— Мой сынишка, увидев вас на экране, теперь бредит сыщиками и каждый в новостях ищет отчеты о ваших подвигах.
Какие уж подвиги, — смутился Гурилин. — Просто работа, пая и кропотливая.
— Да-да, конечно, — согласился Миловзоров. — Но и у нас — е не сахар. Казалось, уже все возложили на плечи машин — ументацию, расчеты, сметы, и все равно вся канцелярская братва пашет, голов не подымая. И ведь что поразительно, сколько воздам бюрократизм, а он с каждым годом все крепнет и крепнет. Правда, сейчас на смену бумажному электронный героизм пришел. Все кругом кибернетики да программисты. А инженера где взять? Где найдешь плановика, чтобы с одной же цифирою чудеса творил? Где трудовики, из абсолютного нуля рост производительности труда вышибающие? Нет их. Нетути. Вот и вертишься тут один за всех... — И при этих словах заведующий тяжело вздохнул.
— Скажите, проектированием спортивных объектов ваша организация занимается? — осведомился Гурилин.
— Смотря каких объектов. Если, скажем, пункты обслуживания, временные постройки, подземные кабеля, то своими силами управляемся. Ну, а если крупные объекты, трассы, корты, стадионы, то на это есть Главморстройпроект, Главгражданстройпроект, Госкультпроект, Главкультпроспроект, Глав...
— Нас интересует проект Суперкорта.
— А-а-а, как же, как же! «Стройка века». Да, работаем мы. Рук не покладая. Спин не разгибая. Его проектировал... — Заведующий почесал свой могучий голый лоб. — Дай бог памяти, кто же его проектировал? — нажав кнопку селектора, он спросил появившуюся на экране седовласую даму. — Софья Петровна, вы не помните, кто транскосмический комплекс проектировал.
Та немало удивилась:
— Господь с вами, Арчибальд Рихардович, где же мне упомнить? Этому проекту уж лет двести будет. Вы бы у технологов спросили. Вся документация у них.
— Видите? — обернулся к Гурилину заведующий. — Вот с кем приходится работать! Стройка века, а проекта нет.
Затем он вызвал отдел главного технолога. Но главный был на объекте, его заместитель на обеде, а девочка-практикантка ничего не знала.
Миловзоров развел руками.
— Вы не сомневайтесь, проект-то у нас есть, куда же мы без проекта-то. А в чем, собственно, дело?
— Дело в том, что стройка идет по прямой. Нигде не сворачивая, — пояснил Гурилин. — Точно по пятьдесят пятой параллели.
— Ну и что?
— А то, что эта параллель проходит через центр Москвы.
— Что вы говорите? — расхохотался директор. — Ай да умники! Ай да отчебучили! Сонечка! — гаркнул он в селектор. — Передай моему заместителю по производству, что если через пять минут проект Суперкорта не будет лежать на моем столе!.. Нет, что удумали! На что покусились! — возмущался он, утирая пот со лба. — Москву матушку с землей сравнять! Знаете, что я вам скажу? В прежние времена этого бы не случилось...
В этот момент дверь распахнулась и тонкий голосок пискнул.
— Помогите, пожалуйста!
Гурилин бросился на помощь и подхватил протискивающуюс в дверь гору запыленных бумаг, которые тащил крохотный чело вечек. Гору уложили на стол. За ней появилась еще одна такая же и четыре горки калек, чертежей и рулонов поменьше.
— Вот, — сказал человечек, утирая пот со лба. — Вот вам документы по Суперкорту. Проектировал Главкосмос.
— А почему именно они?
— Как? Разве вы не видите? Ведь Суперкорт только строится здесь, а на самом деле будет висеть в воздухе, а еще точнее — в безвоздушном пространстве. После сооружения он будет поднят в небо по принципу «космического лифта» и займет свое достойное место на орбите Земли.
— Но почему вы начали строительство именно на этом месте? — еле сдерживаясь спросил его Гурилин.
— Место, — назидательным голосом объяснил ему собеседник, — избрано специально, с учетом громадного значения столицы нашей родины для всего прогрессивного человечества...
— И с учетом этой важности столицу решено было разрушить?
— Ну, знаете ли, меня в те времена еще и на свете-то не было...
— А кто был?
— А вот кто был, тот пускай и отвечает!
