Сначала тот пробурчал что-то малоразборчивое, но постепенно разговорился. Да, он знает Фрэнка Стабби, прекрасно помнит. Он задолжал здесь небольшую сумму.
— Если вы поможете отыскать его, — заявил бармен, — я расскажу о нем все, что знаю.
— Вам он не нравился? — спросил Стив.
— Сначала он казался вроде бы нормальным мужиком. Заходил сюда по меньшей мере раз в день. Иногда с компаньоном, хотя большей частью один. Никогда не брал в долг, никогда не напивался. В общем, во всех отношениях хороший клиент.
— Это было, — заметил Стив, — наверное, тогда, когда его бизнес процветал?
— Не знаю, но у компаньонов дела вроде бы шли нормально. А в этом бизнесе с игрушками я разбираюсь плохо.
— Думаете, игрушки были простой вывеской?
— Не знаю. Не хочу говорить о людях плохо, если не уверен. Думаю, с игрушками у них все было но закону. Хотя, по слухам, они занимались на стороне еще чем-то другим. Но об этом лучше меня не спрашивайте.
С минуту Стив размышлял. Потом спросил:
— Что-нибудь в доках? На пирсах? Отрицательного ответа от бармена не последовало.
— Ты имеешь в виду профсоюзный рэкет, Стив? — предположила я.
— Нет, я склоняюсь к мысли, что они занимались скупкой краденого. Покупали то, что другим удавалось стащить в доках.
Этого бармен тоже не стал отрицать. Стив снова обратился к нему:
— Я правильно говорю?
— В нашем квартале не всегда полезно правильно угадывать.
— Понятно. Скажите, Стабби изменился после смерти партнера? Иными словами, когда он перестал вам нравиться?
— Это происходило постепенно. Он все больше времени проводил здесь, все меньше — у себя в офисе. У него появилась подруга — приходила к нему сюда в бар часов в пять или шесть каждый вечер. Вместе они сидели до самого закрытия. Как при-
дет, так и начнет его уговаривать, чтобы он меньше пил. Кончала же тем, что напивалась вместе с ним.
— Как ее звали?
— Харриет. Больше я о ней не знаю ничего.
— Она была его женой?
— Мне так не казалось.
— А жили они вместе?
— Не могу сказать. Я никогда не интересовался, где они жили. Но Харриет буквально молилась на него. Это все видели. Сама же все время была какой-то грустной. «Да, Стабби, дорогой... да, дорогой, да...» Наверное, Стабби для нее был самым умным в мире, человеком, который не мог совершить ничего дурного.
— А он к ней как относился?
— Не знаю, во всяком случае, не бил ее'.
— Когда они прекратили сюда ходить?
— Недель шесть или семь назад. Нам пришлось просто захлопнуть перед ними дверь. И дело было не только в том, что он напивался до чертиков. Он пытался у всех занимать деньги — у постоянных посетителей и даже незнакомых людей. И не просто на выпивку, нет, он просил одолжить ему большие суммы — пятьдесят, сто, даже двести долларов. Над ним откровенно потешались. У наших клиентов таких денег не водится. В конце концов они стали жаловаться на его приставания и его перестали пускать в бар.
Подошел второй бармен, на ходу повязывая белый фартук.
— О чем речь, Лен? — спросил он.
— Да о Стабби. Помнишь его, Джордж?
— Помнишь его? Да как мне его забыть, когда он должен мне тридцать зелененьких?
Лен сказал:
— Вот парень, он ищет Стабби.
— Да, — подтвердил Стив. — Вы не знаете, где он сейчас живет? Джордж покачал головой:
— Пусть благодарит бога, что не знаю. Пару раз я встречал его подружку Харриет, но ей известно о его долге, поэтому об адресе она помалкивает.
— А она где живет?
— На Двадцать пятой улице, дом № 862. Во всяком случае, там она жила три недели назад. С тех пор я там не бывал — своих денег мне все равно не получить.
— Ее фамилия вам известна?
— Кролл.
— Харриет Кролл, — повторил Стив. — Двадцать пятая улица, дом № 862, Нью-Йорк. Если я что-нибудь узнаю у нее о Стабби, я вам сообщу.
— Спасибо, — поблагодарил Джордж. — Только разговаривать с ней надо аккуратно, иначе толку не будет. Скажите ей, что сами должны Стабби и теперь хотите рассчитаться.
— Я так и сделаю, — пообещал Стив. — Спасибо вам обоим.
— Пустяки, — произнес Лен.
— Не стоит благодарности, — сказал Джордж.
