но теперь я наконец
понял. Происходит что-то такое, о чем я должен знать.
- Послушай, Эсси, - сказал я встревоженно; тем более встревоженно,
что я не знал, из-за чего собственно тревожусь, - что случилось? Вэн
натворил что-то?
Она серьезно ответила:
- Вэн улетел с Врат, и вовремя улетел, потому что его ждали большие
неприятности с Корпорацией "Врата" и со многими другими. Но я хочу
поговорить не о Вэне. О женщине, которую я видела в своем магазине. Она
очень похожа, дорогой Робин, на женщину, которую ты любил до меня, на
Джель-Клару Мойнлин. Так похожа, что я решила - она ее дочь.
Я смотрел на нее.
- Что?.. Откуда ты знаешь, как выглядела Клара?
- О, Робин, - нетерпеливо сказала она. - Двадцать пять лет, а я
специалист по обработке информации. Думаешь, я не захотела узнать? Я очень
хорошо ее знаю. Все сохранившиеся записи.
- Да, но... у нее не было дочери. - Я смолк, думая, а уверен ли я в
этом. Я любил Клару сильно, но не очень долго. Вполне возможно, что в ее
жизни были эпизоды, о которых она мне не рассказывала.
- Вообще-то, - практично сказала Эсси, - прежде всего я подумала, что
она может быть твоей дочерью. Только теоретически. Но возможно. Она могла
забеременеть от тебя. Но теперь... - Она вопросительно повернулась к
Альберту. - Альберт? Поиск завершен?
- Да, миссис Броадхед. - Он кивнул. Выглядел он очень серьезным. - В
данных о Джель-Кларе Мойнлин нет никаких сведений о ее ребенке.
- И что же?
Он достал трубку и принялся вертеть ее.
- Сомнений в ее личности нет, миссис Броадхед. Она прилетела два дня
назад вместе с Вэном и зарегистрировалась.
Эсси вздохнула.
- Тогда, - храбро сказала она, - сомнений вообще нет. Женщина в
магазине была сама Клара, а не самозванка.

В этот момент больше всего на свете мне требовалось успокаивающее
оздоровляющее присутствие моей старой психоаналитической программы
Зигфрида фон Психоаналитика. Мне нужна была помощь.
Клара? Жива? Здесь? И если невозможное возможно, что же мне делать?
Легко сказать себе, что я ничего не должен Кларе, что все долги я уже
заплатил. Платой были долгие годы печали, глубокой безнадежной любви,
чувство утраты, от которого меня не излечили окончательно три десятилетия.
Ее отняли у меня, я не мог перепрыгнуть через пропасть, и единственное,
что помогло мне это перенести, - в конце концов я убедил себя в том, что
это НЕ МОЯ ВИНА.
Но пропасть каким-то образом оказалась преодолена. И вот у меня
верная жена и установившаяся жизнь, и в этой жизни нет места для женщины,
которую я обещал любить всегда.
- Больше того, - сказала Эсси, наблюдая за моим лицом.
Я не очень хорошо участвовал в разговоре.
- Да?
- Больше того. Вэн прилетел с двумя женщинами, не с одной. Вторая
женщина - Долли Уолтерс, неверная жена человека, с которым мы виделись в
Роттердаме, помнишь? Молодая особа. Плачет, краска на глазах потекла.
Очень красивая женщина, но не очень умная. Военная полиция США арестовала
ее, когда Вэн улетел без разрешения, поэтому я решила с ней поговорить.
- С Долли Уолтерс?
- О, Робин, слушай меня, пожалуйста! Да, с Долли Уолтерс. Но она
очень мало могла мне сказать, потому что у военной полиции на нее другие
планы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33