Потом довольно громко произнес: «Я утратил контроль, и он убил ее». Счастье, что в зале никого не было. До сих пор не могу понять, что означали его слова.
Если Фрэнк собирался сделать признание, а потом убить его, то Эд понимал, что жить ему осталось несколько минут. И решил рискнуть.
– Когда Луи дал вам деньги? – спросил он.
– Я догадывался, что вы об этом знаете. Он бросил на стойку визитную карточку, сказал, чтобы я позвонил по указанному номеру и назвал его имя. Я не стал этого делать, а просто положил карточку в бумажник.
Видите ли, я не хотел брать денег за свою помощь, не хотел вспоминать о случившемся. Потом Джо умер, дело закрыли, а от врачей, из больницы, из похоронного бюро на меня сыпались все новые счета. Я понимал, что скоро потеряю все – это лишь вопрос времени, поэтому сдался и в конце концов позвонил Луи.
– Как умер Джо? – спросил Эд.
Фрэнк покачал головой:
– Я рад, что не знаю этого.
– А Селеста?
– Не надо загонять меня в угол. – Прикончив пирог, Фрэнк пошел на кухню и налил им обоим коньяку, предварительно подогрев бокалы над газовой горелкой. Из коньячной рюмки Эду было труднее пить, и несколько капель пролилось на грудь. Фрэнк забормотал извинения, промокнул салфеткой его рубашку, потом снова сел на стул и продолжил: – Я старался забыть об убийстве. Луи, должно быть, тоже, поскольку он, казалось, не вспоминал обо мне. Но до меня доходили слухи, что он перестроил старый дом, продал свою долю в юридической фирме и стал затворником. Думаю, он любил ее. Скорее всего он любил только ее.
Я долго никому не сдавал комнату Джо, а потом нашел некую пожилую даму. Ей нравились обои, поэтому я не стал их менять. После той дамы комнату сняла Хейли.
Мне следовало бы догадаться. Господи, писательница! Она обнаружила рисунок на стене и стала копать. Я позвонил Луи после того, как Хейли побывала у него, но он уже дал ей разрешение на публикацию романа.
«Пусть он заплатит», – сказал Луи.
Я спросил, о чем, черт возьми, он толкует.
«О Карло, – ответил Луи. – Пусть он заплатит».
Я страшно нервничал: Хейли раскапывала все новые факты и, безусловно, рано или поздно узнала бы что-нибудь обо мне или о Луи.
Луи же не беспокоился ни о чем до тех пор, пока я не рассказал ему о Селесте. Это его насторожило, и однажды, когда Хейли уехала куда-то вместе с вами, я впустил его в ее комнату. Он сел за компьютер и прочел записи Хейли.
«Ничего страшного», – все время повторял он, но чем больше он пытался успокоить меня, тем сильнее я нервничал и тем невыносимее становился Норман.
Наконец Норман взял дело в свои руки. В тот вечер, когда у Луи был прием, он бушевал так, что я согласился поехать туда для разнообразия. Он дождался, пока я усну, и вышел. Я услышал, как отъезжает его машина, приревновал как черт, поскольку думал, будто он отправился к кому-то другому, и последовал за ним. К тому времени когда я поднялся по лестнице, он уже разбил компьютер Хейли, вывалил все из ящиков ее стола и начал вспарывать матрас.
С минуту я наблюдал за ним, польщенный тем, что он делает это из ревности. Потом сказал наконец: «Отдай мне нож», – забрал его, и в этот момент появилась Селеста.
Коридор освещается ночником, который включается автоматически, но все же там было довольно темно, я смог рассмотреть лишь, что это была не Хейли. На какой-то миг мне показалось, что это мужчина, и я запаниковал. Один удар – и Селеста была мертва…
Вероятно, Фрэнк не помнил, что нанес ей еще три удара. Эд знал: такое часто случается в состоянии аффекта.
– Я бы признался, но тогда начали бы копать дальше и узнали бы остальное. Я не мог так поступить по отношению к Луи.
С этими словами Фрэнк взялся за ручку пистолета и стал поглаживать пальцем дуло.
– Мне нужно было кому-то все рассказать, – продолжил он после паузы и добавил с искренней мукой: – Впрочем, все это чудовищная ложь. Все, что я рассказал об убийстве Линны, – ложь. – Он поднял пистолет и снова взвел курок. – Все – ложь. С тех пор я узнал слишком много, чтобы понять: в ее смерти повинен я сам.
