– Хорошо, что я успела застать вас здесь, – сказала она.
– Да, я скоро уеду. Буду преподавать бухгалтерский учет в городском колледже Батон-Руж. А моя сестра с мужем поживут здесь несколько месяцев, пока не построят собственный дом. Иногда все складывается очень удачно, правда? – Она поставила перед Хейли чашку и принялась над умывальником отскребать краску с рук. Прежде чем сесть за стол, Дениз наложила в вазочку разных рождественских печений и поставила ее поближе к Хейли. – Вы сказали, что пишете книгу о Джо?
– В некотором роде. – Хейли объяснила, о чем будет книга, и заверила, что не собирается упоминать в ней имя Дениз.
– Вам нет нужды оправдываться. Я нисколько не возражаю, если вы обо мне напишете. Вот уже несколько лет я оберегаю память Джо от клеветы – с тех самых пор, как он умер. И с радостью сделаю это еще раз.
– Наверное, он был хорошим мужем?
– Потрясающим… во всяком случае, в первые годы. Он поступил в полицию вскоре после нашего знакомства. Мы переехали сюда. А потом Джо начал продвигаться по службе, и постепенно все стало меняться.
– Эд говорил, он начал пить.
– Не сразу. Джо был маниакальным приверженцем порядка. Ему было необходимо, чтобы все делалось тщательно, аккуратно и доводилось до совершенства. Работа в полиции едва ли отвечает этому требованию. То, с чем он сталкивался на улицах, было ужасно. Поэтому для него было особенно важно, чтобы жена следовала его правилам.
– И как вы с этим справлялись?
– Старалась, как могла. Я любила его, поэтому делала все, что он хотел. Полы всегда были вымыты до блеска. Все лежало на своих местах. Но это стоило мне невероятных усилий. Мы хотели, чтобы у нас была настоящая семья. Если бы родился ребенок, я даже стала бы домохозяйкой, хотя люблю работать, действительно люблю. Но я так и не забеременела, и в конце концов мы перестали надеяться. Тут-то я и вышла из-под его контроля. Видите ли, когда нервничаю, я беспрерывно ем – еще девочкой всегда жевала конфеты перед самыми трудными экзаменами. А поскольку моя семейная жизнь превратилась в сплошной трудный экзамен, я за шесть месяцев набрала столько лишнего веса, что стала носить вместо десятого размера шестнадцатый с половиной. Как я уже говорила, Джо был перфекционистом. Он перестал спать со мной задолго до того, как я достигла «пика» веса. Джо попробовал следить за моим питанием, но толку от этого не было, и он стал частенько ночевать вне дома. Я заметила, что он снова – после того как уже один раз «завязал» – начал пить. Мы ходили к врачу вместе, потом порознь. Мне удалось справиться со своей неврастенической булимией настолько, что я сбросила тридцать фунтов веса. Джо старался не пить. У него получалось, и мы даже надеялись, что все у нас наладится. А потом произошло сразу несколько неприятных событий. Мы с Джо попали в аварию. Ничего серьезного, но мне пришлось несколько дней провести в больнице. Там при обследовании у меня обнаружили рак шейки матки и сделали операцию. С мечтами о ребенке было покончено.
После истории с ранением Эда Джо перестал сдерживаться – он снова запил. Несколько раз мы пытались заниматься любовью, но заканчивалось это полным крахом. Он бывал пьян, у него ничего не получалось, и, похоже, он перестал испытывать ко мне физическое влечение. А я по-прежнему чувствовала себя толстой, уродливой и совершенно непривлекательной. Наш брак распался, хотя я поняла это лишь год спустя.
Я подала на развод, и Джо переехал – именно в таком порядке, подчеркиваю. Теперь, когда его уже ничто не сдерживало, он стремительно покатился вниз.
– Мне неловко об этом спрашивать, но я должна, простите. Что вы почувствовали, узнав, что его подозревают в убийстве Линны де Ну?
– Ярость. Джо был одним из лучших полицейских, имел награды. Даже когда он напивался и мы отчаянно ссорились, я никогда не ощущала никакой угрозы с его стороны. Ни за что не поверю, будто он убил женщину, которую любил. А вот то, что он покончил с собой, меня не удивило.
– Не удивило? – изумилась Хейли.
– Решив, что сломал мне жизнь, Джо начал пить. Что же он должен был чувствовать после того, как женщину убили в его постели в то время, когда он в беспамятстве лежал рядом? Ничего удивительного, он этого не вынес.
– Он не был пьян, а находился под действием наркотиков. Полиция предположила, что ему их подмешали.
