Наш путь лежал на северо-восток от долины, в которой мы жили несколько дней в гостеприимном монастыре. Вечером следующего дня после встречи с ламой к нам в комнату пришел монгол и сообщил, что утром караван выходит на поиски Кхембалунга. Он также сказал, что его господин не настаивает на нашем участии, так как понимает, что путь предстоит трудный и девушке будет тяжело. Но мы с радостью приглашение приняли и рано утром следующего дня нам дали двух кобыл, которые на все путешествие стали самыми близкими существами, от которых зависела наша жизнь.
В состав экспедиции вошел один из монахов, который ранее читал путеводитель в «скрытые долины». Его попросил об участии в экспедиции сам лама. Крестьянина особо не искали. Местные жители стайками слонялись по монастырю в поисках работы и благословения. Любой из них готов был отправиться хоть на край света за совсем мизерную плату, обещанную главным монголом.
Четыре дня пути привели нас на ледниковую морену, лежавшую между громадой скалистой горы, название которой я не знал. Она была столь высока, что захватывало дух, когда я смотрел на ее вершину. С другой стороны возвышалась сплошь ледяная вершина другой горы. Крестьянин назвал ее Амадан. Поднявшись, мы оказались на краю уходящей вдаль котловины, повсюду вокруг блестели стены гор. Монах, сопровождавший нас, указал на удаленную точку на снежном поле в морозном тумане и сказал:
- Видите, это Такмару, «красная скала».
- И что это значит?! – спросил его Дорда-дархан. За время, проведенное с ним в пути я уже не раз слышал голос монгола. Он был на удивление низким и зычным, несвойственным для монголов.
- Это есть следующий ориентир путеводителя, который я читал. «Красная гора», в действительности представляет квадратный валун, который, вероятно, содержит в себе ключ к Кхембалунгу. Согласно легенде, трещина, проходящая по одной из его сторон, медленно расширяется, и однажды, когда борьба во внешнем мире, наконец, достигнет Кхумбу, камень расколется надвое и откроет ключ, позволив немногим счастливчикам бежать и скрыться в безопасности в тайной долине.
До «Красной горы» мы добрались за три часа. Караван ни на минуту не останавливался на привал. Всем хотелось быстрее добраться до очередного ориентира. Когда мы прибыли на место, то перед нами возник огромный камень, такие я видел в Финляндии, только размером этот камень был намного больше тех валунов. Его форма и вправду напоминала квадрат.
За валуном горы с обеих сторон поворачивали и смыкались, образуя хребет из камней и льда, преграждающий нам путь. Участники экспедиции слезли с коней и кобыл. Местность возле валуна позволяла разбить лагерь, что и было сделано по приказу нашего командира. Крестьянин стал собирать сухой хворост, сухие колючие кустарники, все, что могло служить топливом для костра.
Дорда-дархан тоже соскочил со своего коня и отдал его своему воину, который, взяв под уздцы, отвел к остальным. Сам же предводитель стал рассматривать окружавшие горные хребты. По его приказу к нему подошел монах и они вдвоем продолжили созерцание. Я, интересуясь дальнейшим маршрутом, встал рядом с ними.
- Единственный осуществимый маршрут через этот хребет, вон там! – сказал монах. – Это перевал высотой около шести тысяч метров.
-Дааа… - отозвался монгол, - выглядит как вертикальная снежная стена!
Я посмотрел в сторону, указанную монахом. В том направлении действительно была огромная заснеженная гора из которой выпирали нависающие утесы.
- Путеводитель говорил, что нужно пройти между ледником и красной горой. Эта долина — занавес входной двери в Кхембалунг, - опять пояснил монах.
Что же скрывал от путников этот занавес, распростершийся перед нами? Или это была еще одна стена, менее всего похожая на вход в легендарную долину?
Наш командующий смотрел на горы, на подступы к ним и мысленно оценивал возможности своего отряда. Около десяти минут монгол молчал.
- Остаемся здесь на ночлег! Завтра утром решим, что делать дальше, - наконец приказал он.
Монголы быстро собрали две юрты. Одна предназначалась для них с Дорда-дарханом, а другая для всех остальных. Тибетец к тому времени уже развел костер и приступил к приготовлению на нем еды. Над лагерем поднимался запах дыма и какого-то очень вкусного съестного и, увы, запах лошадей. Они стояли в сторонке и жевали приготовленный для них корм.
