Я упрямо молчу.
– Наверное, я должен был предупредить вас об этом, мне действительно перед вами неудобно, но…
– Вы не хотели зря меня обнадеживать? – подсказываю я.
Он отводит взгляд в сторону, явно стараясь сбить напряженность ситуации, и повторяет:
– Я хотел дождаться хоть каких-нибудь результатов.
– Но один результат уже налицо!
– Какой? – Морланд настораживается. – С чего вы взяли? Ведь еще ничего не нашли.
– Я хотела сказать… – Трудно объяснить ему, что известие о новом направлении поисков застало меня врасплох, что оно вновь разбудило все мои страхи. Однако понимаю: в тщетной надежде, что все помаленьку затихнет, я могу винить только себя саму.
– Я не собирался ничего от вас утаивать, Эллен, – говорит Морланд. У него спокойный и открытый взгляд. Взгляд воспитанного, благородного человека.
На секунду я задаюсь вопросом, как себя чувствует человек, который за всю свою жизнь ни разу не совершил бесчестного поступка?
– Вполне может быть. – Мое негодование начинает мне самой казаться глупым. – Я все понимаю, – говорю я миролюбиво. – Но была бы вам весьма признательна, если бы в будущем вы держали меня в курсе дела.
– Тогда давайте заглянем ко мне. Я вам все объясню по порядку.
– Прямо сейчас? – спрашиваю я, заранее зная, что соглашаюсь.
– Мне трудно будет объяснить вам все без карт и таблиц. А они у меня дома.
– Мне нужно отправить Джоша в гости.
– Я подожду.
Нас потихоньку относит течением к середине реки. Я устроилась на поперечной деревянной скамейке в центре лодки, свесив ноги за борт, чтобы ополоснуть их от ила. Морленд сидит на корме. Он опускает мотор и заводит его с одного короткого рывка шнуром. Я убираю ноги в лодку и разворачиваюсь лицом по курсу и спиной к Морланду.
Я уже забыла, насколько живой оказывается вода в реке. Как она искрится и играет. Как легкие волны, совсем незаметные с берега, шлепают по корпусу лодки при ее движении. Мы проходим рядом с оранжевым пластиковым буем, к которому обычно крепился трос с «Миневры». Он лениво болтается под напором течения, оставляя за собой завихрения воды. Течение и здесь уже достаточно сильное, а ниже по руслу оно становится просто стремительным. В устье реки способно даже затянуть небольшие суда на песчаные отмели. Если при этом еще дует восточный ветер, то дело может кончиться плохо: лодка или небольшой корабль утянут. Здешние жители любят рассказывать подобные истории, а Гарри с удовольствием их слушал. Видимо, они возбуждали в нем чувство превосходства над стихией, придавали ему смелости и уверенности в собственных силах. Но мне эти истории никогда не нравились. Перед глазами вставала во всей своей реальности слишком страшная картина: грозный рокот моря, свист ветра, маленькая яхта, швыряемая волнами, жуткий треск корпуса и оснастки при столкновении с отмелью…
Морланд старается вести лодку поближе к берегу, где течение медленнее. Перекрывая треск мотора, он громко говорит:
– У меня был разговор с Джошем.
Боже! Я и забыла о нашей договоренности! Я оборачиваюсь к нему.
– Что он сказал?
– Я думаю, ему просто не хватает активной жизни. Спорта. Постоянного общения со сверстниками.
Я смотрю в сторону. Спорт. Сверстники. Это как раз то, о чем заговорит любой мальчишка, если захочет скрыть, что же на самом деле его беспокоит.
– И больше ничего?
После секундной паузы Морланд осторожно добавляет:
– Эллен, у меня создалась такое впечатление, что его что-то гнетет. Ему почему-то хочется уехать из этого дома.
Уехать из этого дома? Причина, пожалуй, не в доме. Как мне ни тяжело признаться себе в этом, но решимость, с которой Джош добивается перевода в интернат, определяется, скорее всего, не столько его стремлением покинуть дом, сколько желанием уехать от меня.
Мне становится себя жалко.
– В целом разговор получился? – вяло спрашиваю я.
– Да. И мне, и, думаю, Джошу было интересно.
Я медленно поворачиваюсь лицом по ходу движения. Я не стремлюсь подавить чувство жалости к себе. Хотя я и говорю себе, что должна делать все, чтобы Джошу было хорошо, что в будущем он меня будет любить именно за такие решения, это не уменьшает чувства боли и страха перед грядущим одиночеством.
