Неплохо?
- Неплохо, Константин Иванович, но, к сожалению, ваш замок построен на песке, у вас нет ни единого реального факта, поддерживающего это бредовое сооружение. Я бы мог наплести вам кучу историй подобного содержания, где, кроме измышлений вашего ограниченного мозга, ничегошеньки нет. Успокойтесь, не травмируйте понапрасну вашу больную голову и слабую психику. Приедет Макс, и если он изложит какие-то реальные факты, на которые можно опереться, то тогда я позволю вам немного подумать. А пока суд да дело, я посоветовал бы вам отдохнуть.
... По белоснежному, девственному снегу я шел навстречу восходящему солнцу. Первые его лучи уже тронули верхушки сосен, и они заиграли, заискрились праздничными новогодними елками. По их стволам и веткам, точно в сказке, сновали радостные белки, а драчливые сороки сварливо и гортанно обсуждали наступающий праздник. Я нес на плече серебристый сверток, чтобы подарить его какой-нибудь красивой женщине. Я не знал ее имени, как и не знал того, что находится в моем свертке. Но почему-то был заранее уверен в том, что подарок ей обязательно понравится. Я знал, что она живет сразу же за взгорком, на который я уже поднимался. А между тем солнце уже коснулось моих глаз, и когда я взойду на вершинку, то окажусь полностью в объятиях его ласковых лучей. "Все! Я на вершине, еще шаг - и я увижу домик моей женщины", - подумал я и сделал этот шаг. Ночь, черная и беспросветная, ударила в глаза, словно я заступил за черту терминатора. Податься бы назад, да нету сил, ноги мои идут только вперед, в черную могильную темноту. Неизвестно откуда в моих руках оказалась тусклая керосиновая лампа - и при ее свете я с ужасом увидел, что несу не подарок для прекрасной женщины, а могильный памятник, на котором высечено чье-то незнакомое имя. Я пытаюсь его сбросить, но он, как намагниченный, всякий раз вновь оказывается на моем плече. А из открытых могил мне навстречу уже тянутся руки мертвецов.
- Не смей! - кричат они. - Это наш обелиск. Иди к нам!
- Не пойду! Не хочу! - ору я изо всех сил.
- Нет, пойдешь, - злобно смеется хор мертвецов, меня хватают за уши, за волосы, за нос. - Никуда ты от нас не денешься!
- Нет, не хочу, не пойду! - отрывая от себя их липкие и холодные лапы, отбиваюсь я из последних сил. - Оставьте меня, я не хочу-у-у!
- Что ты воешь, паразит! - выдергивает меня из кошмара противный голос любимой супруги. - Опять нализался, алкаш-самоучка. Нажрался и орет на всю квартиру. Хоть бы людей постеснялся. Вставай, блаженный, к тебе пришли!
- А! Кто пришел? - Вскочив с диванчика, я несколько секунд не могу прийти в себя. - Прости, Милка, не могу понять, кончился кошмар или он все еще продолжается.
- Очень остроумно. Приведи себя в порядок, к тебе пришла женщина.
- Женщина? - пытаясь пригладить взъерошенные волосы, крайне удивился я. - Объясни толком, какая женщина?
- Тебе лучше знать, - язвительно фыркнула супруга. - По крайней мере, она говорит, что вы по телефону договорились встретиться после обеда.
- Да, было такое, - с огорчением вспомнил я. - А ты ей скажи, что меня нет дома.
- Уже поздно, она в отцовском кабинете. Я ей пообещала разбудить ваше сиятельство. Откуда мне было знать, что ты нажрался, как последняя свинья.
- Ладно, чего уж там, - умываясь, снисходительно пробубнил я. - Тащи свежую рубашку и брюки. Это хоть в какой-то мере снивелирует мою помятую рожу.
- Твою помятую рожу уже не разгладить даже утюгом.
Поделившись своим столь легким наблюдением, Милка отправилась за одеждой.
Через пять минут, приведя себя в относительный порядок, я открыл дверь кабинета. Сказано, не верь ушам своим, но верь глазам своим. Воистину мудрое изречение. Эллу Фитцджеральд я сначала услышал по радио, а только через год впервые увидел по телевизору. И лучше бы я этого не делал. В данном случае ситуация была аналогичной, и я понял, почему Милка на сей раз обошлась без колкостей и всегдашних подковырок относительно моей клиентки. Хозяйка чудесного приятного голоса внешне являла вид противоположный. Худющая горбоносая старуха сидела в кресле и маленькими глоточками попивала кофе.
