Вот и все. – Она отряхнулась и вручила ложку ассистентке, стоявшей за камерой. – Вас не затруднит закончить?
Ассистентка появилась в кадре, подошла к плите и начала мешать соус. Миранда пригладила волосы. На ней было ярко-бирюзовое платье в японском стиле. Его узкий маленький воротник перетягивал шею Миранды, как удавка. Голова вытканного спереди дракона утыкалась ей прямо в промежность.
– А вот, – она щелкнула пальцами, – и наше блюдо. – Ассистентка вручила поднос Миранде. – Вяленая козлятина под рыбным соусом. Выглядит замечательно, правда? И к тому же необыкновенно вкусно. Не больше двенадцати калорий за один укус. Может это причинить вам вред? Никогда.
Она одарила камеру сияющей улыбкой. Оператор дал отмашку.
– Снято, – крикнула женщина-режиссер.
Улыбка испарилась с лица Миранды, как вода из высохшего навоза.
Ассистентка просунула голову в зеленую комнату.
– Теперь вы.
Джасмин кивнула, дрожащей рукой поставила чашку на стол и последовала за ассистенткой в студию. Свет, отражавшийся в хроме аппаратуры, слепил глаза, и Джасмин прикрыла их рукой. Режиссер, молоденькая женщина в невероятно официальном для такого раннего часа черном костюме, кивнула ей, не поднимая головы от пюпитра.
– Значит, так. Говорить быстро, но не частить. Улыбаться. И не суетиться. Двигаться плавно, медленно. Быстрые движения смотрятся в камере неважно. Дженни! – завопила она.
Вошла ассистентка и взяла Джасмин под руку.
– Все, что вы просили, уже там. Если понадобится что-то еще, не стесняйтесь позвать. Все так делают, – бормотала она, ведя Джасмин к кухонному утолку, где Миранда собирала свои записи.
– Ты выглядела просто замечательно, – сказала Джасмин.
– Да, конечно, – обронила на ходу Миранда.
Джасмин обливалась потом под палящим студийным светом. Пот струйкам бежал по спине, он уже насквозь промочил резиновый пояс утягивающих колготок. Она посмотрела на часы. Оставалось три минуты до того, как она пленит аудиторию и вселит в нее надежду. Она бросила последний взгляд на кухонный уголок, проверить, все ли на месте. Сотейник, противень, ножи – выложены аккуратно, как инструменты дантиста. Она взяла в руки одну из шести мисочек с заранее нарезанными ингредиентами.
– Лука нужно больше. Две столовые, нет, две чайные ложки.
Ассистентка Дженни набрала в легкие воздуху и с поспешностью собирательницы мячей на Уимблдонском турнире рванула в дальнюю кухню, где и должен был происходить реальный процесс готовки. Блюдо должно было готовиться в три этапа: сначала тушиться, потом печься, потом жариться на гриле, чтобы получилась вкуснейшая хрустящая корочка. Вот такое телешоу вживую: времени на то, чтобы все это показать, нет. И тем не менее Джасмин настояла на том, чтобы все было по правде. Никаких подмен: пюре так пюре, и нечего вместо него показывать мороженое.
Нет, ее аудитория увидит все как есть – настоящий процесс приготовления пищи, дельные советы, кулинарный опыт в полном объеме. Жаль, что нельзя просунуть свежеприготовленное блюдо в объектив камеры и всех их угостить.
– Готовы? – подтолкнула Дженни.
– Да, – ответила Джасмин.
Пока оператор показывал пальцами, сколько секунд осталось до начала, Джасмин уверенно улыбалась. Но как только она перевела взгляд с его рук на объектив, мысли, словно сквозняком, вынесло у нее из головы. Она смотрела в камеру, застыв, как пойманный лучом прожектора кенгуру. Драгоценное телевизионное время уходило на демонстрацию расширенных пор на ее лице. Оператор вывернулся наизнанку, показывая, что время пошло, но на Джасмин это не возымело никакого действия.
– Джасмин.
В ее запястье вцепилась чья-то рука. Джасмин очнулась и увидела перед собой лицо режиссерши.
– Джасмин Марч – известный автор поваренных книг, – заговорила та в камеру, борясь, как видела Джасмин, с желанием заглянуть в шпаргалку. – Пожалуйста, – закончила она и улыбнулась Джасмин с видом «а потом я тебя убью».
Говори, говори, говори, завывало в голове у Джасмин. Она открыла рот.
– Здравствуй, Америка. – Она подождала секунду, будто ожидая от Америки ответного «Здравствуй, Джасмин!». Ободряюще улыбнувшись в камеру, она откинула руку назад, как будто собиралась кого-то представить.