Лодку немного покачивает. Морланд протягивает руку и слегка похлопывает меня по плечу. Такого проявления сочувствия я не ожидала.
– Со мной все в порядке, – произношу я, не оборачиваясь. – Все нормально, – повторяю я и поворачиваю голову к Ричарду, чтобы по моему лицу он убедился в этом.
Видимо, пытаясь хоть немного разрядить атмосферу, Морланд говорит с деланным осуждением:
– К сожалению, в этих интернатах детей избаловывают. Горячие души, слишком теплые спальни. Видео по уик-эндам. Свободный выход на улицу. В общем, никаких трудностей.
– Вы как будто пытаетесь меня в чем-то убедить, – с мягким упреком говорю я.
– Нет, – произносит он уже нормальным тоном. – Этого я бы себе никогда не позволил.
Мы приближаемся к поселку, и на реке становится оживленнее. У небольших пристаней и вокруг причальных бочек сгрудились катера и яхты. На них видны люди. У многих в руках стаканы и тарелки, слышатся обрывки разговоров и смех. На большинстве палуб лежат любители позагорать. Дети в ярких спасательных жилетах плавают на надувных и парусных лодках. В глазах пестрит от обилия красок. Жизнь бьет здесь ключом. Какое разительное отличие от зимы, когда река угрюма и молчалива!
Морланд старается вести лодку вдали от основного форватера, одновременно держась на приличном расстоянии от пришвартованных к бочкам яхт. Тем не менее из-за одной из них неожиданно выскакивает маленькая парусная лодка и на полном ходу несется нам наперерез. Я оборачиваюсь к Морланду, но он уже заметил лодку и перебросил руль мотора таким образом, чтобы избежать столкновения. Я снова поворачиваюсь вперед. Прямо под парусом на лодке сидит мальчик, не старше Джоша. На лице у него испуг. Он безотрывно смотрит на нас. Несколько секунд мальчуган не двигается, видимо, скованный внезапной опасностью, затем начинает судорожно манипулировать парусом. Его лодка вздрагивает и меняет направление движения. Судя по всему, мальчик решил проскочить позади нас. Однако, маневр срывается и лодку снова несет на вас. Морланд вскрикивает и дает полный газ. Мотор ревет на максимальных оборотах. Ричард резко берет влево. Теперь видно, что столкновения ему удалось избежать. Но с парусной лодкой творится что-то неладное – от резкого маневра она теряет равновесие, мачта с раздувшимся парусом начинает описывать дугу по направлению к воде. Лодка опасно кренится.
– Отпусти парус! Отпусти парус! – перекрывая шум мотора, кричит Морланд.
Мальчик в течение нескольких секунд продолжает изо всех сил отклоняться над бортом, перетягивая веревку, управляющую парусом. Кажется, что лодка вот-вот перевернется. И вдруг, видимо, услышав Ричарда, маленький яхтсмен отпускает веревку. Резко хлопает парус, мачта вздрагивает и идет вверх. Замедлившая ход лодка с громким всплеском плюхается на днище.
– Все в порядке? – громко спрашивает Морланд.
Но мальчик, похоже, слишком напуган произошедшим, чтобы что-то ответить. Его лодка теперь уже далеко позади нас. Видя направление ее движения, я кричу:
– Осторожнее! Там мелко!
Мальчик неопределенно оглядывается на меня, затем смотрит вперед, где обманчивая вода кажется глубокой и спокойной.
– Там очень мелко! – повторяю я.
Он, наконец, неловко перебрасывает руль и манипулирует парусом. Его лодка выполняет неуверенный поворот.
Пока Морланд подруливает к причалу, я продолжаю смотреть на эту парусную лодку. Она неуверенно пробирается между пришвартованными яхтами. На секунду мальчик оборачивается в мою сторону. Я машу ему рукой, но он оставляет мое приветствие без ответа.
Я чувствую, что Морланд смотрит на меня.
– Вы молодец, – коротко бросает он.
– Но я же ничего не сделала.
– Вы отвели его от мели.
Я поворачиваюсь по ходу лодки. По обе стороны от причала в воду спускаются две металлические лестницы. Вокруг них сгрудились лодки – надувные, деревянные и пластиковые. Чтобы подойти к стенке, мы вынуждены их расталкивать, как ледокол раздвигает льдины. Когда нос нашей лодки касается причала, я хватаюсь за лестницу и вместе с веревкой от лодки поднимаюсь по ржавым ступенькам наверх. Морланд слегка подрабатывает мотором и мне удается быстро закрепить веревку на причальном кольце.
