и я
вздрогнул, сообразив, что это - они...
Ратан хотел было окликнуть их - будущих Мифотворцев - но я жестом
остановил его и тихо встал за колонной, пристально вглядываясь в людей на
помосте. В последнее время мне все чаще удавалось проникать в сущность
собеседника, обходясь без слов... Я ведь еще не знал тогда, что передо
мной - Грольн Льняной Голос, мой неизменный и бескорыстный спутник, с
которым мне придется пройти насквозь не одну вечность; я не знал этого, да
и он еще не знал сам, кто он такой - он просто хотел стать кем-то... он
еще только настраивал свой лей...
Но даже в тот, первый раз, я сразу почувствовал, что нам легче будет
без слов, потому что между нами было нечто, что стоит возле слов, и
никогда не теряется бесследно, и не обманывает нас...
ВОЗЛЕСЛОВИЕ. ГРОЛЬН ЛЬНЯНОЙ ГОЛОС
...Я доверился своим пальцам, и они сами перебирали струны, находя
новые, единственно верные созвучия, и мелодия поплыла в бесконечность...
окружающий сумрак словно отступал, теснимый напором звуков, и языки
пламени послушно разгорались, вспыхивая и извиваясь в такт мелодии, а я
все не мог оторвать взгляда от Клейрис...
Она парила на зыбкой грани света и тьмы, она была неотъемлемой частью
той музыки, которая помимо моей воли разливалась сейчас по храму, и не
было больше пыльных дорог, промозглых дождей и хохота пьяной толпы, а было
лишь то, что рождалось сейчас, и только сейчас.
Сейчас - и нечто большее, чем просто звучащий лей, танец Клейрис и
блики огня на стенах. Между нами рождалась легенда, волшебная сказка, миф
- и я, я творил его!.. Вернее, мы с Клейрис.
Она плыла по залу, купаясь в волнах звуков и отсветах пламени, ее
тело вспыхивало, подобно огню, или невидимой тенью скользило во мраке; она
вся была пронизана сиянием и музыкой, и ее обнаженное тело звало,
притягивало, завораживало - это была не та стыдная нагота, которая
одновременно соблазняет и отталкивает; нет, здесь танцевала нагая богиня,
сама Великая Сиалла, и я уже видел осыпающиеся на нее утренние цветы в
рассветной росе, видел лук, стрелы которого даруют величайшее наслаждение
и величайшую муку на этом свете...
...Все мальчишки хотят быть воинами или охотниками - я, Грольн,
бродячий музыкант шестнадцати лет от роду, хотел быть музыкантом и стал
им! Спасибо отцу - лучшему лееру Пяти Городов, убитому матросами в
портовой таверне, когда он отказался играть для Косматого Тэрча, в честь
его визгливой бабы... Отец вышвырнул меня в полуоткрытую дверь, следом
вылетел его старенький лей, и я бежал, спотыкаясь и плача, падая и
прижимая к груди последнее, что у меня оставалось...
...Стрела пронзила мое сердце, я чуть не вскрикнул от сладостной боли
- и очнулся.
Музыка смолкла. Мои пальцы безжизненно лежали на струнах лея, Клейрис
застыла в круге света с воздетыми к небу руками - и мрак в углу
зашевелился, рождая невысокого мужчину с внимательным взглядом,
пронзительным и насмешливым, как у птицы на его плече.
Он шагнул в освещенный круг и замер напротив меня.
Я понял, кто это. Жрица предупреждала нас. Вчера.
- Вы видели? - задыхаясь, спросил я. И закашлялся.
Он кивнул.
- И лук? И цветы...
- Да. Хотя мне-то как раз и не следовало бы всего этого видеть. И
знаешь, Грольн - тебя ведь зовут Грольн? - это и радует, и пугает меня
одновременно...
- Спасибо, Учитель...
- Учитель... - он попробовал это слово на вкус и еле заметно
скривился. - Нет, не стоит. Зови меня просто - Сарт.
- Да, Учитель, - ответил я.
И он рассмеялся.
8
На следующий день прибыл слепой Эйнар, бывший Мифотворец Махиши. Я
смотрел, как он бредет по саду - неестественно прямой, огромный, с
всклокоченными русыми волосами, в бесформенной рубахе, пояс которой свисал
чуть ниже живота...