Эд закрыл глаза и забормотал молитву, которая, как он полагал, откроет ему дорогу в рай. А потом стал молиться о другом: «Только бы он промахнулся! Только бы промахнулся…»
– Забавно, – сказал Фрэнк. – Я думал, дуло пахнет порохом.
Какого черта?! Эд открыл глаза в тот самый миг, когда Фрэнк спустил курок.
Глава 24
Пуля прошла сквозь голову Фрэнка, пробила окно и балконную дверь в доме напротив, где жил старик. Звук выстрела всполошил поваров, официантов и нескольких посетителей, находившихся в зале. Все бросились наверх и столпились в коридоре. Увидев, что случилось, они от ужаса не в состоянии были сдвинуться с места, пока Эд не велел им вызвать полицию.
Кто-то побежал вниз, к телефону. Официант хотел было развязать Эда, но тот остановил его:
– Ждите в коридоре. Предоставьте все полиции.
– Вы хотите сидеть связанным? – удивился официант.
Разумеется, Эд не хотел сидеть связанным, но еще меньше он хотел, чтобы у кого-либо возникли сомнения в крепости узлов и искусстве того, кто их вязал. Не желал он также, чтобы зеваки затоптали следы на месте самоубийства, поэтому и продолжал сидеть, глядя на труп Фрэнка, прислушиваясь к сиренам полицейских машин, осторожно продвигающихся по узким улочкам квартала, и стараясь сообразить, что именно можно рассказать полиции.
Как Эд и ожидал, приехав на место преступления, полицейские тут же вызвали детективов из отдела убийств, потом развязали Эда, чертыхаясь, что узлы чудовищно туги. Эд поднял рубашку и показал им следы впившейся в грудь веревки.
– Господи Иисусе, как же вы дышали? – удивился один из копов.
– Я не дышал, а задыхался, – ответил Эд.
– И долго вы так просидели?
– Около часа. Ему хотелось выговориться.
– Он сделал признание? – с естественным любопытством встрепенулся коп. В полиции всем была известна печальная история этого дома.
– Простите, но я ничего не скажу, пока не сделаю заявление.
Внизу послышались стук входной двери и знакомый гундосый голос. Полисмен, разговаривавший с Эдом, закатил глаза и повернул голову к двери.
– Господи, помоги нам! – вырвалось у него.
Этан Коллинз провел пятерней по лысине, поскреб крючковатый нос и с обреченным видом стал осматривать место происшествия.
– Мать вашу, кто-нибудь в конце концов очистит это помещение? – прорычал он и тут увидел Эда. Выражение его лица стало еще более свирепым. – Чертова черная дыра: как только случается убийство, вы тут как тут. Объясните мне, провались вы пропадом, почему? – Он гневно сверкнул глазами на Эда.
– Это не убийство, а самоубийство, – поправил его Эд.
– Вот так просто – как дважды два? – издевательски переспросил Коллинз.
Патрульный полицейский объяснил ему, какую картину они увидели по прибытии.
– Я хочу видеть вас в полицейском участке через два часа, – сказал Эду Коллинз.
– Думаю, нам лучше поговорить немедленно, – возразил Эд.
– Он сам себя убил, так что можно и подождать, – с нескрываемым раздражением ответил Коллинз, словно это Эд, а не он оттягивал время. – А теперь убирайтесь отсюда!
Эд вспомнил, что, по общему мнению, Коллинз располагает компрометирующими снимками по крайней мере трех начальников полицейских округов и, вероятно, сводного брата самого шефа полиции штата, иначе нельзя было объяснить тот факт, что его до сих пор не вышибли из полиции.
К тому моменту когда Эд сделает заявление, радио и телевидение уже разнесут историю смерти Берлина, и у Луи де Ну будет достаточно времени, чтобы подготовить собственное заявление.
Если Луи вообще нужно будет выступать с заявлением, напомнил себе Эд. Приходилось признать, что излияния Фрэнка едва ли могут иметь законную силу, особенно учитывая тот факт, что закончил он признанием, будто все сказанное им – ложь.
Эд заехал домой и принял душ, чтобы избавиться от запаха страха, который, казалось, въелся в него. Переодевшись, он отправился в город. Коллинз ждал Эда. Выражение лица детектива вряд ли можно было назвать приятным.
Изложив свое заявление, Эд приготовился выслушать одну из знаменитых тирад Коллинза – тирада обещала быть тем более унизительной, что идиот, вероятно, прав.
– И что вы, будь вы прокляты, хотите, чтобы я сделал?! Взял чертов ордер на обыск только потому, что какой-то придурочный самоубийца рассказал вам сказку, доказывающую только то, что он был не в себе, когда спускал курок?! – Коллинз орал так, словно Эд не сидел прямо напротив него и был не его коллегой – офицером полиции, а случайным прохожим.