После совместного приема пищи на воздухе возле догорающего костра все стали расходится. Мы с Рахни тоже встали, поблагодарив хозяина за еду. Дорда-дархан поднял правую руку и обратился к нам.
- Если вы не возражаете, то я хочу чтоб вы остались. Вы мне еще не рассказали о ваших далеких краях. Я люблю слушать рассказы путников.
- Что же ты хочешь услышать, уважаемый Дорда-дархан? – спросил я монгола, обратно занимая свое место у огня. Рядом со мной присела и Рахни.
- Я хочу услышать, где твоя родина, как вы живете, чем занимаетесь. Как ты добрался до этих земель. Как оказалась в твоих краях наша прекрасная спутница?
Я задумался над тем, что же рассказать. Курс школьной истории древней Руси я уже изрядно подзабыл. Пришлось многое выдумывать. Я рассказал про отца городов русских, про князей Киевских, упомянул Рюрика. Рассказал про красоту русской природы, Волгу-матушку, упомянул и половцев и аланов. Но самое главное, по какой-то детской причине я расхваливал войско Руси. Называл его непобедимым, не проигравшим ни одной битвы. Зачем я все это придумывал, сказать точно не могу. Скорее всего, я не хотел стать причиной нашествия татаро-монголов на мою древнюю родину. Смешно, конечно! Но разве все в поведении человека можно объяснить?!
- Я слышал про твою страну, - пробормотал монгол после того как я закончил. - Мне рассказывали о ней воины, которые ходили раньше на запад. Их слова в чем-то подтверждают твои. Я не люблю воевать. Я против жестоких войн. А наш Курултай призывает идти походом на запад. Сам хан Удегей собирает войско. Я слышал, что уже 14 царевичей готовы идти под командованием Субэдея походом на вашу великую реку. Я не пойду!... А зачем ты здесь?
- Мы с моей женой ищем Шамбалу.
- Шамбалу?! Никогда не слышал о таком месте! Где это и что вы там забыли?
- Мой господин, - вступила в разговор Рахни, - Шамбала – это страна, где все живут счастливо, где торжествует справедливость, где нет болезней, нет горя!
- Ха-ха-ха! Сказки, все это! Таких стран нет и быть не может! – грустно улыбнулся Дорда-дархан.
- Но ведь Вы поверили в существование Кхембалунга?! Почему не верите в Шамбалу?! – воскликнула девушка.
- Я не поверил в существование Кхембалунга. Как раз я хочу доказать, что таких мест на земле не существует.
- И для этого Вы снарядили эту экспедицию?!
- Вы молоды еще и многое в этой жизни не понимаете! Экспедиции не всегда снаряжаются для того, чтобы доказать существование чего-то! Они еще проводятся и для того, чтобы доказать отсутствие оного!
Мы продолжали сидеть и каратать время. Уже стемнело. Слуга-крестьянин принес всем по пиале горячего тибетского чая. К тому времени я уже узнал, что чай в Тибете употребляют в пищу как в обычном для всех народов жидком виде, так и в сухом. Чайный напиток называют часуйма, и он представляет собой крепкий кирпичный чай, в который добавлены сливочное (обязательно топленое) масло яка и соль по вкусу. Всю эту смесь (горячую) взбивают в специальном продолговатом бочонке, похожем на русскую маслобойку, до тех пор, пока не получится однородный по консистенции густой напиток – очень калорийный и своеобразный по своему тонизирующему действию, а потому способный почти мгновенно восстанавливать силы ослабевшего человека. В условиях сурового, климата Тибета такой напиток бывает прямо-таки незаменим. Это древнейший способ заваривания. Не раз от монаха я слышал, как он определял расстояния в горах не по прямой горизонтальной поверхности, как в долинах, а по извилистой линии и по вертикали. И мера была выражена не в единицах длины, а в пиалах тибетского чая! Так, три большие пиалы чая приравнивались примерно восьми километрам пути. Хотя такой вывод я сделал, основываясь только на своем ощущении километров.
Кроме того, сухой чай в Тибете употребляют для приготовления национального кушанья "цзамбу" – мука из предварительно пережаренных зерен ячменя, смешанная и тщательно протертая с маслом яка, сухим кирпичным чаем и солью. Рахни считала, что очень полезно, но на мой вкус - нечто не особо приятное. В общем, на тибетского любителя!