– Это – кухня.
Глаза режиссерши закатились, как крышка шведского бюро.
Джасмин подошла ближе к камере и заглянула в объектив. Потом отступила на шаг и приложила руку к подбородку, как бы впав в глубокое раздумье. Режиссерша уже поднялась было спасать гибнущее шоу, как вдруг Джасмин заговорила:
– Нравится ли вам, когда вас принимают за баранов?
На губах оператора появилась испуганная улыбка.
– Нет, я серьезно. Вот вы сидите перед экранами телевизоров. Половина из вас считает, что «Макдоналдс» заслуживает трех звезд. Вторая половина не умеет даже вскипятить ковшик воды. И все-таки вы, как приклеенные, каждый день смотрите эту передачу, хотя никогда в жизни не станете готовить то, что вам здесь показывают. Зачем вы все это смотрите? – Джасмин отмахнулась от зрителей и повернулась спиной к камере. – Выключайте ваши телевизоры. Сходите куда-нибудь. Поделайте что-нибудь. Боже мой, боже мой…
Ассистентки обменялись взглядами – обстановка в студии накалялась.
Джасмин дернула подбородком и снова уставилась в камеру.
– И нечего ухмыляться. Я к вам обращаюсь – к тем, кто воды не умеет вскипятить. Бьюсь об заклад, не сойти мне с этого места, что вы с ног до головы осыпали бы своими долларами шеф-повара, который убедил бы вас, что приготовить beurre blanc почти то же самое, что вывести уравнение Эйнштейна. Права я? А теперь я вам кое-что покажу…
Она махнула оператору, чтобы он следовал за ней, и вернулась к студийной плите. Взяла две луковицы из тарелки, которая стояла у плиты, и начала резать.
– Я собираюсь показать вам, как самим приготовить beurre blanc.
Порезав одну луковицу, Джасмин остановилась и посмотрела в камеру.
– Я знаю, что все уже давно нарезано. – Она отодвинула миски с заранее приготовленными ингредиентами. – Как мило, правда? Но если я сама это не нарежу, то потеряю нить. Так что начну с самого начала. Потерпите.
Она продолжала резать в тишине, просунув кончик языками меж зубами. Потом вдруг подняла взгляд.
– Знаете, кого я терпеть не могу? Людей, которые смотрят на рецепты как на китайскую грамоту. Тех, кто тащится на кухню, как в кабинет хирурга. Кто причитает: «Что это за блюдо такое – фраппе?» Ладно, живите. А еще лучше, возьмите сковородку, положите туда луку, добавьте уксуса, сухого вермута и лимонного сока. Поставьте на сильный огонь и мешайте.
Она схватила сковороду, вывалила в нее ингредиенты и начала помешивать.
– Легче, легче, ради бога, не на барабане играете. Торопиться не нужно. Теперь смотрите. Видите, что жидкость испарилась? Отлично, теперь вливайте сливки. Да, цельные сливки, и не вздумайте влить эту мочу альбиноса, которую зовут снятым молоком, – руки отрублю! Так, хорошо. Теперь опять помешаем, огонь убавим. Помешиваем, пока не загустеет.
Джасмин помешивала, внимательно уставившись в сковородку.
– Кладем четыре бруска масла.
Она положила масло. Минуты шли. Режиссерша, готовая разразиться леденящим кровь воплем, заткнула рот кулаком. Джасмин крутанула ложкой в последний раз.
– Вот и все. Voil?, beurre blanc.
Она вытерла руки и сняла фартук.
– Я собиралась показать, как приготовить волованы из морского черта с козьим сыром и базиликом. Beurre blanc – лишь соус к этому блюду. Но что толку морочить вам голову?
Она выставила перед камерой три тарелки: так выглядело бы блюдо в момент готовности на четверть, наполовину и перед подачей на стол.
– Мы понимаем, что у вас и в мыслях не было приготовить такое, а поэтому давайте немножко поболтаем.
Джасмин сдвинула тарелки в сторону и взгромоздилась на стол. Она снова заглянула в объектив так, как будто прислушивалась к доходящим из него голосам. Потом кивнула, словно поняла его боль. Набрала воздуху в легкие и начала:
– Можно мне задать вам вопрос? С каких пор гурманы стали считаться кулинарными эквивалентами сексуальных уродов? Вы понимаете, о чем я говорю. Вы сидите в кафе или ресторане, только что заказали огромную порцию мороженого или модный нынче брауни, уже занесли ложку и вдруг видите их. Они сидят над своими диетическими салатами и цельнозерновым хлебом без масла и смотрят на вас так, будто вы скинули одежду и занимаетесь онанизмом у них на глазах. Правильно я говорю?
