На лице и груди ссадины и синяки.
Можно подумать, что кто-то нечеловечески сильный раздавил или задушил
ее, как муху. Заметил ты, что в ее мертвых, широко открытых глазах зас-
тыл ужас, а губы сжаты с какой-то решимостью.
С нее можно бы написать мученицу первых веков христианства или порт-
рет человека, "положившего жизнь свою за други своя".
Если она погибла в борьбе, то с кем и за кого? Эту тайну она унесла с
собой в могилу.
Я забыл попросить тебя не расспрашивать Риту об этой ужасной ночи.
Ясно, она пережила что-то страшное, но не хочет или не может сказать.
При малейшем намеке она бледнеет и трясется.
Представь, если Франческа была больна и в припадке билась у ее посте-
ли. Тут и более крепкий человек, чем Рита, может впасть в обморок.
Да, я, кажется, никогда в жизни не забуду того ужасного крика, когда
она очнулась и увидела труп у своих ног.
Старик убежден, несмотря на то, что в окрестности все спокойно, что
смерть Франчески дело рук вампира.
Он убил ее, буквально убил, а не засосал за то, что она помешала ему
наслаждаться кровью, а быть может, и любовью Риты.
По мнению моего старика, бедная девушка погибла, защищая свою подру-
гу.
Конечно, Рита многое могла бы тут выяснить, но я еще раз убедительно
прошу тебя не расспрашивать ее. Пусть она сначала успокоится. А твое
личное мнение я бы очень и очень хотел знать.
Распорядись, голубчик, поставить кушетку посредине комнаты, около
столик или этажерку для цветов и книг.
Букет розанов каждое утро я уже распорядился доставлять к вам.
Любимая канарейка Риты также прибудет в лесной дом, и я боюсь, что
эта певунья обеспокоит тебя больше, чем моя бедная, бледная голубка. Она
стала такая молчаливая и печальная. О свадьбе я не смею и заикнуться.
И скучно же мне будет одному!
Утешусь тем, что большую часть дня буду проводить у вас.
Сегодня свежо. Распорядись протопить печи и даже камин. До завтра.
Д."
- А вот и еще, - протянул Карл Иванович другой листок.
"Конечно, - снова читал Джемс, - я далек от мысли считать свою беседу
такой же интересною, как твоя. Ты ведь великий ученый! А все же, говоря
правду, мне неприятно видеть, что Рита, моя невеста, отдает тебе такое
предпочтение. Как-никак, а мое положение становится смешным.
Пока Рита жила в лесном доме, мне ваши отношения в глаза не броса-
лись, все было как-то естественно.
Не замечал, что ли, я их... или их правда не было. После своей летар-
гии или обморока, как хочешь назови, Рита страшно переменилась.
У нее каждый день новые капризы: три или четыре часа во время заката
солнца она сидит одна, да притом еще тщательно запирается.
Обедать и завтракать со всеми она также отказалась. Ей подают от-
дельно, в ее комнате, и я часто вижу, что блюда уносят почти нетронуты-
ми. Она наотрез отказалась, чтобы Лючия жила около нее. "Будет с меня и
одной Цецилии", - говорит она, не соображая, как она этим обижает бедную
девочку.
Несмотря на эти ненормальности, Рита заметно поправилась: бледность и
вялость исчезли, она также свежа и розова, как розы на ее груди.
Даже смерть одного за другим обоих итальянских лакеев, что сама же
она привезла из Венеции, не произвела на нее никакого впечатления. И в
том и в другом случае она только пожала плечами и отказалась сопровож-
дать гробы на кладбище.
Ожидая тебя или собираясь в лесной дом, она еще больше оживляется,
глаза ее сияют.
Со мной она холодно-вежлива, несмотря на то, что я исполняю все ее
желания.
Даже исполнил такое безрассудство, как оставил гроб посредине капел-
лы. Она к нему питает какую-то болезненную нежность и навещает его по
нескольку раз в день.
Когда она очнулась после летаргии и я сообщил ей, что мы считали ее
умершей, заперли ее кабинетсалон и решили никогда туда не входить... и
что в горе мы забыли взять оттуда канарейку и что теперь, когда все кон-
чилось так хорошо, надо спешить спасти птичку.
Она холодно отвечала:
- К чему, оставь все по-старому.
Вообще я перестал ее понимать. Да и будь на твоем месте другой мужчи-
на, дело много бы обострилось и не ручаюсь, чем бы кончилось. Тебе же я
верю и думаю..."