Наш монгольский вождь подозвал к себе одного из воинов и что-то тому приказал. Через несколько минут к нашей компании вновь присоединился монах.
- Вы звали меня, уважаемый господин?! – вежливо, но без раболепства, спросил он у монгола.
- Да, садитесь с нами, попейте чая.
- Спасибо, уважаемый Дорда-дархан, - монах взял в руки поднесенную пиалу и уселся возле нас.
- Расскажи нам, святой человек, что ты вычитал в своем путеводителе и что слышал от путников, ищущих и нашедших «скрытые долины»? – задал ему вопрос монгол.
- О, мой господин, текст путеводителя не сильно нам помог. Он дает путанное описание пути через снег, ведущего через что-то — возможно, Ампху-Лабца, — к небольшой горе, с которой уже можно увидеть Кхембалунг. Большинство лам и непальцев, которые что-то знали об таких долинах, похоже, считают, что Кхембалунг скрывается по ту сторону этих гор, которые перед нами. Снежные вершины с севера и заросшие джунглями ущелья с юга делают это место труднодостижимым с любого направления. Один мой знакомый непалец, однако, ходил сюда. Он рассказал мне, что когда они поднимались по высокому гребню, в долине под собой они видели плоское пространство густого леса из рододендронов, и их проводник, лама из местной деревни, заметил, что настоящий центр Кхембалунга, тайная его часть, был там, внизу, вместе с невидимым дворцом царя. Этот же лама говорил, что люди из их деревни иногда видели дым, поднимающийся над деревьями, и слышали людское пение. Иногда пастухи и охотники, ищущие дичь, отправлялись в эти джунгли, но так никогда и не возвращались. Непалец еще говорил, что лама предупредил их, чтобы они не спускались туда. Он сказал, что не знает, что случилось с ушедшими туда людьми — умерли они, заблудились или решили остаться, но знает, что никто из этого места не возвращался.
- А они спускались? - спросил я.
- Он говорил, что они пытались, но не смогли спуститься. Заросли рододендронов были слишком густые.
Поговорив еще немного, командующий встал и предложил всем разойтись по юртам, чтобы лечь спать.
- Завтра, как всегда нас ждет тяжелый день! Всем надо отдохнуть,- сказал он и ушел к своим войскам.
Мы тоже оставили крестьянина убирать «стол» и легли в своей юрте. Усталость дала о себе знать. Как только тело заняло горизонтальное положение, я, обняв Рахни, уснул.
На следующее утро, после крепкого чая, Дорда-дархан принял решение не рисковать и попробовать другую, более простую дорогу в область, лежащую за перевалом. Нашей целью была та долина, про которую рассказывал непалец, знакомый нашего монаха. Через два дня пути от «красной скалы» в единственной за эти дни обитаемой хижине мы встретили дряхлую старуху, которая рассказала нам о святилище под нависающей скалой впереди по нашему маршруту. Она добавила, что если встать там и посмотреть через долину, то высоко на горе можно увидеть змею — это и есть направление на Кхембалунг.
Когда мы, наконец, достигли святилища, о котором говорила старуха, силы были на исходе. Дул дико холодный ветер. Наши лица покраснели и покрылись коркой, они не чувствовали больше ничего. Оставив часовых и лошадей возле пещеры, мы зашли внутрь. Три образа Будды, нарисованные на скалистой стене охранялись лишь высокими вершинами. В пещере ветра не было и мы могли немного согреться. Наш всеобщий слуга разжег костер из веток можжевельника и приготовил чай. Пока все мирно попивали этот крепкий и горячий напиток, набираясь сил для следующего перехода, я, выпив его первым, вышел наружу.
Вспомнив старуху и ее слова о змее, я посмотрел туда, куда она говорила, и увидел в тридцати метрах сверху на гранитной стене, усеянной ледниками, полосу из другого камня, имевшую форму кобры, которая отвела голову назад и готова к нападению. Я мысленно провел линию, которая указывала прямо в сторону долины, про которую нам рассказал монах. Я вернулся в пещеру.
- Ну, что ты там увидел? – шепнула мне Рахни.
- Я видел змею! Она головой указывает направление к долине.