– Через минуту после того, как рассказал мне все, он расстался с жизнью. Зачем ему было лгать? – спокойно возразил Эд.
– Но вы же сами сказали: он признался, что соврал. Он что, врал про вранье? А может, именно в последний миг он говорил правду? После того, что он вам наболтал, это выглядит весьма правдоподобно.
– Послушайте, дело об убийстве Линны де Ну официально так и не было закрыто…
– Это можно сказать о половине убийств, совершенных в нашем городе. Дело закрыто. Благодаря вашему другу. Поймите это своей дурацкой башкой и убирайтесь!
– Не раньше, чем подпишу заявление.
– Не раньше? Вы что, мазохист? Хорошо, сидите. Можете торчать здесь весь тот чертов час, пока я найду кого-нибудь, кто напечатает вашу ахинею. А потом вы подпишетесь под тем, что Джо Морган убил свою любовницу, потому что на него подействовало вудуистское заклинание, которое произнес Луи де Ну.
Коллинз заводился все больше, и Эд счел за благо мысленно сосчитать до десяти, чтобы успокоиться.
– Треклятый Луи де Ну! Да, вы подпишете. В моем присутствии. И что дальше? Думаете, мы с вами получим ордер на обыск? Да какой судья в здравом уме подпишет его? Уверяю вас, ни один из тех, с кем мне доводилось работать, не сделает этого. Вы знаете такого? Может, вам известно какое-нибудь привидение, с которым мы свяжемся, чтобы попросить его подписать ордер? У вас в дельте есть на примете какой-нибудь судья-вудуист из глубинки?
Или еще лучше: давайте вызовем де Ну на допрос. Как вы думаете, сколько времени ему понадобится, чтобы упрятать нас в тюрьму? Виноват, упрятать вас в тюрьму. Я его трогать не буду, поняли?
– Печатайте заявление. Я подпишу завтра. И позаботьтесь, чтобы для меня подготовили копию, – невозмутимо ответил Эд, встал и направился к выходу.
– Куда это, черт бы вас побрал, вы намылились?! – взвизгнул Коллинз.
– Я беру дополнительный выходной. Думаю, я его заслужил.
Он вышел прежде, чем Коллинз успел что-либо сказать, и отправился домой. Оттуда он позвонил Хейли и оставил на автоответчике просьбу перезвонить.
Затем, как ни странно, связался с конторой де Ну.
– Вы хотите договориться о встрече? – поинтересовалась секретарша.
– И как можно скорее, – ответил Эд.
– Вам придется ждать не меньше двух недель. Мистера де Ну нет в стране, я как раз отменяю все его встречи.
– Две недели, говорите?
– Могу записать вас к другому адвокату.
– Нет, спасибо. У меня не срочное дело.
Значит, Луи сбежал. По крайней мере хоть в этом Эд находил некоторое удовлетворение.
Где-то в подсознании Хейли слышала телефонный звонок, но не сняла трубку. Ей не хотелось нарушать покоя своей маленькой комнаты и прогонять печаль, в которую она с готовностью погрузилась, соединившись с духом Джо Моргана.
Линна его не покинула. Он видит ее во сне, просыпается от аромата ее духов, который хранит подушка. Достаточно лишь снова уснуть, выпив таблетки, от которых он будет спать долго, вставая только по необходимости, потому что проснуться – значит утратить реальность ее присутствия.
В полусонном состоянии он разговаривал с полицейскими во время бесконечно долгих допросов и признал свою вину в том, что не помог Линне в нужную минуту.
Теперь, одурманенный таблетками, он идет на заупокойную мессу по Линне. Садится в одном из задних рядов возле Эда, смотрит на гроб. Гроб закрыт. Джо смахивает слезу. Смерть ее тела не так важна для ее души. Душа Линны ждет его там, в их комнате.
Теперь, на девятый день после смерти Линны, ее друзья, кажется, разделились на два лагеря: на тех, кто абсолютно уверен в невиновности Джо, и на тех, кто так же убежден в его виновности. В церкви они сидят по разные стороны прохода, словно идет свадебная церемония, он – жених, и его окружают друзья жениха.
Луи стоит при входе, встречая гостей. Вот он входит, видит Джо и садится рядом. Дружески кладет руку ему на плечо. Такое откровенное выражение сочувствия противоречит его обычной сдержанности.
– Я рад, что вы пришли, – говорит Луи, встает и идет вперед, где оставлены места для близких родственников.