Что происходит с людьми? Стало модным рассказывать, чего они не едят. «Ох, я не ем мяса». «Ах, я не употребляю жир». «Ах, я не переношу лактозу». Э-эх, знаете что? У меня непереносимость к не переносящим лактозу. С каких это пор о пище стали говорить с предлогом «без»? Без жира, без соли, без холестерина, без консервантов, без орехов. Без муки. Пища стала заменять политические убеждения. Теперь уже нет демократов, консерваторов или анархистов. Есть вегетарианцы, есть потребители органической пищи и оголтелые мясоеды.
Джасмин смахнула со лба каплю пота.
– А теперь еще и новые появились. Дыханцы. Вообще не едят. Моя дочь, например. Живая смерть.
Джасмин остановилась и отпила большой глоток воды. Потом рассеянно поковыряла в тарелке с морским чертом.
– Теперь есть – все равно что принимать наркотики, – продолжила она, аккуратно облизывая пальцы. – Я их видела в супермаркете. Они говорят: «Мне нужно полкило витамина А – помидоров, стало быть. И немного магния, так что купим миндаль. И еще, пожалуй, фосфора. Так что надо купить крабовых ног». Сегодня все продукты – это белки и углеводы. «Сколько вы сегодня углеводов употребили?» Или: «Да что же вы делаете? Кто же это ест жареное мясо с печеной картошкой?» А потом на часы поглядят и – «вам нельзя есть протеины еще два часа!».
Что плохого в свинине, тупленной в меду, с соевым соусом и масляно-луковой подливкой? Что плохого в свиной поджарке? Да еще подать ее с большим куском чесночного масла, потому что от чесночного масла вкус становится просто божественным? Что вам мешает запечь картошку, нафаршировать ее голубым сыром, жареным беконом, а сверху полить сметаной? А потом есть и наслаждаться и ощущать этот вкус во рту, а потом проглотить, передохнуть и повторить?
Джасмин улыбнулась своим мыслям.
– Не пора ли вернуть прежнее отношение к пище и считать ее тем, что она есть на самом деле: вкусным предметом первой необходимости. Для тела и души. Оставьте пищу в покое. Она устала от постоянных жалоб. А ведь она вам – не Господь Бог, не участковый врач и даже не ваша мать. Она всего лишь – ваш обед.
Огни погасли, и Джасмин осталась стоять посреди студии мокрой, взбудораженной курицей. Через пару секунд она почувствовала у себя на шее чьи-то руки. Они вцепились в нее мертвой хваткой, грозя сломать трахею. Это была режиссерша. Она больно уперлась в бок Джасмин своим планшетом.
– Вы произвели сенсацию. Телефоны просто разрываются от звонков. Хит сезона!
Она встала в боксерскую стойку и играючи ткнула Джасмин в бок.
– Моча альбиноса! Я чуть со смеху не умерла!
– А теперь вот что, – вернулась она к делам. – Нам для телемарафона нужно несколько экземпляров вашей книги. Попросите своего издателя прислать нам десяточек. Договорились?
Да-да, подумала Джасмин. Книга. Как же ей быть с этой книгой?
Уходя, она остановилась пожать руку оператору.
– Спасибо за помощь, – поблагодарила она.
– Да ладно, нормально, – ответил он.
Руки у него все еще тряслись.
Глава 11
– Джасмин, да-агая, вот так. Подбородочек влево, прекрасно. Очень естественно. Теперь губки. Надуй чуть-чуть, вот так, просто для развлечения. Мы просто веселимся, понимаешь? Тебе весело? Вот так, чудесная улыбка, Джасмин. Просто чудесная. И ты – просто чудесная.
Журнальный фотограф порхал вокруг Джасмин с легкостью эльфа. Джасмин сидела, обряженная в новое платье цвета пожарного насоса, гордая собой и одновременно смущенная. Выяснилось, что в этой статье они собираются подать ее как богиню жира и секса.
Дэниел стоял в глубине гостиной, скрестив руки. Джасмин теперь перешла во власть фотографов. Вот сидит его жена, знаменитость. Он все никак не мог в это поверить. Ее телевизионное выступление произвело такой фурор, что студийный телефонный коммутатор просто не вынес лавины звонков от восторженных зрителей. Женщины умиленно рыдали, мужчины предлагали руку и сердце, журнал «Тайм» умолял дать интервью. Когда телепродюсеры во время празднования сгрудились около Джасмин, она совершенно ошеломила их, признавшись, что никакой книги о токсинах нет и в помине. Заулыбались натянуто, закашляли, а потом замахали руками. Да ладно, завопили они, ерунда, токсины – дело прошлое. И предложили ей вести шоу «Джасмин говорит все как есть», где она наконец-то без страха расскажет про еду и жир. Теперь у нее появилась собственная гримерша, новый гардероб и шофер, который возит ее на студию.