- Отлично!
- О чем вы говорите? – спросил Дорда-дархан.
- Я сказал, что видел змею, о которой рассказывала старуха.
- Да, действительно, это хороший признак. А что ты думаешь о пути, который нам предстоит?
- Я, уважаемый Дорда-дархан, не знаю, как мы поедем дальше. Лошади не пройдут через перевалы! – сказал я то, что думал.
- Ты прав, Урус! – так он называл меня. - Дальше пойдем пешком! Лошадей и нескольких моих людей оставим здесь. Ты, монах, тоже останешься. Ты не пройдешь предстоящий путь. Ты слишком стар и слаб. Пойдут: Урус, Рахни, тибетец и вы трое, - он кивнул в сторону своих воинов.
Когда все допили чай и немного отдохнули наш уже совсем маленький отряд отправился дальше в сторону Кхембалунга. Монголы, оставшиеся в лагере, стояли и смотрели, как мы уменьшались в размерах. Я тоже периодически оглядывался пока лагерь не исчез за скалой. Рахни шла за мной и я, оглядываясь назад, обязательно переводил взгляд на нее и подмигивал ей, пытаясь показать мои чувства к ней и хоть как-то подбодрить. Хотя она, по-моему, не особенно в этом нуждалась. Девушка ни в чем не уступала нам, взрослым и здоровым мужчинам. Именно за ее выносливость наш командир решил взять Рахни с собой.
Между нами и пунктом нашего назначения лежали еще три перевала, причем один из них был очень высокий. Когда мы проходили ледник на первом, самом высоком из них, один монгол из нашей группы внезапно скрылся из виду, оставив свой груз на снегу, где он только что шел. Его товарищ закричал, мы подбежали и увидели, что он провалился сквозь обманчивую поверхность снега в скрытую расщелину. Один из монголов по приказу Дорда-дархана отнес груз подальше от отверстия в снегу. Осторожно, ползком, я, Рахни и два оставшихся монгола подобрались к отверстию и заглянули вниз, но все, что мы могли видеть — это две голубые стены льда, уходившие в темноту. Чем глубже уходили стены, тем темнее становился их цвет. Из голубого лед превращался в черный. Я вспомнил старого монаха, встретившегося мне в монастыре, а ведь он говорил мне тогда: «В Кхембалунг трудно попасть из-за опасности погибнуть в пути». И вот, похоже, это случилось. Пока мы испуганно смотрели друг на друга, из глубины донесся тихий стон, который казался заглушенным и очень далеким. Монгол был еще жив! У каждого из нас были пеньковые веревки, длиной около десяти-пятнадцати метров. Я отколол от ледника небольшой кусок и бросил его вниз, чтобы определить какая глубина расщелины. Прислушавшись, через несколько секунд мы, наконец, услышали удар от падения льда. Ого! Очень глубоко. После короткого замешательства я связал несколько веревок и спустил в расщелину. Один из воинов крикнул упавшему товарищу, чтобы он хватался за конец. Но ответа не последовало. Тогда мы привязали этого воина и стали спускать его в расщелину. Когда веревка почти закончилась, мы спросили, видит ли он что-нибудь внизу.
- Поднимайте меня! – отозвался монгол. Когда его подняли он сказал: - Там очень глубоко! Дна не видно. Наших веревок не хватит, даже если их все связать! Видимо, наш друг погиб!
Мы еще и еще кричали в расщелину, но больше ни стонов, ни других звуков не услышали. Так мы потеряли первого члена экспедиции. Через час Дорда-дархан приказал двигаться дальше. Смысла ждать спасения не было. И как ни жалко, но пришлось смириться с гибелью товарища.