Он шел сам, без поводыря, и Ужас сидел на его руке, вцепившись
когтями в кожаный браслет. Роа немедленно попытался затеять драку, и мне
стоило большого труда отозвать разъяренную птицу; а Эйнар только тихо
свистнул, и его гребенчатый увалень заковылял в сторону и скрылся между
деревьями. Ратан - он был здесь кем-то вроде старшего служителя и в
комплекции почти не уступал Эйнару - одобрительно оглядел новоприбывшего,
промычал что-то вроде "С приездом, парень" и с силой сжал руку слепца
своими каменными пальцами, крепость которых я уже успел испытать накануне.
Кисть моя, кстати, болела до сих пор.
Это рукопожатие, казалось, длилось целую вечность: я видел, как
понемногу сминается ладонь Эйнара в мертвой хватке служителя, как белеют
костяшки пальцев Ратана - но слепой продолжал вежливо улыбаться, глядя
незрячими глазами поверх головы служителя куда-то в небо, и в конце концов
Ратан отпустил его руку.
- Мужчина! - Ратан одобрительно хлопнул слепого по плечу. - Жаль, что
калека... Идем, провожу...
Он взял у Эйнара огромный тюк, в котором что-то позвякивало, чуть не
выронил ношу и как-то странно покосился на слепца.
Поведение Ратана неприятно задело меня, и я поспешил уйти.
Эйнар занял комнату рядом с моей. Аккуратно пристроив в углу свою
неподъемную поклажу, он первым делом ощупал все стены в новом жилище и
затем отправился бродить по всему храму, а его орел с дурацкой кличкой
дремал в холодке, игнорируя все попытки алийца нарваться на ссору. Этот
царь птиц, как позже выяснилось, основную часть жизни только и делал, что
спал и ел. Такое поведение не могло не вызвать изумления у непоседливого
Роа, и он после всех бесплодных воплей наконец угомонился.
Вечером Эйнар появился в трапезной. Я хотел подвести его к столу, но
он отстранил меня, нащупал столешницу и сел сам.
Ужинали мы вчетвером - Грольн, Клейрис, Эйнар и я. Сам ужин проходил
в молчании. Внимание Клейрис было поглощено изысканностью трапезы, которую
нам подавали - девушка еще не успела привыкнуть к перемене в своем
положении; Гро пожирал глазами девушку и даже не замечал, что именно
кладет себе в рот; Эйнар уставился мертвым взглядом прямо перед собой, и
прислуга только успевала пододвигать ему полные блюда и забирать пустые; а
я делил свое внимание поровну между ужином и этой любопытной троицей.
Когда подали десертные вина, Эйнар, по-видимому, глубоко задумался, и я с
ужасом увидел, как медленно расплющивается в его кулаке тяжелый кованый
кубок. Самым страшным было то, что Эйнар не прилагал к этому никаких
усилий - он просто держал кубок, думая о чем-то, ведомом ему одному, и
металл сминался под его пальцами, как сырая глина. Даже Грольн на какое-то
время оторвался от созерцания вожделенной Клейрис и завороженно следил за
метаморфозами кубка.
Потом Эйнар вернулся с небес на землю, уронил на залитую вином
скатерть комок серебра - все, что осталось от кубка - и, очень
сконфуженный, долго извинялся за свою неуклюжесть, часто-часто моргая...
...Возвращаясь в покои, я осторожно коснулся плеча Эйнара.
- Послушай, Эйн, - тихо сказал я, - а ведь ты мог просто раздавить
руку Ратана...
- Раздавить? - непонимающе обернулся Эйнар, и его слепой взгляд
заставил меня потупиться. - Зачем? Ведь ему было бы больно!.. Я не люблю
делать людям больно...
Я не хотел задавать второй вопрос, но он вырвался сам собой:
- Тогда зачем ты приехал в Фольнарк?
- Ты же просил охрану, - пожал плечами незрячий Эйнар, бывший
Мифотворец Предстоятеля Махиши. - Вот я и приехал...
9
...Я учил Гро и Клейрис тонкостям своего - теперь уже нашего -
ремесла, и они были понятливыми и благодарными учениками. Мы собирались в
том самом зальчике, где я впервые увидел их, изгоняли оттуда всех младших
жриц, возмущенных таким пренебрежением к их головокружительным
достоинствам; затем рассаживались, кто где хотел, - и я рассказывал им
сказки. То, чего так не хватало в этом простом и пресном мире.
Вот и все тонкости. Или почти все.