– Значит, его вины не было. Вы это понимаете. Я это понимаю. Но Джо… Он наверняка считал, что ему следовало быть осмотрительнее, что он был обязан заметить первые признаки действия наркотика, что он должен был… Бог его знает, как он рассуждал. Но он отключился, а какой-то негодяй пятнадцать… нет, восемнадцать раз всадил нож в его подругу. Вероятно, этот мерзавец обезумел от гнева, а может, она спровоцировала драку. Как вы думаете?
– Оба варианта возможны, – ответила Хейли. – Не исключено также, что кто-то хотел представить эту расправу как убийство на почве страсти.
– Именно так Джо и подумал. Вас удивляет, что мы поддерживали отношения? Он умолял меня позволить ему пожить несколько недель дома после этого убийства, но я не согласилась – не могла. Если бы он приехал, я бы опять влюбилась в него…
Интересно, действительно ли Дениз Морган верит в то, что Джо покончил с собой, подумала Хейли, или она убедила себя в этом из чувства вины за то, что не позволила ему тогда приехать? Как бы то ни было, Дениз пережила это и, судя по тому, как спокойно она говорит, отлично себя чувствует. Зачем отягощать ее совесть сомнениями?
Незаметно Хейли съела добрую половину печенья.
– Хотите еще? – спросила Дениз.
– Нет. Оно очень вкусное, но хватит.
Дениз убрала вазочку со стола, сложила печенье обратно в коробку, убрала ее и вымыла вазочку. Видно, она так и не избавилась от привитых ей Джо привычек.
– Полагаю, вашего мужа отпевали здесь? – спросила Хейли, когда Дениз вернулась за стол.
– О да. – Впервые Хейли заметила, что Дениз Морган скорбит о смерти мужа. – На похороны пришло столько полицейских! Эд, конечно, приехал, и кое-кто из друзей Джо по Новому Орлеану.
– Вы не могли бы вспомнить хоть несколько имен?
– Так они же все расписывались в книге. Налейте себе еще кофе, а я поищу ее.
Минут через пятнадцать Дениз вернулась с припорошенными пылью волосами и принесла книгу в черном кожаном переплете. Хейли пробежала глазами список. Разумеется, в нем был Эд. А также Пег с Уилли и Луи де Ну. Присутствовал также Фрэнк Берлин, что немало удивило Хейли, поскольку Фрэнк всегда был чрезвычайно занят.
– После убийства той женщины Фрэнк закрыл свое заведение на ремонт, – ответила Дениз на вопрос Хейли о Фрэнке. – Он сказал, что полиция наводнила весь дом и дела его пошли из рук вон плохо. Кое-кто из служащих Фрэнка тоже приезжал сюда вместе с ним. Их имена – рядом с его фамилией.
Хейли стала читать, но ни одно имя не было ей знакомо.
– А де Ну?
– Луи? – Выражение лица Дениз смягчилось. – Это от него я узнала, что Джо встречается с Линной. Он позвонил тогда, долго извинялся, сказал, что, поскольку Джо пьет, ему нужно задать мне несколько вопросов, дескать, необходимо удостовериться, что Линне ничто не грозит. Я рассказала ему о службе Джо в полиции, о том, каким чудесным мужем он был. Похоже, Луи успокоился.
К тому времени я не видела Джо почти год, поэтому постаралась выведать у Луи как можно больше и даже позвонила ему несколько месяцев спустя, желая узнать, что происходит. Еще раз мы говорили с ним, когда Джо допрашивали в связи с убийством Линны. Луи позвонил и заверил меня: он делает для Джо все возможное и мне не следует беспокоиться.
– А почему он решил позвонить?
– Джо попросил его. Вы удивляетесь? Не стоит. Луи сказал, что никогда не верил в виновность Джо. Его слова очень много для меня значили, а еще больше – его присутствие на похоронах, поскольку в то время все газеты кричали, будто Джо следует признать убийцей.
– А как Луи де Ну вел себя на похоронах?
Хейли не была уверена, что правильно сформулировала вопрос, но Дениз ее поняла.
– Он был раздавлен, – ответила она.
Кажется, больше говорить было не о чем.
– Думаю, мне пора, так что можете возвращаться к работе, – сказала Хейли.
– Мне было полезно сделать перерыв. – Дениз взяла у Хейли ручку и написала номер телефона. – Это мой телефон в Батон-Руж. Если захотите еще что-нибудь спросить или узнаете что-либо о Джо, позвоните мне.
– Позвоню. Обещаю.