— Постойте! — вдруг вмешалась Марина и показала им щиток своего переносного компьютера, где виднелась какая-то высчитанная только что формула. — Я читала про проект «космического лифта», — продолжала девочка. — Но ведь его, кажется, надо строить именно на экваторе, и там, на высоте нескольких километров, возникнет достаточная подъемная сила, чтобы унести объект в безвоздушное пространство...
— На что интересно это вы намекаете, милая барышня! — I лаза человека из-под очков гневно сверкнули. — По-вашему, вы одна тута грамотная, а мы все, значится, неучи, так, что ли, выходит?
— А ну тихо! — гаркнул заведующий. — Нечего тут рассусоливать. Давайте лучше искать.
Примерно с полчаса все рылись в бумагах, разыскивая основополагающий документ. И наконец нашли.
— Вот! — воскликнул Миловзоров, хлопнув по папке, с которой взметнулось облако пыли. — Видите здесь? Ноль градусов, ноль минут. А тут? На что похоже? Верхняя закорючка не пропечаталась, а на бумажке пятнышко... Вот. И машина приняла эту цифру за пятерку. И принялась делать увязку на местности, отталкиваясь от этой цифры.
— Но неужели же не видели, что машина ошиблась! — воскликнул Андрон. — На целых пятьдесят градусов!
— Так вы что не видели? — рявкнул Миловзоров на человечка. Тот развел руками.
— Я, извиняюсь, здесь всего пятый год, а проект, извиняюсь, середины XXII века. Но с другой стороны, извиняюсь, наверно, люди учитывали, что эта магистраль будет, извиняюсь, летать в воздухе и...
— Но пока ее построят, все будет разрушено! — объяснил ему Гурилин. — Неужели вы не знаете, что строительный поезд движет, сметая все на своем пути. И потом, этот проект может быть смешен, если будет выстроен по экватору! По экватору, ясно?
— Откуда мне, я ведь не физик, а строитель.
— Но раз вы главный инженер, вы могли просто провести линию по линейке и убедиться, что она упирается прямо в...
— А я, извиняюсь, не для того сюда назначен, чтобы линии водить, — заявил человечек. — Я поставлен руководить строительством. Я и руковожу строительством. Так или не так?
— Дур-рак ты, братец! — громыхнул заведующий, пытаясь испепелить его взглядом. — Уйди отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели. Вот ведь навязали работничков. А я один тут за всех отдувайся. Нет, это же надо, на 50 градусов ошиблась!
— Я рад, что все наконец прояснилось, — сказал Гурилин, пожимая на прощание руку заведующему.
— А я — так просто счастлив! — сиял тот. — Даже подумать страшно, вот так снесли бы и сами бы не знали, что снесли.
— Но теперь, надеюсь, вы остановите стройку?
— Почему вы так считаете? — удивился Миловзоров.
— Но ведь... неужели неясно?
— А что мне должно быть ясно?
— Что стройку необходимо немедленно прекратить!
— Как прекратить? — возмутился Миловзоров. — Вы с ума сошли — прекратить стройку века! Да меня за это под суд...
— Но ведь вы можете задержать ее на месяц-другой?
— Ни на одну минуту. У меня каждый день сведения о проходке требуют. И если я хоть метр недодам...
— Послушайте, или вы черствый, равнодушный человек...
— Да я самый обычный человек! — в отчаянии воскликнул заведующий. — Вы думаете, мы руководим стройкой? Стройка — нами! Она ж идет сама по себе, все работы ведет автоматика, а мы сидим — кубометры подсчитываем. И что же, я, по-вашему, могу нажать кнопку, и все остановится? Нет у меня таких кнопок.
— А у кого есть? — осведомился Гурилин.
— Только в министерстве.
Министр промышленного строительства находился на симпозиуме, посвященном открытию нового железнорудного месторождения на дне Тихого океана. Принял их заместитель министра, Антуан Шамарин, молодой человек лет тридцати пяти с вытянутым яйцеобразным черепом и гладкими, будто прилизанными волосами.
Он выслушал их, кивая головой и тарабаня пальцами по столу. По мере того как Гурилин излагал свои соображения по поводу строительства, барабанная дробь, выстукиваемая заместителем, становилась все тверже, размереннее, и когда инспектор кончил, Шамарин сказал, неожиданно попадая в такт своему постукиванию:
— Вопросы, поставленные вами, будут рассмотрены, прошу вас изложить их в письменном виде и передать в канцелярию. Я вынесу их на обсуждение коллегии. Она состоится в сентябре, и там мы примем решение по вашему вопросу.
