Может быть, вы хотите взглянуть? Нет? Жаль. Так вот, отключив ваших сторожей, они открыли ворота, подогнали к крыльцу фургон и, загрузив в него сейф, преспокойно уехали".
"Полная чушь, - весело рассмеялся доктор. - Они попросту его бы не подняли".
"А я и не говорил, что грабители его поднимали и тащили. Те же свидетели показывают, что они выкатили сейф на тележке. Эту тележку они сбросили недалеко отсюда, и мы ее нашли, - закрыв глаза, блефанул я. Теперь нам остается сделать химический анализ ее резиновых колес и того следа, что остался на вашем чудном линолеуме под ковром. Вы, наверное, его не заметили, но я могу вам показать, а заодно предупредить, что если вы вздумаете его стереть или поменять линолеум, то нам об этом тут же сообщат, и вас ждут крупные неприятности. Так что советую вам все честно и правдиво рассказать. В конце концов, мы не налоговая полиция, а криминальная милиция, преступников ищем".
"Ладно, вы меня убедили, - после продолжительной паузы сдался Мейер. Пропади он пропадом, этот сейф, чтоб я его больше не видел, равно как и этих дураков охранников. Наверное, все было именно так, как вы говорите, но я ничем, кроме одной вещи, вам помочь не могу". Выйдя из кабинета, он вскоре вернулся и притащил мне черный пластиковый пакет, который я благополучно доставил сюда. Петр Васильевич, смотреть будете или же я сразу передам его криминалистам?
- Лихачев, ты торгуешься, как заправский завсегдатай базара. Перегнувшись через стол, Потехин выдернул у него из рук пакет и тут же вытряхнул на столешницу его содержимое - старенькое женское пальто и такую же ветхую шаль. - Батюшки, да это же наряд Александра Седова! Это удача! Вадим, с тебя причитается.
- Геннадий Васильевич, остановись, - прервал его бурный восторг Требунских. - Я вот что думаю - не пора ли нам во второй раз вызвать Александра Седова?
- Пора, Петр Васильевич, пора. Кажется мне, что за ночь он подошел, допекся до румяной корочки. Ему, пацану, много ли надо? - вызывая дежурного, радостно осклабился Потехин. - А если не допекся, мы его здесь дожарим. Особенно теперь, когда мы уверены в том, что он являлся активным соучастником второго преступления - ограбления зубного кабинета... Алло, Николай, распорядись там, пусть ко мне приведут Седова. Так что дожарим мы его, Петр Васильевич, как белую лебедь дожарим! Кражу и продажу ворованного он уже признал?
- Признал, и, между прочим, раскрутил его я.
- Не важно, главное, он признал, сейчас мы дожмем его фактами, и он признается в ограблении, а там, глядишь, и в кладбищенском убийстве.
- А вот это еще вопрос. Сам же говорил, что на тех ботинках, что на нем были ночью, не обнаружено кладбищенского грунта.
- Говорил, - уныло согласился подполковник. - Но куда мы тогда привяжем дедовский пистолет, наличие и пропажу которого подтверждает его сестра Ирина?
- Возможно, пистолет был, и даже наверняка его утащил внук, но ведь сегодня он не мог застрелить Стукалова из своего "вальтера" по той простой причине, что он отдыхал в нашей клетке. Или ты думаешь, что он рано утром сбегал на кладбище, пристрелил мародера и скоренько вернулся сюда?
- А что, парень он развитый, выносливый, чего бы не сбегать?
- Оставь свои шуточки. Мы не успеваем разгадать одну загадку, как появляется другая и напрочь перечеркивает наш предыдущий ответ. Ну да ладно, там посмотрим. Вадим, а к тебе у меня вот какая просьба. Во-первых, к доктору Мейеру нужно действительно послать криминалистов и официально снять с него показания, а во-вторых, надо встретиться со вторым охранником, Олегом Угловым, и, опираясь на новые факты, повторно с ним поговорить, а возможно, и доставить его к нам. Можешь подключить к этому делу Казакова и Баринова, но прежде всего зайди к Кудрину и введи его в курс дела. Мы будем ждать тебя через полтора часа. Успеешь?
- Постараюсь, - неохотно поднимаясь, пообещал капитан.
Не успела за ним закрыться дверь, как на пороге нарисовался сержант и, испросив позволения, протолкнул в кабинет Седова. За ночь, проведенную в крохотной одиночной камере, парень основательно сдал, похудел и осунулся.
- Ну что, Седов? - сразу же атаковал его Потехин. - А вчера ты выглядел куда как моложе и веселее. Вот что она, тюрьма-мерзавка, с молодостью делает. А представляешь, в кого ты превратишься через пару годков? И подумать страшно! Мальчик ты симпатичный, красивенький, опытные зэки твою красоту сразу отметят, и никакое тебе кунг-фу не поможет, никакое карате не спасет. Не хотел бы я оказаться на твоем месте. Ну что, будем говорить али как?