Часть из этих сказок я знал раньше, часть придумывал тут же, по ходу
дела, и слепой Эйнар все чаще спускался в зал и молчал, а я все ждал -
когда он заговорит... И Эйнар заговорил! - сперва косноязычно, робко, но
потом все более уверенно; они, все трое, то и дело перебивали меня, и
русло рождавшегося мифа разбегалось множеством притоков, а там Гро брал
лей, Клейрис вставала на цыпочки, а Эйнар глухо бухал кулаком в стену,
создавая ритм, основу, и я говорил, говорил, и это были лучшие минуты во
всех моих жизнях... Я видел, что уже не только Гро зачарованно глядит на
Клейрис, но и девушка все чаще с интересом поглядывает на юного музыканта.
Наверное, так и должно быть. У Варны-Предстоящей будут отличные Мифотворцы
- мне стоило лишь подбросить им мысль, зацепку - а дальше они все делали
сами. И даже я начинал иногда видеть то, чего нет на самом деле; то, что
несла музыка Грольна, что рождал танец Клейрис, что вздымалось из глубин
древних обрядов, и лучезарно-лукавая Сиалла-Лучница, как живая, вставала
передо мной...
Пока все шло хорошо. Слишком хорошо. И я понимал, что должен... - а
вот что именно я должен, я как раз и не понимал до конца.
А потом я нашел вход в нижние ярусы храма, на нижних ярусах я нашел
библиотеку, а в библиотеке я нашел библиотекаря.
Вернее, сперва услышал голос.
- Здравствуйте, молодой человек, - сказал голос. - Вы что-то ищете?..
Сначала я не понял, что обращаются ко мне. Я вздрогнул, огляделся и
увидел стремянку, раскрытую у дальних стеллажей. На верху ее сидел толстый
человечек, а на полу рядом с лесенкой стоял столик с большой растрепанной
книгой в черном переплете.
В одной руке у библиотекаря был целый ворох рукописей, а другой он
пытался одновременно держаться за перекладину, и при этом не выпускать
пузатый бокальчик дутого стекла. Я принюхался и мгновенно понял причину
столь бережного отношения к бокалу. Этот запах нельзя было спутать ни с
каким другим.
- Здравствуйте, - ответил я, подходя к стремянке. - Вы знаете, я тоже
очень люблю хиразский бальзам. И неоднократно слышал, что в компании он
гораздо полезней для желудка.
Библиотекарь наконец догадался сунуть рукописи подмышку, ухватился за
перекладину, высвободив руку с бокалом, пригубил напиток и посмотрел на
меня с задумчивой меланхолией.
- Вы - лакомка, - сообщил он вполголоса. Потом снова пригубил
бальзам, еще немного подумал и добавил: - Я тоже лакомка. Бутылка под
столом, бокал - там же. Много не наливайте.
Меня несколько удивило наличие второго бокала, словно специально
приготовленного, но я не стал искушать судьбу лишними размышлениями. Я
послушался совета, покатал на языке божественный напиток и принялся
изучать моего гостеприимного хозяина. Да, он мог позволить себе обращение
"молодой человек", глядя на меня с высоты не только лестницы. Мои тридцать
семь здесь иначе не смотрелись.
Лет шестьдесят - шестьдесят пять, самый расцвет бодрой, деятельной
старости при спокойном образе жизни и хорошем питании. Чем-то он напоминал
Трайгрина, Предстоятеля Эрлика - такой же сытенький, благостный, а взгляд
настойчивый и с острым прищуром...
Как игла в вате.
Дольше молчать было неудобно.
- Вы, как я вижу, чернокнижник? - улыбнулся я, хлопнув рукой по
черному переплету фолианта.
Мои слова вызвали мгновенную и бурную реакцию. Библиотекарь живо
слетел с лесенки, отобрал у меня книгу и успокоился только тогда, когда
засунул ее в непроходимые дебри стеллажей.
- А вы случайно не из храмовых ищеек? - поинтересовался он, хмуря
светлые брови. - Или просто сперва говорите, а потом думаете? Во времена
Большого Пожара, когда искоренялся Пятый Культ, такого заявления хватало,
чтобы невинного человека тут же посадили на кол. Это сейчас, говорят,
послабление вышло - плетей дадут и отпустят...
Я чуть не подавился бальзамом.
- Пятый Культ? - невинно переспросил я, кашляя и утирая слезы. - А
нельзя ли поподробнее? Я, знаете ли, приезжий...
Он даже и не подозревал, насколько я - приезжий...
Библиотекарь мне попался знающий и разговорчивый. Похоже, он измаялся
в поисках слушателя и теперь отводил наболевшую душу. Вся дальнейшая
беседа выглядела одним сплошным монологом с паузами для моих наивных
вопросов, а также изумленных или восторженных междометий (с мысленными
вставками).