Они обнялись на пороге, почувствовав возникшую между ними связь – ведь они обе пережили его смерть.
Хотя Хейли отсутствовала два дня, никто не предпринимал больше попыток проникнуть в ее квартиру. Хейли сочла это добрым знаком. На автоответчике она нашла две записи. Одну – от Эда, другую – от Луи де Ну. Вздохнув, она набрала первым номер Луи, решив, что звонок Эду будет ей после этого компенсацией.
Не дождавшись ответа, она уже начала было наговаривать сообщение на автоответчик, как вдруг Луи снял трубку.
– Ну, как продвигается книга? – спросил он.
– Хорошо, – ответила Хейли.
Что-то было явно не так в голосе Луи, словно он ожидал услышать другой ответ.
– Простите, что не сразу взял трубку: в последнее время звонило много людей, с которыми мне не хотелось говорить. Например, Карло Буччи. Кстати, он к вам приходил?
– Сразу же после того, как появилась статья.
– Ах вот оно что! Я узнал о статье как раз от Карло, который со всем своим латинским темпераментом ворвался ко мне в офис и бросил газету на стол. Я полагал, вы подождете с оглаской, пока книга будет закончена.
– Так я и хотела сделать. Но кто-то выдал информацию прессе.
– Понятно. – В его голосе слышалось сомнение. Интересно, звонил ли он Эдаму Вулфу? И если звонил, то что должен думать? – Что ж, если Карло станет вам досаждать так же, как он досаждал мне, не смущайтесь, дайте мне знать. Я смогу его обуздать. – Последняя фраза прозвучала так, словно де Ну предвкушал удовольствие от возможного столкновения с этим человеком.
В том, что обуздать удастся и воров, Хейли очень сомневалась.
– Не думаю, что это понадобится. Он приходил лишь раз, и после я больше с ним не говорила, – ответила Хейли.
– Рад слышать, что он оставил вас в покое. Я звонил еще и затем, чтобы сообщить: завтра вечером устраиваю у себя вечеринку и имею честь пригласить вас. Можете прийти с другом, если хотите.
Поздно предупреждает, мелькнуло в голове у Хейли. Но прежде чем она успела отказаться от приглашения, де Ну добавил:
– Признаюсь, я не собирался приглашать вас, поскольку мы недавно знакомы, но раз уж появилась эта статья о вашей будущей книге, я подумал: а вдруг вы захотите прийти, чтобы рассказать, как обстоят дела на самом деле? Разумеется, если у вас есть другие планы, я пойму.
– Нет, у меня нет других планов, и я приду с удовольствием.
– Отлично. В любое время после девяти. Не сомневаюсь, что вы заняты, поэтому не смею вас больше отвлекать.
«Вовсе я не занята, по крайней мере пока. Но скоро буду».
В тот день Эд работал вечером, поэтому Хейли позвонила Селесте и пригласила к себе. Жрица шумно ворвалась в ее комнату за несколько минут до условленного срока, окутанная ароматным облаком необычных духов и одетая в ярчайшие одежды. Ее платье – если это слово подходило для обозначения столь фантастического наряда – состояло из струящихся полос шелка, раскрашенных в разные оттенки красного, желтого и оранжевого цветов. Волосы были скреплены на затылке золотой заколкой, головной убор на сей раз отсутствовал. Почти до плеч свисали золотые филигранные серьги, на шее красовалось колье. Она выглядела как королева некой экзотической страны – царственная и красивая. Хейли была потрясена тем, что можно, оказывается, с такой естественностью носить столь невероятные вещи, о чем и сообщила Селесте.
Та обняла ее за плечи и подвела к зеркалу:
– Посмотрите: если я сегодня буду правительницей из тропической страны, то вы со своей кожей цвета слоновой кости и светлыми волосами на фоне голубого шерстяного костюма будете Снежной королевой. Мы великолепная пара, не так ли?
– О да! – ответила Хейли, рассмеявшись.
Селеста провела пальцами по обнаженной руке Хейли:
– Дитя, у вас такие холодные руки. Что-нибудь случилось?
– Нет. Думаю, дело в том, что я иду на вечеринку со смешанным чувством.
– Если вы волнуетесь из-за меня, то зря: фирма де Ну не раз представляла мои интересы. Тем не менее я позвонила Луи и поинтересовалась, не будет ли мое присутствие сочтено неуместным.
– Из-за ваших религиозных убеждений или из-за расовой принадлежности?
– Это зависит от состава приглашенных. Но Луи, кажется, был доволен, что я приду.