- Не понимаю, о чем вы?
- Все о том же. Да ты садись, не жмись красной девицей раньше времени. Я тебя вновь спрашиваю, как и где ты провел ночь с двадцать пятого на двадцать шестое. Расскажи по-честному, и мы с тобой расстанемся друзьями.
- Но ведь я вам уже говорил...
- Лапонька моя, но ты же врал, - ласково улыбнувшись, пропел Потехин. Не было тебя у Насти Тулубеевой. Мы перепроверили. Все верно. Она ночевала у отца с мачехой. Плохо ты себе алиби выстраивал. Наверное, извилин у тебя маловато, а тот, кто идет на преступление, не имея мозгов, тот обречен на провал. Заруби это себе на носу! Нехорошо это, стыдно врать старшим.
- А вы мне докажите, что я вам вру, тогда и поговорим.
- Рад от тебя это слышать. А ты знаешь, что, отказываясь от более легкого преступления, ты сам себе вешаешь на шею более тяжкое? Ты, вместе с твоими дружками, довольно-таки обоснованно подозреваешься в совершении убийства на кладбище. Зачем вы это сделали?
- Ну вот, скоро вы мне и Всемирный потоп клеить начнете, - с усилием засмеялся Седов. - Веселые вы люди, господа милиционеры.
- Так это ты нас рассмешил. Ограбление зубного кабинета "БАМ" ты признать не хочешь, а мокруху на себя грузишь. Непонятно мне это. Может быть, мне кто-нибудь объяснит, в чем тут дело?
- Геннадий Васильевич, можно мне? - спросил молчавший до сих пор полковник.
- Пожалуйста, Петр Васильевич.
- Мне кажется, что все очень просто. Он отказывается от зубного кабинета, надеясь переключить наше внимание на кладбищенские убийства. Но поскольку он их не совершал, то рано или поздно мы зайдем в тупик, а это ему на руку.
- Понял, Седов? И здесь мы тебя рассмотрели. Совсем тупой ты, как валенок аборигена. Непробиваемый, как лоб мастодонта.
- Попрошу без оскорблений, или у вас на службе отменили такое понятие, как вежливость? Не грабили мы никакого кабинета. Я протестую.
- Имеешь право, - охотно согласился Потехин. - Я тоже не люблю оскорблений, и, если обидел, - извини. Да, чуть было не позабыл тебе сказать. Ваш голубой "еразик" с белой крышей видели несколько очевидцев. Он стоял неподалеку от зубной больницы, а во двор заехал часа в три ночи.
- Нет у нас никакого белого "еразика", я вообще не знаю, что это такое.
- Странно, а те же очевидцы говорят, что ты вместе со своими друзьями закатил в него сейф, а потом вы спокойно уехали. Врут, наверное?
- Конечно врут, - небрежно согласился Седов.
- Вот и я думаю. Только непонятно, почему из трех десятков фотографий они все, как один, выбрали вашу троицу. Может быть, ты как-то объяснишь этот феномен?
- Они вас обманывали, пусть они и объясняют.
- Бедные дети, и почему вы такие невезучие. Это же надо! Из тридцати представленных лиц очевидцы показали на вас. Злые, нехорошие люди! Ну ладно, Седов, будем считать, что вступительная часть нашей беседы закончена. Перейдем к основной ее части. Ты, наверное, мало читал детективов, иначе бы ты такой глупости никогда бы не сотворил. Вопрос на сообразительность. Как ты думаешь, если человек хотя бы на полчаса натянет на свою голову чужую шляпу, а потом ее снимет, можно ли доказать, что он ее надевал?
- Откуда мне знать.
- Вот это-то и плохо, такие вещи начинающему преступнику нужно знать как таблицу умножения. Конечно же экспертиза с абсолютной точностью определит, надевал тот человек чужую шляпу или нет, потому что на ней всегда остаются следы. Перхоть, волосы и пот. Вот здесь-то ты у нас и попался. Узнаешь эту шаль? - отогнув угол пакета, спросил Потехин. - Там у нас еще и пальтишко имеется, тоже при желании кучу следов можно найти. Ты у кого их позаимствовал? У мамки, что ли?
- Ни у кого я ничего не заимствовал и вижу это тряпье впервые.
- Спокойно, Седов, не нервничайте, - вмешался полковник. - Теперь только в ваших интересах чистосердечно признаться и рассказать нам правду. Могу вас обрадовать: оба охранника живы, а с одним из них вы вскоре встретитесь.