Гарретт, разумеется, полностью изменил свое отношение к ней и молил отдать ему рукопись созданного ею шедевра «Истинно хорошая пища». Вместо этого Генри продал ее издательству «Даблдей», и чек, который там выписали, сразил Дэниела наповал. Теперь все перед ней преклоняются, ловят каждое ее слово, смеются над ее шутками и смотрят ей вслед на улице. Джасмин, никогда не просившая от жизни ничего, кроме доброты и сердечности, стала телезвездой. Даже Мисси Куперман, редактор раздела «Питание», названивает ей и умоляет написать статью. Дэниел потряс головой и улыбнулся. Он гордился своей женой. И радовался за нее. Да, радовался. Но иногда, даже против желания, ревность жгла его душу острым перечным соусом.
Чьи-то крепкие руки взяли Дэниела за плечи и передвинули его подальше от места действия. Помощник фотографа махнул в сторону двери.
– Будьте добры, пропустите свою жену, пожалуйста. Хорошо. Спасибо. Еще капуччино, Джасмин?
В этот раз Роджер подготовился лучше.
– Конспекты дома, – сказал он.
Брови Карим сошлись в идеальную линию. Она озадаченно склонила голову набок.
– Можешь зайти за ними после школы, – сказал он. – Я живу на соседней улице.
Карим прикусила язычок. Если кто-нибудь из ее компании прознает о том, что она собирается зайти домой к этому типу, ее выкинут, как шелудивую кошку. Но она яростно боролась за хорошие оценки.
– О'кей, – произнесла она наконец.
– Можем поехать вместе на автобусе.
Карим передернуло. Роджер понимал, что зашел слишком далеко.
– Ты знаешь, нет, – сказала она. – Меня Лиза отвозит.
Он видел ее сомнения и понимал, что с точки зрения вежливости – да и вообще других вариантов не было – ей оставалось только предложить подвезти и его. Он ждал.
Она заморгала, ее идеальной формы лоб перегрелся от напряжения.
– И она… должна везти… кучу вещей, и еще будут люди, а потом вещи надо привезти назад. Ты понимаешь… просто нет места…
– Тогда увидимся у меня.
– У тебя.
– Договорились. Пока.
Карим смущенно улыбнулась, а Роджер королем отправился домой. К нему придет сама Карим Марч, позвонит в дверь, войдет в дом, в его спальню, в его… Господи, подумал он, сделай так, чтобы матери не было дома.
– Тебя просто невозможно дома застать. Что это за мужчина отвечает по телефону? – спросила Мисси Куперман, усевшись на банкетку в «Галилео», знаменитом в городе итальянском ресторане.
Джасмин с восторгом смотрела по сторонам. Последний раз она была здесь десять лет назад, когда они с Дэниелом праздновали ее день рождения. Это и был его подарок. Не побрякушка, не шарфик, не книга, а ужин из четырех роскошных блюд в ее любимом ресторане. Поэтому, когда Мисси позвонила и стала умолять ее вместе пообедать, она просто не смогла сказать «нет». Джасмин всеми легкими вдохнула неземной запах, шедший из открытой кухни ресторана.
– Ты имеешь в виду Дэниела?
– Он охраняет тебя не хуже сторожевой собаки. Знаешь, я несколько раз представлялась как «Вашингтон пост». Не кто-нибудь, а «Вашингтон пост». А он каждый раз говорил: я знаю, но в ближайшие несколько недель она занята. Ты бы с ним поговорила. Надо быть построже с такими помощниками.
Джасмин таращилась в написанное от руки меню, пытаясь выбрать между перепелкой, фаршированной трюфелями, и морским окунем в сладком уксусе. Час назад на радиостанции, где она регулярно выступала в эфире, она попила кофе с пирожным и съела целую тарелку печенья, но все равно умирала от голода. Неслышно подошел официант и улыбнулся ей, как знакомой.
– Синьора Марч, какая честь видеть вас в нашем ресторане.
Джасмин все никак не могла выбрать. А может, мясо по-флорентийски? На двоих. Но так и не успела решить, потому что Мисси щелчком захлопнула меню и сказала:
– Мне карпаччо из лосося. Без оливкового масла. А ей, – продолжила она, кивнув на Джасмин, – минестроне. Гренков не надо.