"Никак Милка постаралась", - подумал я, а вслух приветливо и хрипло проворковал:
- Добрый день. Извините, но я вас не знаю, давайте познакомимся.
- Вас зовут Константин Иванович, а меня Любовь Иннокентьевна Шаврина, или просто Люба. Называйте меня как хотите. Мне все равно, - без тени улыбки ответила визитерша. - Я не настолько стара, как вы подумали. Скорее всего, я ваша ровесница. Просто жизнь изрядно меня потрепала, а последние события довершили дело.
- И так бывает, - с некоторым сомнением согласился я. - Любовь Иннокентьевна, скажите, кто вам меня рекомендовал? Это необходимо, потому как в отношении клиентов, особенно в последнее время, я стал крайне разборчив.
- Обратиться к вам мне посоветовала Таня Голубьева. Вы помогли ей полтора года назад. Она очень вам благодарна. Припоминаете?
- Ну как же! - экзальтированно воскликнул я, не припоминая, впрочем, ни Тани, ни самого черта, ничегошеньки. - Так с каким вопросом вы ко мне пожаловали?
- С самым печальным, который, к сожалению, в нашей стране обретает все большую остроту и актуальность. У меня пропал сын.
- Как давно и при каких обстоятельствах это произошло?
- Я не знаю, при каких обстоятельствах, но исчез он две недели назад, а точнее, двенадцатого декабря. Вот так вот, утром вместе со мной ушел в школу и больше дома не появился. Я наводила о нем справки, но ничего утешительного не услышала. Учителя его - мои знакомые, среди них две мои подруги. Они говорят, что он, как положено, отсидел все уроки, после чего вместе с друзьями покинул здание школы. Друзья же, Павел Белоконь и Руслан Пулатов, заявляют, что они с девчонками около часа потусовались возле порта, а в начале четвертого разошлись по домам. Однако, когда в половине седьмого я вернулась с работы, Саши дома не было, как не заметила я и никаких следов его пребывания.
- Вы заявили о его исчезновении в милицию?
- Естественно, но они мне ответили, что, прежде чем начать розыск, нужно переждать некоторое время, потому как парни его возраста довольно часто оставляют дом - кто на неделю, кто на две, а кто и на месяц. Все мои заверения в отношении того, что мой мальчик совсем другой и никогда бы себе не позволил подобного, были встречены прохладно и даже иронично.
- Вы только не обижайтесь, Любовь Иннокентьевна, но в данном случае я их понимаю. Всем родителям присуще видеть в своем дитяти что-то особенное, а то и необыкновенное.
- Нет, вы не понимаете, я ведь сама педагог, почти четверть века преподаю немецкий язык, и старалась относиться к сыну объективно. Именно эта объективность и вынуждает меня в данном случае бить тревогу. Так уж получилось, что с пяти лет Сашу я воспитывала одна. Алименты получала мизерные, а сколько платили и платят педагогу, вы, наверное, представляете. Я крутилась как могла, выгадывала каждую копейку, не гнушалась никакой работой, вплоть до тряпки уборщицы, и все для того, чтобы мой Санька выглядел не хуже других. И мне это удавалось. Большой поддержкой было его понимание того, что я для него делаю. Уже с десяти лет он начал меня жалеть. К сожалению, вам этого не понять, не понять того, когда десятилетний мальчишка, плача, прижимается к тебе и говорит, что скоро он вырастет и тогда его мама перестанет работать.
- М-м-да, - почесал я затылок. - Сколько лет вашему сыну?
- В сентябре исполнилось семнадцать, - с ноткой гордости ответила Шаврина. - Этим летом он заканчивает одиннадцатый класс.
- И вы считаете, что за семь лет он не изменился?
- Нисколько, а если и изменился, то только в лучшую сторону. Я прекрасно понимаю, что похожа на гусыню, но постарайтесь и вы войти в мое положение. Кроме Саньки, у меня никого нет. Родители умерли, а брат погиб в Афганистане двадцать лет тому назад.
- У вашего сына, очевидно, есть девочка. Как она объясняет его исчезновение?
- К сожалению, она, как и я, ничего не знает. Она учится в той же школе, но классом ниже. В тот злосчастный день она видела его только мельком.
- Вот видите, у него есть постоянная подруга, но это не помешало ему тусоваться возле порта с другой девчонкой, а где гарантия, что него нет и третьей? Я думаю, что именно у нее он и зависает, кажется, так они говорят.
- Нет, не мог он по своей воле где-то задержаться, он бы непременно мне позвонил.
