Думаю, что вчерашнее собрание рабочего актива со всей очевидностью показало ему обреченность бандитизма, отсутствие социальных корней в самой гуще народных масс. Для Рахима это еще один поучительный пример, предмет для размышления.
— Ему надо не размышлять, а безоговорочно выполнять, что приказываем мы! — резко перебивает Ахмада начальник.
— Не согласен! — продолжает твердить свое Ахмад.— На нас Рахим должен работать не автоматически, а сознательно, как человек, порвавший с прошлым, добровольно изъявивший желание своими действиями искупить вину
перед народом. Я хочу ему верить, как человеку... Без веры в людей нам нельзя в разведке работать... Загубим святое дело, что поручила нам партия...
— Ну это уже из области психологии!..— говорит с раздражением полковник и на часы посматривает— Я придерживаюсь другой точки зрения... Классового врага надо не воспитывать, а ставить прямо к стенке... На вой— следует воевать, а не заниматься педагогическими опытами... Это надо помнить не одному Ахмаду Хану... И нечего здесь, на оперативке, ехидно улыбаться...— неожиданно обрушил свой гнев полковник на сидевших за столом сотрудников.
— У меня свое особое мнение относительно функций нашей разведки, и я сейчас вкратце попытаюсь изложить его вам...
Но тут раздался резкий телефонный звонок.
— Полковник Ясан Сахеб слушает! — сняв трубку, ответил полковник.— Да, он у меня! Есть явиться немедленно к вам с подполковником Ахмадом Ханом!
В это утро разведчики так и не узнали, какое особое мнение имел начальник относительно их нелегкой и опасной службы. Оперативное совещание прерывалось на неопределенный срок. Полковника и Ахмада по неотложным делам срочно вызвал к себе генерал...
В кабинете у генерала сидел незнакомый разведчикам человек с пышной копной белых, как снег, волос, в больших роговых очках.
— Профессор Эркен Баркалаш, заведующий отделом министерства здравоохранения страны! — представил своего гостя генерал.
— Прошу садиться поближе к нам...— пригласил генерал своих сотрудников.— Давайте вместе послушаем профессора... О делах загадочных и опасных.
— Да, вы совершенно правы, рафик генерал... Явление это для нас, медиков, пока загадочное... С весны участились массовые отравления населения, во многих случаях — со смертельным исходом... Особенно высок процент смертности среди детей. И вы знаете от чего происходит отравление?..— Профессор снял очки и, близоруко щурясь, вопросительно взглянул на Ахмада и Ясана... И сам же поспешил с ответом: — От молока... Парадоксально, но факт... Коровье молоко, так необходимое для жизнедеятельности организма человека, особенно в раннем возрасте, стало причиной смерти сотен взрослых и детей. Причем смерти мучительной,— уточнил профессор, снова водрузил свои очки на широкую переносицу и начал подробно описывать страдания отравленных больных.— У них начинаются дикие боли в области живота, головные боли, судороги, нарушается дыхание и сердечная деятельность, появляется пена на губах, смерть приходит от удушья. Как показывают анализы молока, оно заражено неизвестным нам ядовитым препаратом. При этом животные, носители яда, чувствуют себя превосходно, не зарегистрировано ни одного случая падежа скота. Человек погибает, а животное остается жить! И еще хочу обратить ваше внимание на географию отравлений.
Профессор извлек из кожаной папки, что лежала перед ним на столе, школьную физическую карту страны.
— Вот здесь красными кружочками я отметил все массовые случаи отравления...Как видите, они не в одном месте... Очаги смерти разбросаны по разным местам страны... Не кажется ли вам это странным?
Разведчики внимательно рассматривали кружочки, обведенные жирным красным фломастером... Их было много на карте. Они шагали через цепи горных вершин Восточного и Западного Гиндукуша, Хазараджата, Кохи- Баба. От Сулеймановых гор, что расположены на подступах к границе республики, красные кружочки легли на зеленые долины Газни-Кандагарского плоскогорья... Не прошли они мимо песчаной пустыни Регистан и солончаковой Дашти-Марго. Двойными кольцами были обведены города Кабул, Джелалабад, Кундуз, Мазари-Ша- риф, Баглан, Герат.
— Разные стада, разные пастбища, где пасутся короны, а молоко выходит одно — с ядом! — вслух стал размышлять генерал.— Животные продолжают здравствовать, а тот, кто попробовал молока или мяса, отправляется на тот свет... Кто же травит наших людей?
