Кто же знал, что Крохина бригада на этих развалюхах приедет? Сплоховали менты. С другой стороны, не могут же они все тачки подряд проверять, включая автобусы?
— Хевра... — Вячеслав Аркадьевич повернулся к авторитету.
— Посты реально лютые стоят, — подтвердил гот, уже не колеблясь ни секунды. — Не просто усиленные. Волки с автоматами — стену поперек дороги поставить можно.
— Видишь, братела? — Вячеслав Аркадьевич сверкнул глазами на Смольного. — А «махновцев», что авторитетных людей валят, я сам найти хочу.
И найду. А потом спрошу с них конкретно, — закончил и посмотрел на Абрека.
— Погоди, — Абрек аж задохнулся от возмущения. Лицо его пошло красными пятнами. — Ты что, в нашу сторону предъявы катишь? Хочешь сказать, что это мы братву валим?
— Это не я говорю, — поправил его спокойно Вячеслав Аркадьевич. Он вдруг поверил, что им удастся уйти без стрельбы. — Это пацан говорит, которого ты тут реально свидетелем выставил. Я еще сходняк соберу и спрошу, что ты там писал и от чьего имени. И какой наказ люди авторитетные дали. А то, может, приказали тебе к нам и близко не подходить, а ты меня псом бешеным перед всей братвой выставляешь, лишь бы куски мои под себя подмять.
Манила закрыл трубку, сунул в карман. Вышел вперед.
— Ладно, Кроха. Заколебало меня реально весь этот базар козлиный слушать. Не знаю, ты завалил авторитетов или нет, эти предъявы мимо меня катят. А вот Бубну с Забито твои бойцы работнули. И можешь буркалы в мою сторону не выкатывать. Плевать я хотел на это. Ты со мной базар держал, чтобы мои пацаны Хевру замочили до «стрелки». А твои жиганы тут Смольного с Абреком завалили бы. Скажешь, нет?
— Ты — тварь продажная, Манила, — Вячеслав Аркадьевич поджал губы. — Что тебе эти гниды пер-хотные пообещали? Пару кусков пожирнее? И ты меня тут же слил, как проб...ь копеечная?
Он вдруг шагнул вперед, ухватил Манилу за воротник, рванул на себя.
— Грабки убери, Кроха, локш потянешь реально, — просипел Манила.
Лева Кон мгновенно вскинул пистолет и дважды нажал на курок. Вячеслава Аркадьевича откинуло к машине. Смольный тоже дернул из кармана куртки хвастливую «беретту» и выстрелил несколько раз, навскидку, не целясь. Мало упал на капот «жигуля», перевернулся, скатился на бетон.
Абрек достал из-под плаща автомат, шагнул вперед и тут же словно налетел на стену. Споткнулся, повалился на колени. Смольный упал на четвереньки. Он был парень тертый и сразу понял, что произошло. Стрелял снайпер. Причем стрелял с приличного расстояния, выстрел снайперки заглушили пистолетные хлопки. А еще Смольный понял, что целили в него. Просто Абрек, сделав шаг, перекрыл линию огня. Пуля прошла навылет, потеряв скорость, но едва не вспоров Смольному щеку. Он ощутил ее горячее, злое дыхание на коже. Абрек несколько секунд стоял на коленях, а затем повалился лицом вперед.
— Атас! — заорал кто-то.
Со всех сторон захлопали выстрелы, и Манила счел за лучшее отступить в темноту. Он, в отличие от Хевры и Смольного, надел только темное. Водолазка, брюки, куртка. И парни его были одеты примерно так же. В тени они сразу потерялись, перестав быть мишенью для снайпера. Манила не слишком обольщался насчет порядочности Хевры. Кто как, а он, Манила, без случайностей обойдется. Случайности — они вызывают дурные последствия. Особенно в их бизнесе. Р-раз! — и головушку племяннички могут пользовать вместо погремушки.
Бойцы Крохи тоже открыли огонь, а сами, не будь дураки, попрятались за «Победы», отступали в темноту, точь-в-точь как Манила. Осталось лишь тело Вячеслава Аркадьевича. Торчали из-под капота «Победы» ноги, натекала, пропитывая плащ, брюки и носки, кровь. Зацокали, засвистели вокруг пули. Такая карусель началась — куда там. Только успевай к земле прижиматься, как к маме родной.
