«Да я просто ревную!» — неожиданно сказал себе Браммел. Как глупо! Он попытался подавить в себе это чувство, взглянуть на самого себя с холодной беспристрастностью. «Ну и что же? — спрашивал он
себя.— Какое это имеет значение, если она сговорилась с Руни? Ничего они не добьются... Однако следи за собой, дорогуша! Похоже, что у тебя наступает вторая молодость. Следи за собой. Не забывай, что ты охотишься за ними, а не они за тобой». И он поклялся, что его никто не поймает.
Браммел коротко проинструктировал Хэма, что ему делать, когда они приедут в похоронное бюро. Хэм сдержанно кивнул. Это был тяжеловатый, неуклюжий молодой парень, который говорил сугубо официальным тоном и не понимал никаких тонкостей в отношениях с людьми. Браммел выбрал его потому, что на него можно было положиться — этот парень ничего лишнего не скажет.
Машина остановилась у главного подъезда похоронного бюро. Это было внушительное трехэтажное сооружение с башенками и куполами — нечто среднее между псевдовизантийским стилем и псевдоготикой. Высокие окна были забраны черными решетками в испанском стиле.
Браммел с привычной быстротой огляделся вокруг. Возле дома стоял пустой катафалк и две траурные машины. На ступеньках у входа переговаривались несколько пожилых женщин.
По дорожке, обсаженной розами, сыщики направились к входу. Кусты роз были усыпаны белыми и желтыми цветами, в воздухе плыл тонкий аромат.
Браммел толкнул дверь и вежливо пропустил вперед Хэма. Они очутились в полутемном холле. Из матового шара под потолком струился неяркий свет. Пол был застлан толстым ковром, по углам стояли вазы с цветами.
Браммел огляделся. В комнате направо собралось довольно много людей, они, видимо, ожидали, когда их пригласят в часовню. Несколько мужчин и женщин горько плакали.
В комнате налево людей было гораздо меньше, все молчали. В стороне от других стояли две женщины. Обе были хороши собой, одна — зрелая красавица, лет за тридцать, другая — совсем молоденькая, не старше двадцати. Они были в роскошных черных туалетах, словно манекенщицы, демонстрирующие траурные платья перед богатыми дамами.
— Приметьте этих двоих, Хэм,— сказал Браммел своему спутнику.— Держу пари, они пришли на похороны миссис Тайсон.
К сыщикам подошла распорядительница. Она была в черной мантии, словно выпускница университета. Пожилая, толстенькая, с красным носиком, она часто-часто моргала хитренькими глазками, которые никак не вязались с профессионально-скорбным выражением ее лица. Казалось, она, словно клоун, с огромным трудом удерживает это скорбное выражение и вот-вот безудержно захохочет.
— К которому из усопших?.. — тактично начала она тихим почтительным голосом, а глазки ее тем временем так и бегали по сторонам.
— Миссис Элизабет Тайсон.
— Очень печально, очень печально,— сказала она, благочестиво вздымая глаза к потолку — к небесам.— Вон туда, джентльмены... Налево... Родственники, наверное?
— О, нет,— сказал Браммел,— мы из полиции.
— Тогда другое дело,— сказала она более веселым голосом, и ее клоунское лицо засияло приветливой улыбкой.— Наверное, вы хотите посмотреть, кто здесь? Хорошенько разглядеть провожающих? Тогда следуйте за мной. Увидите каждого в лицо. Идемте, сейчас они должны войти.
Она пошла впереди них, лицо ее снова выражало привычную скорбь.
В дверях часовни она вдруг остановилась.
— Что там стряслось, молодые люди? — спросила она шепотом.— Говорят, она любила веселую жизнь... — Распорядительница многозначительно подмигнула сыщикам.
Хэм отвернулся и хмуро уставился в стену, но Браммел, видимо, считал, что вход в часовню — самое подходящее место для сплетен.
— Да, поклонников у нее было хоть отбавляй,— сказал он.— Боюсь, даже слишком много.
— Последний, наверное, ее и доконал,— сказала распорядительница.— А вообще она была ничего, симпатичная.
— Много прислали венков? — спросил Браммел.
— По-моему, нет,— ответила она.— Но Джо вам точно скажет. Они пошли между пустыми скамьями. Впереди, у органа, уже
стоял на помосте гроб. Крышка была вся покрыта венками. Распорядительница подозвала мужчину в черном сюртуке, брюках в полоску и галстуке-бабочке. Он направился к ним из левого придела размеренной, важной походкой. Браммелу он напомнил администратора большого магазина или английского дворецкого из американского фильма. Когда Джо представили сыщикам, лицо его стало еще серьезнее.