Начинает тихо играть музыка. К флейте присоединяются голоса. Потом арфа. Джо поднимает голову, чтобы посмотреть на музыкантов, и замечает Карло Буччи – тот усаживается в заднем ряду.
Он видел этого человека всего один раз, в тот день, когда умерла Линна. Теперь они смотрят друг на друга с взаимной подозрительностью. Чуть позже, обернувшись, Джо видит, как Карло уходит.
– Я вернусь через минуту, – говорит он Эду и направляется за Карло.
Буччи стоит, прислонившись к машине, курит сигарету. Запах гвоздики и табака распространяется в спертом воздухе. Джо вспоминает аромат Линны и жалеет, что пришел сюда, оставив ее там, в комнате. Сегодня, как никогда, она, быть может, нуждается в нем.
Карло протягивает ему пачку. Джо качает головой. Он и сам не знает, зачем вышел, зачем захотел встретиться с этим человеком; тем не менее сделать это было необходимо.
– Луи устроил показательную демонстрацию поддержки вам, не правда ли? – говорит Карло.
Джо не отвечает.
– Он, конечно, не может вести ваше дело.
– Если такое дело вообще существует, – отвечает Джо.
– По слухам, вы скорее всего правы. Но мне интересно вот что… Хлорил гидрат – препарат известный, а вот что еще было в той загадочной смеси? Откуда взялось это снадобье? Линна дала вам что-то выпить?
Карло кажется вполне дружелюбным, и Джо не видит причины, почему бы не повторить ему то же, что он сказал в полиции:
– Каждый день перед сном она давала мне какой-то травяной отвар.
– Это может быть важно. – Карло колеблется, глядя на Джо. – А в тот вечер вы его пили?
– Да, – отвечает Джо.
– Вы ничего не можете вспомнить?
– Ничего.
– Полагаю, это ваше счастье.
– Если вы имеете в виду…
– Я – нет, поверьте. Но прежде чем уйти, расскажу вам кое-что. Говорят, на Гаити есть жрецы, способные оживлять тела умерших и использовать их в качестве рабов. Эти тела называют зомби, и в их существование верят многие гаитянцы. Но разве обязательно использовать умершего человека? Дурманящие капли в сочетании с алкоголем производят эффект, весьма близкий к смерти, вы не находите?
Джо вспоминает ночь, проведенную в доме де Ну, вспоминает, как ударил Линну, сам того не желая. Узнав о подробностях ее смерти, он все чаще задумывается о том приступе неконтролируемой агрессии.
– За последние дни я провел собственное расследование, – продолжает Карло. – Оказалось, на той неделе, когда вы познакомились с Линной, ее обожаемый братец находился на Гаити. За несколько последних лет он вообще частенько туда наезжал. И всякий раз, появляясь там, тут же куда-то исчезал. Однажды его видели в глухой деревне – отнюдь не туристическом месте. Попробуйте спросить его, что он там делал. – Карло отбрасывает окурок и достает из кармана ключи от машины.
– Благодарю вас, – отвечает Джо.
Карло задумчиво смотрит на него:
– Если вы действительно докопаетесь до истины, то пожалеете о том, что благодарили меня.
– Я ее не убивал. Я бы не смог.
– Ваша рука не способна держать нож? – Видимость любезности исчезает, и Джо понимает, какой гнев бушует в глубине души этого человека. Карло любил Линну, любит и сейчас, с той же невероятной страстью, с какой любил ее Джо. – Вы же знали, в каком страхе она жила, и все же вывели ее из дома, оба напились, вы позволили кому-то подлить вам снотворное. Если бы я не понимал, в каком аду вы сейчас пребываете, то позаботился бы о том, чтобы вы были наказаны, пусть даже за беспечность. Я бы сделал это в любом случае, – добавил Карло, – если бы не был уверен: Луи только этого и ждет.
Он садится в машину, резко поворачивает в боковую улицу, и задние огни его автомобиля скрываются за углом.
Джо входит в церковь в тот момент, когда священник произносит последние слова. Он не жалеет, что выходил. Насколько ему известно, этот священник не знал Линну.
До конца мессы Джо то становится на колени, то садится на скамью, но при этом не спускает глаз со спины Луи. Единственная оставшаяся в живых близкая родственница де Ну – тетушка Луи, старшая сестра Анри, сейчас она опирается на его руку. От пресловутой сдержанности Луи не осталось и следа. Его плечи содрогаются от рыданий. Джо видит, как он вытирает лицо, явно для того, чтобы скрыть слезы.