- Это правда? - удивленно посмотрел Седов. - А что же вы раньше не сказали!
- Это следует понимать как ваше признание?
- Да, - подумав, ответил он. - Нас на это подбил Алексей Петров.
- Об этом мы догадывались. Теперь вам остается рассказать, куда вы дели дедовский "вальтер".
- Какой "вальтер"? У деда был "ТТ". Я его вам отдам, только попрошу вас занести в протокол, что это мое добровольное признание и добровольная сдача оружия.
- Ладно, учитывая вашу молодость, мы пойдем вам навстречу.
- Петр Васильевич, разрешите? - просунул голову в дверь дежурный сержант. - Вам невозможно дозвониться. Там, возле речного порта, обнаружен стреляный труп. Оперативники уже выехали.
Часть вторая
Глава 8
- Давай, Николай, потихонечку трогай! - забираясь в машину, приказал Требунских.
- Надеюсь, сегодня мы обойдемся без погони и без этого чертова "вальтера".
- Не скажи, - ехидно усмехнулся Потехин. - Дело с угоном машин, как и дело Мейера, в общих чертах можно считать раскрытым, выделим их в отдельное производство. Надеюсь, и впрямь сегодня мы обойдемся без погони. Но только "вальтер" и два кладбищенских трупа как висели на нас, так и висят.
- Вот и я о том же, - вздохнул грустно полковник. - Нет никакой гарантии, что эти два мертвеца не потащат за собой третьего. Зациклившись на могиле майора Седова, мы выпустили из виду вторую версию, вторую могилу, ту самую, возле которой копошились Гончаров с Уховым.
- Вот-вот, а я что говорил! - воодушевился Потехин. - Надо выдернуть этого Гончарова и как следует его потрясти.
- Ты что же, Гена, всерьез думаешь?.. - удивленно посмотрел на него полковник.
- У меня и в мыслях такого нет, - возразил зам. - Просто я считаю, что он успел сунуть свой любопытный нос в ту самую щель, про которую и нам бы знать не мешало. Надо выдавить из него информацию, а после устроить ему отлуп.
- А если он не пожелает делиться с нами своими изысканиями?
- Тогда наоборот. Сначала отлуп, а потом информация.
- Попробуем, - неопределенно согласился Требунских. - Только давай без отлупов. Я сам с ним потолкую. А ты тем временем займись сыном и соседями покойной. Если верить словам Ухова, то это не сын, а какой-то сбрендивший подонок, и нам давно было пора за него взяться. Ну вот и приехали, - кивнув на десяток зевак, обступивших спецмашины, констатировал он.
Труп находился под пятиметровым забетонированным берегом неподалеку от речного порта. Он удобно расположился в комфортабельной снежной постели, доверчиво положив голову на бетонный борт. Над ним уже хлопотливо суетились криминалисты. Перегнувшись через бордюр, курили два санитара и судмедэксперт Корж. Они терпеливо ждали своего часа, между прочим обсуждая варианты извлечения тела на-гора.
- Да ладно тебе, Захарыч! - деловито возражал губастый здоровяк. Только усложняешь все. За копыта привяжем и выдернем его, как сосульку из задницы.
- Тебе бы все из задницы, - брезгливо поморщился Корж. - А ежели чего повредим? Личико, например, или темечко? Тогда что?
- Да ничего ты ему не повредишь! - не сдавался губошлеп. - Он же как кусок перемороженной говядины, отсюда видно. Им сейчас, как чугунной бабой, можно стены бастионов крушить. Дело говорю.
- У тебя одно дело - лишь бы не работать. Будем поднимать, как я сказал.
- А как вы сказали? - усмехнулся подошедший Требунских. - Поделитесь, Иван Захарович.
- Батюшки! Петр Васильевич, сколько лет, сколько зим! Ба, да и Геннадий Васильевич с вами! Какая приятная встреча!
- Очень приятная. Второй-то раз на дню, - проворчал Требунских. - Вам не кажется, что это слишком часто?
- А что делать! - сокрушенно воскликнул Корж. - Работа у нас такая.
- Это точно. Что у нас там сегодня? Какая рыбина попалась?
- Свежемороженая. Мужеского полу, хорошо одетая, лет тридцати отроду. Это все, что я могу пока сказать. Сам-то я туда еще не спускался, не нюхал, жду, когда ваши орлы ею вволю натешатся. Чего-то они там долго толкутся? Понравилось, что ли?
- Пусть работают. - Кивнув Коржу, Требунских подошел к истомившемуся от ожидания оперативнику. - Ну что, Борис, как твое верхнее чутье? Не подвело?
- Не знаю, Петр Васильевич. Данных пока абсолютный ноль.