— Очень рад познакомиться,— сказал он глубоким, меланхоличным голосом.
— Не часто нам это говорят,— шутливо заметил Браммел.— Мы вроде вас, мало кто нам радуется.
— Может быть,— сказал Джо.— Но без нас не проживешь.
— И эта верно.
Распорядительница взглянула на свои часики.
— Пора начинать, Джо.
— Ведите,— сказал он.
— Джо вам поможет,— уходя, шепнула она Браммелу. Браммел подумал, что «Джо» — слишком легкомысленное имя для такого солидного похоронных дел мастера. Тот занял место у гроба в ожидании провожающих и священника. Браммел подошел поближе к Джо.
— Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне о венках...
— Большинство венков поставили мы,— сказал Джо.— Заказали ее родственники. Им хотелось, чтобы было много цветов. Чтобы выглядело так, будто много людей прислали венки. Обычная история. Сентименты... От посторонних всего два-три венка.
— Там написано, от кого? — спросил Браммел.
— Думаю, что да,— ответил Джо.— После кремации я отложу их в сторону, и вы посмотрите.
— А потом вы их снова можете продать,— сказал Браммел, подмигивая бесстрастному Хэму.— Все-таки экономия. Налоги небось, немалые!
— Никогда не делаем ничего подобного, сэр,— с негодованием возразил Джо.
— Тогда не удивительно, что вы пользуетесь такой солидной репутацией.
— Мы поставляем товар высшего качества,— невозмутимо продолжал Джо.— И гробы и цветы у нас самые лучшие.
И словно для того, чтобы предстать в еще более выгодном свете — как честный и неподкупный гражданин,— Джо заверил Браммела, что он всячески постарается помочь полиции.
— Какое злодейство! — воскликнул Джо.— Надеюсь, убийце недолго гулять на свободе.
— Я тоже надеюсь,— сказал Браммел, с ухмылкой поглядывая на гробовщика.
Джо не изменил скорбного выражения лица.
Родственники и знакомые покойной миссис Тайсон тихо вошли в часовню и расселись по скамьям. Из репродуктора лилась записанная на пластинку органная музыка; казалось, что играет орган в часовне.
Сыщики остались подле Джо, они внимательно разглядывали вошедших.
— Вы знаете кого-либо, из них, Джо? — спросил Браммел, почти не шевеля губами.
— Старая леди — ее тетка... Рядом с ней, по-моему, кузины. Пожилой мужчина — дядя...
— А эти манекенщицы?
— Их я не знаю.
— А хотелось бы, а? Джо не ответил. Браммел шепнул Хэму:
— Ни одного молодого мужчины, одно старье. Хэм кивнул.
Пластинка кончилась. Голосом, преисполненным скорби, распорядительница объявила:
— Панихида начинается.
Слева из двери вышел священник; прижав к груди молитвенник и склонив голову, он медленно двинулся к гробу. Затем склонился над гробом и начал читать молитву. Джо и сыщики благопристойно потупили глаза. Остальные опустились на колени.
Когда молитва была окончена и отзвучал еще один гимн, священник сказал несколько слов о скончавшейся, которую постигла такая страшная смерть, и призвал слушателей помнить о быстротечности земной жизни, которая есть не что иное, как краткое вступление к вечной жизни. Они должны уже теперь решить, хотят ли они, чтобы их последующая жизнь была приятной. Это от них зависит. Живущие праведно познают вечное блаженство.
Отзвучала еще одна молитва, и Джо подвел к гробу нескольких дюжих молодцов в длинных черных сюртуках. Они подняли гроб на плечи и, возглавляемые Джо, двинулись в короткий путь к ожидавшему снаружи катафалку. Провожающие последовали за ними. Стоя у двери, Браммел и Хэм всматривались в лица проходящих. Молоденькая манекенщица улыбнулась сыщикам — ей нравилось, когда на нее смотрели. Но зрелая красотка с серьезным выражением лица смотрела прямо перед собой. Браммел и Хэм вышли последними и приблизились к маленькой группе, чтобы послушать о чем говорят. Катафалк отъехал, за ним двинулись две траурные машины. В первой поехали священник и ближайшие родственники. Две красотки и остальные родственники поместились во второй машине. Полицейская машина с Браммелом и Хэмом была третьей и последней в траурном кортеже.
Браммел ломал голову, кто эти две красотки в машине, ехавшей впереди.