- Конца нет, - сказал Карл Иванович, видя, что Джемс вертит листок в
разные стороны.
Затем Джемс взял первый попавшийся листик и прочел:
"Мне несказанно жаль, но я никак не могу быть сегодня у вас, мои ми-
лые. Альф, прошу тебя понаблюдай, чтобы хорошо натопили комнаты Риты и
чтобы она сама не снимала теплой шали.
Она такая бледная и слабая, что у меня сердце обливается кровью.
Вчера я даже не решился попросить ее спеть.
На все мои вопросы твердит одно, что здорова, а "только очень холодно
у вас в горах". Доктора по-прежнему не хочет видеть.
Вот счастливая неожиданность, только что хотел отправить эту записку,
как получил посылку из Парижа: прекрасную, теплую накидку.
Закутай в нее Риту... Ну, право, хоть поздно, и на 1/4 часа, а я при-
еду, мне кажется, что красный плюш выгодно оттенит ее черные волосы и
оживит бледное лицо. Кланяюсь.
Д."
Прочитав письма, Джемс обратился к Карлу Ивановичу и спросил:
- А что вы сами думаете об этих письмах?
- Мне кажется, мистер, что вы ошиблись, предполагая, что граф Дракула
выехал из замка. Скорее можно предположить, что друг его Альф приехал в
лесной дом и почему-то туда же переселилась и невеста Рита.
- Причиной могла послужить смерть мадемуазель Франчески. Граф Дракула
остался в замке и очень заботился о своей невесте. В этой куче записок
часто говорится то о том, чтобы хорошо топить комнаты, то о перестановке
чего-либо из мебели; высказываются заботы о свежих цветах, новых книгах,
нотах и т.д.
Комнаты несомненно те две, что и посейчас стоят нетронутыми в Охот-
ничьем доме. Даже красная плюшевая накидка, о которой вы читали в пос-
леднем письме, лежит до сих пор в ногах кушетки, той самой, что граф
просит выдвинуть на середину комнаты.
- Вы совершенно правы, Карл Иванович, я и сам оставил мысли о том,
что граф покинул замок. Но что сталось с ним и другими. Здесь говорится
о смерти Франчески и двух итальянских лакеев, значит, дух смерти царил в
замке, но не все же поголовно перемерли?
- А вы обратили внимание, что в письмах упоминается о летаргическом
сне мадемуазель Риты? - ответил Карл Иванович вопросом на вопрос.
- Это что-то совсем смутное и непонятное, - сказал Джемс.
- Если вы перечтете весь ворох этих записок, как перечел их я, - про-
должал Карл Иванович, - то, наверное, придете к тому же заключению, что
и я, а именно: невеста была переселена из замка в лесной дом и занимала
там известные уже вам комнаты. Она все хворала: бледнела и слабела и,
наконец, впала в летаргический сон настолько сильный, что он был принят
за смерть. Ее одели в любимые ею вещи, положили в гроб и отнесли в за-
мок. Комнаты, где она жила, закрыли, чтоб никогда в них не входить, осо-
бенно ту, в которой она умерла, т.е. ее кабинетсалон. Единственная дверь
и та была скрыта шкапом.
Впопыхах там забыли канарейку, скелет которой мы и видели в клетке, а
также и букет полевых цветов в серебряной вазе. Красная, плюшевая накид-
ка, лютня и пр. все осталось на своих местах.
Надо предположить, что покойница очнулась в замке и начала быстро оп-
равляться после болезни. Граф пишет: "Она свежа, как роза". "Рита поро-
зовела, и слабость прошла" и т.д. Но в то же время она изменилась харак-
тером: сделалась своенравна и капризна, а главное, влюбилась в друга
своего жениха.
Граф сильно ее ревнует и неоднократно выражает своему другу негодова-
ние и обиду.
Дальше события становятся более спутанными, видимо, между графом и
его другом произошел разрыв.
Письма заменились записками сухими и короткими, а потом и совсем
прекратились.
Карл Иванович замолчал.
- Браво, Карл Иванович, - вскричал Джемс, - я так рад, что ваши пред-
положения совпадают с моими выводами. Это гарантия правды. Ну, а дальше,
что вы думаете?
- Дальше я думаю, - продолжал Карл Иванович, - что для замка наступи-
ла тяжелая пора, смертность как в нем, так и в окрестности сильно увели-
чилась.
Об этом говорят приходно-расходные книги замка, где на каждой страни-
це есть расходы на похороны, а также и церковные записи в архиве церкви.
