Затем перекатывается на
бок, подтягивает колени к животу и застывает в этой позе.
Рядом валяется лей, и одна из его струн едва заметно вибрирует.
Человек лежит в Доме.
Некоторое время царит тишина, потом ее нарушает топот ног. Шум то
приближается, то отдаляется, словно Дом пытается отвести раздражающий звук
в сторону, но вскоре в конце коридора появляется другой человек. Большой
человек. Бородатый. Руки его ободраны выше локтей, одежда висит
лохмотьями, и лицо чем-то похоже на фризскую маску - смесь упрямства и
ожесточения, окаменевшая в напряжении.
Человек подходит к лежащему, опускается на корточки и долго смотрит
на него.
Потом выпрямляется и коротко бьет ногой в дверь на уровне замочной
скважины.
Раздается хруст, и дверь резко распахивается вовнутрь.
Один человек берет другого на руки и заходит в комнату. Через минуту
невидимая рука осторожно прикрывает дверь, забирая по дороге одинокий лей.
Идет время.
Час? Год? Век?..
Время идет в Доме.
В коридоре появляется человек. Третий, если мерить жизнь линейкой
прошлого, и первый, если смотреть с точки зрения текущего мгновения.
Человек спотыкается у двери, его ведет в сторону, и вот сейчас он
всем весом навалится на дверь, которая так и не изменилась за все время,
прошедшее по Дому-на-Перекрестке...
Если в это мгновение вы успеете заглянуть в глаза падающему человеку
- вы не увидите там ничего из настоящего. В остановившихся глазах мечется
прошлое, да и то - чужое прошлое, прошлое Дома; вы увидите там имя, чужое
имя, и стол, заваленный бумагами, и руку на столе, нервно сжимающую пальцы
в кулак...
Успейте, пожалуйста, успейте заглянуть ему в глаза, прежде чем он
упадет! - и мгновение растянется, пропуская вас в себя...
Время стоит в Доме-на-Перекрестке.



ТАРГИЛ-ПРЕДСТОЯЩИЙ

...та разумная творческая сила, которая создавала
миф, действует в нас и сейчас, особенно у поэта и
философа, но в более скрытом виде. Пока не угасло
воображение, до тех пор есть, есть и есть логика
чудесного! Вычеркнуть ее можно только с истиной. Даже
отрекающийся от истины и топчущий истину, топчет ее во имя
истины.
Правду бьют избитыми правдами. Веру бьют привычкой.
Когда мир станет обыденным, и реальность бога уйдет из
каждого дерева и грозовой тучи - тогда умрут мифы, и
придет время низких потолков, пустых сердец и
рассудительных взглядов.
Из невошедшего в канонический текст "Раги о
Предстоящих". Приписывается Авэку ал-Джубб Эльри.

...Таргил сидел за столом, отстраненно глядя перед собой, и высокие
залысины его лба поблескивали капельками пота. Вся приземистая,
сутуловатая фигура Предстоятеля казалась единственным оплотом покоя и
неизменности в постоянно меняющейся комнате - как, впрочем, менялся облик
любой комнаты, любого помещения этого Дома, рожденного в кощунстве и
обмане.
Словно стеклышки калейдоскопа непрерывно вертелись в
Доме-на-Перекрестке, и лестницы, ковры, камины и ложа ложились все новыми
и новыми сочетаниями, прихотливо перетекая из одного в другое.
Лишь та комната, где умер (умер?..) и был захоронен Авэк ал-Джубб
Эльри, изменилась всего один раз - на девятый день после ухода забытого
Предстоятеля, ухода, который никто так и не осмелился назвать убийством -
и с тех пор выглядела одинаково. Девять шагов вдоль, семь - поперек. Окон
нет.
Стол с инкрустациями. Кровать. Три табурета... тумбочка, стенной
шкаф... Странный оазис стабильности в вечных метаморфозах
Дома-на-Перекрестке, семя постоянства в плоде изменчивости, как сам Дом
был квинтэссенцией сверх естественного в мире, который...
Все чаще и чаще изменения, происходившие в мире, ночными кошмарами
вторгались в мозг Таргила, Предстоятеля Хаалана-Сокровенного, Отца Тайного
знания.
Вера в Эрлика давала Трайгрину, Предстоятелю Зеницы Мрака, власть над
смертью. Вера в Сиаллу-Лучницу, проходя через Варну-Предстоящую, давала
последней власть над любовным исступлением. Махиша, сосредоточивая
яростную веру в Громового Инара, властвовал над молниями в тучах небесных
и над молниями в душах людских.