Она вручила оба меню официанту, который, не веря своим глазам, смотрел на Джасмин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Ассистентка появилась в кадре, подошла к плите и начала мешать соус. Миранда пригладила волосы. На ней было ярко-бирюзовое платье в японском стиле. Его узкий маленький воротник перетягивал шею Миранды, как удавка. Голова вытканного спереди дракона утыкалась ей прямо в промежность.
– А вот, – она щелкнула пальцами, – и наше блюдо. – Ассистентка вручила поднос Миранде. – Вяленая козлятина под рыбным соусом. Выглядит замечательно, правда? И к тому же необыкновенно вкусно. Не больше двенадцати калорий за один укус. Может это причинить вам вред? Никогда.
Она одарила камеру сияющей улыбкой. Оператор дал отмашку.
– Снято, – крикнула женщина-режиссер.
Улыбка испарилась с лица Миранды, как вода из высохшего навоза.
Ассистентка просунула голову в зеленую комнату.
– Теперь вы.
Джасмин кивнула, дрожащей рукой поставила чашку на стол и последовала за ассистенткой в студию. Свет, отражавшийся в хроме аппаратуры, слепил глаза, и Джасмин прикрыла их рукой. Режиссер, молоденькая женщина в невероятно официальном для такого раннего часа черном костюме, кивнула ей, не поднимая головы от пюпитра.
– Значит, так. Говорить быстро, но не частить. Улыбаться. И не суетиться. Двигаться плавно, медленно. Быстрые движения смотрятся в камере неважно. Дженни! – завопила она.
Вошла ассистентка и взяла Джасмин под руку.
– Все, что вы просили, уже там. Если понадобится что-то еще, не стесняйтесь позвать. Все так делают, – бормотала она, ведя Джасмин к кухонному утолку, где Миранда собирала свои записи.
– Ты выглядела просто замечательно, – сказала Джасмин.
– Да, конечно, – обронила на ходу Миранда.
Джасмин обливалась потом под палящим студийным светом. Пот струйкам бежал по спине, он уже насквозь промочил резиновый пояс утягивающих колготок. Она посмотрела на часы. Оставалось три минуты до того, как она пленит аудиторию и вселит в нее надежду. Она бросила последний взгляд на кухонный уголок, проверить, все ли на месте. Сотейник, противень, ножи – выложены аккуратно, как инструменты дантиста. Она взяла в руки одну из шести мисочек с заранее нарезанными ингредиентами.
– Лука нужно больше. Две столовые, нет, две чайные ложки.
Ассистентка Дженни набрала в легкие воздуху и с поспешностью собирательницы мячей на Уимблдонском турнире рванула в дальнюю кухню, где и должен был происходить реальный процесс готовки. Блюдо должно было готовиться в три этапа: сначала тушиться, потом печься, потом жариться на гриле, чтобы получилась вкуснейшая хрустящая корочка. Вот такое телешоу вживую: времени на то, чтобы все это показать, нет. И тем не менее Джасмин настояла на том, чтобы все было по правде. Никаких подмен: пюре так пюре, и нечего вместо него показывать мороженое.
Нет, ее аудитория увидит все как есть – настоящий процесс приготовления пищи, дельные советы, кулинарный опыт в полном объеме. Жаль, что нельзя просунуть свежеприготовленное блюдо в объектив камеры и всех их угостить.
– Готовы? – подтолкнула Дженни.
– Да, – ответила Джасмин.
Пока оператор показывал пальцами, сколько секунд осталось до начала, Джасмин уверенно улыбалась. Но как только она перевела взгляд с его рук на объектив, мысли, словно сквозняком, вынесло у нее из головы. Она смотрела в камеру, застыв, как пойманный лучом прожектора кенгуру. Драгоценное телевизионное время уходило на демонстрацию расширенных пор на ее лице. Оператор вывернулся наизнанку, показывая, что время пошло, но на Джасмин это не возымело никакого действия.
– Джасмин.
В ее запястье вцепилась чья-то рука. Джасмин очнулась и увидела перед собой лицо режиссерши.
– Джасмин Марч – известный автор поваренных книг, – заговорила та в камеру, борясь, как видела Джасмин, с желанием заглянуть в шпаргалку. – Пожалуйста, – закончила она и улыбнулась Джасмин с видом «а потом я тебя убью».
Говори, говори, говори, завывало в голове у Джасмин. Она открыла рот.
– Здравствуй, Америка. – Она подождала секунду, будто ожидая от Америки ответного «Здравствуй, Джасмин!». Ободряюще улыбнувшись в камеру, она откинула руку назад, как будто собиралась кого-то представить.
– Это – кухня.