— У этих малюток есть что нам рассказать,— обратился он к Хэму.
Браммел вдруг почувствовал уверенность, ч скоро он настигнет убийцу. И вызволит Сима. Браммел откинься на сиденье. А потом что? Жизнь сыщика — это бесконечная и в общем довольно бесплодная погоня. Джо, который правил катафалком, получает за свои труды больше любого сыщика.
— Неплохая коммерция,— хоронить мертвецов,— сказал Браммел Хэму.— Джо загребает кучу денег... Нет, право, это довольно прибыльно — иметь дело со смертью.
Хэм не сводил глаз с дороги и даже не улыбнулся. Но Браммел разошелся, ему хотелось выговориться.
— Знаете, если бы начать жизнь сначала, я бы, пожалуй, тоже стал гробовщиком... — Он помолчал.— Нет, лучше бы завел трактир. Веселее. Хотя с мертвецами меньше риску. День и ночь контора открыта, и никаких тебе налетов, никаких штрафов...
XXVII
Быстро промелькнул пригород. Катафалк впереди мчался с такой скоростью, будто спешил освободиться от своей ноши. Но как только показалась кладбищенская ограда, катафалк
замедлил ход, степенно въехал в ворота и медленно поплыл по дорожке между высокими эвкалиптами, за которыми начинались ряды надгробных плит и памятников. Они проехали мимо плантации роз — здесь, под цветущими кустами, были погребены урны с пеплрм усопших. Наконец траурная процессия остановилась перед крематорием — мрачным строением, похожим на масонский храм.
Браммел и Хэм вышли из машины и последовали за родственниками в просторный пустой зал крематория. Священник быстро прочитал надгробную молитву, невнятно бормоча слова. Провожающие склонили головы. Юная красотка приложила к глазам маленький кружевной платочек. Браммел смотрел на опускающийся гроб, не испытывая никаких эмоций; покойная миссис Тайсон была для него всего лишь очередной юридической загадкой, преступлением, которое должно быть раскрыто. И все же почему-то образ этой женщины преследовал его. Он даже не отдавал себе отчета почему.
Когда все кончилось, Браммел сказал Хэму:
— Задержите тех двух малюток. Я только взгляну на венки и подойду к вам.
Вместе с Хэмом он вышел на лужайку, чтобы выразить соболезнование родственникам, ожидавшим, когда им подадут траурные машины, чтобы вернуться в город. Затем Браммел направился к катафалку, куда Джо сложил снятые с гроба венки.
— Вот эти, инспектор...
Браммел внимательно рассмотрел каждый венок и прочитал надписи на карточках. Одна карточка была подписана Эдвиной и Мари, и Браммел заключил, что этот венок — от двух красоток, с которыми сейчас беседовал Хэм. Вторая карточка была без подписи. Браммел узнал почерк: «Малыш»! «В память о прекраснейшей женщине, которую я любил. До грядущей встречи» — писат он.
«За этими банальными сентиментальными словами кроется подлинное чувство»,— подумал Браммел. Вряд ли «Малыш» написал бы их, если бы он убил миссис Тайсон. Но почему же в таком случае он не пришел на похороны? Убийца он или нет, очевидно, у него есть веская причина держаться в стороне. Браммел спрятал карточку в бумажник и показал Джо на венок.
— Откуда прислали этот венок, как по-вашему? Джо с видом знатока стал его разглядывать.
— Очень дорогой венок, инспектор,— сказал он.— Вы, может быть, и не заметили, но я уж не ошибусь.— Он взял венок из рук Браммела и снова принялся разглядывать его.— По-моему, от «Джоселин» либо из «Художественных цветов»,— заявил Джо.— Скорее всего из «Художественных цветов». Там есть искуснейшая мастерица.
— Большое спасибо, Джо,— сказал Браммел.— Вы не возражаете, если я заберу его с собой?
Гробовщик протянул ему изысканный венок. Держа его перед собой, Браммел направился к Хэму и двум дамам, стоявшим на лужайке. Подходя, он успел заметить постное официальное лицо Хэма, холодную настороженность дамы постарше и растерянность на лицах молоденькой женщины. Хэм громко обвинял их в чем-то.
Браммел прервал своего помощника и представился дамам.
— Право, не знаю, чем я могу вам помочь,— сказала старшая. Звали ее Эдвина Саммерс. У нее были черные как смоль волосы, голубые глаза, гладкая смуглая кожа, тонкая талия и длинные пальцы.