Глава 14
Дом № 862 по Двадцать пятой улице был типичным доходным домом, где жильцам сдавались меблированные комнаты. Снаружи у здания был потрепанный, неухоженный вид. Внутри оно выглядело несколько лучше. На чисто вымытых окнах висели занавески, кафельный пол пытались даже отмыть от многолетней грязи. Почтовых ящиков или квартирных звонков в вестибюле не оказалось. Сразу за вестибюлем начинался темный и узкий холл. Единственным источником освещения служила тусклая лампа на подвешенной к стене полке в начале лестницы. На той же полке лежало несколько писем. Стив просмотрел фамилии адресатов. Корреспонденции для Харриет Кролл не было.
— Да? — вопросительно произнес чей-то голос.
— Вы хозяйка? — спросил Стив.
— Да, — ответил голос утвердительно.
Потом хозяйка появилась из полутемного угла. Это была крупная, ширококостная женщина. На ее красном от природы лице застыло воинственное выражение. Нравится ей кто-то или нет, такие вопросы она, по-видимому, решала- мгновенно. С дамами подобного рода у вас сразу устанавливаются или доверительные отношения, или откровенно неприязненные. У меня сложилось впечатление, что немало времени и энергии она тратила на вызовы полиции к своим разбушевавшимся жильцам.
Стив обратился к ней:
— Мисс Кролл дома? Мисс Харриет Кролл? Недовольно фыркнув, хозяйка ответила: «Нет».
— Вы не скажете, где она может находиться?
— Где всегда. В каком-нибудь кабаке, где они могут вдвоем нализаться.
— Вы имеете в виду, — сказал Стив, — мистера Фрэнка Стабби?
— Миссис Клару Зиглер, — злобно огрызнулась хозяйка. — Они вдвоем снимают одну комнату.
— Когда они могут вернуться?
— Когда никто больше не предложит им бесплатной выпивки. Не раньше.
— Вы думаете, — продолжал расспрашивать Стив, — они пьют где-нибудь по соседству?
— Если по соседству остались идиоты, которые согласны их бесплатно поить.
— Ладно, — произнес Стив, — мы поищем их вблизи.
Поблагодарив хозяйку, мы вышли на улицу, где уже сгущались сумерки. Мы шли в направлении Девятой авеню, подгоняемые поздним временем, когда внезапно я вспомнила об угрозе Уэнделла Киппа разоблачить мой маскарад, сообщить мистеру Беллу, кем в действительности является Хэстер Фрост — новая учительница танцев. Остановившись, я поделилась своими опасениями со Стивом.
— Думаешь, он и вправду расскажет обо всем Беллу? — спросил он.
— Не знаю. Но если расскажет, тогда мистер Белл сообщит мистеру Боллингу, а если мистер Боллинг... Нет, я лучше не буду продолжать.
— Да, ситуация будет неловкой.
— Неловкой? Не утешай меня. Боллинг сразу сообразит, что «танцор» — это ты. Лучше мне все же явиться на свидание с Киппом.
— Мне не нравится его отношение к женщинам.
— Стив, мы просто посидим за одним столиком и побалуемся коктейлем. Все будет на сто процентов безопасно. Кроме того, ты сам знаешь, «У Веллингтона» — такое респектабельное заведение, что можно помереть со скуки.
— Нет, уж ты, ради бога, не скучай, детка.
— Не надо, Стив, иронизировать. Может быть, мне удастся выяснить что-нибудь о Киппе. Возможно, Анита и Стабби...
— Насчет Стабби я узнаю сам у Харриет.
— Ты собираешься еще побродить здесь?
— Зайду в парочку баров, вдруг они окажутся в одном из них. Если не найду, буду ждать их у входа в дом.
— Послушай, после свидания с Киппом...
— Давай называть это «деловой встречей с Киппом».
— ... мне придется вернуться в школу. Иначе мистер Белл может всерьез заинтересоваться своим новым кадром.
— Хорошо. Если меня не окажется дома, значит, я по-прежнему здесь.
- Ладно, встретимся здесь или дома. Стив, веди себя благоразумно. Не вздумай ходить к «Веллингтону». Если Кипп снова увидит тебя...
— Я буду само воплощение благоразумия. А ты пей только имбирный эль! Кипп постарается тебя накачать. Завтра утром ты должна быть в состоянии вспомнить каждое его слово. Черт возьми! Чего только не делает человек, чтобы отвести от себя обвинение в убийстве! Вот и я бросаю свою овечку на растерзание волкам.
— Но всего один раз. Как я выгляжу?
— Конни, неужели в такую минуту тебя беспокоит твоя внешность?
— Нет... но все же?
— Ты выглядишь блестяще! Красивей тебя не найти! Послушай, если этот тип коснется тебя хотя бы пальцем...