Глаза режиссерши закатились, как крышка шведского бюро.
Джасмин подошла ближе к камере и заглянула в объектив. Потом отступила на шаг и приложила руку к подбородку, как бы впав в глубокое раздумье. Режиссерша уже поднялась было спасать гибнущее шоу, как вдруг Джасмин заговорила:
– Нравится ли вам, когда вас принимают за баранов?
На губах оператора появилась испуганная улыбка.
– Нет, я серьезно. Вот вы сидите перед экранами телевизоров. Половина из вас считает, что «Макдоналдс» заслуживает трех звезд. Вторая половина не умеет даже вскипятить ковшик воды. И все-таки вы, как приклеенные, каждый день смотрите эту передачу, хотя никогда в жизни не станете готовить то, что вам здесь показывают. Зачем вы все это смотрите? – Джасмин отмахнулась от зрителей и повернулась спиной к камере. – Выключайте ваши телевизоры. Сходите куда-нибудь. Поделайте что-нибудь. Боже мой, боже мой…
Ассистентки обменялись взглядами – обстановка в студии накалялась.
Джасмин дернула подбородком и снова уставилась в камеру.
– И нечего ухмыляться. Я к вам обращаюсь – к тем, кто воды не умеет вскипятить. Бьюсь об заклад, не сойти мне с этого места, что вы с ног до головы осыпали бы своими долларами шеф-повара, который убедил бы вас, что приготовить beurre blanc почти то же самое, что вывести уравнение Эйнштейна. Права я? А теперь я вам кое-что покажу…
Она махнула оператору, чтобы он следовал за ней, и вернулась к студийной плите. Взяла две луковицы из тарелки, которая стояла у плиты, и начала резать.
– Я собираюсь показать вам, как самим приготовить beurre blanc.
Порезав одну луковицу, Джасмин остановилась и посмотрела в камеру.
– Я знаю, что все уже давно нарезано. – Она отодвинула миски с заранее приготовленными ингредиентами. – Как мило, правда? Но если я сама это не нарежу, то потеряю нить. Так что начну с самого начала. Потерпите.
Она продолжала резать в тишине, просунув кончик языками меж зубами. Потом вдруг подняла взгляд.
– Знаете, кого я терпеть не могу? Людей, которые смотрят на рецепты как на китайскую грамоту. Тех, кто тащится на кухню, как в кабинет хирурга. Кто причитает: «Что это за блюдо такое – фраппе?» Ладно, живите. А еще лучше, возьмите сковородку, положите туда луку, добавьте уксуса, сухого вермута и лимонного сока. Поставьте на сильный огонь и мешайте.
Она схватила сковороду, вывалила в нее ингредиенты и начала помешивать.
– Легче, легче, ради бога, не на барабане играете. Торопиться не нужно. Теперь смотрите. Видите, что жидкость испарилась? Отлично, теперь вливайте сливки. Да, цельные сливки, и не вздумайте влить эту мочу альбиноса, которую зовут снятым молоком, – руки отрублю! Так, хорошо. Теперь опять помешаем, огонь убавим. Помешиваем, пока не загустеет.
Джасмин помешивала, внимательно уставившись в сковородку.
– Кладем четыре бруска масла.
Она положила масло. Минуты шли. Режиссерша, готовая разразиться леденящим кровь воплем, заткнула рот кулаком. Джасмин крутанула ложкой в последний раз.
– Вот и все. Voil?, beurre blanc.
Она вытерла руки и сняла фартук.
– Я собиралась показать, как приготовить волованы из морского черта с козьим сыром и базиликом. Beurre blanc – лишь соус к этому блюду. Но что толку морочить вам голову?
Она выставила перед камерой три тарелки: так выглядело бы блюдо в момент готовности на четверть, наполовину и перед подачей на стол.
– Мы понимаем, что у вас и в мыслях не было приготовить такое, а поэтому давайте немножко поболтаем.
Джасмин сдвинула тарелки в сторону и взгромоздилась на стол. Она снова заглянула в объектив так, как будто прислушивалась к доходящим из него голосам. Потом кивнула, словно поняла его боль. Набрала воздуху в легкие и начала:
– Можно мне задать вам вопрос? С каких пор гурманы стали считаться кулинарными эквивалентами сексуальных уродов? Вы понимаете, о чем я говорю. Вы сидите в кафе или ресторане, только что заказали огромную порцию мороженого или модный нынче брауни, уже занесли ложку и вдруг видите их. Они сидят над своими диетическими салатами и цельнозерновым хлебом без масла и смотрят на вас так, будто вы скинули одежду и занимаетесь онанизмом у них на глазах. Правильно я говорю?