Ричард поднимается на причал вслед за мной. Он ненароком бросает взгляд на кольцо и удовлетворенно хмыкает. Похоже, мой узел его устраивает.
Мы выходим на дорогу.
– Значит, узлы вязать вы умеете? – спрашивает он.
– Научилась исключительно из самоуважения, – отвечаю я. – Ведь мне нужно было хоть чем-то быть полезной на яхте.
На самом деле научиться завязывать морские узлы меня заставил один неприятный случай. Однажды Гарри уговорил меня на поездку на «Минерве». Он обещал отличную погоду и короткий поход, только до устья реки. На самом же деле в тот раз мы оказались далеко в море. С нами было трое гостей Гарри: бизнесмены, потреблявшие пиво в огромных количествах и развлекавшие друг друга школьными анекдотами. Как и всегда, Гарри решил тогда блеснуть ролью опытного морского волка. На фоне моей некомпетентности это было нетрудно. Он выкрикивал команды, а когда я не могла их исполнить, с нарочито тяжелым вздохом и пожимая плечами в сторону гостей сам осуществлял необходимые манипуляции с парусом и штурвалом.
В такие минуты Гарри мне не нравился.
Неожиданно один из завязанных мною на парусе узлов совершенно безнадежно запутался. На глазах у гостей Гарри с криками набросился на меня. Хотя он и пытался деланно улыбаться, было видно, что он не на шутку рассержен. Тогда я не придала этому эпизоду особого значения: в то время наши отношения еще были очень близкими, к тому же знала, что пребывание на яхте пробуждает в Гарри какие-то командирские инстинкты.
Мы с Морландом проходим мимо ангаров и входим на территорию, где под открытым небом на специальных подставках хранятся катера и яхты. Обычно их много здесь зимой, а летом это место пустеет. Но нынешний экономический спад добрался и сюда: сегодня стоянка не так пуста, как обычно. Многие суда выставлены на продажу, другие не были подготовлены к летнему сезону – видимо, у их хозяев нынче тяжело со средствами. Я миную ряды вытянувшихся вверх величественных яхт с длинными килями и неожиданно вижу перед собой небольшую лодку, лежащую прямо на земле и создающую впечатление затерявшейся среди окружающих ее мощных корпусов. Несколько мгновений я смотрю на нее неузнающим взглядом.
Наша лодка. Лодка с «Минервы».
Я медленно останавливаюсь. Отмечаю про себя, что ее корпус гладко покрашен и отшлифован. На ней нет никаких следов ее последнего путешествия. Точно такой же я видела ее перед отплытием Гарри.
– Ее здесь отремонтировали, – произносит Морланд, как будто прочитав мои мысли.
– Отремонтировали?
– Она была повреждена.
Я выдерживаю небольшую паузу.
– Что это были за повреждения?
– Длинная царапина с одной стороны и две вмятины от ударов.
– Да? А от чего? – Я оглядываюсь назад и пытаюсь представить себе, как это могло случиться. – От столкновения? От… – Я хочу сказать: «От столкновения с судном, которое потопило "Минерву"?»
– Не исключено, – медленно произносит Морланд, но в голосе у него слышится сомнение. – В местах ударов должна была бы сохраниться краска от того предмета или судна, которое нанесло удар. Эти вмятины вполне могли образоваться от рыбацкой шхуны, подобравшей вашу лодку в море. Я хотел осмотреть ее, чтобы определить тип краски, но шхуна сейчас на промысле у южных берегов Шотландии. Я разговаривал с владельцем. Он сообщил, что корпус у нее черный. В местах ударов обнаружили как раз черную краску.
Эта его дотошность! Стремление докопаться до сути! Решимость найти объяснение каждому факту. Это… Это почти безжалостно! Я обдумываю слово «безжалостно» и мысленно прихожу к заключению, что к Морланду оно не подходит. Им руководит исключительно позитивное чувство неверно понимаемого долга.
– Вы хорошо потрудились, – через силу говорю я. А сердце мое замирает при мысли о том, сколько еще неожиданных открытий сделает Морланд, если и дальше будет проявлять такую же настойчивость.