Мадемуазель Лючия так же умерла, как и Франческа, - похороны той и
другой стоили больше 1000 гульденов.
Гроб для мадемуазель Риты стоил тоже очень дорого, но расходов на по-
хороны я не нашел.
- Но куда же делись граф, Рита и друг Альф, не говоря об остальных? -
перебил нетерпеливо Джемс.
- Эти вопросы, к сожалению, остаются для меня невыясненными, - пе-
чально сказал Карл Иванович. - Я разобрал и перечел все, что нашел в
столах и шкафах замка и Охотничьего дома. Я перебрал и перетряс все кни-
ги и бумаги.
- Правда, в божнице Охотничьего дома лежит старая библия, ее я не
трогал, да в ней, наверное, ничего и нет, - закончил старик.
- Постойте, есть еще письменный документ, - вдруг сорвался с места
Джемс, - я предполагаю, что это дневник Риты.
- Что вы, где же он? - заволновался, в свою очередь. Карл Иванович.
- Я его вам достану, он у Гарри, только, наверное, он написан
по-итальянски, - грустно добавил Джемс.
- Это ничего не значит, я немного знаю итальянский язык, - сказал
Карл Иванович, - и с помощью словаря сделаю вам перевод. Завтра праздник
на озере, и я вот и займусь переводом, благо, в замке никого не останет-
ся и я буду вполне свободен.
Джемс от души поблагодарил Карла Ивановича и пошел добывать ту то-
ненькую тетрадочку, что он видел в день маскарада в японской шкатулке с
драгоценностями. Он был уверен, что это дневник невесты графа Дракулы и
что в нем могут быть полезные сведения.
ПРАЗДНИК НА ОЗЕРЕ
Праздник на озере возбудил общее любопытство и породил кучу разгово-
ров.
Приготовления шли на широкую ногу: весь берег был покрыт сетью лампо-
чек, фонарей и факелов.
Заготовлены смоляные бочки, бенгальские огни, несмотря на то, что
ожидался лунный вечер, вернее ночь, так как луна всходила поздно.
Были раскинуты палатки для отдыха и для буфетов, также приготовили
сухую площадку для танцев.
Площадку окружили столиками и стульями для желающих любоваться танца-
ми. Тут же около, на возвышении, поставили бочку пива и над всем протя-
нули веревки с маленькими флагами, как это делают китайцы в день празд-
ника фонарей.
Приглашений не было.
Все, кто желал, могли явиться.
Хозяин и его гости хотели надеть охотничьи костюмы и тем придать
празднику вид простоты.
Нечего говорить, что большинство костюмов было специально заказано к
этому дню.
В день праздника молодежь шумно волновалась и весело готовилась к ве-
черу.
Жорж К., совершенно здоровый, не отставал от других.
Сам Гарри тоже внимательно осматривал свой костюм и был как-то шумли-
во и нервно настроен, что, конечно, не укрылось от наблюдательных глаз
доктора.
- А Гарри-то нервничает и точно чего ждет, - сказал он Джемсу.
- Не чего, а кого-то, - пробурчал Джемс. - Свою голубую красавицу, -
добавил он.
- Послушай, капитан, - обратился он потом к Райту, - прошу тебя, зак-
линаю, не отходи от Гарри, береги его, у меня так болит сердце, точно
перед большой бедой.
Помнишь ли ты ту ночь, когда мы ползли с тобой в лагерь команчей, по-
веришь ли, мне тогда было легче на душе, чем сегодня. За каждым кустом,
за каждым камнем там можно было ожидать врага, но там знал, что это за
враг, а здесь?
Какой-то туман или женщины из тумана! Бр... бр...
XIV
Праздник в полном разгаре.
Целые толпы народа прогуливаются по берегу озера.
Тут и представительницы города в изящных летних платьях, тут и дере-
венские красавицы в своих поэтических национальных костюмах. И не одна
городская дама втайне завидует густым, черным косам или прекрасному цве-
ту лица какой-нибудь поселянки.
Два оркестра музыки не умолкают, и танец следует за танцем. Только
вместо черных лансье и контрдансов здесь гремит залихватская венгерка
или чардаш.
Кавалеры весело вертят своих дам, а не прикасаются к ним, как к фар-
форовым куклам, точно боясь ежеминутно их разбить.
Для отдыха повсюду разбросаны садовые скамейки. Они не только стоят
на освещенных площадках, но и ютятся в тени леса.