Предстоятель Таргил умел - знать. Хотя иногда предпочел бы и не
знать.
Вчера в коридоре его остановила Варна.
- ...привыкнуть, - сказала она, жалко кривя губы в подобии улыбки. -
Никогда не смогу. Эти изменения... Вон тот лепной карниз - еще минуту
назад его не было. И стены - это не те стены... Почему Он такой?
- Кто?
- Дом. Он, словно кокетка перед выездом на званый ужин, примеряет и
отбрасывает платья, пробует и стирает грим и никак не может остановиться.
Почему?
- Потому, - грубо буркнул Таргил - и почувствовал, что
Варна-Предстоящая сейчас расплачется. Пришлось успокаивающе погладить
плечо собеседницы и через силу усмехнуться.
- Он приспосабливается, Варна. Я полагаю, что в ментальном плане Дом
присутствует на всех Перекрестках одновременно, а реально, физически - то
здесь, то там, но всегда в одном месте, не раздваиваясь. Он нащупывает
наиболее сильные потоки веры и перехватывает их поверх голов остальных - я
имею в виду остальных желающих, Предстоятелей больших и малых, и совсем уж
мелких, берущих числом и наглостью... Ты ведь сыта, Варна?
Варна-Предстоящая гордо вскинула точеную головку, сверкнув россыпью
огней на диадеме, и Таргил понял - Варна не уловила сути и половины
сказанного, зато успела обидеться.
- Это неделикатный вопрос, Таргил! Ты стал развязен и... но я отвечу.
Да, я сыта! И благодарна Дому за то, что мне теперь не надо для этого
бороться за Перекрестки с наглыми девками или служить в храмах Сиаллы
наравне с простыми жрицами - нагромождая легенды о чахнущих от страсти
юнцах и старцах! Я сыта внутри Дома, культ Сиаллы процветает - и не будем
об этом!..
Таргила охватила беспричинная злость. Он хотел было сравнить
раскрасневшуюся Варну с рыбой-прилипалой, паразитирующей на акуле, или...
Стена напротив дрогнула, замерцала, и на ней образовалось круглое зеркало
в резной раме мореного дуба.
Таргил задохнулся, глянул на свое отражение, и ему пришло в голову,
что рядом с ослепительной Варной именно он - рыхлый лысеющий коротышка с
редкими усиками и вялыми плечами - именно он скорее походит на паразита,
на толстую суетливую вошь, рассердившуюся на более стройную и глупую
товарку...
Он резко повернулся и почти побежал по коридору, оставив Варну в
недоумении и растерянности. Таргил задыхался и не мог избавиться от
ощущения, что кто-то ехидно хихикает ему вслед.
Около полуночи в его комнату постучался Махиша. В последнее время они
встречались редко, как, впрочем, и все Предстоятели, поселившиеся в Доме -
при желании можно было вообще ни с кем не сталкиваться и поддерживать в
себе иллюзию одиночества; думать, что ты один, нет, что вы вдвоем - Ты и
Дом; нет, втроем - Ты, Дом-на-Перекрестке и мир, мир за окнами, мир людей,
которые верят...
Из всех тайных братств Искушенного Халла к Предстоятелю Таргилу шли
послания. В его руках сосредоточивались тонкие нити, нити информации и
понимания, хотя иногда Таргилу казалось, что он опутан этими нитями, и
лучше ему было бы не знать, что...
В Но-Ирри обветшал и покинут жрецами храм Огненного Тэрча. Местные
жители разобрали его для собственных нужд, ссылаясь на гнев единственного
великого и могучего Инара-Громовержца. Сказки о битвах Тэрча с горными
гигантами запрещены, барельефы над входом сколоты, и поверх сельским
маляром нарисован бородатый Инар с кривой молнией в руке.
Три рунных столба Реи-Звездноглазой - в предгорьях Хоара, Пши и в
долине Иссы - снесены до основания, дабы не порочили единственно сущую
Матерь-Ночь Ахайри. Миф о сошествии Реи в Бездну признан еретическим, пять
строптивых сказителей сожжены, остальные поспешили уйти в писцы и
балаганные зазывалы.
У Райзского залива пьяными рыбаками изнасилованы восемь служительниц
Аэллы Пенногрудой; одна из них, по имени Элиноар, вскоре повесилась,
судьба остальных неизвестна. Рыбаков судили и дали год портовых работ
условно - выяснилось, что они действовали во славу единственно
существующей Сиаллы-Лучницы и были спровоцированы развратными лжеобрядами.