К тому времени когда гроб с телом Линны вносят в склеп и устанавливают рядом с останками их отца, он уже открыто рыдает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Если Фрэнк собирался сделать признание, а потом убить его, то Эд понимал, что жить ему осталось несколько минут. И решил рискнуть.
– Когда Луи дал вам деньги? – спросил он.
– Я догадывался, что вы об этом знаете. Он бросил на стойку визитную карточку, сказал, чтобы я позвонил по указанному номеру и назвал его имя. Я не стал этого делать, а просто положил карточку в бумажник.
Видите ли, я не хотел брать денег за свою помощь, не хотел вспоминать о случившемся. Потом Джо умер, дело закрыли, а от врачей, из больницы, из похоронного бюро на меня сыпались все новые счета. Я понимал, что скоро потеряю все – это лишь вопрос времени, поэтому сдался и в конце концов позвонил Луи.
– Как умер Джо? – спросил Эд.
Фрэнк покачал головой:
– Я рад, что не знаю этого.
– А Селеста?
– Не надо загонять меня в угол. – Прикончив пирог, Фрэнк пошел на кухню и налил им обоим коньяку, предварительно подогрев бокалы над газовой горелкой. Из коньячной рюмки Эду было труднее пить, и несколько капель пролилось на грудь. Фрэнк забормотал извинения, промокнул салфеткой его рубашку, потом снова сел на стул и продолжил: – Я старался забыть об убийстве. Луи, должно быть, тоже, поскольку он, казалось, не вспоминал обо мне. Но до меня доходили слухи, что он перестроил старый дом, продал свою долю в юридической фирме и стал затворником. Думаю, он любил ее. Скорее всего он любил только ее.
Я долго никому не сдавал комнату Джо, а потом нашел некую пожилую даму. Ей нравились обои, поэтому я не стал их менять. После той дамы комнату сняла Хейли.
Мне следовало бы догадаться. Господи, писательница! Она обнаружила рисунок на стене и стала копать. Я позвонил Луи после того, как Хейли побывала у него, но он уже дал ей разрешение на публикацию романа.
«Пусть он заплатит», – сказал Луи.
Я спросил, о чем, черт возьми, он толкует.
«О Карло, – ответил Луи. – Пусть он заплатит».
Я страшно нервничал: Хейли раскапывала все новые факты и, безусловно, рано или поздно узнала бы что-нибудь обо мне или о Луи.
Луи же не беспокоился ни о чем до тех пор, пока я не рассказал ему о Селесте. Это его насторожило, и однажды, когда Хейли уехала куда-то вместе с вами, я впустил его в ее комнату. Он сел за компьютер и прочел записи Хейли.
«Ничего страшного», – все время повторял он, но чем больше он пытался успокоить меня, тем сильнее я нервничал и тем невыносимее становился Норман.
Наконец Норман взял дело в свои руки. В тот вечер, когда у Луи был прием, он бушевал так, что я согласился поехать туда для разнообразия. Он дождался, пока я усну, и вышел. Я услышал, как отъезжает его машина, приревновал как черт, поскольку думал, будто он отправился к кому-то другому, и последовал за ним. К тому времени когда я поднялся по лестнице, он уже разбил компьютер Хейли, вывалил все из ящиков ее стола и начал вспарывать матрас.
С минуту я наблюдал за ним, польщенный тем, что он делает это из ревности. Потом сказал наконец: «Отдай мне нож», – забрал его, и в этот момент появилась Селеста.
Коридор освещается ночником, который включается автоматически, но все же там было довольно темно, я смог рассмотреть лишь, что это была не Хейли. На какой-то миг мне показалось, что это мужчина, и я запаниковал. Один удар – и Селеста была мертва…
Вероятно, Фрэнк не помнил, что нанес ей еще три удара. Эд знал: такое часто случается в состоянии аффекта.
– Я бы признался, но тогда начали бы копать дальше и узнали бы остальное. Я не мог так поступить по отношению к Луи.
С этими словами Фрэнк взялся за ручку пистолета и стал поглаживать пальцем дуло.
– Мне нужно было кому-то все рассказать, – продолжил он после паузы и добавил с искренней мукой: – Впрочем, все это чудовищная ложь. Все, что я рассказал об убийстве Линны, – ложь. – Он поднял пистолет и снова взвел курок. – Все – ложь. С тех пор я узнал слишком много, чтобы понять: в ее смерти повинен я сам.
Эд закрыл глаза и забормотал молитву, которая, как он полагал, откроет ему дорогу в рай. А потом стал молиться о другом: «Только бы он промахнулся! Только бы промахнулся…»
– Забавно, – сказал Фрэнк. – Я думал, дуло пахнет порохом.