— И главное — чем травят! — дополняет профессор.
— Ну уж последнее по вашей части, уважаемый профессор. Вам предстоит исследовать неизвестный науке яд и найти средство борьбы с ним. А нам, разведчикам, обнаружить и обезвредить опасного врага. Согласны? Вот и отлично! Что ж, попробуем общими усилиями как-нибудь справиться с этой сложной задачей.
Когда закрылась за профессором дверь кабинета, генерал спросил Ясана Сахеба:
— Что вы можете сказать, полковник, по этому печальному случаю?
Ясан в ответ только пожал плечами. Молчал и подполковник Ахмад Хан. Генерал как-то неожиданно болезненно сморщился и зашагал, припадая на правую ногу, по мягкому домотканому ковру, расстеленному на полу в его просторном кабинете. Недавно полученное во время ночной операции ранение в икру давало себя знать. Генерал храбрился, не любил при подчиненных показывать, как мучает его незаживающая рана. Надо бы побыть еще в госпитале, дать покой ноге. Да разве можно позволить себе подобную роскошь, отлеживаться в мягкой постели в такое тревожное время. Враги, как тараканы, растревоженные керосином, полезли из всех щелей... Стреляют, взрывают мосты, жгут дома и — вот еще новость — детишек молоком травят. Его и так, этого молока, не найдешь днем с огнем в городах республики. Бандиты не позволяли везти молочные продукты крестьянам на базар, отбирали бидоны, сами пили в три горла, а что оставалось — выливали на землю. Пришлось усилить патрульную службу на дорогах, взять под охрану всех крестьян, везущих продовольствие для продажи в городе. Казалось, решили проблему, и вот тебе — снова беда, массовое отравление со смертельным исходом... Что это — вспышка неизвестной эпидемии среди животных или самая настоящая диверсия? Еще одна разновидность химико-бактериологического оружия, применяемого с благословения известных держав против людей на испытательном полигоне, которым стал сегодня Афганистан. Явление, кажется, новое, и в то же время что-то подобное уже было... Что и где? Нужно только вспомнить. Генерал остановился у большого сейфа. Достал ключи из кармана.
— Нашел... Все точно! — радостно произнес генерал, в руках он держал раскрытый блокнот, который только что извлек из тяжелого металлического ящика.— Память не подвела. Есть маленькая ниточка, за которую можно ухватиться и размотать весь клубок. Совсем маленькая ниточка,— повторил генерал и улыбнулся в свои пышные холеные усы.— И ведет она не куда-нибудь в сторону, а прямой дорогой в лагерь известного вам господина Бури.
Ахмад и полковник удивленно переглянулись. Им хорошо было известно, казалось, все, что делается в лагере у Бури. Хотя он и был отъявленным душманом, но с другим почерком. Предпочитал действовать с Кораном в одной руке и с автоматом в другой. А здесь преступления носили другой характер, кто-то действовал более тон
ко, со знанием дела. Наверняка это был убийца в белом халате ученого.
— Понимаю ваше удивление,— продолжал генерал.— Но преступника и его сообщника все же следует искать в логове Бури. Вспомните одну из шифровок от Хирурга. Поднимите на ноги всю нашу агентурную сеть... Хоть из-под земли, но найдите для суда не только своего народа, но народов всего мира этого отравителя. И этим займетесь лично вы, подполковник Ахмад Хан. Но при этом ни на минуту не забывать о главной операции! Пора вашей группе, дорогой Ахмад, начать действовать в тылу врага. У вас, надеюсь, все готово?
— Так точно, рафик генерал! — ответил мой друг.
ГЛАВА XXIX
Влюбленный явно чужд закону мусульман, Иной религией он нежно обуян: В любви ни тела нет, ни разума, ни сердца, Кто не лишился их, тот от любви не пьян!
...Она тогда осталась в моем номере на всю ночь. Мир перестал существовать для нас с Гульпачой. Мы слились телом и душой, только я и она, нежность и радость. Бесконечная, захватывающая все существо радость до самой утренней зари. Усталая, счастливая Гульпача заснула на моей груди. Я лежал не шелохнувшись, боялся разбудить девушку. А когда глаза открыл, ее уже не было рядом со мной. Один аромат тонких французских духов остался на мягкой подушке. За завтраком хотел ее поцеловать, не далась, нахмурилась, в глаза не смотрит...