- А верхнее чутье легавым для того и дано, чтоб из ничего, из чистого воздуха родить результат. Кто и куда сообщил о трупе?
- Полчаса назад по 02 позвонил гражданин Мокин. Он дождался нашего приезда, как ему велел дежурный, а сейчас сидит в нашей машине. Пригласить?
- Он может сообщить что-то важное?
- Вряд ли. По его словам, он сошел с автобуса, не доезжая трех остановок до дома, по уважительной причине. В смысле, по маленькой причине. Ну а чтобы не делать этого на виду, Мокин подошел к парапету. Вон его следы, совсем еще свежие. Свое дело он так и не доделал, потому что вдруг заметил лежащее внизу тело с окровавленным лицом. Он сразу же побежал на вокзал и оттуда нам позвонил.
- На парапете или возле него были какие-нибудь следы?
- Видимых не было, а что там колдовал, что обнюхивал подполковник Гостюхин, я не в курсе, - с некоторой обидой доложил Казаков. - Да вот он и сам вылезает.
- Ну что там, Георгий? - пошел ему навстречу полковник.
- У нас все, - кивнул Гостюхин патологоанатому и, усмехнувшись, добавил: - А точнее сказать - ничего. Ничего интересного, Петр Васильевич.
- Всегда у тебя так, а позже выясняется обратное. Говори, не скромничай.
- Как вы, наверное, уже знаете, сей господин был застрелен. Но застрелен где-то в другом месте. Сюда его привезли и сбросили вниз мертвого. Это я могу судить по тому, что снег вокруг тела не нарушен. То есть как он упал, так и оставался лежать в нем, словно в футляре. Подтверждением этому может служить и отсутствие гильз. Во избежание претензий со стороны Коржа тело мы не трогали, но могу с уверенностью сказать, что стреляли в него не меньше двух раз. Одна пуля пробила грудь, а вторая, вероятно, осталась в черепе.
- Откуда же такие подробности? - хмыкнул Требунских. - Ведь тело вы не трогали?
- Не трогали, разве только чуть-чуть, маленько. Но к делу это не относится. А вот что показалось мне серьезным: во-первых, его ботинки! Я их забираю. Далее, пускай Захарыч промоет ему лицо. Мне оно показалось любопытным.
- Трудно с тобой, Георгий, - грустно пожаловался полковник. - Сведения из тебя выколотить сложнее, чем из самого матерого преступника.
- К сожалению, профессия не позволяет мне делиться своими предположениями. Но на некоторые вопросы сумею ответить уже через пару часов.
- Но на один ответишь прямо сейчас. Карманы убитого пусты?
- А как вы догадались?
- По твоим неуклюжим недомолвкам.
- Да, Петр Васильевич, пусты. А также нет ни часов, ни каких-либо перстней.
- Не поминай имя Божье всуе! - злорадно напомнил молчавший до сих пор Потехин. - Сдается мне, что наш "вальтер" все еще тявкает.
- Это будет известно только после того, как извлечем из черепа пулю, поправил Гостюхин. - А я вынужден откланяться. Вы не возражаете?
- Поезжай, и немедленно приступай к работе. Домой ты сегодня пойдешь только после того, как на своем столе я увижу результаты. И еще - если у тебя сегодня появится свободный эксперт, направь его ко мне.
- Свободных криминалистов у меня нет, не было и, к сожалению, не будет, - категорично заявил Гостюхин. - Но позвольте спросить, а за какой он вам надобностью?
- Да так, есть кое-какая задумка...
- И что только для вас не сделаешь. Не обещаю, но постараюсь, - садясь в машину, заверил Гостюхин. - Не забудьте посмотреть в глаза покойника.
- Не забудем, - пообещал Потехин. - А что у тебя за задумка, Петр Васильевич?
- Понимаешь, появилось у меня какое-то тревожное чувство, будто мы недостаточно хорошо осмотрели место вокруг первого трупа. Надо бы проверить. Взять радиус побольше и рыть поглубже. Ведь неспроста преступник выбрал местом казни кладбище.
- Согласен. Есть в этом деле что-то ритуальное.
- Возможно. А если так, то связано оно с девятью днями Скороходовой. Вот почему я не склонен решать вопрос с Уховым и Гончаровым так скоропалительно.
- Ты начальник, тебе решать. Но послушаем, что нам скажет главный потрошитель, - хмыкнул Потехин, глядя, как Корж неуклюже переваливает свое рыхлое тело через заградительный бордюр.
- Ничего смешного, господа офицеры, я здесь не вижу, - шумно отдуваясь, подошел он к ним. - Вместо того чтобы стоять и упражняться в остроумии, лучше бы помогли.
- Простите, Иван Захарович, я стоял спиной и не видел, - извинился Требунских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28