По мере приближения к своей цели отряд вступил в область, которая была плохо известна даже нашему монаху, поскольку немногие тибетцы бывали там, если бывали вообще. Монастырский монах прежде чем мы его оставили в лагере рассказал чего нам ждать от предстоящего пути. Но этот отрезок он не знал совсем. Когда нам оставалось преодолеть только два перевала, наш путь завел экспедицию очень высоко и нам пришлось двигаться по самому склону горного хребта. Мы еще не дошли до перевала, а облака сомкнулись над нами, и мы не могли даже отличить снег под ногами от окружающего пространства — все стало белым и неразличимым. Стена снега преграждала путь, вводя в заблуждение. Где верх, где низ, все слилось. Отряд попытался идти дальше, но, боясь заблудиться или того хуже упасть со скал участники, наконец, сдались и были вынуждены сделать привал на ночь. Юрты мы не взяли с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
В состав экспедиции вошел один из монахов, который ранее читал путеводитель в «скрытые долины». Его попросил об участии в экспедиции сам лама. Крестьянина особо не искали. Местные жители стайками слонялись по монастырю в поисках работы и благословения. Любой из них готов был отправиться хоть на край света за совсем мизерную плату, обещанную главным монголом.
Четыре дня пути привели нас на ледниковую морену, лежавшую между громадой скалистой горы, название которой я не знал. Она была столь высока, что захватывало дух, когда я смотрел на ее вершину. С другой стороны возвышалась сплошь ледяная вершина другой горы. Крестьянин назвал ее Амадан. Поднявшись, мы оказались на краю уходящей вдаль котловины, повсюду вокруг блестели стены гор. Монах, сопровождавший нас, указал на удаленную точку на снежном поле в морозном тумане и сказал:
- Видите, это Такмару, «красная скала».
- И что это значит?! – спросил его Дорда-дархан. За время, проведенное с ним в пути я уже не раз слышал голос монгола. Он был на удивление низким и зычным, несвойственным для монголов.
- Это есть следующий ориентир путеводителя, который я читал. «Красная гора», в действительности представляет квадратный валун, который, вероятно, содержит в себе ключ к Кхембалунгу. Согласно легенде, трещина, проходящая по одной из его сторон, медленно расширяется, и однажды, когда борьба во внешнем мире, наконец, достигнет Кхумбу, камень расколется надвое и откроет ключ, позволив немногим счастливчикам бежать и скрыться в безопасности в тайной долине.
До «Красной горы» мы добрались за три часа. Караван ни на минуту не останавливался на привал. Всем хотелось быстрее добраться до очередного ориентира. Когда мы прибыли на место, то перед нами возник огромный камень, такие я видел в Финляндии, только размером этот камень был намного больше тех валунов. Его форма и вправду напоминала квадрат.
За валуном горы с обеих сторон поворачивали и смыкались, образуя хребет из камней и льда, преграждающий нам путь. Участники экспедиции слезли с коней и кобыл. Местность возле валуна позволяла разбить лагерь, что и было сделано по приказу нашего командира. Крестьянин стал собирать сухой хворост, сухие колючие кустарники, все, что могло служить топливом для костра.
Дорда-дархан тоже соскочил со своего коня и отдал его своему воину, который, взяв под уздцы, отвел к остальным. Сам же предводитель стал рассматривать окружавшие горные хребты. По его приказу к нему подошел монах и они вдвоем продолжили созерцание. Я, интересуясь дальнейшим маршрутом, встал рядом с ними.
- Единственный осуществимый маршрут через этот хребет, вон там! – сказал монах. – Это перевал высотой около шести тысяч метров.
-Дааа… - отозвался монгол, - выглядит как вертикальная снежная стена!
Я посмотрел в сторону, указанную монахом. В том направлении действительно была огромная заснеженная гора из которой выпирали нависающие утесы.
- Путеводитель говорил, что нужно пройти между ледником и красной горой. Эта долина — занавес входной двери в Кхембалунг, - опять пояснил монах.
Что же скрывал от путников этот занавес, распростершийся перед нами? Или это была еще одна стена, менее всего похожая на вход в легендарную долину?
Наш командующий смотрел на горы, на подступы к ним и мысленно оценивал возможности своего отряда. Около десяти минут монгол молчал.
- Остаемся здесь на ночлег! Завтра утром решим, что делать дальше, - наконец приказал он.
Монголы быстро собрали две юрты. Одна предназначалась для них с Дорда-дарханом, а другая для всех остальных. Тибетец к тому времени уже развел костер и приступил к приготовлению на нем еды. Над лагерем поднимался запах дыма и какого-то очень вкусного съестного и, увы, запах лошадей. Они стояли в сторонке и жевали приготовленный для них корм.
После совместного приема пищи на воздухе возле догорающего костра все стали расходится. Мы с Рахни тоже встали, поблагодарив хозяина за еду. Дорда-дархан поднял правую руку и обратился к нам.
