Ухаживание, любовь — все это замечательно, я за них всем сердцем. Но такое деловое учреждение, как наше, они могут подорвать и деморализовать.
- Обещаю,-сказала я, не влюбляться ни в одного ученика или учителя.
- Отлично. - Приятное выражение на его лице сменилось глубокой обеспокоенностью.
Вы слышали, конечно, о трагедии, разыгравшейся вчера вечером?
- Читала о ней,- призналась я.
- Ужасно. Моей школе восемнадцать лет, и ни разу даже тень скандала не коснулась ее. Я всеми силами охранял ее репутацию. Таков, Хэстер, был ключ к моему успеху.
— Да, сэр.
- Я обладаю редкой способностью разгадывать характер человека. Вы, например, подходите для нашей школы по всем статьям.
— К сожалению, мне пришлось прибегнуть к насилию, чтобы это доказать. Вы не ушиблись?
— Нет, что вы И. пожалуйста, не извиняйтесь. Мне даже приятно, что вы обладаете такой силой убеждения. Раньше меня с ног не удавалось сбить никому Итак, на чем же я остановился?
- Вы сказали, что обладаете редкой способностью судить о характере человека.
- Да, безусловно, обладаю. Беседуя с каждым, кто выражает желание обучаться в нашей школе, я за все годы ошибся единственный раз — с тем чудовищем, который был последним учеником мисс Фаррел. Вчера вечером в семь часов. С чудовищем?
— Я говорю об убийце мисс Фаррел. Мне не удалось вовремя распознать его глубокой порочности.
— Вы полагаете, преступление было совершено из-за чьей-то низменной страсти?
— Из-за чего же еще?
— Видите ли ... Я не знаю ... Из сообщения в газете я сделала вывод, что мисс Фаррел . . . как бы это сказать поделикатнее . . . ну, не была изнасилована.
— Нет, этого, конечно, не было. Но разве у преступления мог быть иной мотив, кроме неразделенной любви? На мой взгляд, мы, несомненно, имеем дело с убийством на сексуальной почве. Газеты пишут, что этот «танцор», любитель вальсов, был сексуальным маньяком.
— Ах, боже мой!
— А я... я не сумел заметить этой черты его характера.
— О, — я старалась говорить спокойно, — так вы даже помните беседу с ним? Помните, кто это был?
— Нет, не помню. Я просто хочу сказать, что, разговаривая с ним, воспринял его как нормального человека, желающего улучшить технику танца. Мне и в голову не пришло, что он мог оказаться чудовищем, для которого школа — лишь место знакомства с хорошенькими молодыми женщинами. Вы сами, как чрезвычайно интересная женщина, можете понять мое желание защитить наших преподавательниц.
— Ах, я понимаю, мистер Белл, прекрасно понимаю! Огромное вам спасибо за защиту от таких чудовищ, как этот «танцор»! — Тут я подумала, продолжает ли спать это «чудовище» или начало уже беспокоиться обо мне. — Надеюсь, полиция арестует его уже в ближайшее время.
— К сожалению, преступник оказался достаточно проницательным: похитил журнал регистрации. Пока что никто не может припомнить, с кем мисс Фаррел проводила занятия в семь часов. Полиция изучает наши бухгалтерские документы и рассчитывает методом исключения уже сегодня-завтра выйти на след преступника.
— Будем надеяться, — сказала я, впрочем, без особого энтузиазма.
— Естественно, подобные трагедии не способствуют успеху нашей работы. Правда, полиция обещала не доставлять нам серьезных неудобств. По существу, они знают, кто убийца, и дело лишь за тем, чтобы найти его. Они заинтересованы в том, чтобы мы продолжали свою деятельность так, будто ничего не случилось. Ну, а теперь, Хэстер . . .
— Да, мистер Белл?
— Теперь, когды вы успокоились, я собираюсь просить вас о вещи, на которую не решился бы, будь вы человеком с менее твердым характером.
— Слушаю вас, сэр.
— Я хотел бы, чтобы занятия в нашей школе шли строго по расписанию, чтобы ничто не прерывало их. Поэтому я прошу вас занять место мисс Фаррел, взять всех ее учеников.
— Ах! — воскликнула я, пытаясь скрыть восторг в голосе, восторг от того, что мне удалось достичь заветной цели. Поэтому я еще раз сказала «ах!», придав голосу недовольную интонацию.