– Знаете, меня тревожит то, что мне самой придется присутствовать на этой вечеринке.
– Вы не хотите бывать в том доме?
– Нет.
– Тогда дело в Луи? – Селеста рассмеялась. – Общение с ним действует угнетающе, не правда ли? Вам в некотором смысле жалко его, но…
Она замолчала, однако Хейли не продолжила оборванной ею фразы.
Они подошли к задней лестнице как раз в тот момент, когда Фрэнк и Норман поднимались по парадной в квартиру Берлина.
– Собрались на вечеринку? – окликнул их Фрэнк.
Хейли оглянулась.
– А вы, Селеста, великолепны, как всегда, – присвистнул Фрэнк.
Сложив ладони лодочкой и поднеся их к подбородку, Селеста с наигранной серьезностью кивнула.
– Желаю счастливого нового года, – сказала она, и они с Хейли начали спускаться по лестнице.
Дом де Ну, тонувший в сине-зелено-розовых пастельных тенях, освещался несколькими фонарями. Дверь обрамляла серебристая гирлянда. Кто-то из гостей впустил их и на вопрос, где найти Луи, махнул рукой в сторону солярия.
Среди присутствующих были самые разные люди, как и ожидала Хейли: сборище напоминало то, что она видела во сне на одной из вечеринок Линны. Два молодых нигерийца в национальных одеждах спорили о политике с парой из Батон-Руж. Седого старика в красном берете страстно целовала девица, которая по возрасту годилась ему во внучки. Столовую оккупировали одетые в своем неповторимом стиле луизианские радикалы, серьезно обсуждавшие проблему отделения штата от США и укрепления связей с французскими сепаратистами Квебека. Один из них узнал Селесту и пригласил ее присоединиться к ним.
– Может быть, чуть позже, – ответила она, проходя мимо. Перед дверью солярия она шутливо шепнула Хейли: – Миннесота, кажется, населена в основном шведами…
– А Висконсин – немцами, – подхватила Хейли.
– А вот и наш хозяин, – сказала Селеста. – Интересно, каковы его политические симпатии?
Луи сидел на одном из плетеных диванов. На нем был старинный бархатный зеленый смокинг с черными шелковыми отворотами. В одной тонкой, как у сестры, руке с длинными пальцами он держал хрустальный бокал с вином, в другой – тонкую сигарету. Свет в комнате был притушен, и его глаза за чуть тонированными стеклами в золотой оправе казались темнее и больше, чем обычно.
– Сэр Перси Кроткоголосый, придворный поэт короля Новой Франции, – предложила свой вариант Хейли.
Селеста рассмеялась.
– А вот и вы! – воскликнул Луи, увидев их. – Входите и знакомьтесь.
Как и ожидала Хейли, многие из присутствующих знали Селесту и та была здесь как рыба в воде. Что же до нее самой, она испытывала неловкость: несмотря на то что Луи, представляя гостей, говорил медленно и четко, Хейли не могла запомнить имен.
Иное дело – занятия. Один был владельцем находившегося в нескольких кварталах от дома Луи пансиона для язычников. Другой – собственником небольшого издательства, выпускавшего книги по истории Луизианы и культуре кахунов. Изысканно красивая женщина с удивительно гибкой фигурой оказалась хозяйкой салона по перепродаже моделей домов высокой моды. Были среди присутствующих художники, фотографы, репортеры, представлявшие альтернативную прессу, а также некая амазонка, чье занятие, как намекнул Луи, было настолько необычным, что не поддавалось описанию.
Кое-кто из гостей показался Хейли знакомым, и, порасспрашивав о них, она поняла, что видела их скорее всего на вечеринке у Линны. Она, в свою очередь, в беседе поведала, как найденный на стене рисунок и рассказ Фрэнка Берлина пробудили ее интерес и вылились в идею написать роман.
– Во всем этом есть нечто большее, даже если вы не отдаете себе в этом отчета, – сказала Тэшья, владелица модного салона.
– Большее? – переспросила Селеста.
– Разумеется. Погубленные души не покидают этот мир. Вам это хорошо известно, – сказала она, обращаясь к Селесте, и, снова повернувшись к Хейли, продолжила: – Когда я только начинала свое дело, у меня не было денег, чтобы, кроме магазина, арендовать еще и дом, поэтому я спала в кладовке. По ночам я слышала тихие мелкие шажки – в магазине и возле кушетки, на которой спала. Если я зажигала свечу, все на время затихало, потом снова раздавались такие же звуки.
– Мелкие шажки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37