Браммел тотчас же припомнил это имя — владелица фешенебельного ателье мод.
Она разразилась тирадой против Хэма.
— Он расспрашивает меня так, будто я имею какое-то отношение к ее смерти,— сказала она, бросая сердитый взгляд на молодого сыщика.— Он считает, что я обязана знать, чем она занималась в тот день...
— Миссис Саммерс,— твердо заявил Браммел,— сыщик Хэм абсолютно прав, спрашивая вас о миссис Тайсон...
Браммел уже понял, что миссис Саммерс отнюдь не расположена беседовать с ними, и использовал неловкость Хэма, чтобы продолжить расспросы.
— Вы должны рассказать нам все, что знаете, миссис Саммерс...
— Я ничего не знаю. В тот день я видела ее мельком.
Он в раздумье смотрел на нее спокойными голубыми глазами.
— Мы ищем кого-нибудь, кто бы хорошо ее знал и мог рассказать нам о ее друзьях. А их у нее, надо полагать, было немало... И все же никто не пришел в полицию, чтобы помочь следствию.
Миссис Саммерс молчала. Браммел перевел взгляд на молоденькую блондинку, которая разглядывала его с любопытством. Она была изумительно сложена. Звали ее Мари Майлс, она работала манекенщицей и играла маленькие роли в репертуарном театре.
— А вы знали миссис Тайсон? — спросил ее Браммел.
— Да, я ее очень хорошо знала,— слегка жеманясь, с готовностью ответила мисс Майлс. Ей нравилось, что она оказалась в центре внимания. Щеки у нее порозовели, и на лице появилось то выражение необычайной заинтересованности, которым иногда лишь прикрывают скуку. Но сейчас о скуке не могло быть и речи.
— Вы бывали у нее дома?
— О, нет, инспектор. Но я каждый день видела ее в магазине.
— В магазине? В каком магазине, мисс Майлс?
— В салоне миссис Саммерс.
— И в тот день вы ее тоже видели?
— Конечно. Она, как всегда, ушла днем, не поздно. Браммел взглянул на миссис Саммерс.
— Почему вы не сказали, что она каждый день бывала в вашем магазине?
— К слову не пришлось, инспектор. Браммел снова повернулся к Мари Майлс.
— Она работала вместе с вами, мисс Майлс?
— Не совсем так,— ответила она, поглядев на Хэма и миссис Саммерс и только теперь заметив предостерегающий взгляд миссис Саммерс. Но разве она сказала что-то не так? Ведь она говорит чистую правду.
— Что именно делала миссис Тайсон? — спросил Браммел. Миссис Саммерс нахмурилась, и Мари запнулась.
— Что вы сказали, инспектор? — едва слышно переспросила Мари Майлс.
Мимо проехал катафалк и две траурные машины.
— Почему они нас не подождали? — сердито воскликнула миссис Саммерс.— Как мы теперь доберемся домой?
— Мы вас подвезем, куда вы захотите,— сказал Браммел. Она поблагодарила, хотя по выражению ее лица можно было догадаться, что эта поездка не доставит ей удовольствия.
На протяжении всего пути до города Браммел расспрашивал ее.
— Я полагаю, вы отлично знали миссис Тайсон и знаете ее друзей,— сказал он.
— Ничего подобного,— раздраженно ответила она.
— Вы так и не сказали мне, что миссис Тайсон делала в вашем магазине. Она служила у вас?
На лице миссис Саммерс промелькнуло беспокойство.
— Нет, не то чтобы служила...
— Так что же она делала?
Между ними существовало соглашение, хотя они не были компаньонами, объяснила миссис Саммерс. Миссис Тайсон ссужала ее деньгами и поставляла заказчиков. За это она получала комиссионные.
— Вы были у нее в долгу? — спросил Браммел. Миссис Саммерс вспыхнула.
— Не понимаю, какое это имеет отношение к следствию? — спросила она.
— Предоставьте мне решать, имеет это отношение или не имеет,— сказал Браммел.
На лице ее отразилось беспокойство, когда он снова спросил:
— Вы задолжали ей много денег, не правда ли?
— Вы не поймете, в чем дело...
— Вы регистрировали суммы, которые одалживали?
— Нет,— сказала она.— У нас было письменное соглашение... Я признала свои долги. Оно должно было находиться у нее.
— Мы его не нашли... Это соглашение не было юридическим документом?
— Видите ли... — начала она.
— Налоговое управление, к примеру, ничего не знало о том, что миссис Тайсон участвует в вашем деле?
Миссис Саммерс не ответила.