- Если вы не возражаете, то я хочу чтоб вы остались. Вы мне еще не рассказали о ваших далеких краях. Я люблю слушать рассказы путников.
- Что же ты хочешь услышать, уважаемый Дорда-дархан? – спросил я монгола, обратно занимая свое место у огня. Рядом со мной присела и Рахни.
- Я хочу услышать, где твоя родина, как вы живете, чем занимаетесь. Как ты добрался до этих земель. Как оказалась в твоих краях наша прекрасная спутница?
Я задумался над тем, что же рассказать. Курс школьной истории древней Руси я уже изрядно подзабыл. Пришлось многое выдумывать. Я рассказал про отца городов русских, про князей Киевских, упомянул Рюрика. Рассказал про красоту русской природы, Волгу-матушку, упомянул и половцев и аланов. Но самое главное, по какой-то детской причине я расхваливал войско Руси. Называл его непобедимым, не проигравшим ни одной битвы. Зачем я все это придумывал, сказать точно не могу. Скорее всего, я не хотел стать причиной нашествия татаро-монголов на мою древнюю родину. Смешно, конечно! Но разве все в поведении человека можно объяснить?!
- Я слышал про твою страну, - пробормотал монгол после того как я закончил. - Мне рассказывали о ней воины, которые ходили раньше на запад. Их слова в чем-то подтверждают твои. Я не люблю воевать. Я против жестоких войн. А наш Курултай призывает идти походом на запад. Сам хан Удегей собирает войско. Я слышал, что уже 14 царевичей готовы идти под командованием Субэдея походом на вашу великую реку. Я не пойду!... А зачем ты здесь?
- Мы с моей женой ищем Шамбалу.
- Шамбалу?! Никогда не слышал о таком месте! Где это и что вы там забыли?
- Мой господин, - вступила в разговор Рахни, - Шамбала – это страна, где все живут счастливо, где торжествует справедливость, где нет болезней, нет горя!
- Ха-ха-ха! Сказки, все это! Таких стран нет и быть не может! – грустно улыбнулся Дорда-дархан.
- Но ведь Вы поверили в существование Кхембалунга?! Почему не верите в Шамбалу?! – воскликнула девушка.
- Я не поверил в существование Кхембалунга. Как раз я хочу доказать, что таких мест на земле не существует.
- И для этого Вы снарядили эту экспедицию?!
- Вы молоды еще и многое в этой жизни не понимаете! Экспедиции не всегда снаряжаются для того, чтобы доказать существование чего-то! Они еще проводятся и для того, чтобы доказать отсутствие оного!
Мы продолжали сидеть и каратать время. Уже стемнело. Слуга-крестьянин принес всем по пиале горячего тибетского чая. К тому времени я уже узнал, что чай в Тибете употребляют в пищу как в обычном для всех народов жидком виде, так и в сухом. Чайный напиток называют часуйма, и он представляет собой крепкий кирпичный чай, в который добавлены сливочное (обязательно топленое) масло яка и соль по вкусу. Всю эту смесь (горячую) взбивают в специальном продолговатом бочонке, похожем на русскую маслобойку, до тех пор, пока не получится однородный по консистенции густой напиток – очень калорийный и своеобразный по своему тонизирующему действию, а потому способный почти мгновенно восстанавливать силы ослабевшего человека. В условиях сурового, климата Тибета такой напиток бывает прямо-таки незаменим. Это древнейший способ заваривания. Не раз от монаха я слышал, как он определял расстояния в горах не по прямой горизонтальной поверхности, как в долинах, а по извилистой линии и по вертикали. И мера была выражена не в единицах длины, а в пиалах тибетского чая! Так, три большие пиалы чая приравнивались примерно восьми километрам пути. Хотя такой вывод я сделал, основываясь только на своем ощущении километров.
Кроме того, сухой чай в Тибете употребляют для приготовления национального кушанья "цзамбу" – мука из предварительно пережаренных зерен ячменя, смешанная и тщательно протертая с маслом яка, сухим кирпичным чаем и солью. Рахни считала, что очень полезно, но на мой вкус - нечто не особо приятное. В общем, на тибетского любителя!
Наш монгольский вождь подозвал к себе одного из воинов и что-то тому приказал. Через несколько минут к нашей компании вновь присоединился монах.