В капищах Эрлика, Зеницы Мрака, возобновились человеческие
жертвоприношения. Власти молчат и смотрят на это сквозь пальцы. Об
явившийся в столице пророк Шиблы-Исторгателя Душ разорван толпой - во имя
единственного и непреложного Эрлика. Легенды о Шибле и темных реках
подземного мира спешно переделываются - в основном, меняются имена. Все
ремесленники перед началом работ обязаны возносить мольбу к Отцу Тайного
знания Хаалану. Книги без аналогичного посвящения считаются кощунственными
и сжигаются принародно. Иногда - вместе с автором.
В столице поговаривают об об явлении Пяти Культов государственной
религией со всеми вытекающими последствиями. Ходят слухи о черных списках
еретиков и двоемыслящих, оружейники перегружены заказами - предполагают
скорую Священную Войну.
...Таргил подумал о Предстоятелях гибнущих культов - знахарях, магах,
жрецах, пророках - об их ужасной судьбе; затем мысли его перескочили на
Дом и бьющуюся в его изменчивых стенах неприкаянную сущность Авэка
ал-Джубб...
Ему захотелось напиться.
"А ведь ты знал, на что идешь, - Таргил сжал обеими ладонями виски и
зажмурился, словно от головной боли, - знал, что нарушаешь равновесие, и
нечего теперь лукавить... Ты ведь тоже сыт. Твой Дом безошибочно
ориентируется в ауре верующего человечества, он точно чувствует узловые
места ее структуры, Перекрестки эмоциональных потоков - и все вы, живущие
в Доме-на-Перекрестке, заряжены до предела и способны на многое...
Но отчего же вам ничего не хочется делать?.."
Он боялся признаться самому себе, что ему теперь нужно гораздо больше
веры, чем раньше; что она не настолько заряжает его, как до возникновения
Дома, заряжает и толкает на сверх естественное - нет, вера людская теперь
будто проходила сквозь него и изливалась...
Куда? В Дом-на-Перекрестке?!.
Кто они, Предстоятели Дома - ясновидцы, переставшие предсказывать;
жрецы, переставшие служить; маги, разучившиеся творить чудеса;
Предстоятели, не захотевшие отдавать?..
Кто? Мудрые, выигравшие бой? Или черви в теле клеща, присосавшегося к
человечеству?
Или части Дома - жвалы, лапы?.. Рабочие органы зверя на тропах духа
человеческого...
Кто?!.
Вот тут-то и вошел Махиша.
Короткие толстые пальцы его охватывали горлышко плетеной бутыли, в
которой что-то булькало, распространяя соблазнительный запах. Словно
чувствовал быкоподобный Предстоятель гневного Метателя молний... тихий,
грустный человек...
- Ты не спишь, Таргил? Я вот не сплю... Выпить хочешь?
Это было до того непохоже на обычное поведение Предстоятеля Махиши,
что Таргил на мгновение зажмурился и затряс головой. А когда он вновь
открыл глаза, то опять увидел стол (ставший за это время массивным и
полированным), донесения из братств Хаалана, а в дверях стоял Махиша и
виновато моргал короткими рыжими ресницами.
- Налей мне, Махиша, вина, - как-то невпопад возвестил Таргил, - чтоб
кубок отливал багряным, чтоб я почил в блаженстве пьяном, забывшись в
паутине сна...
- Ты что, сошел с ума? - Махиша прикрыл за собой дверь и опустился в
невесть откуда взявшееся кресло. - Завидую...
- Налей, налей, не спорь со мною, ведь не вино тому виною, что я не
знаю, что такое - покой... а я ищу покоя...
- В стихоплеты решил податься? Зачем?..
- Зачем? - повторил Таргил, бессмысленно комкая бумаги на столе. -
Зачем?.. Пять сказителей сожжены, остальные подались в зазывалы... Миф
признан еретическим, а культ Искушенного Халла процветает... Процветает! И
прочие процветают - все Пять Культов! Аки лотос о пяти лепестках... в
гниющем болоте... и деревенский маляр замазывает сколотые барельефы!..
Скажи, Махиша, ты еще помнишь - равнина, две армии - и ты, вскинувший руки
к вспухающему небу; и молния рушится на жертвенный алтарь, когда вера в
Инара исторгается из тысяч людей, проходит через тебя, сжимаясь в тугой
комок, и рождается Миф, рождается...
- Помню, - глухо пророкотал дальний гром, - ...еще помню...
- А теперь?