Все озеро, опоясанное кругом лентой разноцветных фонарей и лампочек,
чудесно блестит, переливаясь всеми цветами радуги. Белые ненюфары под
цветным освещением кажутся таинственной, небывалой красы. Это какие-то
волшебные не то цветы, не то бабочки.
Широкие прогалины залиты лунным светом. Вся прелесть картины в осве-
щении и в переходах от света к тени и даже мраку под старыми соснами.
Молодой хозяин, в новом изящном, полуохотничьем костюме, который хо-
рошо обрисовывает его мужественную фигуру, со всеми равно любезен и ни-
кому не отдает предпочтения. Тихо переходит он от группы к группе и идет
все дальше и дальше, точно ищет кого.
За ним, как тень, следует Райт.
Джемс такой же тенью идет за Жоржем К., но это много труднее.
Жорж веселится, он танцует без устали и каждую из своих дам увлекает
под тень деревьев, чтобы наговорить любезностей, а если счастье поможет,
то и сорвать поцелуй.
Джемс утомился, бегая за мальчиком, и ему начинает приходить в голо-
ву: уж не ошибся ли он? Не прав ли доктор, называя его сумасбродом? И
желание оставить свой пост усиливается и усиливается, и вот он переста-
ет, как раньше, не спускать глаз с Жоржа.
"Довольно!" - наконец решает он и, помимо воли, еще в последний раз
взглядывает в сторону Жоржа.
"Что это?" Жорж выходит из-под тени деревьев под руку с молодой да-
мой. На ней летнее легкое платье, несколько старомодного фасона, черные
локоны подобраны под большой гребень, на груди пара пунцовых роз.
В наряде и прическе нет ничего особенного, вот разве розы? Джемс зна-
ет, что таких роз нет в окрестности, но они есть в оранжерее замка.
Кто же их обладательница?
В замке у них нет такой женщины, значит, она из города или деревни,
но откуда тогда она взяла розы? Гарри так их бережет.
"Кто-нибудь из молодежи стащил", - решает Джемс, но сердце его уси-
ленно бьется, апатии и усталости как не бывало.
"Ведь я видел ее", - проносится у него в голове, и он старается при
неровном освещении всмотреться в черты дамы.
"Это она, голубая красавица бала", - решает наконец Джемс.
Между тем Жорж К. весело с ней танцует и, видимо, сильно увлечен. Они
во время танца несколько раз проходят мимо Джемса, и тот ясно различает
знакомый запах лаванды.
"Она", несомненно "она", - шепчет он.
И, чтобы не спугнуть парочку, Джемс прячется в тени деревьев.
Жорж уговаривает свою даму пройтись по лесу, но для этого надо пере-
сечь площадку, освещенную луной. Дама не решается.
"Ага, - думает Джемс, - боится, что могут заметить, что от нее не бу-
дет тени".
Жорж упрашивает. Дама оглядывается кругом и, видя, что никто за ними
не следит, соглашается. Они быстро переходят освещенное место. И Джемс с
ужасом видит, что он не ошибся; от Жоржа тянется длинная черная тень, от
дамы нет ничего!
- Вампир.
И как не был Джемс готов к этому выводу, на минуту он потерял способ-
ность двинуться с места.
В это время Жорж и его дама скрылись в лесу. Джемс бросился за ними,
но минутной остановки было достаточно, чтобы он потерял их из виду.
Только опушка леса была освещена, внутри же царил мрак.
Обежав кругом, он несколько раз окликнул Жоржа по имени.
Жуткая тишина.
Джемс снова выскочил на освещенную площадку. Никого. Тут же он сооб-
разил, что, конечно, вампир не пойдет на свет, а увлечет свою жертву в
темноту.
Тогда он бросается опять в лес. Тихо, угрюмо стоят старые сосны, и
только издалека долетают звуки вальса.
"Опоздаю, опоздаю!" - молотом стучит в голове Джемса. Что делать? Он
бросается к палатке управляющего и требует людей и фонарей. Он забыл,
что может всех напугать и испортить праздник; забыл, что может рассер-
дить и самого Гарри.
- Опоздаю, опоздаю! - твердит он и, не дождавшись помощи, опять бежит
к роковому месту.
Джемс предполагал, что лес с этого места непрерывно идет в гору, и с
ужасом думал, где и как он будет искать Жоржа.
Оказалось же, что это не лес, а только еще перелесок, за которым
расстилается вновь освещенная поляна, и поляна подходила к самой подошве
замковой горы.