- Право, Любовь Иннокентьевна, даже не знаю, чем могу вам помочь. Давая понять, что разговор окончен, я сокрушенно развел руками. - Нет никакой зацепки, мне не за что ухватиться. Если предположить, что вашего сына похитили с целью выкупа, то злодеи уже дали бы о себе знать. Да и вообще это полный абсурд - требовать выкуп у педагога. Прежде чем выкрасть человека с целью выкупа, специалист трижды проверит финансовое положение его семьи. А в данном случае я не вижу ни мотива, ни резона его похищения. Извините, но скорее всего ваш сын круто загулял или даже умотал в другой город с какой-нибудь девицей.
- Школьник? Да и вообще в любой ситуации он дал бы мне знать, - не сдавалась любящая мамаша.
- Возможно, - с сомнением заметил я. - Он у вас наркотиками не баловался? Травкой, таблетками или того хуже...
- Это исключено, - решительно прервала она меня. - Я ведь все-таки педагог, всякого насмотрелась. И потому отношусь к этому вопросу весьма и весьма болезненно. Уже с шестого класса я стала придирчиво присматриваться к своему сыну, но, слава богу, эта беда прошла стороной. А к шестнадцати годам Санька вполне оформился как личность, и следить за ним уже не было никакой нужды. Более того, он начал сам меня воспитывать. Стыдно признаться, но, поломанная судьбой, несколько лет тому назад я по вечерам начала было прикладываться к рюмочке, и человеком, отвратившим меня от этой пагубной привычки, был мой сын.
- Тогда я вообще ничего не понимаю. Ваш сын наркотики не употребляет, спиртное не жалует, дружит только с одной девочкой, похитителям взять с него нечего... А он у вас, случаем, в картишки не любит перекинуться? Например, с дворовой шпаной? Какой-нибудь там должок набежал?
- Нет, и такого греха я за ним не замечала.
- Тогда я сдаюсь, и мне нечего вам больше сказать, - решительно вставая, закончил я разговор. - Если от сына появятся сигналы или вскроются какие-то факты, то...
- Подождите, - преградила она мне путь к выходу, - не торопитесь отказываться, я вам хорошо заплачу. Хоть сейчас, в качестве аванса, готова выдать десять тысяч.
- Я не возьму у вас деньги, потому как почти уверен, что ничем помочь не смогу. Но позвольте... - Я не умел скрыть удивления. - Откуда у бедного учителя такие деньги?
- Сын заработал, - чуть смутившись, ответила она.
- Вот как? А почему вы умолчали, что он у вас работает?
- Видите ли... - покусывая губы, замялась она. - Как бы это лучше сказать...
- Как есть, так и говорите, если вы хотите моей помощи, то я должен знать все.
- Я так и думала, что рано или поздно мне придется это сделать. Короче говоря, мой сын нигде не работает, но начиная с сентября месяца регулярно приносит в дом большие деньги.
- Что вы подразумеваете под выражением "большие деньги"?
- Не знаю, но за три месяца он передал мне больше ста тысяч. Мы поменяли свою однокомнатную квартиру на двухкомнатную и купили подержанный автомобиль вместе с гаражом. Кроме того, он подарил мне золотые сережки и дюжину серебряных ложек.
- И каким же образом на него свалилось такое богатство? - невольно заинтригованный ее информацией, спросил я.
- В том-то и дело, что ничего членораздельного мне от него добиться не удалось. Он просто улыбался, когда я в десятый раз спрашивала его об одном и том же. Улыбался, уверяя, что никакого криминала за этим не стоит, а как-то напомнил, что в свое время обещал освободить меня от работы и теперь слово свое сдержал, и я могу бросать свою чертову школу.
- Это уже любопытно. - Я сел на место и, не спрашивая разрешения, закурил. - Он у вас часто пропадал по ночам? Если да, то как он объяснял свое отсутствие?
- Никак, потому что он всегда ночевал дома и являлся не позже одиннадцати.
- Еще одна загадка, - недоуменно пожал я плечами.
- Если бы только одна, - горестно вздохнула она. - Когда пошли третьи сутки его отсутствия, я решилась на крайние меры и произвела в его комнате детальный обыск. Вы знаете, что я обнаружила у него под матрасом?
- Не знаю, и, наверное, вы пришли сюда не для того, чтобы загадывать мне загадки.
- Простите, вы правы. - Смутившись, она щелкнула замочком сумочки и вынула из нее какой-то предмет, аккуратно завернутый в шерстяной шарф. Взгляните. - И после некоторого колебания она положила сверток на стол.
- Взгляну, - кивнул я, разворачивая шарф.