- А теперь я сыт. Дом находит мне Перекрестки, люди верят, их вера
течет к Дому, я чувствую ее, я сыт, и... тратить накопленное на
бесполезные чудеса вроде бы глупо... и...
- И?..
- И - все. Я говорил с Лайной - у нее то же самое.
- Миф признан еретическим, - Таргил уставился на стену, на
возникающий в ее центре гобелен и две шпаги над ним, - признан - и все...
Сказки о Тэрче запрещены, в легендах канцеляристы меняют имена... Если так
пойдет дальше...
- Ну? - выдохнул напрягшийся Махиша.
- ...Налей мне, Махиша, вина... За последнее время вне Дома не
родилось ни одного нового мифа. Да что там мифа - захудалой сказки! Так,
одни бытовые - о плутах и лавочниках... Пойми, Махиша, культов становится
все меньше, а мы, Предстоятели оставшихся, сидим в Доме и едим, едим,
едим!.. Вера становится привычкой. А привычка - это смерть. И поэты уходят
в писцы, а живописцы - в маляры...
Таргил резко встал.
- Мы породили зверя, - жестко закончил он. - Зверя, рыщущего на
Перекрестках. И если так пойдет дальше - нам понадобятся Мифотворцы...



ДЕВЯТЬ ШАГОВ ПЕРЕДЫШКИ

...Дверь распахнулась под тяжестью моего тела, и я рухнул на пороге.
Потом изогнулся и с трудом перекатился в комнату, больно ударившись
головой об угол тумбочки.
- Я - Сарт... - прохрипел я и потерял сознание, потому что не ощутил
привычного противостояния Дома, его сопротивления при звуках моего имени.
Потерял СВОЕ сознание, не приобретя взамен никакого другого; и
спасительный мрак беспамятства склонился надо мной и вытер пот со лба...
Ничто. Большое теплое Ничто. И в нем - я. Маленькое вялое ничтожество...


...Когда я снова сумел открыть глаза, то неожиданно обнаружил, что
утратил способность воспринимать действительность целиком. Только по
частям. И не больше одной за раз.
Стена. Стена, стена, стена...
Тумбочка. Вот зараза, как голова болит!.. Снова стена. Кровать.
Знакомая такая, с плюшевым покрывалом... На покрывале - Грольн. Спит. Или
тоже без сознания. Тело так до конца и не расслабилось, скорчилось в немом
протесте, тонкие пальцы сжались в кулачки - не разожмешь... спи, Гро,
спи...
Стол. Привалившись к нему, сидит Эйнар. Сидит на полу, одежда вся
превратилась в лохмотья, руки голые до плеч, ободраны напрочь, красные...
Это он притащил Грольна сюда, точно, он...
- Здравствуй, Эйн, - в горле у меня заклокотало, и выглядел я в этот
момент, наверное, чрезвычайно глупо.
- Привет, - ответил Эйнар. - Ты не шуми, ладно, пусть мальчик
поспит... Это ведь твоя комната, Сарт, неизменная - где Предстоятели
этого, с перстнем, хоронили... если Дом не врет... Выбрали, в общем,
заново - и Грольн, и я. И ты. Хотя ты уже давно выбрал...
Части реальности, ограниченной стенами сумасшедшего Дома, внезапно
слились в одно целое, и я со стоном схватился за голову. Я помнил все.
Все, что с таким упорством вколачивал в меня Дом-на-Перекрестке - но
помнил это все-таки Я.
Я. И это была моя комната.
- Вы здесь давно? - спросил я у Эйнара, потому что молчать было
больно.
- Второй день. Грольну спасибо - я его почти на пороге подобрал...
невменяемого. Он дверь на себя дергал, а она внутрь открывается, и замок
хилый... ты уж прости, Сарт, я починю потом... Он кричать начал - а у меня
как раз просветление. Услышал, прорвался... Спит он все время, я даже
бояться начал...
- Не сплю я, - Грольн слабо заворочался на кровати, и мы с Эйнаром
повернулись на голос. - Он только этого и ждет...
- Кто ждет? - удивился Эйнар.
- Дом. Дом ваш... Это же зверь, животное!.. Он и Предстоятелей
сожрал, и вас сожрет, и меня! Я помню, что Он мне нашептывал... все помню!
Один только ушел, удрал - и тот - Таргил, убийца, гад... ничего, найду,
достану...
Я положил ладонь на потный лоб юноши, и Гро затих, лишь изредка
всхлипывая. Потом я попытался встать, и меня тут же повело в сторону.
- Сарт, тебе плохо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16