— Гульпача, милая, что с тобой?
Ответила не сразу, долго гладила ладонью белоснежную скатерть.
— Со мной все в порядке... И давай договоримся раз и навсегда — вчерашнее забудь!
— Как забудь? — не понимал я.— Это невозможно!
— Возможно, Салех! — говорит она твердо, голову кверху... Смотрит на меня холодными, чужими глазами, и в полном недоумении.
— Да объясни же наконец, какая черная кошка пробежала с утра между нами? — прошу Гульпачу.
— Объяснение простое...— сказала она тихим голо
сом.— Я виновата... Забылась... Потеряла голову... Тебе просто нужна была женщина...
— Гульпача! Опомнись! Что ты говоришь!
— Не перебивай! — она властно остановила меня рукой.— Да... любая женщина. Я или какая другая... Надо было отомстить Джамиле... с опозданием, но сделать назло... Усладить мужское самолюбие. Ночь прошла, сейчас утро...
— Это же не так! — перебиваю Гульпачу.— Я был искренен, поверь, ты мне стала очень дорогой...
В ответ она только горько улыбнулась, поднялась из-за стола, сказала сухо уже совсем о другом:
— В десять тебя ждут на полигоне... Испытание нового огнемета... В два часа обед в обществе помощи афганским беженцам... Вечером встреча в клубе...
Начинается мой обычный рабочий день. А может, все к лучшему, что вот так сразу топором под корень и не цвести больше яблоне в саду... Она, кажется, права. Какая там, к черту, любовь... Просто потянуло к женскому телу... Но мне так было хорошо с Гульпачой, как никогда в жизни... И слов я никаких не придумывал, просто говорил ей все, что чувствовал. Пойдем одной тропой... Мне нужен верный друг... След в след, как тогда через границу. Да будет неиссякаем колодец твоих ласк, моя единственная. Нет, ночью я любил Гульпачу... Ее щекочущие волосы, горящие глаза, припухшие от поцелуев губы... Смотрю на нее сейчас, сомнение лезет в душу... Ни искры от ночного костра и ни золы горячей... Я не мог любить эту женщину. У нее глаза с прицелом. Вот так она целилась в того парня, в моего товарища, чтобы убить его... Она не друг, а враг мой... И слова от сердца не для нее. Это я сейчас так думаю... А ночью, когда сердцем слушал ее сердце, а ночью... О, Аллах, сними с моих плеч тяжкую ношу любви... Пусть нас рассудит время. Настоящая любовь из ручейка в бешеную реку разливается. Случайная — сохнет от первого луча солнца. И хватит об этом, пора собирать бумаги в свой портфель, спешить на полигон...
...Брюссель, признаться, мне изрядно надоел, но Бури и слышать не хотел о моем возвращении в Пакистан...
— Вы мне с Гульпачой нужны там!.. Оружие, оружие и еще раз оружие — вот о чем вы должны помнить днем и ночью. Многострадальная наша родина не забудет ваш патриотический труд. Ждем новых поставок,— писал он в последнем письме.
Новых поставок ждет, а вот нужную сумму денег перевести на наш счет забывает. Советует проявлять инициативу, быть изворотливыми, уметь делать коммерцию... Это поначалу мне показалось, что с фирмой «Интерармс» легко договориться. Пронюхав, что наша организация обладает немалым капиталом для покупки оружия, она тут же повысила цену на оружие. Я начал искать другого продавца, товар у которого ценой подешевле, а качеством получше. Не знаю, кто из специалистов штаба советовал Бури, но в современной военной технике они толк понимали. Запросы были профессиональные, чувствовалось, что в штабе у Бури внимательно следят за новинками. Я тоже по-своему был заинтересован в покупке первоклассного оружия. Оно по назначению может быть использовало у меня на родине. Но чтобы его заполучить, надо начинать новую торговлю.
Надежные люди помогли познакомиться с новой фирмой. В отличие от «Интерармс» она рекламу не любила, торговала, как говорится, из-под полы, инкогнито... Никто не знал, какую страну она представляла, где был ее центр, кто стоял у руля на капитанском мостике фирмы. Связь только через представителя. Один из них сообщил телеграммой, что готов на встречу со мной.