То, что я увидел, невольно заставило меня вздрогнуть. Передо мной лежал "вальтер". Но не тот, армейский, девятимиллиметровый, из которого прикончили незнакомца на кладбище, а гораздо меньшего калибра и размеров. Обиходно его именуют дамским, а в войсках вермахта пистолетом "для себя". Однако факт оставался фактом - передо мной лежало трофейное оружие, довольно необычное для нашего времени и для наших мест.
- Где он мог его раздобыть? - вытащив полную обойму и понюхав ствол, поинтересовался я. - На дороге такие штуки не валяются.
- Я это прекрасно понимаю, но, откуда он у него появился, я не имею никакого понятия.
- Когда вы его нашли, он так и был завернут в шарф?
- Нет, он просто лежал под матрасом. В шарф его завернула я сама.
- Сделаем так: вы оставляете у меня оружие, а я вам выдаю расписку.
- Право, не знаю... - замялась она. - Я хотела отнести его в милицию...
- Несите, - пододвигая ей пистолет, согласился я. - Только учтите, за хранение оружия предусмотрена статья, и ваш сын может запросто ее получить. Кажется, это статья 222, она предусматривает лишение свободы на срок до трех лет. Вот если бы он самолично сдал "вальтер", тогда другое дело, тогда бы никаких претензий со стороны правоохранительных органов не возникло бы. Думайте.
- Хорошо, я оставлю эту идиотскую штуку у вас, но как быть с Сашкой?
- Искать, - убирая оружие в стол, кратко ответил я. - Теперь, после того, что вы мне сообщили, я хоть знаю, в каком направлении двигаться. Оставьте мне ваш адрес и телефон. Работать я начну уже завтра с утра.
- Я выдам вам аванс, - записывая свои координаты, заявила она.
- Не нужно. Скорее всего, деньги добыты сомнительным путем. Я их не возьму. Однако вы не волнуйтесь, в любом случае я работаю добросовестно. Всего вам наилучшего, и ждите от меня известий.
- Спасибо вам, завтра у меня всего три урока, так что в двенадцать я дома.
Проводив просительницу до двери, я было собрался вновь занырнуть в кабинет тестя, чтобы прикончить его заначку и с просветлевшей головой хорошенько подумать над свалившимся на меня делом. Окрик супруги, злобный и властный, помешал мне осуществить мой блестящий план.
- Ты это куда намылился, змей бесхвостый?!
- Туда, - трусливо отступая в глубину комнаты, указал я на дверь кабинета.
- Перебьешься, - безапелляционно заявила она, подталкивая меня к дивану. - Смотри телевизор и мечтай о лете. А можешь, если совсем не усох, и жену обнять.
Глава 4
В час дня черная "девятка" с тремя пассажирами заехала на территорию кладбища и, миновав центральную аллею, остановилась на самой окраине.
- Рановато мы приехали, - поделился своими соображениями сидящий сзади Потехин.
- Лучше подождать, чем вовсе опоздать, - философски отозвался Требунских. - Макс, ты мне все рассказал, кроме одного. Что это за тип был с тобою утром?
- Как же, Константин Иванович Гончаров. Странно, что вы о нем ничего не слышали. Лет десять тому назад он работал в органах. А потом за свое... гм... неадекватное поведение был вынужден написать заявление. В чине капитана, кстати сказать.
- Алкаш, что ли? - напрямую спросил полковник.
- Не так чтобы очень, но немного выпивал.
- А чем он занимается сейчас?
- Как и я, работает в охранной фирме "Сокол". Между прочим, полковник Ефимов приходится ему родственником, а если говорить точнее, то тестем.
- Нечего сказать, хороший зятек достался Алексею Николаевичу.
- Напрасно вы так. Отношения у них - любой позавидует. Можно сказать, друзья-товарищи.
- А ведь я о нем слышал, - вмешался Потехин. - Но далеко не лестные отзывы. Будто бы занимается он частным сыском, порой сует нос не в свои дела и тем самым мешает следствию. Так что, Васильич, надо быть готовыми к тому, что в связи с этим делом наши пути пересекутся.
- Он будет горько об этом сожалеть, - выходя из машины, усмехнулся Требунских. - Самодеятельности я не потерплю. Тем более, что я органически не перевариваю пьяниц. Макс, ты можешь ему это передать.
- Конечно же я это сделаю, но он не всегда ко мне прислушивается, да и мужик он далеко не глупый. Константин Иванович умудряется раскрывать большинство тех дел, за которые берется.