В сжатом виде все выглядело следующим образом:
В глубокой древности различных культов, культиков и совсем уж
крохотных, домашних божков была тьма-тьмущая. И, согласно принятому
мнению, поначалу они каким-то образом уживались между собой, деля сферы
влияния.
(Я-то понимал, что уживались не культы и не боги, а их Предстоятели,
которые успешно питались верой, отведенной на долю соответствующих богов,
и довольствовались малым. Способность потреблять веру, насколько я знал,
передавалась от Предстоятеля к его преемнику, но как это происходило, я не
знал, и также не представлял себе дальнейшей судьбы старого Предстоятеля,
ушедшего, так сказать, на покой.)
Но постепенно одни культы начали возвышаться над другими, поглощая
более мелкие (так Эрлик, Зеница Мрака, растворил в себе Шиблу-Исторгателя
Душ, осьминогоголового Ктулху, Кербета-из-Круга и прочих; Инар-Громовержец
поглотил Огненного Тэрча, Хэрмеша-Громовика, Аввейского Бича,
Ра-Горахти... остальные преуспели в этом деле ничуть не меньше).
Со временем в государственной религии наметилось пять наиболее мощных
культов. (Пять! Пять, а не четыре!..) Они практически не пересекались в
делах веры, и делить им было нечего или почти нечего. Эрлик, Зеница Мрака
и Сиалла-Лучница, Мать-Ночь Ахайри и Инар-Громовержец... смерть и любовь,
ужас хаоса и пламя власти...
Пятым был Хаалан-Сокровенный, Отец Тайного знания. Или Искушенный
Халл, как его иногда называли последователи.
(Тайна - основа любой веры, а культ Хаалана претендовал на
единоличное владение ею. Более того, насколько я понял из туманных намеков
собеседника, на своих закрытых бдениях чернокнижники - последователи
Сокровенного - провозгласили его Единственным и ушли в мир проповедовать
новый путь. Да, неглупый Предстоятель был у Искушенного Халла...
Попытаться создать целую армию Мифотворцев, обученных кое-каким трюкам и
берущих количеством - идея превосходная! Он только не учел одного -
поскольку считал этот вариант невозможным - и жестоко ошибся! Впервые
четыре культа, четыре Предстоятеля объединились против одного - и
победили... Надо будет прощупать Лайну насчет этой баталии...)
Храмы Хаалана были разрушены в связи с решением властей и слухами об
извращенных обрядах и оргиях; чернокнижники оказались вне закона, и было
запрещено даже упоминать в присутственных местах имя Отца Тайного знания.
Но говорят, что где-то в тайных капищах, скрытно, как и положено
адептам Хаалана-Сокровенного, еще существует Пятый Культ; и его
последователи не теряют надежды на то, что их гонимый и униженный бог в
конце концов займет подобающее ему место - и тогда...
Мы допили бутылку, и я пообещал раскрасневшемуся библиотекарю
захаживать почаще. И я был благодарен ему не только за бальзам.
Теперь я знал то, что хотел. Еще не все, но достаточно, чтобы
эпидемия, обрушившаяся на Мифотворцев получила имя: Хаалан-Сокровенный, в
будущем - Единственный.
Вернее - его Предстоятель.
10
...Неясный шум разбудил меня. Я сел на постели, сунул ноги в мягкие
туфли и долго вслушивался. Глухая тишина властно царила в храме. Ни звука.
Померещилось, наверное... Да, но отчего я проснулся?..
В следующий момент совсем рядом послышались шаги. Они медленно, но
верно приближались, шлепая в гулких переходах всей тяжестью явно немалого
веса... Рука моя безошибочно нашарила холодную рукоятку кинжала в
изголовье - покинув Дом, я старался всегда иметь при себе оружие, хотя и
понимал всю его тщету - но сейчас я с удовлетворением отметил, что пока я
шел к двери, ни одна половица не скрипнула.
Шаги приблизились вплотную и замерли. Потом до меня донесся тихий
шорох - словно некто осторожно гладил рукой по стене и дереву - дереву той
запертой двери, за которой стоял я, стоял и ждал. Я предполагал, откуда
мог явиться незваный гость... Ну что ж, у меня найдется к нему много
вопросов; вопросов, на которые я хотел бы получить ответы. Давайте,
почтеннейший, прошу вас, во имя Искушенного Халла;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
вздрогнул, сообразив, что это - они...