— И до нашего разговора вы могли надеяться, что душеприказчики не узнают о вашем долге?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
себя.— Какое это имеет значение, если она сговорилась с Руни? Ничего они не добьются... Однако следи за собой, дорогуша! Похоже, что у тебя наступает вторая молодость. Следи за собой. Не забывай, что ты охотишься за ними, а не они за тобой». И он поклялся, что его никто не поймает.
Браммел коротко проинструктировал Хэма, что ему делать, когда они приедут в похоронное бюро. Хэм сдержанно кивнул. Это был тяжеловатый, неуклюжий молодой парень, который говорил сугубо официальным тоном и не понимал никаких тонкостей в отношениях с людьми. Браммел выбрал его потому, что на него можно было положиться — этот парень ничего лишнего не скажет.
Машина остановилась у главного подъезда похоронного бюро. Это было внушительное трехэтажное сооружение с башенками и куполами — нечто среднее между псевдовизантийским стилем и псевдоготикой. Высокие окна были забраны черными решетками в испанском стиле.
Браммел с привычной быстротой огляделся вокруг. Возле дома стоял пустой катафалк и две траурные машины. На ступеньках у входа переговаривались несколько пожилых женщин.
По дорожке, обсаженной розами, сыщики направились к входу. Кусты роз были усыпаны белыми и желтыми цветами, в воздухе плыл тонкий аромат.
Браммел толкнул дверь и вежливо пропустил вперед Хэма. Они очутились в полутемном холле. Из матового шара под потолком струился неяркий свет. Пол был застлан толстым ковром, по углам стояли вазы с цветами.
Браммел огляделся. В комнате направо собралось довольно много людей, они, видимо, ожидали, когда их пригласят в часовню. Несколько мужчин и женщин горько плакали.
В комнате налево людей было гораздо меньше, все молчали. В стороне от других стояли две женщины. Обе были хороши собой, одна — зрелая красавица, лет за тридцать, другая — совсем молоденькая, не старше двадцати. Они были в роскошных черных туалетах, словно манекенщицы, демонстрирующие траурные платья перед богатыми дамами.
— Приметьте этих двоих, Хэм,— сказал Браммел своему спутнику.— Держу пари, они пришли на похороны миссис Тайсон.
К сыщикам подошла распорядительница. Она была в черной мантии, словно выпускница университета. Пожилая, толстенькая, с красным носиком, она часто-часто моргала хитренькими глазками, которые никак не вязались с профессионально-скорбным выражением ее лица. Казалось, она, словно клоун, с огромным трудом удерживает это скорбное выражение и вот-вот безудержно захохочет.
— К которому из усопших?.. — тактично начала она тихим почтительным голосом, а глазки ее тем временем так и бегали по сторонам.
— Миссис Элизабет Тайсон.
— Очень печально, очень печально,— сказала она, благочестиво вздымая глаза к потолку — к небесам.— Вон туда, джентльмены... Налево... Родственники, наверное?
— О, нет,— сказал Браммел,— мы из полиции.
— Тогда другое дело,— сказала она более веселым голосом, и ее клоунское лицо засияло приветливой улыбкой.— Наверное, вы хотите посмотреть, кто здесь? Хорошенько разглядеть провожающих? Тогда следуйте за мной. Увидите каждого в лицо. Идемте, сейчас они должны войти.
Она пошла впереди них, лицо ее снова выражало привычную скорбь.
В дверях часовни она вдруг остановилась.
— Что там стряслось, молодые люди? — спросила она шепотом.— Говорят, она любила веселую жизнь... — Распорядительница многозначительно подмигнула сыщикам.
Хэм отвернулся и хмуро уставился в стену, но Браммел, видимо, считал, что вход в часовню — самое подходящее место для сплетен.
— Да, поклонников у нее было хоть отбавляй,— сказал он.— Боюсь, даже слишком много.
— Последний, наверное, ее и доконал,— сказала распорядительница.— А вообще она была ничего, симпатичная.
— Много прислали венков? — спросил Браммел.
— По-моему, нет,— ответила она.— Но Джо вам точно скажет. Они пошли между пустыми скамьями. Впереди, у органа, уже
стоял на помосте гроб. Крышка была вся покрыта венками. Распорядительница подозвала мужчину в черном сюртуке, брюках в полоску и галстуке-бабочке. Он направился к ним из левого придела размеренной, важной походкой. Браммелу он напомнил администратора большого магазина или английского дворецкого из американского фильма. Когда Джо представили сыщикам, лицо его стало еще серьезнее.