Что происходит с людьми? Стало модным рассказывать, чего они не едят. «Ох, я не ем мяса». «Ах, я не употребляю жир». «Ах, я не переношу лактозу». Э-эх, знаете что? У меня непереносимость к не переносящим лактозу. С каких это пор о пище стали говорить с предлогом «без»? Без жира, без соли, без холестерина, без консервантов, без орехов. Без муки. Пища стала заменять политические убеждения. Теперь уже нет демократов, консерваторов или анархистов. Есть вегетарианцы, есть потребители органической пищи и оголтелые мясоеды.
Джасмин смахнула со лба каплю пота.
– А теперь еще и новые появились. Дыханцы. Вообще не едят. Моя дочь, например. Живая смерть.
Джасмин остановилась и отпила большой глоток воды. Потом рассеянно поковыряла в тарелке с морским чертом.
– Теперь есть – все равно что принимать наркотики, – продолжила она, аккуратно облизывая пальцы. – Я их видела в супермаркете. Они говорят: «Мне нужно полкило витамина А – помидоров, стало быть. И немного магния, так что купим миндаль. И еще, пожалуй, фосфора. Так что надо купить крабовых ног». Сегодня все продукты – это белки и углеводы. «Сколько вы сегодня углеводов употребили?» Или: «Да что же вы делаете? Кто же это ест жареное мясо с печеной картошкой?» А потом на часы поглядят и – «вам нельзя есть протеины еще два часа!».
Что плохого в свинине, тупленной в меду, с соевым соусом и масляно-луковой подливкой? Что плохого в свиной поджарке? Да еще подать ее с большим куском чесночного масла, потому что от чесночного масла вкус становится просто божественным? Что вам мешает запечь картошку, нафаршировать ее голубым сыром, жареным беконом, а сверху полить сметаной? А потом есть и наслаждаться и ощущать этот вкус во рту, а потом проглотить, передохнуть и повторить?
Джасмин улыбнулась своим мыслям.
– Не пора ли вернуть прежнее отношение к пище и считать ее тем, что она есть на самом деле: вкусным предметом первой необходимости. Для тела и души. Оставьте пищу в покое. Она устала от постоянных жалоб. А ведь она вам – не Господь Бог, не участковый врач и даже не ваша мать. Она всего лишь – ваш обед.
Огни погасли, и Джасмин осталась стоять посреди студии мокрой, взбудораженной курицей. Через пару секунд она почувствовала у себя на шее чьи-то руки. Они вцепились в нее мертвой хваткой, грозя сломать трахею. Это была режиссерша. Она больно уперлась в бок Джасмин своим планшетом.
– Вы произвели сенсацию. Телефоны просто разрываются от звонков. Хит сезона!
Она встала в боксерскую стойку и играючи ткнула Джасмин в бок.
– Моча альбиноса! Я чуть со смеху не умерла!
– А теперь вот что, – вернулась она к делам. – Нам для телемарафона нужно несколько экземпляров вашей книги. Попросите своего издателя прислать нам десяточек. Договорились?
Да-да, подумала Джасмин. Книга. Как же ей быть с этой книгой?
Уходя, она остановилась пожать руку оператору.
– Спасибо за помощь, – поблагодарила она.
– Да ладно, нормально, – ответил он.
Руки у него все еще тряслись.
Глава 11
– Джасмин, да-агая, вот так. Подбородочек влево, прекрасно. Очень естественно. Теперь губки. Надуй чуть-чуть, вот так, просто для развлечения. Мы просто веселимся, понимаешь? Тебе весело? Вот так, чудесная улыбка, Джасмин. Просто чудесная. И ты – просто чудесная.
Журнальный фотограф порхал вокруг Джасмин с легкостью эльфа. Джасмин сидела, обряженная в новое платье цвета пожарного насоса, гордая собой и одновременно смущенная. Выяснилось, что в этой статье они собираются подать ее как богиню жира и секса.
Дэниел стоял в глубине гостиной, скрестив руки. Джасмин теперь перешла во власть фотографов. Вот сидит его жена, знаменитость. Он все никак не мог в это поверить. Ее телевизионное выступление произвело такой фурор, что студийный телефонный коммутатор просто не вынес лавины звонков от восторженных зрителей. Женщины умиленно рыдали, мужчины предлагали руку и сердце, журнал «Тайм» умолял дать интервью. Когда телепродюсеры во время празднования сгрудились около Джасмин, она совершенно ошеломила их, признавшись, что никакой книги о токсинах нет и в помине. Заулыбались натянуто, закашляли, а потом замахали руками. Да ладно, завопили они, ерунда, токсины – дело прошлое. И предложили ей вести шоу «Джасмин говорит все как есть», где она наконец-то без страха расскажет про еду и жир. Теперь у нее появилась собственная гримерша, новый гардероб и шофер, который возит ее на студию.