– Лодку нельзя было поднять на палубу, – несколько монотонно произносит Морланд, как будто ему уже приходилось говорить об этом не один раз. – Ее просто негде было бы поставить там. Можно было только тащить. Однако парень из Уолдрингфилда, – Ричард похлопывает по большой карте, лежащей перед нами на столе, – который сообщил, что видел «Минерву» идущей вниз по течению вечером в ту пятницу, утверждает, что не заметил позади нее никакой лодки. Если то, что он видел, действительно была «Минерва», то это его утверждение абсолютно непонятно. Ведь «Минерва» имеет тридцать пять футов длины, а лодка – четырнадцать. – Голос у Морланда становится все глуше. – И тащить ее было очень тяжело… – Как бы отгоняя последнюю мысль, он сбрасывает карту на пол и, перегнувшись через весь стол, тянется к большой кипе бумаг, за другой картой.
Я использую этот момент, чтобы взглянуть на стоящую на подоконнике складную рамку для фотографий и еще раз посмотреть на фото женщины. Изображение черно-белое и очень контрастное. Четко различаются правильный овал лица, большие глаза, полные губы и застывшая на них полуулыбка. Лицо живое. Такие женщины очень волевые.
Пока Морланд разворачивает новую карту, я украдкой рассматриваю две другие фотографии. На одном снимке улыбающаяся пара с двумя детьми. На другом (съемка относится к сороковым или началу пятидесятых годов) – приятный мужчина и хорошенькая женщина в затейливой шляпке.
Морланд поднимает глаза, и я перевожу взгляд на стол. Передо мной морская карта, похожая на ту, что висит в Пеннигейте рядом с кабинетом только эта больше, гораздо ярче и со множеством цифр. В большинстве случаев голубой и зеленый цвета концентрируются вокруг суши, но в отдельных местах зеленые, похожие на щупальца ленты заходят далеко в море. Это отмели. У многих из них есть названия: Отмель Ганфлит, Отмель Санк, Коса Кентиш, Банка Норт Фолс.
Морланд пальцем прочерчивает на карте воображаемую линию от устья нашей реки вниз через дельту Темзы.
– Обычный курс судов, идущих в этом направлении, следующий: сначала огибаем отмель Корк, затем идем прямо на юг, оставляя справа отмели Ганфлит и Литл. На Черном проходе… – Морланд стучит пальцем по узкой белой полоске между отмелями. – Решаем, как мы будем обходить банку Лонг. – Палец Ричарда сдвигается на большой зелено-голубой язык. – Эти зеленые пятна показывают отмели. Их нужно сторониться всеми силами. Маршрутов обхода два. В нормальную погоду можно пройти напрямую здесь. – Он указывает на голубую полоску возле отмели. – Тут достаточно безопасно. В 21.30 глубина в этом месте должна была составлять более трех метров и прилив еще не кончился. Осадка у «Минервы» два метра, так что она должна была благополучно миновать отмель. Здесь ходит много яхт. Но… – Морланд задумчиво пожевал губами. – Но в случае с «Минервой» было уже темно и видимость была недостаточной. В таких ситуациях все зависит от навигаторского искусства яхтсмена, от его умения точно определить свое местонахождение.
Морланд не уточняет, что может случиться с теми, кто ошибется в навигационных расчетах. Но противные зеленые кляксы на карте безмолвно договаривают все за него.
– Другое возможное место пересечения отмели вот здесь. – Палец Морланда движется немного дальше по Черному проходу и резко поворачивает на юг. – Здесь гораздо глубже, но этот путь тоже требует правильной ориентации в пространстве. С нынешними спутниковыми системами особых трудностей с навигацией у более или менее опытного яхтсмена быть не должно, однако… – Ричард хмурится от каких-то мыслей и внимательно смотрит на меня своими умными глазами, – в любом случае, одному плыть тяжело. В одиночку приходится одновременно и считывать показания навигационной системы, и соотносить их с картой. Это нелегко. А нужно еще вслушиваться в море, вглядываться в сигналы буев и маяков. В общем… – Морланд делает какой-то неопределенный жест, видимо, означающий, что он не решился бы на такое одиночное плавание. – Однако, если вы задумали полностью обезопасить себя, если вам не улыбается прыгать через все эти отмели, то можете пойти вот так. – Его рука описывает широкую петлю в восточном направлении через сплошное белое пространство, лишенное голубых и зеленых пятен. – Конечно, это длинный маршрут, но если яхтсмен на первое место ставит вопросы безопасности…
Применительно к Гарри эта сентенция как бы повисает в воздухе. Морланд смотрит на меня отсутствующим взглядом, занятый какими-то своими мыслями, но тут же глаза у него освещаются улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46