- Вы звали меня, уважаемый господин?! – вежливо, но без раболепства, спросил он у монгола.
- Да, садитесь с нами, попейте чая.
- Спасибо, уважаемый Дорда-дархан, - монах взял в руки поднесенную пиалу и уселся возле нас.
- Расскажи нам, святой человек, что ты вычитал в своем путеводителе и что слышал от путников, ищущих и нашедших «скрытые долины»? – задал ему вопрос монгол.
- О, мой господин, текст путеводителя не сильно нам помог. Он дает путанное описание пути через снег, ведущего через что-то — возможно, Ампху-Лабца, — к небольшой горе, с которой уже можно увидеть Кхембалунг. Большинство лам и непальцев, которые что-то знали об таких долинах, похоже, считают, что Кхембалунг скрывается по ту сторону этих гор, которые перед нами. Снежные вершины с севера и заросшие джунглями ущелья с юга делают это место труднодостижимым с любого направления. Один мой знакомый непалец, однако, ходил сюда. Он рассказал мне, что когда они поднимались по высокому гребню, в долине под собой они видели плоское пространство густого леса из рододендронов, и их проводник, лама из местной деревни, заметил, что настоящий центр Кхембалунга, тайная его часть, был там, внизу, вместе с невидимым дворцом царя. Этот же лама говорил, что люди из их деревни иногда видели дым, поднимающийся над деревьями, и слышали людское пение. Иногда пастухи и охотники, ищущие дичь, отправлялись в эти джунгли, но так никогда и не возвращались. Непалец еще говорил, что лама предупредил их, чтобы они не спускались туда. Он сказал, что не знает, что случилось с ушедшими туда людьми — умерли они, заблудились или решили остаться, но знает, что никто из этого места не возвращался.
- А они спускались? - спросил я.
- Он говорил, что они пытались, но не смогли спуститься. Заросли рододендронов были слишком густые.
Поговорив еще немного, командующий встал и предложил всем разойтись по юртам, чтобы лечь спать.
- Завтра, как всегда нас ждет тяжелый день! Всем надо отдохнуть,- сказал он и ушел к своим войскам.
Мы тоже оставили крестьянина убирать «стол» и легли в своей юрте. Усталость дала о себе знать. Как только тело заняло горизонтальное положение, я, обняв Рахни, уснул.
На следующее утро, после крепкого чая, Дорда-дархан принял решение не рисковать и попробовать другую, более простую дорогу в область, лежащую за перевалом. Нашей целью была та долина, про которую рассказывал непалец, знакомый нашего монаха. Через два дня пути от «красной скалы» в единственной за эти дни обитаемой хижине мы встретили дряхлую старуху, которая рассказала нам о святилище под нависающей скалой впереди по нашему маршруту. Она добавила, что если встать там и посмотреть через долину, то высоко на горе можно увидеть змею — это и есть направление на Кхембалунг.
Когда мы, наконец, достигли святилища, о котором говорила старуха, силы были на исходе. Дул дико холодный ветер. Наши лица покраснели и покрылись коркой, они не чувствовали больше ничего. Оставив часовых и лошадей возле пещеры, мы зашли внутрь. Три образа Будды, нарисованные на скалистой стене охранялись лишь высокими вершинами. В пещере ветра не было и мы могли немного согреться. Наш всеобщий слуга разжег костер из веток можжевельника и приготовил чай. Пока все мирно попивали этот крепкий и горячий напиток, набираясь сил для следующего перехода, я, выпив его первым, вышел наружу.
Вспомнив старуху и ее слова о змее, я посмотрел туда, куда она говорила, и увидел в тридцати метрах сверху на гранитной стене, усеянной ледниками, полосу из другого камня, имевшую форму кобры, которая отвела голову назад и готова к нападению. Я мысленно провел линию, которая указывала прямо в сторону долины, про которую нам рассказал монах. Я вернулся в пещеру.
- Ну, что ты там увидел? – шепнула мне Рахни.
- Я видел змею! Она головой указывает направление к долине.
- Отлично!
- О чем вы говорите? – спросил Дорда-дархан.
- Я сказал, что видел змею, о которой рассказывала старуха.
- Да, действительно, это хороший признак. А что ты думаешь о пути, который нам предстоит?