Гарретт, разумеется, полностью изменил свое отношение к ней и молил отдать ему рукопись созданного ею шедевра «Истинно хорошая пища». Вместо этого Генри продал ее издательству «Даблдей», и чек, который там выписали, сразил Дэниела наповал. Теперь все перед ней преклоняются, ловят каждое ее слово, смеются над ее шутками и смотрят ей вслед на улице. Джасмин, никогда не просившая от жизни ничего, кроме доброты и сердечности, стала телезвездой. Даже Мисси Куперман, редактор раздела «Питание», названивает ей и умоляет написать статью. Дэниел потряс головой и улыбнулся. Он гордился своей женой. И радовался за нее. Да, радовался. Но иногда, даже против желания, ревность жгла его душу острым перечным соусом.
Чьи-то крепкие руки взяли Дэниела за плечи и передвинули его подальше от места действия. Помощник фотографа махнул в сторону двери.
– Будьте добры, пропустите свою жену, пожалуйста. Хорошо. Спасибо. Еще капуччино, Джасмин?
В этот раз Роджер подготовился лучше.
– Конспекты дома, – сказал он.
Брови Карим сошлись в идеальную линию. Она озадаченно склонила голову набок.
– Можешь зайти за ними после школы, – сказал он. – Я живу на соседней улице.
Карим прикусила язычок. Если кто-нибудь из ее компании прознает о том, что она собирается зайти домой к этому типу, ее выкинут, как шелудивую кошку. Но она яростно боролась за хорошие оценки.
– О'кей, – произнесла она наконец.
– Можем поехать вместе на автобусе.
Карим передернуло. Роджер понимал, что зашел слишком далеко.
– Ты знаешь, нет, – сказала она. – Меня Лиза отвозит.
Он видел ее сомнения и понимал, что с точки зрения вежливости – да и вообще других вариантов не было – ей оставалось только предложить подвезти и его. Он ждал.
Она заморгала, ее идеальной формы лоб перегрелся от напряжения.
– И она… должна везти… кучу вещей, и еще будут люди, а потом вещи надо привезти назад. Ты понимаешь… просто нет места…
– Тогда увидимся у меня.
– У тебя.
– Договорились. Пока.
Карим смущенно улыбнулась, а Роджер королем отправился домой. К нему придет сама Карим Марч, позвонит в дверь, войдет в дом, в его спальню, в его… Господи, подумал он, сделай так, чтобы матери не было дома.
– Тебя просто невозможно дома застать. Что это за мужчина отвечает по телефону? – спросила Мисси Куперман, усевшись на банкетку в «Галилео», знаменитом в городе итальянском ресторане.
Джасмин с восторгом смотрела по сторонам. Последний раз она была здесь десять лет назад, когда они с Дэниелом праздновали ее день рождения. Это и был его подарок. Не побрякушка, не шарфик, не книга, а ужин из четырех роскошных блюд в ее любимом ресторане. Поэтому, когда Мисси позвонила и стала умолять ее вместе пообедать, она просто не смогла сказать «нет». Джасмин всеми легкими вдохнула неземной запах, шедший из открытой кухни ресторана.
– Ты имеешь в виду Дэниела?
– Он охраняет тебя не хуже сторожевой собаки. Знаешь, я несколько раз представлялась как «Вашингтон пост». Не кто-нибудь, а «Вашингтон пост». А он каждый раз говорил: я знаю, но в ближайшие несколько недель она занята. Ты бы с ним поговорила. Надо быть построже с такими помощниками.
Джасмин таращилась в написанное от руки меню, пытаясь выбрать между перепелкой, фаршированной трюфелями, и морским окунем в сладком уксусе. Час назад на радиостанции, где она регулярно выступала в эфире, она попила кофе с пирожным и съела целую тарелку печенья, но все равно умирала от голода. Неслышно подошел официант и улыбнулся ей, как знакомой.
– Синьора Марч, какая честь видеть вас в нашем ресторане.
Джасмин все никак не могла выбрать. А может, мясо по-флорентийски? На двоих. Но так и не успела решить, потому что Мисси щелчком захлопнула меню и сказала:
– Мне карпаччо из лосося. Без оливкового масла. А ей, – продолжила она, кивнув на Джасмин, – минестроне. Гренков не надо.
Она вручила оба меню официанту, который, не веря своим глазам, смотрел на Джасмин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25