"Слава Богу, я ошибся, это другая сторона озера, легче будет искать,
- мелькает в голове Джемса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Можно подумать, что кто-то нечеловечески сильный раздавил или задушил
ее, как муху. Заметил ты, что в ее мертвых, широко открытых глазах зас-
тыл ужас, а губы сжаты с какой-то решимостью.
С нее можно бы написать мученицу первых веков христианства или порт-
рет человека, "положившего жизнь свою за други своя".
Если она погибла в борьбе, то с кем и за кого? Эту тайну она унесла с
собой в могилу.
Я забыл попросить тебя не расспрашивать Риту об этой ужасной ночи.
Ясно, она пережила что-то страшное, но не хочет или не может сказать.
При малейшем намеке она бледнеет и трясется.
Представь, если Франческа была больна и в припадке билась у ее посте-
ли. Тут и более крепкий человек, чем Рита, может впасть в обморок.
Да, я, кажется, никогда в жизни не забуду того ужасного крика, когда
она очнулась и увидела труп у своих ног.
Старик убежден, несмотря на то, что в окрестности все спокойно, что
смерть Франчески дело рук вампира.
Он убил ее, буквально убил, а не засосал за то, что она помешала ему
наслаждаться кровью, а быть может, и любовью Риты.
По мнению моего старика, бедная девушка погибла, защищая свою подру-
гу.
Конечно, Рита многое могла бы тут выяснить, но я еще раз убедительно
прошу тебя не расспрашивать ее. Пусть она сначала успокоится. А твое
личное мнение я бы очень и очень хотел знать.
Распорядись, голубчик, поставить кушетку посредине комнаты, около
столик или этажерку для цветов и книг.
Букет розанов каждое утро я уже распорядился доставлять к вам.
Любимая канарейка Риты также прибудет в лесной дом, и я боюсь, что
эта певунья обеспокоит тебя больше, чем моя бедная, бледная голубка. Она
стала такая молчаливая и печальная. О свадьбе я не смею и заикнуться.
И скучно же мне будет одному!
Утешусь тем, что большую часть дня буду проводить у вас.
Сегодня свежо. Распорядись протопить печи и даже камин. До завтра.
Д."
- А вот и еще, - протянул Карл Иванович другой листок.
"Конечно, - снова читал Джемс, - я далек от мысли считать свою беседу
такой же интересною, как твоя. Ты ведь великий ученый! А все же, говоря
правду, мне неприятно видеть, что Рита, моя невеста, отдает тебе такое
предпочтение. Как-никак, а мое положение становится смешным.
Пока Рита жила в лесном доме, мне ваши отношения в глаза не броса-
лись, все было как-то естественно.
Не замечал, что ли, я их... или их правда не было. После своей летар-
гии или обморока, как хочешь назови, Рита страшно переменилась.
У нее каждый день новые капризы: три или четыре часа во время заката
солнца она сидит одна, да притом еще тщательно запирается.
Обедать и завтракать со всеми она также отказалась. Ей подают от-
дельно, в ее комнате, и я часто вижу, что блюда уносят почти нетронуты-
ми. Она наотрез отказалась, чтобы Лючия жила около нее. "Будет с меня и
одной Цецилии", - говорит она, не соображая, как она этим обижает бедную
девочку.
Несмотря на эти ненормальности, Рита заметно поправилась: бледность и
вялость исчезли, она также свежа и розова, как розы на ее груди.
Даже смерть одного за другим обоих итальянских лакеев, что сама же
она привезла из Венеции, не произвела на нее никакого впечатления. И в
том и в другом случае она только пожала плечами и отказалась сопровож-
дать гробы на кладбище.
Ожидая тебя или собираясь в лесной дом, она еще больше оживляется,
глаза ее сияют.
Со мной она холодно-вежлива, несмотря на то, что я исполняю все ее
желания.
Даже исполнил такое безрассудство, как оставил гроб посредине капел-
лы. Она к нему питает какую-то болезненную нежность и навещает его по
нескольку раз в день.
Когда она очнулась после летаргии и я сообщил ей, что мы считали ее
умершей, заперли ее кабинетсалон и решили никогда туда не входить... и
что в горе мы забыли взять оттуда канарейку и что теперь, когда все кон-
чилось так хорошо, надо спешить спасти птичку.
Она холодно отвечала:
- К чему, оставь все по-старому.
Вообще я перестал ее понимать. Да и будь на твоем месте другой мужчи-
на, дело много бы обострилось и не ручаюсь, чем бы кончилось. Тебе же я
верю и думаю..."