— Но мы не можем ждать до сентября! — воскликнула Марина. — Сейчас счет идет на часы. Через два-три дня будет уже поздно!
— Даже если коллегия состоится сегодня, хотя ближайшая намечена на первый четверг июня, мы все равно не сможем собрать кворум, необходимый для принятия столь важного решения.
— Но для разрушения города вы ухитрились его собрать?
— Да никто не собирался разрушать ваш город! Да, я знаю, произошла ошибка. Чисто механическая опечатка. Тогдашняя коллегия упустила ее из виду. И никто не думал трогать Москву.
Наоборот, вся страна была воодушевлена тем, что через Московскую область, так тогда назывался квадрат АДТ-32-75, будет проходить важная часть строительства, его основное звено. Сам «корт», конечно, повиснет над экватором, но космические «поезда» к нему пойдут по уплотненному графику. Где-то их надо будет собирать и разгонять. В Европе должны были быть смонтированы электромагнитные ускорители, сооружено депо для космических «поездов». Проект передали для проектирования в Систему-1. Сами понимаете, осилить такой объем работ не смогла бы даже армия чертежников, трудись они два столетия, не разгибаясь. И Система составила проект, увязала его к местности, произнесла сотни миллиардов расчетов и выкладок, провела ряд дополнительных подготовительных мероприятий. Да вы знаете, что последствие пятьдесят лет вся планета работает исключительно на проект уперкорта.
— Но мы не просим вообще отменить стройку, — убеждал его Курилин. — Надо просто пересмотреть проект...
— Да вы знаете, что значит «просто пересмотреть»? Это значит оставить его заново. На это как минимум уйдет лет двадцать. И на эти годы придется заморозить все строительство, в которое положены многомиллиардные капиталовложения и труд сотен тысяч наших соотечественников...
— Но ведь речь идет не о том, чтобы отменить стройку, а просто перенести ее, километров на тридцать-сорок...
Шамарин взглянул на него со скепсисом, с каким профессионал смотрит на дилетанта:
— Во-первых, линия магистрали должна быть идеально прямой. Никакие отклонения недопустимы. Построено уже двенадцать тысяч километров — и вдруг она вильнет в сторону... Но не это главное. Главное то, что все эти десятилетия Система-1 вела жилищное, культурно-бытовое и промышленное строительство с учетом маршрута прохождения стройки. Сдвинуть ее хотя бы на километр обречь на разрушение сотни тысяч зданий, дворцов, заводов, где также живут и работают ваши соотечественники.
— Вы думаете, они поблагодарят вас за гибель одного из прекраснейших городов мира? — спросил Гурилин и направился на ходу.
На стартовой площадке их догнал Шамарин.
— Послушайте, — торопливо заговорил он, просунув голову в окошко турболета. — Не поймите меня превратно. Я тоже патриот, но что я могу сделать? Мы лишь контролирующая организация. Повесил на нас эту стройку, не спрашивая нашего мнения.
Но я вам подскажу два пути. Первый — обратиться в Общество Охраны Памятников культуры...
— Туда мы уже обращались...
— Вы, девушка, частное лицо, а товарищ — официальное. И потому к нему отнесутся с большим почтением. Общество имеет право наложить вето на любое строительство, если опасается повреждения исторических памятников. А второй путь — обратитесь в Главкосмоспроект. Они подадут в Госплан заявление о допущенной оплошности, а там примут решение о пересмотре проекта...
— Мне думается, первый путь короче, — заявил Андрон, взглянув на Марину. Она пожала плечами.
В вестибюле Общества, разместившегося в помпезном здании с завитушками на колоннах, было тихо и пустынно. Они долго бродили по просторным коридорам, которые были увешаны диаграммами, показывающими неуклонный из года в год рост членов Общества, собранных ими безвозмездных взносов, количества спасенных памятников» перспективных планов. Особенно Гурилина заинтересовали обязательства, в которых члены общества заявляли о намерении в грядущем пятилетии спасти от разрушения на 3,7 % больше памятников мировой культуры, нежели в прошлом. Марина заглядывала в пустые кабинеты и беспомощно разводила руками.
Когда загудел зуммер телефона, Гурилин сделал ей знак, чтобы она шла дальше, а сам остановился и нажал кнопку приема. На миниатюрном экране появилось лицо молодого человека.