— Очень рад познакомиться,— сказал он глубоким, меланхоличным голосом.
— Не часто нам это говорят,— шутливо заметил Браммел.— Мы вроде вас, мало кто нам радуется.
— Может быть,— сказал Джо.— Но без нас не проживешь.
— И эта верно.
Распорядительница взглянула на свои часики.
— Пора начинать, Джо.
— Ведите,— сказал он.
— Джо вам поможет,— уходя, шепнула она Браммелу. Браммел подумал, что «Джо» — слишком легкомысленное имя для такого солидного похоронных дел мастера. Тот занял место у гроба в ожидании провожающих и священника. Браммел подошел поближе к Джо.
— Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне о венках...
— Большинство венков поставили мы,— сказал Джо.— Заказали ее родственники. Им хотелось, чтобы было много цветов. Чтобы выглядело так, будто много людей прислали венки. Обычная история. Сентименты... От посторонних всего два-три венка.
— Там написано, от кого? — спросил Браммел.
— Думаю, что да,— ответил Джо.— После кремации я отложу их в сторону, и вы посмотрите.
— А потом вы их снова можете продать,— сказал Браммел, подмигивая бесстрастному Хэму.— Все-таки экономия. Налоги небось, немалые!
— Никогда не делаем ничего подобного, сэр,— с негодованием возразил Джо.
— Тогда не удивительно, что вы пользуетесь такой солидной репутацией.
— Мы поставляем товар высшего качества,— невозмутимо продолжал Джо.— И гробы и цветы у нас самые лучшие.
И словно для того, чтобы предстать в еще более выгодном свете — как честный и неподкупный гражданин,— Джо заверил Браммела, что он всячески постарается помочь полиции.
— Какое злодейство! — воскликнул Джо.— Надеюсь, убийце недолго гулять на свободе.
— Я тоже надеюсь,— сказал Браммел, с ухмылкой поглядывая на гробовщика.
Джо не изменил скорбного выражения лица.
Родственники и знакомые покойной миссис Тайсон тихо вошли в часовню и расселись по скамьям. Из репродуктора лилась записанная на пластинку органная музыка; казалось, что играет орган в часовне.
Сыщики остались подле Джо, они внимательно разглядывали вошедших.
— Вы знаете кого-либо, из них, Джо? — спросил Браммел, почти не шевеля губами.
— Старая леди — ее тетка... Рядом с ней, по-моему, кузины. Пожилой мужчина — дядя...
— А эти манекенщицы?
— Их я не знаю.
— А хотелось бы, а? Джо не ответил. Браммел шепнул Хэму:
— Ни одного молодого мужчины, одно старье. Хэм кивнул.
Пластинка кончилась. Голосом, преисполненным скорби, распорядительница объявила:
— Панихида начинается.
Слева из двери вышел священник; прижав к груди молитвенник и склонив голову, он медленно двинулся к гробу. Затем склонился над гробом и начал читать молитву. Джо и сыщики благопристойно потупили глаза. Остальные опустились на колени.
Когда молитва была окончена и отзвучал еще один гимн, священник сказал несколько слов о скончавшейся, которую постигла такая страшная смерть, и призвал слушателей помнить о быстротечности земной жизни, которая есть не что иное, как краткое вступление к вечной жизни. Они должны уже теперь решить, хотят ли они, чтобы их последующая жизнь была приятной. Это от них зависит. Живущие праведно познают вечное блаженство.
Отзвучала еще одна молитва, и Джо подвел к гробу нескольких дюжих молодцов в длинных черных сюртуках. Они подняли гроб на плечи и, возглавляемые Джо, двинулись в короткий путь к ожидавшему снаружи катафалку. Провожающие последовали за ними. Стоя у двери, Браммел и Хэм всматривались в лица проходящих. Молоденькая манекенщица улыбнулась сыщикам — ей нравилось, когда на нее смотрели. Но зрелая красотка с серьезным выражением лица смотрела прямо перед собой. Браммел и Хэм вышли последними и приблизились к маленькой группе, чтобы послушать о чем говорят. Катафалк отъехал, за ним двинулись две траурные машины. В первой поехали священник и ближайшие родственники. Две красотки и остальные родственники поместились во второй машине. Полицейская машина с Браммелом и Хэмом была третьей и последней в траурном кортеже.
Браммел ломал голову, кто эти две красотки в машине, ехавшей впереди.
— У этих малюток есть что нам рассказать,— обратился он к Хэму.