- Конца нет, - сказал Карл Иванович, видя, что Джемс вертит листок в
разные стороны.
Затем Джемс взял первый попавшийся листик и прочел:
"Мне несказанно жаль, но я никак не могу быть сегодня у вас, мои ми-
лые. Альф, прошу тебя понаблюдай, чтобы хорошо натопили комнаты Риты и
чтобы она сама не снимала теплой шали.
Она такая бледная и слабая, что у меня сердце обливается кровью.
Вчера я даже не решился попросить ее спеть.
На все мои вопросы твердит одно, что здорова, а "только очень холодно
у вас в горах". Доктора по-прежнему не хочет видеть.
Вот счастливая неожиданность, только что хотел отправить эту записку,
как получил посылку из Парижа: прекрасную, теплую накидку.
Закутай в нее Риту... Ну, право, хоть поздно, и на 1/4 часа, а я при-
еду, мне кажется, что красный плюш выгодно оттенит ее черные волосы и
оживит бледное лицо. Кланяюсь.
Д."
Прочитав письма, Джемс обратился к Карлу Ивановичу и спросил:
- А что вы сами думаете об этих письмах?
- Мне кажется, мистер, что вы ошиблись, предполагая, что граф Дракула
выехал из замка. Скорее можно предположить, что друг его Альф приехал в
лесной дом и почему-то туда же переселилась и невеста Рита.
- Причиной могла послужить смерть мадемуазель Франчески. Граф Дракула
остался в замке и очень заботился о своей невесте. В этой куче записок
часто говорится то о том, чтобы хорошо топить комнаты, то о перестановке
чего-либо из мебели; высказываются заботы о свежих цветах, новых книгах,
нотах и т.д.
Комнаты несомненно те две, что и посейчас стоят нетронутыми в Охот-
ничьем доме. Даже красная плюшевая накидка, о которой вы читали в пос-
леднем письме, лежит до сих пор в ногах кушетки, той самой, что граф
просит выдвинуть на середину комнаты.
- Вы совершенно правы, Карл Иванович, я и сам оставил мысли о том,
что граф покинул замок. Но что сталось с ним и другими. Здесь говорится
о смерти Франчески и двух итальянских лакеев, значит, дух смерти царил в
замке, но не все же поголовно перемерли?
- А вы обратили внимание, что в письмах упоминается о летаргическом
сне мадемуазель Риты? - ответил Карл Иванович вопросом на вопрос.
- Это что-то совсем смутное и непонятное, - сказал Джемс.
- Если вы перечтете весь ворох этих записок, как перечел их я, - про-
должал Карл Иванович, - то, наверное, придете к тому же заключению, что
и я, а именно: невеста была переселена из замка в лесной дом и занимала
там известные уже вам комнаты. Она все хворала: бледнела и слабела и,
наконец, впала в летаргический сон настолько сильный, что он был принят
за смерть. Ее одели в любимые ею вещи, положили в гроб и отнесли в за-
мок. Комнаты, где она жила, закрыли, чтоб никогда в них не входить, осо-
бенно ту, в которой она умерла, т.е. ее кабинетсалон. Единственная дверь
и та была скрыта шкапом.
Впопыхах там забыли канарейку, скелет которой мы и видели в клетке, а
также и букет полевых цветов в серебряной вазе. Красная, плюшевая накид-
ка, лютня и пр. все осталось на своих местах.
Надо предположить, что покойница очнулась в замке и начала быстро оп-
равляться после болезни. Граф пишет: "Она свежа, как роза". "Рита поро-
зовела, и слабость прошла" и т.д. Но в то же время она изменилась харак-
тером: сделалась своенравна и капризна, а главное, влюбилась в друга
своего жениха.
Граф сильно ее ревнует и неоднократно выражает своему другу негодова-
ние и обиду.
Дальше события становятся более спутанными, видимо, между графом и
его другом произошел разрыв.
Письма заменились записками сухими и короткими, а потом и совсем
прекратились.
Карл Иванович замолчал.
- Браво, Карл Иванович, - вскричал Джемс, - я так рад, что ваши пред-
положения совпадают с моими выводами. Это гарантия правды. Ну, а дальше,
что вы думаете?
- Дальше я думаю, - продолжал Карл Иванович, - что для замка наступи-
ла тяжелая пора, смертность как в нем, так и в окрестности сильно увели-
чилась.
Об этом говорят приходно-расходные книги замка, где на каждой страни-
це есть расходы на похороны, а также и церковные записи в архиве церкви.