Ратан хотел было окликнуть их - будущих Мифотворцев - но я жестом
остановил его и тихо встал за колонной, пристально вглядываясь в людей на
помосте. В последнее время мне все чаще удавалось проникать в сущность
собеседника, обходясь без слов... Я ведь еще не знал тогда, что передо
мной - Грольн Льняной Голос, мой неизменный и бескорыстный спутник, с
которым мне придется пройти насквозь не одну вечность; я не знал этого, да
и он еще не знал сам, кто он такой - он просто хотел стать кем-то... он
еще только настраивал свой лей...
Но даже в тот, первый раз, я сразу почувствовал, что нам легче будет
без слов, потому что между нами было нечто, что стоит возле слов, и
никогда не теряется бесследно, и не обманывает нас...
ВОЗЛЕСЛОВИЕ. ГРОЛЬН ЛЬНЯНОЙ ГОЛОС
...Я доверился своим пальцам, и они сами перебирали струны, находя
новые, единственно верные созвучия, и мелодия поплыла в бесконечность...
окружающий сумрак словно отступал, теснимый напором звуков, и языки
пламени послушно разгорались, вспыхивая и извиваясь в такт мелодии, а я
все не мог оторвать взгляда от Клейрис...
Она парила на зыбкой грани света и тьмы, она была неотъемлемой частью
той музыки, которая помимо моей воли разливалась сейчас по храму, и не
было больше пыльных дорог, промозглых дождей и хохота пьяной толпы, а было
лишь то, что рождалось сейчас, и только сейчас.
Сейчас - и нечто большее, чем просто звучащий лей, танец Клейрис и
блики огня на стенах. Между нами рождалась легенда, волшебная сказка, миф
- и я, я творил его!.. Вернее, мы с Клейрис.
Она плыла по залу, купаясь в волнах звуков и отсветах пламени, ее
тело вспыхивало, подобно огню, или невидимой тенью скользило во мраке; она
вся была пронизана сиянием и музыкой, и ее обнаженное тело звало,
притягивало, завораживало - это была не та стыдная нагота, которая
одновременно соблазняет и отталкивает; нет, здесь танцевала нагая богиня,
сама Великая Сиалла, и я уже видел осыпающиеся на нее утренние цветы в
рассветной росе, видел лук, стрелы которого даруют величайшее наслаждение
и величайшую муку на этом свете...
...Все мальчишки хотят быть воинами или охотниками - я, Грольн,
бродячий музыкант шестнадцати лет от роду, хотел быть музыкантом и стал
им! Спасибо отцу - лучшему лееру Пяти Городов, убитому матросами в
портовой таверне, когда он отказался играть для Косматого Тэрча, в честь
его визгливой бабы... Отец вышвырнул меня в полуоткрытую дверь, следом
вылетел его старенький лей, и я бежал, спотыкаясь и плача, падая и
прижимая к груди последнее, что у меня оставалось...
...Стрела пронзила мое сердце, я чуть не вскрикнул от сладостной боли
- и очнулся.
Музыка смолкла. Мои пальцы безжизненно лежали на струнах лея, Клейрис
застыла в круге света с воздетыми к небу руками - и мрак в углу
зашевелился, рождая невысокого мужчину с внимательным взглядом,
пронзительным и насмешливым, как у птицы на его плече.
Он шагнул в освещенный круг и замер напротив меня.
Я понял, кто это. Жрица предупреждала нас. Вчера.
- Вы видели? - задыхаясь, спросил я. И закашлялся.
Он кивнул.
- И лук? И цветы...
- Да. Хотя мне-то как раз и не следовало бы всего этого видеть. И
знаешь, Грольн - тебя ведь зовут Грольн? - это и радует, и пугает меня
одновременно...
- Спасибо, Учитель...
- Учитель... - он попробовал это слово на вкус и еле заметно
скривился. - Нет, не стоит. Зови меня просто - Сарт.
- Да, Учитель, - ответил я.
И он рассмеялся.
8
На следующий день прибыл слепой Эйнар, бывший Мифотворец Махиши. Я
смотрел, как он бредет по саду - неестественно прямой, огромный, с
всклокоченными русыми волосами, в бесформенной рубахе, пояс которой свисал
чуть ниже живота...