Браммел вдруг почувствовал уверенность, ч скоро он настигнет убийцу. И вызволит Сима. Браммел откинься на сиденье. А потом что? Жизнь сыщика — это бесконечная и в общем довольно бесплодная погоня. Джо, который правил катафалком, получает за свои труды больше любого сыщика.
— Неплохая коммерция,— хоронить мертвецов,— сказал Браммел Хэму.— Джо загребает кучу денег... Нет, право, это довольно прибыльно — иметь дело со смертью.
Хэм не сводил глаз с дороги и даже не улыбнулся. Но Браммел разошелся, ему хотелось выговориться.
— Знаете, если бы начать жизнь сначала, я бы, пожалуй, тоже стал гробовщиком... — Он помолчал.— Нет, лучше бы завел трактир. Веселее. Хотя с мертвецами меньше риску. День и ночь контора открыта, и никаких тебе налетов, никаких штрафов...
XXVII
Быстро промелькнул пригород. Катафалк впереди мчался с такой скоростью, будто спешил освободиться от своей ноши. Но как только показалась кладбищенская ограда, катафалк
замедлил ход, степенно въехал в ворота и медленно поплыл по дорожке между высокими эвкалиптами, за которыми начинались ряды надгробных плит и памятников. Они проехали мимо плантации роз — здесь, под цветущими кустами, были погребены урны с пеплрм усопших. Наконец траурная процессия остановилась перед крематорием — мрачным строением, похожим на масонский храм.
Браммел и Хэм вышли из машины и последовали за родственниками в просторный пустой зал крематория. Священник быстро прочитал надгробную молитву, невнятно бормоча слова. Провожающие склонили головы. Юная красотка приложила к глазам маленький кружевной платочек. Браммел смотрел на опускающийся гроб, не испытывая никаких эмоций; покойная миссис Тайсон была для него всего лишь очередной юридической загадкой, преступлением, которое должно быть раскрыто. И все же почему-то образ этой женщины преследовал его. Он даже не отдавал себе отчета почему.
Когда все кончилось, Браммел сказал Хэму:
— Задержите тех двух малюток. Я только взгляну на венки и подойду к вам.
Вместе с Хэмом он вышел на лужайку, чтобы выразить соболезнование родственникам, ожидавшим, когда им подадут траурные машины, чтобы вернуться в город. Затем Браммел направился к катафалку, куда Джо сложил снятые с гроба венки.
— Вот эти, инспектор...
Браммел внимательно рассмотрел каждый венок и прочитал надписи на карточках. Одна карточка была подписана Эдвиной и Мари, и Браммел заключил, что этот венок — от двух красоток, с которыми сейчас беседовал Хэм. Вторая карточка была без подписи. Браммел узнал почерк: «Малыш»! «В память о прекраснейшей женщине, которую я любил. До грядущей встречи» — писат он.
«За этими банальными сентиментальными словами кроется подлинное чувство»,— подумал Браммел. Вряд ли «Малыш» написал бы их, если бы он убил миссис Тайсон. Но почему же в таком случае он не пришел на похороны? Убийца он или нет, очевидно, у него есть веская причина держаться в стороне. Браммел спрятал карточку в бумажник и показал Джо на венок.
— Откуда прислали этот венок, как по-вашему? Джо с видом знатока стал его разглядывать.
— Очень дорогой венок, инспектор,— сказал он.— Вы, может быть, и не заметили, но я уж не ошибусь.— Он взял венок из рук Браммела и снова принялся разглядывать его.— По-моему, от «Джоселин» либо из «Художественных цветов»,— заявил Джо.— Скорее всего из «Художественных цветов». Там есть искуснейшая мастерица.
— Большое спасибо, Джо,— сказал Браммел.— Вы не возражаете, если я заберу его с собой?
Гробовщик протянул ему изысканный венок. Держа его перед собой, Браммел направился к Хэму и двум дамам, стоявшим на лужайке. Подходя, он успел заметить постное официальное лицо Хэма, холодную настороженность дамы постарше и растерянность на лицах молоденькой женщины. Хэм громко обвинял их в чем-то.
Браммел прервал своего помощника и представился дамам.
— Право, не знаю, чем я могу вам помочь,— сказала старшая. Звали ее Эдвина Саммерс. У нее были черные как смоль волосы, голубые глаза, гладкая смуглая кожа, тонкая талия и длинные пальцы.
Браммел тотчас же припомнил это имя — владелица фешенебельного ателье мод.
Она разразилась тирадой против Хэма.