Мадемуазель Лючия так же умерла, как и Франческа, - похороны той и
другой стоили больше 1000 гульденов.
Гроб для мадемуазель Риты стоил тоже очень дорого, но расходов на по-
хороны я не нашел.
- Но куда же делись граф, Рита и друг Альф, не говоря об остальных? -
перебил нетерпеливо Джемс.
- Эти вопросы, к сожалению, остаются для меня невыясненными, - пе-
чально сказал Карл Иванович. - Я разобрал и перечел все, что нашел в
столах и шкафах замка и Охотничьего дома. Я перебрал и перетряс все кни-
ги и бумаги.
- Правда, в божнице Охотничьего дома лежит старая библия, ее я не
трогал, да в ней, наверное, ничего и нет, - закончил старик.
- Постойте, есть еще письменный документ, - вдруг сорвался с места
Джемс, - я предполагаю, что это дневник Риты.
- Что вы, где же он? - заволновался, в свою очередь. Карл Иванович.
- Я его вам достану, он у Гарри, только, наверное, он написан
по-итальянски, - грустно добавил Джемс.
- Это ничего не значит, я немного знаю итальянский язык, - сказал
Карл Иванович, - и с помощью словаря сделаю вам перевод. Завтра праздник
на озере, и я вот и займусь переводом, благо, в замке никого не останет-
ся и я буду вполне свободен.
Джемс от души поблагодарил Карла Ивановича и пошел добывать ту то-
ненькую тетрадочку, что он видел в день маскарада в японской шкатулке с
драгоценностями. Он был уверен, что это дневник невесты графа Дракулы и
что в нем могут быть полезные сведения.
ПРАЗДНИК НА ОЗЕРЕ
Праздник на озере возбудил общее любопытство и породил кучу разгово-
ров.
Приготовления шли на широкую ногу: весь берег был покрыт сетью лампо-
чек, фонарей и факелов.
Заготовлены смоляные бочки, бенгальские огни, несмотря на то, что
ожидался лунный вечер, вернее ночь, так как луна всходила поздно.
Были раскинуты палатки для отдыха и для буфетов, также приготовили
сухую площадку для танцев.
Площадку окружили столиками и стульями для желающих любоваться танца-
ми. Тут же около, на возвышении, поставили бочку пива и над всем протя-
нули веревки с маленькими флагами, как это делают китайцы в день празд-
ника фонарей.
Приглашений не было.
Все, кто желал, могли явиться.
Хозяин и его гости хотели надеть охотничьи костюмы и тем придать
празднику вид простоты.
Нечего говорить, что большинство костюмов было специально заказано к
этому дню.
В день праздника молодежь шумно волновалась и весело готовилась к ве-
черу.
Жорж К., совершенно здоровый, не отставал от других.
Сам Гарри тоже внимательно осматривал свой костюм и был как-то шумли-
во и нервно настроен, что, конечно, не укрылось от наблюдательных глаз
доктора.
- А Гарри-то нервничает и точно чего ждет, - сказал он Джемсу.
- Не чего, а кого-то, - пробурчал Джемс. - Свою голубую красавицу, -
добавил он.
- Послушай, капитан, - обратился он потом к Райту, - прошу тебя, зак-
линаю, не отходи от Гарри, береги его, у меня так болит сердце, точно
перед большой бедой.
Помнишь ли ты ту ночь, когда мы ползли с тобой в лагерь команчей, по-
веришь ли, мне тогда было легче на душе, чем сегодня. За каждым кустом,
за каждым камнем там можно было ожидать врага, но там знал, что это за
враг, а здесь?
Какой-то туман или женщины из тумана! Бр... бр...
XIV
Праздник в полном разгаре.
Целые толпы народа прогуливаются по берегу озера.
Тут и представительницы города в изящных летних платьях, тут и дере-
венские красавицы в своих поэтических национальных костюмах. И не одна
городская дама втайне завидует густым, черным косам или прекрасному цве-
ту лица какой-нибудь поселянки.
Два оркестра музыки не умолкают, и танец следует за танцем. Только
вместо черных лансье и контрдансов здесь гремит залихватская венгерка
или чардаш.
Кавалеры весело вертят своих дам, а не прикасаются к ним, как к фар-
форовым куклам, точно боясь ежеминутно их разбить.
Для отдыха повсюду разбросаны садовые скамейки. Они не только стоят
на освещенных площадках, но и ютятся в тени леса.