Он шел сам, без поводыря, и Ужас сидел на его руке, вцепившись
когтями в кожаный браслет. Роа немедленно попытался затеять драку, и мне
стоило большого труда отозвать разъяренную птицу; а Эйнар только тихо
свистнул, и его гребенчатый увалень заковылял в сторону и скрылся между
деревьями. Ратан - он был здесь кем-то вроде старшего служителя и в
комплекции почти не уступал Эйнару - одобрительно оглядел новоприбывшего,
промычал что-то вроде "С приездом, парень" и с силой сжал руку слепца
своими каменными пальцами, крепость которых я уже успел испытать накануне.
Кисть моя, кстати, болела до сих пор.
Это рукопожатие, казалось, длилось целую вечность: я видел, как
понемногу сминается ладонь Эйнара в мертвой хватке служителя, как белеют
костяшки пальцев Ратана - но слепой продолжал вежливо улыбаться, глядя
незрячими глазами поверх головы служителя куда-то в небо, и в конце концов
Ратан отпустил его руку.
- Мужчина! - Ратан одобрительно хлопнул слепого по плечу. - Жаль, что
калека... Идем, провожу...
Он взял у Эйнара огромный тюк, в котором что-то позвякивало, чуть не
выронил ношу и как-то странно покосился на слепца.
Поведение Ратана неприятно задело меня, и я поспешил уйти.
Эйнар занял комнату рядом с моей. Аккуратно пристроив в углу свою
неподъемную поклажу, он первым делом ощупал все стены в новом жилище и
затем отправился бродить по всему храму, а его орел с дурацкой кличкой
дремал в холодке, игнорируя все попытки алийца нарваться на ссору. Этот
царь птиц, как позже выяснилось, основную часть жизни только и делал, что
спал и ел. Такое поведение не могло не вызвать изумления у непоседливого
Роа, и он после всех бесплодных воплей наконец угомонился.
Вечером Эйнар появился в трапезной. Я хотел подвести его к столу, но
он отстранил меня, нащупал столешницу и сел сам.
Ужинали мы вчетвером - Грольн, Клейрис, Эйнар и я. Сам ужин проходил
в молчании. Внимание Клейрис было поглощено изысканностью трапезы, которую
нам подавали - девушка еще не успела привыкнуть к перемене в своем
положении; Гро пожирал глазами девушку и даже не замечал, что именно
кладет себе в рот; Эйнар уставился мертвым взглядом прямо перед собой, и
прислуга только успевала пододвигать ему полные блюда и забирать пустые; а
я делил свое внимание поровну между ужином и этой любопытной троицей.
Когда подали десертные вина, Эйнар, по-видимому, глубоко задумался, и я с
ужасом увидел, как медленно расплющивается в его кулаке тяжелый кованый
кубок. Самым страшным было то, что Эйнар не прилагал к этому никаких
усилий - он просто держал кубок, думая о чем-то, ведомом ему одному, и
металл сминался под его пальцами, как сырая глина. Даже Грольн на какое-то
время оторвался от созерцания вожделенной Клейрис и завороженно следил за
метаморфозами кубка.
Потом Эйнар вернулся с небес на землю, уронил на залитую вином
скатерть комок серебра - все, что осталось от кубка - и, очень
сконфуженный, долго извинялся за свою неуклюжесть, часто-часто моргая...
...Возвращаясь в покои, я осторожно коснулся плеча Эйнара.
- Послушай, Эйн, - тихо сказал я, - а ведь ты мог просто раздавить
руку Ратана...
- Раздавить? - непонимающе обернулся Эйнар, и его слепой взгляд
заставил меня потупиться. - Зачем? Ведь ему было бы больно!.. Я не люблю
делать людям больно...
Я не хотел задавать второй вопрос, но он вырвался сам собой:
- Тогда зачем ты приехал в Фольнарк?
- Ты же просил охрану, - пожал плечами незрячий Эйнар, бывший
Мифотворец Предстоятеля Махиши. - Вот я и приехал...
9
...Я учил Гро и Клейрис тонкостям своего - теперь уже нашего -
ремесла, и они были понятливыми и благодарными учениками. Мы собирались в
том самом зальчике, где я впервые увидел их, изгоняли оттуда всех младших
жриц, возмущенных таким пренебрежением к их головокружительным
достоинствам; затем рассаживались, кто где хотел, - и я рассказывал им
сказки. То, чего так не хватало в этом простом и пресном мире.
Вот и все тонкости. Или почти все.