— Он расспрашивает меня так, будто я имею какое-то отношение к ее смерти,— сказала она, бросая сердитый взгляд на молодого сыщика.— Он считает, что я обязана знать, чем она занималась в тот день...
— Миссис Саммерс,— твердо заявил Браммел,— сыщик Хэм абсолютно прав, спрашивая вас о миссис Тайсон...
Браммел уже понял, что миссис Саммерс отнюдь не расположена беседовать с ними, и использовал неловкость Хэма, чтобы продолжить расспросы.
— Вы должны рассказать нам все, что знаете, миссис Саммерс...
— Я ничего не знаю. В тот день я видела ее мельком.
Он в раздумье смотрел на нее спокойными голубыми глазами.
— Мы ищем кого-нибудь, кто бы хорошо ее знал и мог рассказать нам о ее друзьях. А их у нее, надо полагать, было немало... И все же никто не пришел в полицию, чтобы помочь следствию.
Миссис Саммерс молчала. Браммел перевел взгляд на молоденькую блондинку, которая разглядывала его с любопытством. Она была изумительно сложена. Звали ее Мари Майлс, она работала манекенщицей и играла маленькие роли в репертуарном театре.
— А вы знали миссис Тайсон? — спросил ее Браммел.
— Да, я ее очень хорошо знала,— слегка жеманясь, с готовностью ответила мисс Майлс. Ей нравилось, что она оказалась в центре внимания. Щеки у нее порозовели, и на лице появилось то выражение необычайной заинтересованности, которым иногда лишь прикрывают скуку. Но сейчас о скуке не могло быть и речи.
— Вы бывали у нее дома?
— О, нет, инспектор. Но я каждый день видела ее в магазине.
— В магазине? В каком магазине, мисс Майлс?
— В салоне миссис Саммерс.
— И в тот день вы ее тоже видели?
— Конечно. Она, как всегда, ушла днем, не поздно. Браммел взглянул на миссис Саммерс.
— Почему вы не сказали, что она каждый день бывала в вашем магазине?
— К слову не пришлось, инспектор. Браммел снова повернулся к Мари Майлс.
— Она работала вместе с вами, мисс Майлс?
— Не совсем так,— ответила она, поглядев на Хэма и миссис Саммерс и только теперь заметив предостерегающий взгляд миссис Саммерс. Но разве она сказала что-то не так? Ведь она говорит чистую правду.
— Что именно делала миссис Тайсон? — спросил Браммел. Миссис Саммерс нахмурилась, и Мари запнулась.
— Что вы сказали, инспектор? — едва слышно переспросила Мари Майлс.
Мимо проехал катафалк и две траурные машины.
— Почему они нас не подождали? — сердито воскликнула миссис Саммерс.— Как мы теперь доберемся домой?
— Мы вас подвезем, куда вы захотите,— сказал Браммел. Она поблагодарила, хотя по выражению ее лица можно было догадаться, что эта поездка не доставит ей удовольствия.
На протяжении всего пути до города Браммел расспрашивал ее.
— Я полагаю, вы отлично знали миссис Тайсон и знаете ее друзей,— сказал он.
— Ничего подобного,— раздраженно ответила она.
— Вы так и не сказали мне, что миссис Тайсон делала в вашем магазине. Она служила у вас?
На лице миссис Саммерс промелькнуло беспокойство.
— Нет, не то чтобы служила...
— Так что же она делала?
Между ними существовало соглашение, хотя они не были компаньонами, объяснила миссис Саммерс. Миссис Тайсон ссужала ее деньгами и поставляла заказчиков. За это она получала комиссионные.
— Вы были у нее в долгу? — спросил Браммел. Миссис Саммерс вспыхнула.
— Не понимаю, какое это имеет отношение к следствию? — спросила она.
— Предоставьте мне решать, имеет это отношение или не имеет,— сказал Браммел.
На лице ее отразилось беспокойство, когда он снова спросил:
— Вы задолжали ей много денег, не правда ли?
— Вы не поймете, в чем дело...
— Вы регистрировали суммы, которые одалживали?
— Нет,— сказала она.— У нас было письменное соглашение... Я признала свои долги. Оно должно было находиться у нее.
— Мы его не нашли... Это соглашение не было юридическим документом?
— Видите ли... — начала она.
— Налоговое управление, к примеру, ничего не знало о том, что миссис Тайсон участвует в вашем деле?
Миссис Саммерс не ответила.
— И до нашего разговора вы могли надеяться, что душеприказчики не узнают о вашем долге?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24