Какого черта?! Эд открыл глаза в тот самый миг, когда Фрэнк спустил курок.
Глава 24
Пуля прошла сквозь голову Фрэнка, пробила окно и балконную дверь в доме напротив, где жил старик. Звук выстрела всполошил поваров, официантов и нескольких посетителей, находившихся в зале. Все бросились наверх и столпились в коридоре. Увидев, что случилось, они от ужаса не в состоянии были сдвинуться с места, пока Эд не велел им вызвать полицию.
Кто-то побежал вниз, к телефону. Официант хотел было развязать Эда, но тот остановил его:
– Ждите в коридоре. Предоставьте все полиции.
– Вы хотите сидеть связанным? – удивился официант.
Разумеется, Эд не хотел сидеть связанным, но еще меньше он хотел, чтобы у кого-либо возникли сомнения в крепости узлов и искусстве того, кто их вязал. Не желал он также, чтобы зеваки затоптали следы на месте самоубийства, поэтому и продолжал сидеть, глядя на труп Фрэнка, прислушиваясь к сиренам полицейских машин, осторожно продвигающихся по узким улочкам квартала, и стараясь сообразить, что именно можно рассказать полиции.
Как Эд и ожидал, приехав на место преступления, полицейские тут же вызвали детективов из отдела убийств, потом развязали Эда, чертыхаясь, что узлы чудовищно туги. Эд поднял рубашку и показал им следы впившейся в грудь веревки.
– Господи Иисусе, как же вы дышали? – удивился один из копов.
– Я не дышал, а задыхался, – ответил Эд.
– И долго вы так просидели?
– Около часа. Ему хотелось выговориться.
– Он сделал признание? – с естественным любопытством встрепенулся коп. В полиции всем была известна печальная история этого дома.
– Простите, но я ничего не скажу, пока не сделаю заявление.
Внизу послышались стук входной двери и знакомый гундосый голос. Полисмен, разговаривавший с Эдом, закатил глаза и повернул голову к двери.
– Господи, помоги нам! – вырвалось у него.
Этан Коллинз провел пятерней по лысине, поскреб крючковатый нос и с обреченным видом стал осматривать место происшествия.
– Мать вашу, кто-нибудь в конце концов очистит это помещение? – прорычал он и тут увидел Эда. Выражение его лица стало еще более свирепым. – Чертова черная дыра: как только случается убийство, вы тут как тут. Объясните мне, провались вы пропадом, почему? – Он гневно сверкнул глазами на Эда.
– Это не убийство, а самоубийство, – поправил его Эд.
– Вот так просто – как дважды два? – издевательски переспросил Коллинз.
Патрульный полицейский объяснил ему, какую картину они увидели по прибытии.
– Я хочу видеть вас в полицейском участке через два часа, – сказал Эду Коллинз.
– Думаю, нам лучше поговорить немедленно, – возразил Эд.
– Он сам себя убил, так что можно и подождать, – с нескрываемым раздражением ответил Коллинз, словно это Эд, а не он оттягивал время. – А теперь убирайтесь отсюда!
Эд вспомнил, что, по общему мнению, Коллинз располагает компрометирующими снимками по крайней мере трех начальников полицейских округов и, вероятно, сводного брата самого шефа полиции штата, иначе нельзя было объяснить тот факт, что его до сих пор не вышибли из полиции.
К тому моменту когда Эд сделает заявление, радио и телевидение уже разнесут историю смерти Берлина, и у Луи де Ну будет достаточно времени, чтобы подготовить собственное заявление.
Если Луи вообще нужно будет выступать с заявлением, напомнил себе Эд. Приходилось признать, что излияния Фрэнка едва ли могут иметь законную силу, особенно учитывая тот факт, что закончил он признанием, будто все сказанное им – ложь.
Эд заехал домой и принял душ, чтобы избавиться от запаха страха, который, казалось, въелся в него. Переодевшись, он отправился в город. Коллинз ждал Эда. Выражение лица детектива вряд ли можно было назвать приятным.
Изложив свое заявление, Эд приготовился выслушать одну из знаменитых тирад Коллинза – тирада обещала быть тем более унизительной, что идиот, вероятно, прав.
– И что вы, будь вы прокляты, хотите, чтобы я сделал?! Взял чертов ордер на обыск только потому, что какой-то придурочный самоубийца рассказал вам сказку, доказывающую только то, что он был не в себе, когда спускал курок?! – Коллинз орал так, словно Эд не сидел прямо напротив него и был не его коллегой – офицером полиции, а случайным прохожим.