Часть из этих сказок я знал раньше, часть придумывал тут же, по ходу
дела, и слепой Эйнар все чаще спускался в зал и молчал, а я все ждал -
когда он заговорит... И Эйнар заговорил! - сперва косноязычно, робко, но
потом все более уверенно; они, все трое, то и дело перебивали меня, и
русло рождавшегося мифа разбегалось множеством притоков, а там Гро брал
лей, Клейрис вставала на цыпочки, а Эйнар глухо бухал кулаком в стену,
создавая ритм, основу, и я говорил, говорил, и это были лучшие минуты во
всех моих жизнях... Я видел, что уже не только Гро зачарованно глядит на
Клейрис, но и девушка все чаще с интересом поглядывает на юного музыканта.
Наверное, так и должно быть. У Варны-Предстоящей будут отличные Мифотворцы
- мне стоило лишь подбросить им мысль, зацепку - а дальше они все делали
сами. И даже я начинал иногда видеть то, чего нет на самом деле; то, что
несла музыка Грольна, что рождал танец Клейрис, что вздымалось из глубин
древних обрядов, и лучезарно-лукавая Сиалла-Лучница, как живая, вставала
передо мной...
Пока все шло хорошо. Слишком хорошо. И я понимал, что должен... - а
вот что именно я должен, я как раз и не понимал до конца.
А потом я нашел вход в нижние ярусы храма, на нижних ярусах я нашел
библиотеку, а в библиотеке я нашел библиотекаря.
Вернее, сперва услышал голос.
- Здравствуйте, молодой человек, - сказал голос. - Вы что-то ищете?..
Сначала я не понял, что обращаются ко мне. Я вздрогнул, огляделся и
увидел стремянку, раскрытую у дальних стеллажей. На верху ее сидел толстый
человечек, а на полу рядом с лесенкой стоял столик с большой растрепанной
книгой в черном переплете.
В одной руке у библиотекаря был целый ворох рукописей, а другой он
пытался одновременно держаться за перекладину, и при этом не выпускать
пузатый бокальчик дутого стекла. Я принюхался и мгновенно понял причину
столь бережного отношения к бокалу. Этот запах нельзя было спутать ни с
каким другим.
- Здравствуйте, - ответил я, подходя к стремянке. - Вы знаете, я тоже
очень люблю хиразский бальзам. И неоднократно слышал, что в компании он
гораздо полезней для желудка.
Библиотекарь наконец догадался сунуть рукописи подмышку, ухватился за
перекладину, высвободив руку с бокалом, пригубил напиток и посмотрел на
меня с задумчивой меланхолией.
- Вы - лакомка, - сообщил он вполголоса. Потом снова пригубил
бальзам, еще немного подумал и добавил: - Я тоже лакомка. Бутылка под
столом, бокал - там же. Много не наливайте.
Меня несколько удивило наличие второго бокала, словно специально
приготовленного, но я не стал искушать судьбу лишними размышлениями. Я
послушался совета, покатал на языке божественный напиток и принялся
изучать моего гостеприимного хозяина. Да, он мог позволить себе обращение
"молодой человек", глядя на меня с высоты не только лестницы. Мои тридцать
семь здесь иначе не смотрелись.
Лет шестьдесят - шестьдесят пять, самый расцвет бодрой, деятельной
старости при спокойном образе жизни и хорошем питании. Чем-то он напоминал
Трайгрина, Предстоятеля Эрлика - такой же сытенький, благостный, а взгляд
настойчивый и с острым прищуром...
Как игла в вате.
Дольше молчать было неудобно.
- Вы, как я вижу, чернокнижник? - улыбнулся я, хлопнув рукой по
черному переплету фолианта.
Мои слова вызвали мгновенную и бурную реакцию. Библиотекарь живо
слетел с лесенки, отобрал у меня книгу и успокоился только тогда, когда
засунул ее в непроходимые дебри стеллажей.
- А вы случайно не из храмовых ищеек? - поинтересовался он, хмуря
светлые брови. - Или просто сперва говорите, а потом думаете? Во времена
Большого Пожара, когда искоренялся Пятый Культ, такого заявления хватало,
чтобы невинного человека тут же посадили на кол. Это сейчас, говорят,
послабление вышло - плетей дадут и отпустят...
Я чуть не подавился бальзамом.
- Пятый Культ? - невинно переспросил я, кашляя и утирая слезы. - А
нельзя ли поподробнее? Я, знаете ли, приезжий...
Он даже и не подозревал, насколько я - приезжий...
Библиотекарь мне попался знающий и разговорчивый. Похоже, он измаялся
в поисках слушателя и теперь отводил наболевшую душу. Вся дальнейшая
беседа выглядела одним сплошным монологом с паузами для моих наивных
вопросов, а также изумленных или восторженных междометий (с мысленными
вставками).