- А берется он только за те дела, которые можно раскрыть, - язвительно вставил Потехин и вслед за начальником вылез из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
- Неплохо, Константин Иванович, но, к сожалению, ваш замок построен на песке, у вас нет ни единого реального факта, поддерживающего это бредовое сооружение. Я бы мог наплести вам кучу историй подобного содержания, где, кроме измышлений вашего ограниченного мозга, ничегошеньки нет. Успокойтесь, не травмируйте понапрасну вашу больную голову и слабую психику. Приедет Макс, и если он изложит какие-то реальные факты, на которые можно опереться, то тогда я позволю вам немного подумать. А пока суд да дело, я посоветовал бы вам отдохнуть.
... По белоснежному, девственному снегу я шел навстречу восходящему солнцу. Первые его лучи уже тронули верхушки сосен, и они заиграли, заискрились праздничными новогодними елками. По их стволам и веткам, точно в сказке, сновали радостные белки, а драчливые сороки сварливо и гортанно обсуждали наступающий праздник. Я нес на плече серебристый сверток, чтобы подарить его какой-нибудь красивой женщине. Я не знал ее имени, как и не знал того, что находится в моем свертке. Но почему-то был заранее уверен в том, что подарок ей обязательно понравится. Я знал, что она живет сразу же за взгорком, на который я уже поднимался. А между тем солнце уже коснулось моих глаз, и когда я взойду на вершинку, то окажусь полностью в объятиях его ласковых лучей. "Все! Я на вершине, еще шаг - и я увижу домик моей женщины", - подумал я и сделал этот шаг. Ночь, черная и беспросветная, ударила в глаза, словно я заступил за черту терминатора. Податься бы назад, да нету сил, ноги мои идут только вперед, в черную могильную темноту. Неизвестно откуда в моих руках оказалась тусклая керосиновая лампа - и при ее свете я с ужасом увидел, что несу не подарок для прекрасной женщины, а могильный памятник, на котором высечено чье-то незнакомое имя. Я пытаюсь его сбросить, но он, как намагниченный, всякий раз вновь оказывается на моем плече. А из открытых могил мне навстречу уже тянутся руки мертвецов.
- Не смей! - кричат они. - Это наш обелиск. Иди к нам!
- Не пойду! Не хочу! - ору я изо всех сил.
- Нет, пойдешь, - злобно смеется хор мертвецов, меня хватают за уши, за волосы, за нос. - Никуда ты от нас не денешься!
- Нет, не хочу, не пойду! - отрывая от себя их липкие и холодные лапы, отбиваюсь я из последних сил. - Оставьте меня, я не хочу-у-у!
- Что ты воешь, паразит! - выдергивает меня из кошмара противный голос любимой супруги. - Опять нализался, алкаш-самоучка. Нажрался и орет на всю квартиру. Хоть бы людей постеснялся. Вставай, блаженный, к тебе пришли!
- А! Кто пришел? - Вскочив с диванчика, я несколько секунд не могу прийти в себя. - Прости, Милка, не могу понять, кончился кошмар или он все еще продолжается.
- Очень остроумно. Приведи себя в порядок, к тебе пришла женщина.
- Женщина? - пытаясь пригладить взъерошенные волосы, крайне удивился я. - Объясни толком, какая женщина?
- Тебе лучше знать, - язвительно фыркнула супруга. - По крайней мере, она говорит, что вы по телефону договорились встретиться после обеда.
- Да, было такое, - с огорчением вспомнил я. - А ты ей скажи, что меня нет дома.
- Уже поздно, она в отцовском кабинете. Я ей пообещала разбудить ваше сиятельство. Откуда мне было знать, что ты нажрался, как последняя свинья.
- Ладно, чего уж там, - умываясь, снисходительно пробубнил я. - Тащи свежую рубашку и брюки. Это хоть в какой-то мере снивелирует мою помятую рожу.
- Твою помятую рожу уже не разгладить даже утюгом.
Поделившись своим столь легким наблюдением, Милка отправилась за одеждой.
Через пять минут, приведя себя в относительный порядок, я открыл дверь кабинета. Сказано, не верь ушам своим, но верь глазам своим. Воистину мудрое изречение. Эллу Фитцджеральд я сначала услышал по радио, а только через год впервые увидел по телевизору. И лучше бы я этого не делал. В данном случае ситуация была аналогичной, и я понял, почему Милка на сей раз обошлась без колкостей и всегдашних подковырок относительно моей клиентки. Хозяйка чудесного приятного голоса внешне являла вид противоположный. Худющая горбоносая старуха сидела в кресле и маленькими глоточками попивала кофе.