— Доктор Уиллис Коннингам, — представился он. — Вы меня разыскивали?
— Да. Меня интересуют обстоятельства, при которых вами было проведено обследование тела девушки, найденного 13 мая в районе КГ-25.
— Утром, в 10.15, мы получили вызов. Звонила какая-то женщина. Сообщила, что прибоем к скалам вынесло труп. Мы выехали на место происшествия. Доставили тело в морг, произвели вскрытие и передали данные в Систему-!.
— На теле погибшей обнаружены какие-либо повреждения.
— Не г, ничего особенного. Сами посудите, месяц в море.
— Посторонние предметы, ну, кольца, брошки, бусы?..
— Нет. Разве что шнурочек...
— Какой еще шнурочек? — насторожился Гурилин.
— Красный такой, похоже, что из капроэластика. Он был замотан на ее ногах.
— Так какого же черта... — сдавленно произнес инспектор. Какого же дьявола вы дали заключение о самоубийстве?
— Во-первых, я попросил бы вас не выражаться, — оскорбил врач. — А во-вторых, наше дело выдать заключение о смерти, а у Систем-1 решает, убийство это или нет.
— Но вы же взрослый, грамотный человек, неужели вам не ясно, что самоубийцы не завязывают себе ноги?
— Знаете что? Мотивы, двигающие самоубийцами, рассматривает психиатрия. А мы — физиологи. Это совершенно не наше ведомство.
Экран погас. Гурилин закрыл глаза и прижался лбом к холодной колонне. Буря мыслей и переживаний, сложных, подчас противоречивых, поднялась в его душе. Система-1 дала сбой. Какие-то внутренние электронные процессы, падение мощности какого-нибудь конденсатора, присутствие в стерильном воздухе приборных отсеков нескольких молекул примесей, какая-то ничтожная поломка привела к разрушению логических связей во всем сложнейшем комплексе анализаторов. А он слепо доверился ее идеальному логическому мышлению, целиком положился на клюг полицейских, которые, возможно, вместо того, чтобы спасать людей... Холодный пот прошиб его при мысли о том, что может натворить в городе обезумевшая четырехметровая торпеда. Почувствовав прикосновение к рукаву, он резко обернулся. Марина с тревогой смотрела на него.
— Что-нибудь случилось? — спросил он.
— Просто... там кто-то стучит на машинке. И я подумала, что вы... что вам...
— Да, конечно, — сказал он. — Идемте, посмотрим.
За дверью, обитой дерматином, сидела средних лет женщина и, отчаянно дымя папиросой, стучала на видавшем виды «Робо-| роне». Если она и заметила их, то не подала никакого виду.
— Нам хотелось бы... — начал было Гурилин.
— Никого нет, — отрезала она, не поднимая головы от клавиатуры.
— А...
— Его тоже нет.
— А если...
— Тем более.
— Но как же...
— Не знаю.
Тогда инспектор решительно подошел к столу и положил перед ней свое удостоверение. Женщина отключила машинку, откинулась в кресле и воззрилась на него без всякого интереса.
— Слушаю вас, — сухо произнесла она.
— Мне нужен председатель Общества.
— Он на торжественном собрании, посвященном трехсотлетию ю дня рождения основателя нашего Общества.
— А заместитель, ответственный секретарь, члены правления?
— Все там же. Ответственный секретарь на проверке. Еще вопросы будут?
— Скажите... — Марина подошла к столу. — Вам-то хоть известно, что город наш разрушают? Я же вас прекрасно помню, вы или на соседней улице. Разве вам не жалко нашей...
— Жалко не жалко, кто с этим считается? — ответила та, отвернувшись. — Общество одно, а памятников много. За всеми не уследишь.
— Но ведь Москва — тоже одна! И другой у нас не будет! — в отчаянии воскликнула девушка. — Если вы, я, другой, третий будем так вот спокойно смотреть, как бездушные стальные чудовища разрушают все самое что ни на есть святое, прекрасное и вечное на свете, то мы сами превратимся в бесчувственных киберов! Мы погибнем! Выродимся! — кричала она со слезами на глазах.
— А что это вы со мной так разговариваете? — возмутилась женщина. — Я, что ли, все это ломать затеяла? Извольте немедленно очистить помещение. Мне к завтрему надо доклад закончить и отчет за полстолетия. И я одна здесь работаю за шестерых! Потому что уселись тут, в президиумах зубами щелкают, а я за всех надрывайся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16