- Я, уважаемый Дорда-дархан, не знаю, как мы поедем дальше. Лошади не пройдут через перевалы! – сказал я то, что думал.
- Ты прав, Урус! – так он называл меня. - Дальше пойдем пешком! Лошадей и нескольких моих людей оставим здесь. Ты, монах, тоже останешься. Ты не пройдешь предстоящий путь. Ты слишком стар и слаб. Пойдут: Урус, Рахни, тибетец и вы трое, - он кивнул в сторону своих воинов.
Когда все допили чай и немного отдохнули наш уже совсем маленький отряд отправился дальше в сторону Кхембалунга. Монголы, оставшиеся в лагере, стояли и смотрели, как мы уменьшались в размерах. Я тоже периодически оглядывался пока лагерь не исчез за скалой. Рахни шла за мной и я, оглядываясь назад, обязательно переводил взгляд на нее и подмигивал ей, пытаясь показать мои чувства к ней и хоть как-то подбодрить. Хотя она, по-моему, не особенно в этом нуждалась. Девушка ни в чем не уступала нам, взрослым и здоровым мужчинам. Именно за ее выносливость наш командир решил взять Рахни с собой.
Между нами и пунктом нашего назначения лежали еще три перевала, причем один из них был очень высокий. Когда мы проходили ледник на первом, самом высоком из них, один монгол из нашей группы внезапно скрылся из виду, оставив свой груз на снегу, где он только что шел. Его товарищ закричал, мы подбежали и увидели, что он провалился сквозь обманчивую поверхность снега в скрытую расщелину. Один из монголов по приказу Дорда-дархана отнес груз подальше от отверстия в снегу. Осторожно, ползком, я, Рахни и два оставшихся монгола подобрались к отверстию и заглянули вниз, но все, что мы могли видеть — это две голубые стены льда, уходившие в темноту. Чем глубже уходили стены, тем темнее становился их цвет. Из голубого лед превращался в черный. Я вспомнил старого монаха, встретившегося мне в монастыре, а ведь он говорил мне тогда: «В Кхембалунг трудно попасть из-за опасности погибнуть в пути». И вот, похоже, это случилось. Пока мы испуганно смотрели друг на друга, из глубины донесся тихий стон, который казался заглушенным и очень далеким. Монгол был еще жив! У каждого из нас были пеньковые веревки, длиной около десяти-пятнадцати метров. Я отколол от ледника небольшой кусок и бросил его вниз, чтобы определить какая глубина расщелины. Прислушавшись, через несколько секунд мы, наконец, услышали удар от падения льда. Ого! Очень глубоко. После короткого замешательства я связал несколько веревок и спустил в расщелину. Один из воинов крикнул упавшему товарищу, чтобы он хватался за конец. Но ответа не последовало. Тогда мы привязали этого воина и стали спускать его в расщелину. Когда веревка почти закончилась, мы спросили, видит ли он что-нибудь внизу.
- Поднимайте меня! – отозвался монгол. Когда его подняли он сказал: - Там очень глубоко! Дна не видно. Наших веревок не хватит, даже если их все связать! Видимо, наш друг погиб!
Мы еще и еще кричали в расщелину, но больше ни стонов, ни других звуков не услышали. Так мы потеряли первого члена экспедиции. Через час Дорда-дархан приказал двигаться дальше. Смысла ждать спасения не было. И как ни жалко, но пришлось смириться с гибелью товарища.
По мере приближения к своей цели отряд вступил в область, которая была плохо известна даже нашему монаху, поскольку немногие тибетцы бывали там, если бывали вообще. Монастырский монах прежде чем мы его оставили в лагере рассказал чего нам ждать от предстоящего пути. Но этот отрезок он не знал совсем. Когда нам оставалось преодолеть только два перевала, наш путь завел экспедицию очень высоко и нам пришлось двигаться по самому склону горного хребта. Мы еще не дошли до перевала, а облака сомкнулись над нами, и мы не могли даже отличить снег под ногами от окружающего пространства — все стало белым и неразличимым. Стена снега преграждала путь, вводя в заблуждение. Где верх, где низ, все слилось. Отряд попытался идти дальше, но, боясь заблудиться или того хуже упасть со скал участники, наконец, сдались и были вынуждены сделать привал на ночь. Юрты мы не взяли с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23