– Через минуту после того, как рассказал мне все, он расстался с жизнью. Зачем ему было лгать? – спокойно возразил Эд.
– Но вы же сами сказали: он признался, что соврал. Он что, врал про вранье? А может, именно в последний миг он говорил правду? После того, что он вам наболтал, это выглядит весьма правдоподобно.
– Послушайте, дело об убийстве Линны де Ну официально так и не было закрыто…
– Это можно сказать о половине убийств, совершенных в нашем городе. Дело закрыто. Благодаря вашему другу. Поймите это своей дурацкой башкой и убирайтесь!
– Не раньше, чем подпишу заявление.
– Не раньше? Вы что, мазохист? Хорошо, сидите. Можете торчать здесь весь тот чертов час, пока я найду кого-нибудь, кто напечатает вашу ахинею. А потом вы подпишетесь под тем, что Джо Морган убил свою любовницу, потому что на него подействовало вудуистское заклинание, которое произнес Луи де Ну.
Коллинз заводился все больше, и Эд счел за благо мысленно сосчитать до десяти, чтобы успокоиться.
– Треклятый Луи де Ну! Да, вы подпишете. В моем присутствии. И что дальше? Думаете, мы с вами получим ордер на обыск? Да какой судья в здравом уме подпишет его? Уверяю вас, ни один из тех, с кем мне доводилось работать, не сделает этого. Вы знаете такого? Может, вам известно какое-нибудь привидение, с которым мы свяжемся, чтобы попросить его подписать ордер? У вас в дельте есть на примете какой-нибудь судья-вудуист из глубинки?
Или еще лучше: давайте вызовем де Ну на допрос. Как вы думаете, сколько времени ему понадобится, чтобы упрятать нас в тюрьму? Виноват, упрятать вас в тюрьму. Я его трогать не буду, поняли?
– Печатайте заявление. Я подпишу завтра. И позаботьтесь, чтобы для меня подготовили копию, – невозмутимо ответил Эд, встал и направился к выходу.
– Куда это, черт бы вас побрал, вы намылились?! – взвизгнул Коллинз.
– Я беру дополнительный выходной. Думаю, я его заслужил.
Он вышел прежде, чем Коллинз успел что-либо сказать, и отправился домой. Оттуда он позвонил Хейли и оставил на автоответчике просьбу перезвонить.
Затем, как ни странно, связался с конторой де Ну.
– Вы хотите договориться о встрече? – поинтересовалась секретарша.
– И как можно скорее, – ответил Эд.
– Вам придется ждать не меньше двух недель. Мистера де Ну нет в стране, я как раз отменяю все его встречи.
– Две недели, говорите?
– Могу записать вас к другому адвокату.
– Нет, спасибо. У меня не срочное дело.
Значит, Луи сбежал. По крайней мере хоть в этом Эд находил некоторое удовлетворение.
Где-то в подсознании Хейли слышала телефонный звонок, но не сняла трубку. Ей не хотелось нарушать покоя своей маленькой комнаты и прогонять печаль, в которую она с готовностью погрузилась, соединившись с духом Джо Моргана.
Линна его не покинула. Он видит ее во сне, просыпается от аромата ее духов, который хранит подушка. Достаточно лишь снова уснуть, выпив таблетки, от которых он будет спать долго, вставая только по необходимости, потому что проснуться – значит утратить реальность ее присутствия.
В полусонном состоянии он разговаривал с полицейскими во время бесконечно долгих допросов и признал свою вину в том, что не помог Линне в нужную минуту.
Теперь, одурманенный таблетками, он идет на заупокойную мессу по Линне. Садится в одном из задних рядов возле Эда, смотрит на гроб. Гроб закрыт. Джо смахивает слезу. Смерть ее тела не так важна для ее души. Душа Линны ждет его там, в их комнате.
Теперь, на девятый день после смерти Линны, ее друзья, кажется, разделились на два лагеря: на тех, кто абсолютно уверен в невиновности Джо, и на тех, кто так же убежден в его виновности. В церкви они сидят по разные стороны прохода, словно идет свадебная церемония, он – жених, и его окружают друзья жениха.
Луи стоит при входе, встречая гостей. Вот он входит, видит Джо и садится рядом. Дружески кладет руку ему на плечо. Такое откровенное выражение сочувствия противоречит его обычной сдержанности.
– Я рад, что вы пришли, – говорит Луи, встает и идет вперед, где оставлены места для близких родственников.