— Не беспокойся. Совсем недавно меня научили парочке приемов. Нужно двинуть ему изо всех сил кулаком в живот, стараясь при этом не попасть в пряжку.
— Что?!
— До свидания, дорогой. Не беспокойся.
На встречу я изрядно опоздала. Было почти пять тридцать, когда я добралась до Вашингтон-сквер и оказалась в баре отеля «У Веллингтона». Это была старая чинная, добропорядочная гостиница. В коктейль-баре столики были накрыты белыми скатертями. В дверях меня встретил метрдотель.
— У меня встреча с мистером Уэнделлом Киппом.
— Вы мисс Фрост?
— Да, конечно.
— Меня просили кое-что передать вам.
— О, — с надеждой в голосе сказала я. — Он не может прийти?
— Нет, у него изменились планы. Он ждет вас в своем номере. Это 12С. Лифт в конце вестибюля.
— Ах... благодарю вас.
Некоторое время я стояла в нерешительности в вестибюле... «Да ведь я же, в конце концов, взрослая женщина, — подумала я. — Неужели не сумею постоять за себя?» Кроме того, сейчас следовало меньше думать о себе, а больше о том, как лучше защитить интересы мужа.
Я вошла в кабину лифта. Дверь в номер 12С открыл сам Уэнделл Кипп. Сейчас он не показался мне тем чудовищем, которым представлялся ранее. Напротив, внешность его была достаточно привлекательной. Его взгляд был мягким и теплым, а в улыбке, которой он приветствовал меня, таилось определенное очарование.
— Проходи, Хэстер, — пригласил он, и я впервые обратила внимание на то, что голос его был сочным и мужественным. — Очень рад видеть тебя. Он закрыл за мной дверь. Закрыл, а не запер и положил ключ в карман, как можно было предположить. Правда, эта дверь и не запиралась изнутри на ключ.
— Разреши помочь тебе снять пальто.
— Спасибо.
Снимая пальто, он не дышал мне в шею, как это делают иногда другие мужчины. Из передней он провел меня в большую гостиную, где в камине теплился огонь. Горящий камин, даже без сопутствующих ему свечей, придавал обстановке уют. Комнату ярко освещала люстра на потолке. Фимиама экзотических благо-
вонных палочек в воздухе не ощущалось, чувствовался лишь легкий аромат мужского одеколона.
— Извини, что пришлось изменить планы, — произнес он, — но я не могу покинуть номер.
— Вас наказали, оставив дома? Как маленького мальчика?
Он от души рассмеялся, и я впервые подумала, что Уэнделл — жизнерадостный человек, не лишенный чувства юмора. Напряжение у меня заметно ослабло.
— Нет, поведение у меня ангельское. Это жена... нет, не беспокойся, пожалуйста, здесь ее нет. Сегодня утром она улетела во Флориду на уик-энд, я жду ее телефонного звонка. Поэтому мне лучше быть здесь. Ты не присядешь?
— Сейчас... Какая приятная комната!
— Спасибо. Что будешь пить?
— Имбирный эль.
— Имбирный... эль? Ты серьезно? Я полагал, имбирный эль годится только для того, чтобы поливать жаркое.
Я тоже весело рассмеялась. У Уэнделла было своеобразное чувство юмора. Я присела на большой диван с витиеватыми резными украшениями. Он был уютным, удобным, словом, замечательным. Я чувствовала себя прекрасно.
— Я приготовлю коктейль из виски, горького пива, сахара и лимонной корочки.
— Чудесно, — сказала я.
Исподтишка я наблюдала, чтобы он не подмешал в напиток чего-нибудь лишнего. Нет, содержимое моего бокала он сделал абсолютно таким же, как и своего. Коктейль получился отменный. После первого же глотка я поняла, что одним бокалом не обойдусь.
— Музыку? — Движением руки Уэнделл показал на музыкальный центр. Более ошеломляющей аудиоаппаратуры я не видела. — У меня полная коллекция Гершвина.
— Гершвин? О да! — воскликнула я. — Пожалуйста, поставьте пластинку.
Минуту-две мы сидели на диване умиротворенные, слушали музыку и потягивали коктейль. Уэнделл улыбался, его улыбка была на удивление застенчивой и обезоруживающей.
— Тебе хорошо? — спросил он.
— М-м-м, — пробормотала я. Люстра не слишком яркая?
— Немного.
Он заботливо выключил половину лампочек. В наступившем полумраке огонь от камина придавал помещению особую прелесть.
— Какая чудесная гостиная! — заметила я.
— Ты не желаешь взглянуть на другие комнаты?
— О да, конечно!
— Я приготовлю еще по коктейлю.