— Вы расстроены, моя дорогая? Могу вас заверить, что «танцор» не вернется на место преступления..
— Я не расстроена,—ответила я.
Потом мы обсудили условия моего найма на работу. То есть мистер Белл сообщил, сколько он будет мне платить. Дав несколько отеческих советов, ряд профессиональных рекомендаций, он весьма деликатно похлопал меня по спине. Потом нажал на кнопку стола. В отворившейся двери показалось лицо секретарши:
— Да, мистер Белл?
— Леон, это Хэстер Фрост. Хэстер, это мисс Леон Уэбб.
— Очень приятно с вами познакомиться, — сказали мы почти одновременно.
— Леон, — обратился Белл, — вы не поможете Хэстер акклиматизироваться? Теперь она одна из нас. Она займет место Аниты Фаррел. Проведите ее в «Студию К» и все объясните. Пожалуйста.
Я заметила, как дернулись у секретарши плечи, как напряженно повела она головой, но мистер Белл уже окунулся в чтение корреспонденции. Этим он подавал знак, что в нашем дальнейшем присутствии в его кабинете больше нет необходимости. Несколько мгновений Леон Уэбб молча смотрела на него, потом жестом предложила мне следовать за ней.
Проведя меня в помещение с запирающимися на ключ шкафчиками, она открыла один из них, оказавшийся свободным. Судя по всему, секретарша не относилась к числу любительниц поболтать. Из раздевалки мы без лишних слов прошли через приемную и просторный холл и оказались возле дверей, на которых висела табличка «Студия К».
Когда мисс Уэбб толчком отворила дверь, я зажмурила глаза. Вчера в этой комнате зеркальные стены отражали сотни распростертых на полу тел, медленно наливавшихся алой краской. Сегодня на них не было ничего, кроме отражения других стен с зеркалами. Помещение было пустым, холодным и безличным.
Внезапно я ощутила, как по мне пробежала холодная волна страха. Возможно, я. ошиблась, выбрав данный путь действий. Может быть, следовало поделиться своими планами со Стивом, который запретил бы мне играть с огнем.
Леон сказала:
— Что-нибудь не так?
— Нет . . . все в порядке. Просто я слегка нервничаю . . . беспокоюсь, какой из меня получится преподаватель.
— Первый день всегда труден. Потом работа доставит вам наслаждение, уверяю вас. — Она быстро пересекла студию и остановилась возле пульта с кнопками. Над ним был смонтирован черный зарешеченный динамик, ниже к стене прикреплен телефон.
— Музыка подведена сюда, — сообщила она. — Эта кнопка для фокстрота, следующие для румбы, вальса, самбы и так далее. — Она коснулась одной кнопки. — Поворачивая ее, вы усиливаете или уменьшаете звук. Понятно?
— Да.
— Телефон внутренний, он соединен с моим рабочим столом. Если вам потребуется помощь, возникнет какой-либо вопрос, пожалуйста, не стесняйтесь, звоните. Помогать вам — моя обязанность. У вас нет вопросов?
— Нет, — ответила я. — Большое спасибо.
Она направилась к двери, потом обернулась: — И еще одно, только, пожалуйста, не обижайтесь. На вашем месте я не пользовалась бы такой яркой губной помадой. Она придает вам немного вульгарный вид.
Я не была уверена, что она права, поэтому не стала терять времени на выполнение ее рекомендаций. Дождавшись, когда за ней захлопнется дверь, я приступила к осмотру студии. Сначала я надеялась отыскать что-либо вроде потайной двери или замаскированного окна. Потом пыталась найти что-нибудь наподобие щели, ширина которой позволила бы просунуть в нее руку, или отверстие, куда можно было бы вставить дуло револьвера.
Я обследовала сверкающие зеркальные стены фут за футом, дюйм за дюймом и не нашла ничего. Убийца мог проникнуть в помещение только через дверь.
Результаты моих действий еще раз убедительно доказали, что убить Аниту Фаррел мог только Стив Бэртон.
Глава 5
Так началась моя новая карьера — я стала учительницей или, если говорить официально, инструктором танцев. Это, однако, не мешало выполнению моей основной задачи, ради которой я появилась в школе. Танцуя фокстрот, вальс, румбу, самбо, я узнавала все новые подробности о жизни Аниты Фаррел.