Парни Смольного шарахнулись к машинам, да где им было. Не отличались они предусмотрительностью и дальновидностью. Это Мало, царствие ему небесное, заранее все обдумывал. И как людей своих расставить, и как тачкй запарковать, и как свет падать будет, и все такое прочее. А эти раздолбай иванычи тачки согнали плотно, чтобы на площадку влезли все. Так плотно, что и протиснуться не смогли. Метались, бычки, как на бойне. Палили во все стороны. Темноту, правда, выцеливали с особой тщательностью. Ну да в нее попасть не сложно. Вот она, рядышком. А из темноты им обратно — снайпер--ские «маслинки» на сдачу. Упал один, второй, третий. Знал пацаненок Хевры свое дело. Хорошо знал и старался на совесть, харч отрабатывал. За минуту человек десять успел положить, оголец. Ну и бойцы Крохины угрохали еще пяток. Правда, ответный огонь тоже неплохой был. Наверняка кого-то из пехотинцев Крохи тоже достали. Пуля — она и в темноте дура.
Взвыла вдалеке сирена, взвилась к небесам да тут же опала, сошла на нет. Ментовская, между прочим, сирена. Быстро товарищи прибыли. Всегда бы так. Рванули уцелевшие кто куда. Одни в тачки попрыгали да по газам, другие к лесу ломанули — пешком уходить.
Манила поднялся на ноги, спокойно прошел через подлесок к подъездной дороге. Посмотрел, как удирают те, кто мог удрать. Затем повернулся и зашагал в обратном направлении от города. В город сейчас соваться опасно. Теперь там такие разборы пойдут — только держись. Кроха хоть и блефовал, а народ взбаламутится, начнет в репах чесать. Все знают, что у Смольного менты на поводке, но... А так ли? Они у него или он у них?
Манила миновал поворот, заметил стоящие на обочине иномарки. Штук десять, в ряд. Рядом с шикарными авто маячило несколько фигур с оружием в руках. Манила подошел к первой, забрался на заднее сиденье. Лева Кон наклонился к окну, спросил:
— «Папа», с сиреной что делать? Может, выбросим?
— Я тебе выброшу. В багажник кинь пока, пригодится. И позвони в «Царь-град». Скажи, мы едем. Пусть врач наготове будет.
— Уже позвонил.
— Молодец. Давай-ка рвать когти, пока менты и в самом деле не нагрянули. — Лева Кон растворился в темноте. Манила откинулся на сиденье, сказал шоферу: — Что стоим-то? Поехали, — и закрыл глаза.
День сегодня, откровенно говоря, выдался трудный. Кошмарный просто выдался день:
«Ауди» Смольного разминулся с ментовской кавалькадой у самой Объездной. Язга проследил в зеркальце, как уносятся в темноту мерцающие маячки, хмыкнул:
— Ментам-то работы сегодня...
— Кроха отбегался, — процедил злорадно Смольный. — Все, кранты. Некому стало пальцы гнуть, авторитета крутого строить.
— Не только Кроха, Абрек тоже отбегался, — заметил Язга. — «Маслину» ему в лобешник конкретно вмазали.
— Может быть, оно и к лучшему, — подумав, сказал Смольный. — Мне он никогда не нравился. Стремный пацан был. Косячный. Кроха правильно спросил. Какого болта этот его огрызок в Москве делал? А что, если мы не за те концы тянем?
— Теперь-то не все равно? — пожал плечами Язга. — Поздно. К тому же ты сам слышал, Кроха подбивал Манилу Хевру завалить. И Бубна с Забито — его рук дело. Так что, как бы ни повернулось, с нас спрос маленький. Кроха до разбора мочилово затеял. А он Американца и остальных работнул или Абрек — теперь без разницы. Оба ангелам улыбаются. Там их и рассудят.
— Ты Кроху не знаешь, — улыбнулся мрачно Смольный. — Он и на небе умудрится разборы с Абреком учинить. Пока своего не добьется — не успокоится.
Смольный обдумывал ситуацию. Выходило, что Язга прав. Они так и так в выигрыше. Спросить с него не за что. На сходняке слово держал Абрек. Он, Смольный, просто поверил Абреку. Доказательствам его поверил и решению больших людей. Тут он чист. Даже если потом выяснится, что не Кроха Американца, Вяземского и прочих грохнул, — что с того? Бубну-то с Забито он убрал. Так что Крохе, останься он жив, перед сходняком так и так пришлось бы отвечать. Не на «стрелке» бы его грохнули, так сходняк объявил бы за беспредел кромешный. Разрешения у нужных людей Кроха не спросил, «доб-
ро» не получил. А он просто был вынужден защищаться.
Смольный повеселел. Пока его бригада идет впереди с большим отрывом.
— Манила реально не в счет, — продолжал рисовать перспективы Язга. — На нас он тянуть не станет. Людей у него — кот наплакал. Ссоры ему без надобности. Опять же, как он повел себя на «стрелке»? Кроху слил влегкую, иуда.
— Просто пацан хочет спокойной жизни. Ему конфликты не нужны. Его все эти разборы вообще не касаются. Он клюет себе лаве потихонечку со своих кусков и радуется жизни.