"Никак Милка постаралась", - подумал я, а вслух приветливо и хрипло проворковал:
- Добрый день. Извините, но я вас не знаю, давайте познакомимся.
- Вас зовут Константин Иванович, а меня Любовь Иннокентьевна Шаврина, или просто Люба. Называйте меня как хотите. Мне все равно, - без тени улыбки ответила визитерша. - Я не настолько стара, как вы подумали. Скорее всего, я ваша ровесница. Просто жизнь изрядно меня потрепала, а последние события довершили дело.
- И так бывает, - с некоторым сомнением согласился я. - Любовь Иннокентьевна, скажите, кто вам меня рекомендовал? Это необходимо, потому как в отношении клиентов, особенно в последнее время, я стал крайне разборчив.
- Обратиться к вам мне посоветовала Таня Голубьева. Вы помогли ей полтора года назад. Она очень вам благодарна. Припоминаете?
- Ну как же! - экзальтированно воскликнул я, не припоминая, впрочем, ни Тани, ни самого черта, ничегошеньки. - Так с каким вопросом вы ко мне пожаловали?
- С самым печальным, который, к сожалению, в нашей стране обретает все большую остроту и актуальность. У меня пропал сын.
- Как давно и при каких обстоятельствах это произошло?
- Я не знаю, при каких обстоятельствах, но исчез он две недели назад, а точнее, двенадцатого декабря. Вот так вот, утром вместе со мной ушел в школу и больше дома не появился. Я наводила о нем справки, но ничего утешительного не услышала. Учителя его - мои знакомые, среди них две мои подруги. Они говорят, что он, как положено, отсидел все уроки, после чего вместе с друзьями покинул здание школы. Друзья же, Павел Белоконь и Руслан Пулатов, заявляют, что они с девчонками около часа потусовались возле порта, а в начале четвертого разошлись по домам. Однако, когда в половине седьмого я вернулась с работы, Саши дома не было, как не заметила я и никаких следов его пребывания.
- Вы заявили о его исчезновении в милицию?
- Естественно, но они мне ответили, что, прежде чем начать розыск, нужно переждать некоторое время, потому как парни его возраста довольно часто оставляют дом - кто на неделю, кто на две, а кто и на месяц. Все мои заверения в отношении того, что мой мальчик совсем другой и никогда бы себе не позволил подобного, были встречены прохладно и даже иронично.
- Вы только не обижайтесь, Любовь Иннокентьевна, но в данном случае я их понимаю. Всем родителям присуще видеть в своем дитяти что-то особенное, а то и необыкновенное.
- Нет, вы не понимаете, я ведь сама педагог, почти четверть века преподаю немецкий язык, и старалась относиться к сыну объективно. Именно эта объективность и вынуждает меня в данном случае бить тревогу. Так уж получилось, что с пяти лет Сашу я воспитывала одна. Алименты получала мизерные, а сколько платили и платят педагогу, вы, наверное, представляете. Я крутилась как могла, выгадывала каждую копейку, не гнушалась никакой работой, вплоть до тряпки уборщицы, и все для того, чтобы мой Санька выглядел не хуже других. И мне это удавалось. Большой поддержкой было его понимание того, что я для него делаю. Уже с десяти лет он начал меня жалеть. К сожалению, вам этого не понять, не понять того, когда десятилетний мальчишка, плача, прижимается к тебе и говорит, что скоро он вырастет и тогда его мама перестанет работать.
- М-м-да, - почесал я затылок. - Сколько лет вашему сыну?
- В сентябре исполнилось семнадцать, - с ноткой гордости ответила Шаврина. - Этим летом он заканчивает одиннадцатый класс.
- И вы считаете, что за семь лет он не изменился?
- Нисколько, а если и изменился, то только в лучшую сторону. Я прекрасно понимаю, что похожа на гусыню, но постарайтесь и вы войти в мое положение. Кроме Саньки, у меня никого нет. Родители умерли, а брат погиб в Афганистане двадцать лет тому назад.
- У вашего сына, очевидно, есть девочка. Как она объясняет его исчезновение?
- К сожалению, она, как и я, ничего не знает. Она учится в той же школе, но классом ниже. В тот злосчастный день она видела его только мельком.
- Вот видите, у него есть постоянная подруга, но это не помешало ему тусоваться возле порта с другой девчонкой, а где гарантия, что него нет и третьей? Я думаю, что именно у нее он и зависает, кажется, так они говорят.
- Нет, не мог он по своей воле где-то задержаться, он бы непременно мне позвонил.