Все озеро, опоясанное кругом лентой разноцветных фонарей и лампочек,
чудесно блестит, переливаясь всеми цветами радуги. Белые ненюфары под
цветным освещением кажутся таинственной, небывалой красы. Это какие-то
волшебные не то цветы, не то бабочки.
Широкие прогалины залиты лунным светом. Вся прелесть картины в осве-
щении и в переходах от света к тени и даже мраку под старыми соснами.
Молодой хозяин, в новом изящном, полуохотничьем костюме, который хо-
рошо обрисовывает его мужественную фигуру, со всеми равно любезен и ни-
кому не отдает предпочтения. Тихо переходит он от группы к группе и идет
все дальше и дальше, точно ищет кого.
За ним, как тень, следует Райт.
Джемс такой же тенью идет за Жоржем К., но это много труднее.
Жорж веселится, он танцует без устали и каждую из своих дам увлекает
под тень деревьев, чтобы наговорить любезностей, а если счастье поможет,
то и сорвать поцелуй.
Джемс утомился, бегая за мальчиком, и ему начинает приходить в голо-
ву: уж не ошибся ли он? Не прав ли доктор, называя его сумасбродом? И
желание оставить свой пост усиливается и усиливается, и вот он переста-
ет, как раньше, не спускать глаз с Жоржа.
"Довольно!" - наконец решает он и, помимо воли, еще в последний раз
взглядывает в сторону Жоржа.
"Что это?" Жорж выходит из-под тени деревьев под руку с молодой да-
мой. На ней летнее легкое платье, несколько старомодного фасона, черные
локоны подобраны под большой гребень, на груди пара пунцовых роз.
В наряде и прическе нет ничего особенного, вот разве розы? Джемс зна-
ет, что таких роз нет в окрестности, но они есть в оранжерее замка.
Кто же их обладательница?
В замке у них нет такой женщины, значит, она из города или деревни,
но откуда тогда она взяла розы? Гарри так их бережет.
"Кто-нибудь из молодежи стащил", - решает Джемс, но сердце его уси-
ленно бьется, апатии и усталости как не бывало.
"Ведь я видел ее", - проносится у него в голове, и он старается при
неровном освещении всмотреться в черты дамы.
"Это она, голубая красавица бала", - решает наконец Джемс.
Между тем Жорж К. весело с ней танцует и, видимо, сильно увлечен. Они
во время танца несколько раз проходят мимо Джемса, и тот ясно различает
знакомый запах лаванды.
"Она", несомненно "она", - шепчет он.
И, чтобы не спугнуть парочку, Джемс прячется в тени деревьев.
Жорж уговаривает свою даму пройтись по лесу, но для этого надо пере-
сечь площадку, освещенную луной. Дама не решается.
"Ага, - думает Джемс, - боится, что могут заметить, что от нее не бу-
дет тени".
Жорж упрашивает. Дама оглядывается кругом и, видя, что никто за ними
не следит, соглашается. Они быстро переходят освещенное место. И Джемс с
ужасом видит, что он не ошибся; от Жоржа тянется длинная черная тень, от
дамы нет ничего!
- Вампир.
И как не был Джемс готов к этому выводу, на минуту он потерял способ-
ность двинуться с места.
В это время Жорж и его дама скрылись в лесу. Джемс бросился за ними,
но минутной остановки было достаточно, чтобы он потерял их из виду.
Только опушка леса была освещена, внутри же царил мрак.
Обежав кругом, он несколько раз окликнул Жоржа по имени.
Жуткая тишина.
Джемс снова выскочил на освещенную площадку. Никого. Тут же он сооб-
разил, что, конечно, вампир не пойдет на свет, а увлечет свою жертву в
темноту.
Тогда он бросается опять в лес. Тихо, угрюмо стоят старые сосны, и
только издалека долетают звуки вальса.
"Опоздаю, опоздаю!" - молотом стучит в голове Джемса. Что делать? Он
бросается к палатке управляющего и требует людей и фонарей. Он забыл,
что может всех напугать и испортить праздник; забыл, что может рассер-
дить и самого Гарри.
- Опоздаю, опоздаю! - твердит он и, не дождавшись помощи, опять бежит
к роковому месту.
Джемс предполагал, что лес с этого места непрерывно идет в гору, и с
ужасом думал, где и как он будет искать Жоржа.
Оказалось же, что это не лес, а только еще перелесок, за которым
расстилается вновь освещенная поляна, и поляна подходила к самой подошве
замковой горы.
"Слава Богу, я ошибся, это другая сторона озера, легче будет искать,
- мелькает в голове Джемса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25