— Собирайся в дорогу! В понедельник летим! — объявляю Гульпаче за обедом.
Она не удивилась, отнеслась спокойно к моему сообщению.
— Что же, лететь так лететь,— отвечает она.— Сейчас закажу билеты, но только куда?
— К теплому голубому морю!
— Куда, куда? — переспрашивает Гульпача.
— На берег Средиземного моря. В страну чудес — Монако!
А чудеса здесь на каждом шагу. Не успела наша машина скорость как следует набрать, как остановка — кончилась территория государства. Согласно туристскому справочнику, она составляет всего 1,5 квадратных километра. Страна состоит из трех городов. Это столица — Монако, Монте-Карло и Ла-Кондамин... Не различить, где конец одного, а где начало другого города. Сошлись, слились улицами, образовали княжество с населением в 25 тысяч человек. Хотя карликовое, но настоящее европейское государство... С парламентом, политическими партиями... Кого только не встретишь в Монако... Бывших королей
и министров, звезд кино и стриптиза, шейхов и служителей религиозных культов, деловых людей, просто жуликов без определенных занятий. А бывает и так: утром он миллионер, а сыграл в карты или рулетку — и нищий... Иные стреляются сами, иных настигают чужие пули. А так ничего, страна интересная, веселая, азартная и хмельная. Были бы только денежки в ваших карманах, почтенные!
...Встреча с представителем фирмы проходит на берегу моря в маленькой курортной деревушке. Сидим под большим разноцветным зонтом. С моря сюда, на веранду, приносит прохладу свежий ветерок, беседуем не спеша, потягивая через соломинки местный коктейль со страшным названием «зуб акулы». Представитель предпочитает вести переговоры на французском языке. Парень он еще молодой, широк в плечах, двухметрового роста, глаза серые, наглые... И говорлив не в меру. Гульпача едва поспевает его переводить на дари.
— Наша фирма поставляет товары во многие страны мира. Но при этом всегда предпочитает оставаться в тени. Да, да, само собой разумеется, я ознакомлю вас с образцом нашей продукции. Слетаем вместе на один укромный островок... Но прежде — извольте задаток пятьдесят процентов. Такой уж у нас порядок заведен... А то знаете, как бывает...— запустил пальцы в густую, окладистую рыжую бороду, улыбается ехидно.— Покупатели у нас разные бывают... Одни живут, слава богу, долго. Совершают государственные перевороты... А другие заказ солидный сделают, мы запускаем товар в производство, а получать его некому... Заказчика или к стенке поставили, или вздернули на виселицу...— И смехом глухим зашелся.
Предлагаю сделать перерыв в наших переговорах. Он охотно соглашается.
— Понимаю, понимаю... Вам надо посоветоваться со своими... Не имею чести знать точно с кем... Но это не важно... Я подожду... Вот моя визитная карточка... Звоните в отель...— И уже на английском, повернувшись ко мне спиной: — А у вас отличная переводчица, ножки стройные, губки пухлые и остальное что надо... Желаю хорошо провести время в Монако...
Дать бы ему сейчас по красной роже, да нельзя... Отразится на моих торговых контактах с фирмой. А она цену за оружие сходную предлагает, тут надо без эмоций, вести себя поделикатней с этим нахальным типом...
...Много дней прошло с той памятной ночи, что провели мы вместе с Гульпачой. Но она о ней не вспоминает, забыла, вычеркнула из памяти. Так, по крайней мере, мне кажется. У нас по-прежнему самые добрые отношения. Но нас разделяет определенная черта, дальше которой Гульпача не идет... Она хорошо помнит, кто у нее хозяин, кому она служит, и соответственно — внимательность и корректность, улыбка и строгость. Ну что же, видно, судьба у меня такая. Рядом не цветут нежные розы. Стоит рукой прикоснуться к пышным бутонам, от них одни колючки остаются... Кажется, и я начинаю забывать, что было... Даже сейчас не волнует ее близость... Мы лежим и нежимся на золотом песке пляжа... Пятки щекочет волна, собирается с силой и вдруг как плюхнется на спину, окатит соленой водой с ног до головы... Нам весело, смеемся от души, резвимся, что малые дети... Гульпача встает, тело сбитое, бронзовое, стройная, как молодая лань. Эх, появиться тебе сейчас в таком виде где-нибудь в Афганистане на берегу реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29