Ее ученики были потрясены трагической гибелью белокурой наставницы и охотно делились своими впечатлениями, правда, их рассказы больше напоминали торжественную оду погибшей, чем правдивое описание ее характера и поступков. Было похоже, что ни один из джентльменов, которых я обучала правильно передвигать ноги, не знал о ней ничего конкретного. Анита не обсуждала
свою личную жизнь в рабочее время. Никому из ее учеников не удалось установить с ней более или менее доверительные отношения. Тем не менее это не мешало им быть ее страстными поклонниками.
В отведенные преподавателям минуты отдыха, во время ленча я безуспешно пыталась дозвониться до Стива. Его не было дома. В редакцию своей газеты он заглядывал несколько раз, но сразу же исчезал, не сообщив, куда уходит. Надеясь, что он не слишком обеспокоен моим отсутствием, я вернулась к себе в «Студию К».
К. концу дня я чувствовала себя бесконечно усталой. В два часа я танцевала фокстрот с учеником, вес которого превышал двести пятьдесят фунтов. Он посещал занятия с единственной целью похудеть, но вес в результате сбросила только я. Затем моими подопечными были поочередно два юных атлета, полагавших, что танцы — это соревнование, которое необходимо выиграть. Проигравшей стороной в обоих случаях оказывалась тоже я. Существовала большая вероятность того, что из школы танцев меня вынесут на носилках.
Когда я вела урок с последним учеником — жизнерадостным коротышкой по имени Эд, я заметила нечто, вселившее в меня каплю надежды. Эд был настолько мал ростом, что макушка его крохотной, заостренной кверху головки щекотала мне подбородок. Он прижимался ко мне так плотно, что мне приходилось запрокидывать голову и я все время глядела в потолок. Мне было неудобно и даже больно, однако внезапно . . . внезапно я ощутила радость. Возможно, небеса откликнулись на мои молитвы.
В центре потолка виднелось отверстие площадью не менее трех квадратных футов, закрытое металлической решеткой. Оно предназначалось для вентиляции помещения, в котором не было окон. Что находилось за решеткой, мне не было известно. Имелось ли там достаточно пространства, чтобы туда мог проникнуть человек, достать револьвер и выстрелить, я не знала. Однако теоретически подобное было возможным. Требовалось доказать, что практически это тоже осуществимо.
Следующие два часа после занятия с коротышкой Эдом были у меня свободными. Словно от нечего делать, я стала бродить по школе, знакомясь с лабиринтом ее коридоров и студий. Предмет своих поисков я обнаружила в просторном помещении, служившем, по-видимому, конференц-залом. Там, в углу, за полированным столом находилась дверь, ведущая в небольшую кладовку, В ней к стене была прислонена стремянка. Закрыв дверь, я начала карабкаться вверх по лесенке. Ступеньки привели меня в узкое пространство, расположенное между ложным декоративным потолком более позднего происхождения и первоначальным междуэтажным перекрытием. На декоративном потолке был настлан дощатый помост, по которому во время ремонта могли передвигаться рабочие. По высоте пространство между двумя потолками не до-
стихало человеческого роста, поэтому вперед я двинулась на руках и коленях Свет едва проникал снизу через решетку вентиляционного отверстия; и лишь постепенно, привыкнув к полумраку, я начала различать вокруг себя сложное переплетение проводов, кабелей и труб. Этим, по-видимому, и объяснялось наличие ложного потолка: смонтировать над ним все трубы, телефонные провода, электропроводку, многочисленные ответвления сложной музыкальной аппаратуры было значительно проще, чем прорубать каналы в бетонных перегородках, разделяющих четырнадцатый этаж здания на танцевальные залы.
Продвигало» ползком в поисках «Студии К», я слышала доносившиеся снизу голоса. Учитель-мужчина терпеливо объяснял новичку: «...Скользите, два и три... снова скользите... два и три» В другой студил, когда я проползала над ней, мужской голос жаловался: «К молодости я был лихим танцором, крутился безостановочно, как машина. Теперь все шестеренки заржавели . . .» Еще через несколько метров послышался голос другого мужчины. Он говорил что-то об улице Райнбек-Плейс. куда намеревался отправиться сразу же по окончании урока. Девичий голос не советовал ему делать это, однако конца спора я не дослушала. Если мои расчеты были правильными и я не заблудилась, следующей должна была быть «Студия К».
Я оказалась права. Устроившись на животе и опершись рукой о балку, я заглянула вниз, в комнату. Там возле двери, на стуле с прямой спинкой, лежала моя сумочка. Ошибки не было — подо мной находилась «Студия К».