В сжатом виде все выглядело следующим образом:
В глубокой древности различных культов, культиков и совсем уж
крохотных, домашних божков была тьма-тьмущая. И, согласно принятому
мнению, поначалу они каким-то образом уживались между собой, деля сферы
влияния.
(Я-то понимал, что уживались не культы и не боги, а их Предстоятели,
которые успешно питались верой, отведенной на долю соответствующих богов,
и довольствовались малым. Способность потреблять веру, насколько я знал,
передавалась от Предстоятеля к его преемнику, но как это происходило, я не
знал, и также не представлял себе дальнейшей судьбы старого Предстоятеля,
ушедшего, так сказать, на покой.)
Но постепенно одни культы начали возвышаться над другими, поглощая
более мелкие (так Эрлик, Зеница Мрака, растворил в себе Шиблу-Исторгателя
Душ, осьминогоголового Ктулху, Кербета-из-Круга и прочих; Инар-Громовержец
поглотил Огненного Тэрча, Хэрмеша-Громовика, Аввейского Бича,
Ра-Горахти... остальные преуспели в этом деле ничуть не меньше).
Со временем в государственной религии наметилось пять наиболее мощных
культов. (Пять! Пять, а не четыре!..) Они практически не пересекались в
делах веры, и делить им было нечего или почти нечего. Эрлик, Зеница Мрака
и Сиалла-Лучница, Мать-Ночь Ахайри и Инар-Громовержец... смерть и любовь,
ужас хаоса и пламя власти...
Пятым был Хаалан-Сокровенный, Отец Тайного знания. Или Искушенный
Халл, как его иногда называли последователи.
(Тайна - основа любой веры, а культ Хаалана претендовал на
единоличное владение ею. Более того, насколько я понял из туманных намеков
собеседника, на своих закрытых бдениях чернокнижники - последователи
Сокровенного - провозгласили его Единственным и ушли в мир проповедовать
новый путь. Да, неглупый Предстоятель был у Искушенного Халла...
Попытаться создать целую армию Мифотворцев, обученных кое-каким трюкам и
берущих количеством - идея превосходная! Он только не учел одного -
поскольку считал этот вариант невозможным - и жестоко ошибся! Впервые
четыре культа, четыре Предстоятеля объединились против одного - и
победили... Надо будет прощупать Лайну насчет этой баталии...)
Храмы Хаалана были разрушены в связи с решением властей и слухами об
извращенных обрядах и оргиях; чернокнижники оказались вне закона, и было
запрещено даже упоминать в присутственных местах имя Отца Тайного знания.
Но говорят, что где-то в тайных капищах, скрытно, как и положено
адептам Хаалана-Сокровенного, еще существует Пятый Культ; и его
последователи не теряют надежды на то, что их гонимый и униженный бог в
конце концов займет подобающее ему место - и тогда...
Мы допили бутылку, и я пообещал раскрасневшемуся библиотекарю
захаживать почаще. И я был благодарен ему не только за бальзам.
Теперь я знал то, что хотел. Еще не все, но достаточно, чтобы
эпидемия, обрушившаяся на Мифотворцев получила имя: Хаалан-Сокровенный, в
будущем - Единственный.
Вернее - его Предстоятель.
10
...Неясный шум разбудил меня. Я сел на постели, сунул ноги в мягкие
туфли и долго вслушивался. Глухая тишина властно царила в храме. Ни звука.
Померещилось, наверное... Да, но отчего я проснулся?..
В следующий момент совсем рядом послышались шаги. Они медленно, но
верно приближались, шлепая в гулких переходах всей тяжестью явно немалого
веса... Рука моя безошибочно нашарила холодную рукоятку кинжала в
изголовье - покинув Дом, я старался всегда иметь при себе оружие, хотя и
понимал всю его тщету - но сейчас я с удовлетворением отметил, что пока я
шел к двери, ни одна половица не скрипнула.
Шаги приблизились вплотную и замерли. Потом до меня донесся тихий
шорох - словно некто осторожно гладил рукой по стене и дереву - дереву той
запертой двери, за которой стоял я, стоял и ждал. Я предполагал, откуда
мог явиться незваный гость... Ну что ж, у меня найдется к нему много
вопросов; вопросов, на которые я хотел бы получить ответы. Давайте,
почтеннейший, прошу вас, во имя Искушенного Халла;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16