— Правильно. Остается Хевра. Этот — тварь хитрая. «Перо» под ребра загонит при удобном случае. Но у него тоже людей недостаточно, чтобы в одиночку против нас переть. Другое дело, если Манила и Хевра объединятся.
— Нет, — покачал головой Смольный. — Хевра подписался бы, но Маниле рисковать смысла нет.
— Остаются еще люди Абрека, — напомнил Язга.
— Они теперь стоят без «папы». Да и мало их осталось. Часть на «стрелке» полегла. Еще часть грохнули люди Крохи днем. Пока они порядок в собственном хозяйстве наведут... Бригад Бубны и Забито вообще больше нет. Неплохой расклад получается. Надо только подсуетиться и их куски подмять, пока они чухаются, — размышлял Смольный. — Часть их пацанов сразу перейдет к нам, а остальные не полезут, побоятся. Сколько наших на «стрелке» положили? Ты заметил?
Язга подумал:
— Человек двадцать.
— Значит, — подвел итог Смольный, — у нас с полсотни стволов. А сколько осталось людей Крохи? Примерно столько же? Рискнут ли они продолжать войну, как думаешь? Или постараются замять дело?
— Сложно сказать. Там, конечно, найдется кому встать во главе, — протянул Язга. — Старший оголец или младший... Если Вадим им поможет, в курс дела введет, поддержку даст, то война продолжится, тут без базаров. А если сам Вадим хозяйство примет, то, возможно, попробует выйти на мир. Ему воевать не с руки.
— Или наоборот, — предположил Смольный. — Решит показать характер.
— Возможно и такое, — согласился Язга.
— Отсюда вывод: мы должны их замять раньше, чем они придут в себя после смерти Крохи. Для начала завалить обоих огольцов. И чем раньше, тем лучше. А потом уж с оставшимися разберемся. С Вадимом и всей этой шелупонью.
— Завалить огольцов? — с сомнением в голосе переспросил Язга. — Как? Они там теперь все на стреме.
— С младшим — никаких проблем, — усмехнулся Смольный. — Он не жилец. А старшему Манилу сольем. По-братски. Намекнем, что Кон получил от него приказ Крохе пару «маслин» в пузо затолкать. Пусть Манила и Крохин оголец между собой погрызутся. А уж мы найдем способ использовать ситуацию.
— Умно, — согласился Язга.
Смольный повеселел. Перспективы вырисовывались самые яркие. Через месяц, а то и меньше, в городе не останется реальной силы, способной противостоять ему, Смольному. Лаве потечет рекой. А там...
Были бы деньги, остальное приложится. Столица-то вон она, рукой подать. Смольный достал из кармана трубку, набрал номер:
— Алло? Святослав Григорьевич, это я. Слушай, через часик моего подопечного выпусти. Да, и второго тоже. Все с ними решили. Решили, да. А ты мне позвони через пару дней. Спонсоров тебе подыщем на туристическую путевку. Ага, давай. — Смольный нажал «отбой» и тут же набрал другой номер. — Паша? Это я. Кто, кто... Головка от болта реально! Ты чего, хань, что ли, трескаешь? Бросай своих телок и двигай в Москву. Прямо сейчас, да. Найдешь там одно отделение милицейское, подождешь рядом. Через час оттуда выйдет Крохин оголец. Младший, младший. И с ним еще такой... боец мордатый. Положишь реально обоих, понял? Да ты чисто не меньжуйся. Крохи нет уже. Вот так. Отбыл Кроха далеко и надолго. Грохнули его десять минут назад на «стрелке». Точно, точно/Четыре пули в него вмазали. Две — Лева Кон, советник Манилы. И еще две — я. Так что делай. Только смотри, не на месте. Отпусти их маленько подальше, чтобы людям хорошим проблем не создавать. Да, давай. Как все сделаешь, сразу доложись.
Смольный убрал телефон, улыбнулся победно.
— Все, Язга. Пару человек осталось загасить — и город будет наш. Никто у нас на пути не встанет.
— Если про пацанов пронюхают, нас сразу объявят, — заметил тот рассудительно.
— Что, Язга, очко играет?
— Нет, — покачал головой советник. — Я к тому, что нам нужно быть осторожными. Очень осторожными.
— Не гони. Сам знаю, — ответил Смольный и повернулся к окну.
Он составлял план действий на ближайшее будущее.
— Мало, на выход, — буркнул сержант и почесал живот. Потом поправил болтающийся на боку автомат.
— А он? — Дима указал на Борика.
— Фамилия? — скучно спросил сержант.
— Ясулович, — ответил Борик.
— Туда же.
Дима с Бориком вышли из камеры, оттуда по короткому коридору прошагали в дежурную часть. Здесь стоял тот самый майор, что задерживал их у «Мосфильма». По-прежнему грыз спичку и беседовал о чем-то с дежурным старлеем.