- Право, Любовь Иннокентьевна, даже не знаю, чем могу вам помочь. Давая понять, что разговор окончен, я сокрушенно развел руками. - Нет никакой зацепки, мне не за что ухватиться. Если предположить, что вашего сына похитили с целью выкупа, то злодеи уже дали бы о себе знать. Да и вообще это полный абсурд - требовать выкуп у педагога. Прежде чем выкрасть человека с целью выкупа, специалист трижды проверит финансовое положение его семьи. А в данном случае я не вижу ни мотива, ни резона его похищения. Извините, но скорее всего ваш сын круто загулял или даже умотал в другой город с какой-нибудь девицей.
- Школьник? Да и вообще в любой ситуации он дал бы мне знать, - не сдавалась любящая мамаша.
- Возможно, - с сомнением заметил я. - Он у вас наркотиками не баловался? Травкой, таблетками или того хуже...
- Это исключено, - решительно прервала она меня. - Я ведь все-таки педагог, всякого насмотрелась. И потому отношусь к этому вопросу весьма и весьма болезненно. Уже с шестого класса я стала придирчиво присматриваться к своему сыну, но, слава богу, эта беда прошла стороной. А к шестнадцати годам Санька вполне оформился как личность, и следить за ним уже не было никакой нужды. Более того, он начал сам меня воспитывать. Стыдно признаться, но, поломанная судьбой, несколько лет тому назад я по вечерам начала было прикладываться к рюмочке, и человеком, отвратившим меня от этой пагубной привычки, был мой сын.
- Тогда я вообще ничего не понимаю. Ваш сын наркотики не употребляет, спиртное не жалует, дружит только с одной девочкой, похитителям взять с него нечего... А он у вас, случаем, в картишки не любит перекинуться? Например, с дворовой шпаной? Какой-нибудь там должок набежал?
- Нет, и такого греха я за ним не замечала.
- Тогда я сдаюсь, и мне нечего вам больше сказать, - решительно вставая, закончил я разговор. - Если от сына появятся сигналы или вскроются какие-то факты, то...
- Подождите, - преградила она мне путь к выходу, - не торопитесь отказываться, я вам хорошо заплачу. Хоть сейчас, в качестве аванса, готова выдать десять тысяч.
- Я не возьму у вас деньги, потому как почти уверен, что ничем помочь не смогу. Но позвольте... - Я не умел скрыть удивления. - Откуда у бедного учителя такие деньги?
- Сын заработал, - чуть смутившись, ответила она.
- Вот как? А почему вы умолчали, что он у вас работает?
- Видите ли... - покусывая губы, замялась она. - Как бы это лучше сказать...
- Как есть, так и говорите, если вы хотите моей помощи, то я должен знать все.
- Я так и думала, что рано или поздно мне придется это сделать. Короче говоря, мой сын нигде не работает, но начиная с сентября месяца регулярно приносит в дом большие деньги.
- Что вы подразумеваете под выражением "большие деньги"?
- Не знаю, но за три месяца он передал мне больше ста тысяч. Мы поменяли свою однокомнатную квартиру на двухкомнатную и купили подержанный автомобиль вместе с гаражом. Кроме того, он подарил мне золотые сережки и дюжину серебряных ложек.
- И каким же образом на него свалилось такое богатство? - невольно заинтригованный ее информацией, спросил я.
- В том-то и дело, что ничего членораздельного мне от него добиться не удалось. Он просто улыбался, когда я в десятый раз спрашивала его об одном и том же. Улыбался, уверяя, что никакого криминала за этим не стоит, а как-то напомнил, что в свое время обещал освободить меня от работы и теперь слово свое сдержал, и я могу бросать свою чертову школу.
- Это уже любопытно. - Я сел на место и, не спрашивая разрешения, закурил. - Он у вас часто пропадал по ночам? Если да, то как он объяснял свое отсутствие?
- Никак, потому что он всегда ночевал дома и являлся не позже одиннадцати.
- Еще одна загадка, - недоуменно пожал я плечами.
- Если бы только одна, - горестно вздохнула она. - Когда пошли третьи сутки его отсутствия, я решилась на крайние меры и произвела в его комнате детальный обыск. Вы знаете, что я обнаружила у него под матрасом?
- Не знаю, и, наверное, вы пришли сюда не для того, чтобы загадывать мне загадки.
- Простите, вы правы. - Смутившись, она щелкнула замочком сумочки и вынула из нее какой-то предмет, аккуратно завернутый в шерстяной шарф. Взгляните. - И после некоторого колебания она положила сверток на стол.
- Взгляну, - кивнул я, разворачивая шарф.