Именно здесь, между двумя перекрытиями, сидел убийца, подкарауливая свою жертву. Едва Стив успел закрыть за собой дверь, он прицелился через решетку, надавил на курок и выстрелил в Аниту Фаррел. Все было элементарно просто. Возможно, он еще находился над студией, когда я вошла туда. Он наблюдал за мной, видел, как я склонилась над телом убитой.
Эта мысль не доставила мне большого удовольствия. Я не исключала, что теперь убийце было уже известно, почему я не сообщила в полицию о преступлении. Наверное, он знал, что именно я похитила журнал регистрации, догадывался о мотивах моего поступка. Он подозревал, что я являюсь женой Стива Бэртона — «танцора», любителя вальсов. Возможно даже, он понимал, что я с помощью хитрости устроилась на работу в школу, чтобы попытаться отыскать его.
Однажды он уже убил. Если ему покажется, что я слишком близко подошла к решению загадки, он, не колеблясь, вторично нанесет удар.Я отогнала от себя эти мрачные мысли. Мне предстояло выполнить труднейшую работу, но прежде всего я должна была поговорить со Стивом: у меня для него были новости.
Обратно в конференц-зал я сумела вернуться, не привлекая ничьего внимания. Забрав сумочку из «Студии К», я достала из нее десятицентовую монетку. В коридоре стояли две телефонные будки, но в данный момент обе были заняты.
Присев на край кожаного дивана, я подняла с пола брошенную кем-то газету. Информация об убийстве Аниты Фаррел была, как и накануне, вынесена на первую страницу, хотя ничего нового в заметке не было. Читателю предлагался стандартный набор ничего не значащих фраз: «Танцор» по-прежнему на свободе», «Полиция рассчитывает арестовать преступника в ближайшее время», «Родственников жертвы найти не удалось», «Вскрытие показало, что мисс Фаррел была убита пулей тридцать второго калибра» и так далее. Я отложила газету в сторону. Поднявшись, я собралась было войти в освободившуюся телефонную будку, но потом передумала и вновь села на диван. Еще раз взяв газету в руки, я внимательно перечитала медицинское заключение о смерти. Замеры угла, под которым пуля вошла в тело девушки, неопровержимо доказывали, что убийца в момент выстрела стоял в девяти-десяти футах за ее спиной.
Я положила газету себе на колени. Теория выстрела из-за решетки вентиляционного отверстия рассыпалась в прах. Пулю послал не тот человек, что притаился на дощатом помосте над декоративным потолком, а кто-то другой. Траектория выстрела начисто опровергала мою гипотезу. В Аниту стрелял человек, находившийся вместе с ней в студии и стоивший в непосредственной близости за ее спиной. Я вновь оказалась на исходных позициях. В студии с убитой находился только Стив.
Новостей для него у меня не было. Драгоценный день был затрачен мной понапрасну. Оставалось лишь вернуться домой, сообщив Стиву, что я потерпела полную неудачу. Я продолжала сидеть, мрачно разглядывая газету на своих коленях. Потом на глаза мне попались слова «Райнбек-Плейс».
Убитая жила на улице Райнбек-Плейс в доме иод одиннадцатым номером. Несколько минут назад я уже слышала название этой улицы, кто-то произнес его, не упомянув лишь номера дома. Мужчина в комнате, примыкавшей к «Студии К», собирался рискнуть и отправиться па Райнбек-Плейс. Женщина была против. Восстанавливая в памяти недавно услышанный разговор, я пришла к выводу, что мужчина не собирался посещать химчистку или парикмахерскую, расположенные в этом районе. Если меня не подводила память, в голосе женщины звучали нервозность и тревога.
Я поднялась на ноги. Необходимо было узнать, кто проводил занятия в соседней студии. Я вышла в коридор, но мне пришлось срочно изменить направление движения. На этаже остановился лифт, и из него вышел человек. Это был обыкновенный, приятный, на вид мужчина в хорошем, судя но всему, настроении. Этого человека я уже встречала раньше. И не только встречала, но и бы-
ла с ним знакома. Стив и я, лейтенант Боллинг и этот джентльмен как-то ехали вместе в одном автомобиле, возвращаясь с соревнований по поло. Этот джентльмен был помощником Боллинга в бригаде полицейских сыщиков по расследованию убийств, звали его Джордж Хэнкинс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16