Пока он готовил напиток, я медленно прогуливалась по гостиной. В глаза мне бросились три акварели, висевшие на стене над камином.
— Уэнделл, кто писал эти очаровательные пейзажи? — поинтересовалась я.
— О, это пустяки...
— Нет, это подлинные произведения искусства. — Подойдя ближе, я прочитала подпись: «У. Кипп». — Как?! Художник — это вы?
-Да.
— Уэнделл! — воскликнула я, поражаясь все больше и больше. С каждой минутой передо мной раскрывались новые грани этого замечательного человека. Он представлял художественно одаренную и вместе с тем поразительно скромную личность. — Уэнделл, вы удивительный человек... Вы осознаете это?
— Что ты, что ты, не надо преувеличивать!
— Я говорю сущую правду.
— Пожалуйста, — пробормотал он. — Не будем об этом.
Сначала он показал мне кухню. В ней все сверкало белизной — не кухня, а кулинарная лаборатория. Рядом с кухней находилась крохотная, предназначенная для завтрака комната, окна которой выходили на Вашингтон-сквер. Вид из окна был изумительный. Мы пересекли коридор. Уэнделл отворил дверь, приглашая меня войти.
— А это, — сообщил он, — спальня.
От восхищения у меня перехватило дыхание. Спальня была ультрамодной. Хотя я и не поклонница модерна, сейчас я не находила слов для выражения восторга. Глубокий, мягкий, как пух, ковер словно приглашал посетителя снять обувь. Элегантный комод, казалось, умолял наполнить его ящики тончайшим бельем. Гигантская кровать вызывала непреоборимое желание плюхнуться в нее с разбега. Я зажмурилась, чтобы не поддаться соблазну.
— Фантастика! — пробормотала я. — Настоящая фантастика!
— И встроенные шкафы, — сказал он, — сделанные по заказу. Один из них он открыл. Это было маленькое чудо... полочки,ящички, вешалки, отделения для обуви. Шкаф был практически пуст. В нем висело несколько платьев, утренний халат, стояло две-три пары обуви. Миссис Уэнделл Кипп загрузила, по-видимому, не меньше дюжины чемоданов носильными вещами для уик-энда во Флориде.
Уэнделл снял с полки халат и протянул его мне. Это был смелый, вызывающий, пленительный элемент женского туалета, отделанный горностаем и черным бархатом, юбка с разрезом на алой шелковой подкладке. Халат был настолько сенсационным, что я заморгала глазами.
— Может, тебе будет удобней в нем?
— Вы хотите сказать... я могу?..
— Именно.
— Но...
— Я сгораю от нетерпения увидеть тебя в этом халате. Переодевайся, я обожду в гостиной.
На какое-то мгновение он наклонился в мою сторону, потом, мягко улыбаясь, незаметно отступил к двери.
— Уэнделл,— произнесла я.
Он остановился и посмотрел на меня. Я ответила улыбкой на вопросительное выражение его лица.
— Моя сумочка. В гостиной на диване. Пожалуйста. Там моя помада.
— Да, конечно.
Вернувшись буквально через мгновение, он протянул мне сумочку. Уэнделл Кипп не произнес ни слова, но, когда его рука коснулась моей, она сказала мне больше любой книги. Потом он снова ушел, я осталась одна... с халатом в руках. Я быстро повесила его обратно во встроенный шкаф, так же поспешно провела инспекцию комода, заглянула в ванную, внимательно осмотрелась. В эти лихорадочные мгновения я пыталась доказать себе, что не ошиблась в своей догадке...
Потом я подошла к телефону на прикроватной тумбочке. Сняв трубку, я негромко спросила девушку на коммутаторе:
— Скажите, миссис Уэнделл Кипп ничего не просила передать перед своим отъездом?
— Миссис Уэнделл Кипп? Вы сказали «миссис»? Пробормотав что-то нечленораздельное, я положила трубку. Недоуменная интонация в голосе телефонистки подсказала мне, что моя догадка оказалась правильной. В этом номере не проживала женщина, никто не пользовался этой стерильной кухней. В комоде не лежало ни одного предмета женского туалета. Ни одна женщина не возьмет с собой практически все носильные вещи, чтобы провести всего лишь два дня уик-энда.
У Уэнделла Киппа не было жены. Жена была мифом, выдуманным им самим же ради удачливой карьеры Казаковы двадцатого века. Если женщина, зная о наличии у него жены, все же принимала приглашение, она имела цель только поразвлечься, не строя планов относительно счастливой семейной жизни. Тем самым Уэнделл экономил массу времени и сил на отбор перспективных кандидаток. Искусство обольщения женщин Уэнделл Кипп возвел в науку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16