То, что я увидел, невольно заставило меня вздрогнуть. Передо мной лежал "вальтер". Но не тот, армейский, девятимиллиметровый, из которого прикончили незнакомца на кладбище, а гораздо меньшего калибра и размеров. Обиходно его именуют дамским, а в войсках вермахта пистолетом "для себя". Однако факт оставался фактом - передо мной лежало трофейное оружие, довольно необычное для нашего времени и для наших мест.
- Где он мог его раздобыть? - вытащив полную обойму и понюхав ствол, поинтересовался я. - На дороге такие штуки не валяются.
- Я это прекрасно понимаю, но, откуда он у него появился, я не имею никакого понятия.
- Когда вы его нашли, он так и был завернут в шарф?
- Нет, он просто лежал под матрасом. В шарф его завернула я сама.
- Сделаем так: вы оставляете у меня оружие, а я вам выдаю расписку.
- Право, не знаю... - замялась она. - Я хотела отнести его в милицию...
- Несите, - пододвигая ей пистолет, согласился я. - Только учтите, за хранение оружия предусмотрена статья, и ваш сын может запросто ее получить. Кажется, это статья 222, она предусматривает лишение свободы на срок до трех лет. Вот если бы он самолично сдал "вальтер", тогда другое дело, тогда бы никаких претензий со стороны правоохранительных органов не возникло бы. Думайте.
- Хорошо, я оставлю эту идиотскую штуку у вас, но как быть с Сашкой?
- Искать, - убирая оружие в стол, кратко ответил я. - Теперь, после того, что вы мне сообщили, я хоть знаю, в каком направлении двигаться. Оставьте мне ваш адрес и телефон. Работать я начну уже завтра с утра.
- Я выдам вам аванс, - записывая свои координаты, заявила она.
- Не нужно. Скорее всего, деньги добыты сомнительным путем. Я их не возьму. Однако вы не волнуйтесь, в любом случае я работаю добросовестно. Всего вам наилучшего, и ждите от меня известий.
- Спасибо вам, завтра у меня всего три урока, так что в двенадцать я дома.
Проводив просительницу до двери, я было собрался вновь занырнуть в кабинет тестя, чтобы прикончить его заначку и с просветлевшей головой хорошенько подумать над свалившимся на меня делом. Окрик супруги, злобный и властный, помешал мне осуществить мой блестящий план.
- Ты это куда намылился, змей бесхвостый?!
- Туда, - трусливо отступая в глубину комнаты, указал я на дверь кабинета.
- Перебьешься, - безапелляционно заявила она, подталкивая меня к дивану. - Смотри телевизор и мечтай о лете. А можешь, если совсем не усох, и жену обнять.
Глава 4
В час дня черная "девятка" с тремя пассажирами заехала на территорию кладбища и, миновав центральную аллею, остановилась на самой окраине.
- Рановато мы приехали, - поделился своими соображениями сидящий сзади Потехин.
- Лучше подождать, чем вовсе опоздать, - философски отозвался Требунских. - Макс, ты мне все рассказал, кроме одного. Что это за тип был с тобою утром?
- Как же, Константин Иванович Гончаров. Странно, что вы о нем ничего не слышали. Лет десять тому назад он работал в органах. А потом за свое... гм... неадекватное поведение был вынужден написать заявление. В чине капитана, кстати сказать.
- Алкаш, что ли? - напрямую спросил полковник.
- Не так чтобы очень, но немного выпивал.
- А чем он занимается сейчас?
- Как и я, работает в охранной фирме "Сокол". Между прочим, полковник Ефимов приходится ему родственником, а если говорить точнее, то тестем.
- Нечего сказать, хороший зятек достался Алексею Николаевичу.
- Напрасно вы так. Отношения у них - любой позавидует. Можно сказать, друзья-товарищи.
- А ведь я о нем слышал, - вмешался Потехин. - Но далеко не лестные отзывы. Будто бы занимается он частным сыском, порой сует нос не в свои дела и тем самым мешает следствию. Так что, Васильич, надо быть готовыми к тому, что в связи с этим делом наши пути пересекутся.
- Он будет горько об этом сожалеть, - выходя из машины, усмехнулся Требунских. - Самодеятельности я не потерплю. Тем более, что я органически не перевариваю пьяниц. Макс, ты можешь ему это передать.
- Конечно же я это сделаю, но он не всегда ко мне прислушивается, да и мужик он далеко не глупый. Константин Иванович умудряется раскрывать большинство тех дел, за которые берется.
- А берется он только за те дела, которые можно раскрыть, - язвительно вставил Потехин и вслед за начальником вылез из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28