Начинает тихо играть музыка. К флейте присоединяются голоса. Потом арфа. Джо поднимает голову, чтобы посмотреть на музыкантов, и замечает Карло Буччи – тот усаживается в заднем ряду.
Он видел этого человека всего один раз, в тот день, когда умерла Линна. Теперь они смотрят друг на друга с взаимной подозрительностью. Чуть позже, обернувшись, Джо видит, как Карло уходит.
– Я вернусь через минуту, – говорит он Эду и направляется за Карло.
Буччи стоит, прислонившись к машине, курит сигарету. Запах гвоздики и табака распространяется в спертом воздухе. Джо вспоминает аромат Линны и жалеет, что пришел сюда, оставив ее там, в комнате. Сегодня, как никогда, она, быть может, нуждается в нем.
Карло протягивает ему пачку. Джо качает головой. Он и сам не знает, зачем вышел, зачем захотел встретиться с этим человеком; тем не менее сделать это было необходимо.
– Луи устроил показательную демонстрацию поддержки вам, не правда ли? – говорит Карло.
Джо не отвечает.
– Он, конечно, не может вести ваше дело.
– Если такое дело вообще существует, – отвечает Джо.
– По слухам, вы скорее всего правы. Но мне интересно вот что… Хлорил гидрат – препарат известный, а вот что еще было в той загадочной смеси? Откуда взялось это снадобье? Линна дала вам что-то выпить?
Карло кажется вполне дружелюбным, и Джо не видит причины, почему бы не повторить ему то же, что он сказал в полиции:
– Каждый день перед сном она давала мне какой-то травяной отвар.
– Это может быть важно. – Карло колеблется, глядя на Джо. – А в тот вечер вы его пили?
– Да, – отвечает Джо.
– Вы ничего не можете вспомнить?
– Ничего.
– Полагаю, это ваше счастье.
– Если вы имеете в виду…
– Я – нет, поверьте. Но прежде чем уйти, расскажу вам кое-что. Говорят, на Гаити есть жрецы, способные оживлять тела умерших и использовать их в качестве рабов. Эти тела называют зомби, и в их существование верят многие гаитянцы. Но разве обязательно использовать умершего человека? Дурманящие капли в сочетании с алкоголем производят эффект, весьма близкий к смерти, вы не находите?
Джо вспоминает ночь, проведенную в доме де Ну, вспоминает, как ударил Линну, сам того не желая. Узнав о подробностях ее смерти, он все чаще задумывается о том приступе неконтролируемой агрессии.
– За последние дни я провел собственное расследование, – продолжает Карло. – Оказалось, на той неделе, когда вы познакомились с Линной, ее обожаемый братец находился на Гаити. За несколько последних лет он вообще частенько туда наезжал. И всякий раз, появляясь там, тут же куда-то исчезал. Однажды его видели в глухой деревне – отнюдь не туристическом месте. Попробуйте спросить его, что он там делал. – Карло отбрасывает окурок и достает из кармана ключи от машины.
– Благодарю вас, – отвечает Джо.
Карло задумчиво смотрит на него:
– Если вы действительно докопаетесь до истины, то пожалеете о том, что благодарили меня.
– Я ее не убивал. Я бы не смог.
– Ваша рука не способна держать нож? – Видимость любезности исчезает, и Джо понимает, какой гнев бушует в глубине души этого человека. Карло любил Линну, любит и сейчас, с той же невероятной страстью, с какой любил ее Джо. – Вы же знали, в каком страхе она жила, и все же вывели ее из дома, оба напились, вы позволили кому-то подлить вам снотворное. Если бы я не понимал, в каком аду вы сейчас пребываете, то позаботился бы о том, чтобы вы были наказаны, пусть даже за беспечность. Я бы сделал это в любом случае, – добавил Карло, – если бы не был уверен: Луи только этого и ждет.
Он садится в машину, резко поворачивает в боковую улицу, и задние огни его автомобиля скрываются за углом.
Джо входит в церковь в тот момент, когда священник произносит последние слова. Он не жалеет, что выходил. Насколько ему известно, этот священник не знал Линну.
До конца мессы Джо то становится на колени, то садится на скамью, но при этом не спускает глаз со спины Луи. Единственная оставшаяся в живых близкая родственница де Ну – тетушка Луи, старшая сестра Анри, сейчас она опирается на его руку. От пресловутой сдержанности Луи не осталось и следа. Его плечи содрогаются от рыданий. Джо видит, как он вытирает лицо, явно для того, чтобы скрыть слезы.
К тому времени когда гроб с телом Линны вносят в склеп и устанавливают рядом с останками их отца, он уже открыто рыдает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37