— Вещи верните, — сказал Дима.
— Это которые? — взглянул недоуменно майор.
— Дим, пошли, — Борик дернул Диму за рукав. — На фиг тебе эти напряги?
— Вещи верните, — упрямо повторил Дима. — Телефоны.
— Телефоны?.. — Майор посмотрел на старлея, засмеялся хрипато. — Слышь, лейтенант, ты глянь там, в столе, у нас телефонов лишних не завалялось?
Тот заглянул в стол, вытащил трубки, бросил на стойку.
— Документы, — скучно потребовал Дима. Документы легли рядом с трубками. — И деньги.
— Да ты что, браток? Не проспался? — хмыкнул майор и снова засмеялся. — Какие такие деньги?
О чем ты? Не было при вас денег. Ни копеечки не было.
— Копеечек не было, — согласился Дима. — Баксы были.
Дима поблагодарил бога, что у него хватило ума забросить домой кейс с баксами. Нет, менты его не забрали бы. Не дураки. Понимают, что за такие лаве из них душу вытрясут, невзирая на возрасти количество звезд на погонах. Но облегчили бы чемодан обязательно.
— Да ты пойди проспись, браток, — сделал удивленное лицо майор. — Не было при вас никаких баксов. И марок не было, и фунтов стерлингов. Голые вы сюда прилетели, как соколы.
— Дим, пойдем, — повторил Борик.
Он понял, что в подопечном прорезался отцовский характер. Теперь дурой попрет. Подумаешь, деньги... Сколько их там было-то? Пара штук? Ну, три. Было бы о чем говорить... Заспоришь — в камеру вернешься. Да еще и накостыляют для профилактики.
— Вот приятель твой соображает получше, — улыбнулся майор. — Ты слушай старших, Дима, слушай. Они тебе добра желают.
— Я вижу, — Дима покосился на Борика и тут же снова насел на майора: — Будьте добры, представьтесь, назовите свое звание и должность. Я хочу знать, кто нас задерживал.
— А зачем тебе? — удивился майор. — В газету, что ли, писать собрался? Так ты напиши, милый. Пожалуйся на произвол властей. Сейчас все пишут.
— Фамилия, звание, должность.
— Святослав Григорьевич Турчинов. Майор. Отдел по борьбе с организованной преступностью. Это на Шаболовке. Ты заходи, браток, если скучно станет, — он улыбался жестко и хищно.
— Пошли, Дима, — Борику не терпелось унести ноги из этого «гостеприимного дома». — Чего зря базарить.
— Ты уж иди, Дима, — издевательски поддакнул майор. — Товарищ твой дело говорит.
Дима кивнул серьезно.
— Майор Турчинов Святослав Григорьевич. Я запомню.
— Запомни, запомни, — согласился тот и повернулся к окошку дежурного, давая понять, что разговор закончен.
— Ты чего на них кинулся-то? — спросил Борик, когда они вышли в маленький холл. — С ОБОПом, брат, лучше не связываться. Там псы лютые.
— Борик, — негромко, в тон ему, произнес Дима, — а тебе не кажется странным, что нас так просто отпускают? Ствол они «нашли». Взяли нас явно по чьей-то наводке. А потом подержали четыре часа и выпустили. — Он раскрыл трубку, попытался набрать номер. Мобильник был стопроцентно мертв. — Причем, заметь, мы никаких бумаг не подписывали, ни протоколов, ничего. Никто нас не допрашивал. Никто... — Дима открыл отделение для аккумуляторной батареи, хмыкнул: — Глянь-ка.
Отделение оказалось пустым, как карманы нищего.
— Ха! Сперли, суки! — удивился Борик и раскрыл свой мобильник. Аккумулятор отсутствовал. — Ладно, хрен с ними. Новые купим. Подумаешь, де-лов-то. А насчет того, что нас отпустили, ты, Дим, зря паникуешь. Твои парни, киношники, позвонили Наташе, а она «папе». У него тоже завязки нехилые.
И в ФСБ, и вообще. Да и время вышло. Выяснять-то всего три часа можно по закону.
— Я не паникую, Борик. Я тревожусь. И потом, ты в самом деле думаешь, что все в порядке, или просто успокаиваешь меня? — прищурился Дима, убирая трубку в карман и запахивая плащ.
— А чего мне тебя успокаивать? — удивился Борик. — Ты же не девочка.
— У отца завязок в московской ментуре нет. По крайней мере таких, чтобы на ОБОП надавить могли.
— Зато в ФСБ есть.
— Если бы это была ФСБ, то они бы приехали за нами лично. — Они толкнули дверь и вышли на улицу. Дима остановился на пороге, озираясь. — К тому же я вообще сомневаюсь, что нас как-то оформляли. Скорее всего, никакой информации по нас нигде не каталось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34