Одну или две записи она хочет уточнить у Джейн Ферлоу, которая была секретарем Гарри в его бытность членом парламента. Других вызывающих какие-либо вопросы пометок нет. Говоря об этом, Маргарет смотрит мне прямо в глаза, и у меня возникает мысль, что она и вправду ничего не знала о Кэролайн Палмер.
Маргарет показывает прошлогодний ежедневник Гарри. В отличие от ее записей, у Гарри они менее аккуратные, но все же читаемые. Парикмахер, портной, деловые партнеры – Маргарет всех их знает.
Вечернее время некоторых дней, когда он задерживался в Лондоне, помечено простой карандашной линией. Иногда таких вечеров бывало по два в неделю.
– А что это?
– Эти вечера нельзя было занимать.
– Вы имеете в виду…
– Это для тех встреч, которые мистер Ричмонд организовывал неофициально.
Так вот как он это делал!
Я бросаю взгляд на Маргарет, но она старательно пролистывает страницы дневника. Теперь мне вдруг кажется, что она знала о Кэролайн Палмер. Во всяком случае, догадывалась. Вероятно, закрывала на это глаза из верности Гарри. Может быть, считала, что такой мужчина, как Гарри, просто рожден для любовных интриг и не придавала этому большого значения.
– Значит, по поводу благотворительных концертов ничего? – нарочито бесстрастно спрашиваю я.
– Я ведь была в курсе почти всех контактов мистера Ричмонда, – говорит Маргарет. – В основном, он встречался с менеджерами артистов, представителями рекламных компаний. Но о фирме «Маунтбэй» я не слышала. – Она грустно смотрит на меня.
– Спасибо, Маргарет.
Чего мне еще было ожидать? Где-то внутри себя я испытываю облегчение от того, что пока на поверхность не выплыло ничего ужасного. Одновременно ощущаю и беспокойство: ведь независимо от того, нашли мы что-то или нет, вопрос с «Маунтбэй» сам собой не отпадет.
Маргарет возвращается к пишущей машинке, а я продолжаю рассеянно проглядывать блокноты Гарри и телефонную книгу из офиса. На буквы «к» и «п» тоже нет никаких пометок, которые можно было бы как-то связать с Кэролайн Палмер. Но ведь Гарри мог знать номер ее телефона наизусть.
Я вспоминаю о старой записной книжке из ящика стола Гарри и достаю ее оттуда. На последних страницах записаны номера счетов и кредитных карточек. Я вновь проглядываю их и после некоторых колебаний подхожу к Маргарет.
– Да, это номера кредитных карточек, – подтверждает она. – А это номера банковских счетов. Вот этот – она указывает на первый номер с пометкой «л/с», – лицевой счет мистера Ричмонда в отделении банка «Барклайз» в Вудбридже. А это – «д/с» – депозитный счет в Вудбридже. Вот эти – первый и второй счета фирмы «Эйнсвик» в Вудбридже. – Над рядом цифр в конце списка Маргарет задумывается. Никаких сокращений здесь нет. – Я не знаю, что это такое, – говорит она и напряженно вглядывается в один из номеров, как будто стараясь выжать из него какую-то информацию. Затем переводит взгляд ниже, где перед цифрами стоят буквы «с/м». – И этот номер мне неизвестен, хотя я думаю, что под ним значится одна из строительных фирм. Но я не уверена. Просто… Однажды на глаза мне попалась выписка из счета, и я помню наименование владельца – «с» и еще что-то… Может, это и было «с/м»? Просто выписка из счета, поэтому я лишь бегло пробежала ее глазами. Это было уже давно.
Создается такое впечатление, будто Маргарет в чем-то оправдывается. Она хочет еще что-то сказать, но тут звонит телефон.
Это из школы Джоша. Мне вдруг кажется, что прошло ужасно много времени и я не успею за сыном, но взглянув на часы, вижу, что только половина четвертого. Может, часы отстают?
Директриса спокойно говорит мне о том, что они нигде не могут найти Джоша. У меня сердце сжимается, я сразу представляю самое худшее. Она бесстрастно продолжает, что сына видели за обедом, а потом на игровой площадке во время перемены. Кто-то из детей заметил, как перед рисованием, без пятнадцати два, Джош брал рабочий халат из своего шкафчика. Его отсутствие заметил лишь учитель, когда начался урок рисования.
А ведь Джошу нравятся эти уроки. Я невидящим взглядом смотрю на сад. Директриса добавляет, что весь персонал занят поисками, и есть надежда найти Джоша на прилегающей территории. Работавший весь день у ворот садовник не видел, чтобы Джош выходил. Директриса позвонила в полицию, так как в школе принято так поступать в подобных случаях. Судя по ее голосу, она считает, что эта мера окажется излишней.
Я говорю ей, что сейчас же выезжаю. Повесив трубку, пытаюсь взять себя в руки и отогнать дурные мысли, потому что только так можно успокоиться.
Я объясняю все Маргарет, и она провожает меня до двери. Она предлагает повести машину, но я рекомендую ей остаться дома у телефона.
У дома стоит какая-то незнакомая машина, и из нее вылезает мужчина в сером костюме. Сперва я думаю, что это приехали полицейские, и у них плохие новости о Джоше. Сердце у меня уходит в пятки. Но тут мужчина оборачивается и я узнаю Морланда.
Я бросаюсь к своей машине. Морланд удивленно окликает меня. Сделав нетерпеливый жест, я указываю ему на Маргарет.
Школа Сэнт-Эдмундс находится в пятнадцати минутах езды, на окраине Вудбриджа. В пути я пытаюсь понять Джоша: что же могло заставить его уйти. Мне казалось, что он с нетерпением ждал возвращения в школу… А, может, наоборот? Сын абсолютно непредсказуем. Я опять начинаю винить себя за то, что ничего не заметила.
Садовника у ворот нет. Тут я впервые замечаю, насколько у школы открытая территория: низкий забор, а за ним ряды невысоких деревьев и коттеджи на две семьи. На самой территории – обсаженные невысоким кустарником аллеи, хозяйственные строения, игровые площадки. Маленькому мальчику спрятаться особенно негде.
Навстречу идет директриса. Ее зовут миссис Ротсэй, ей около сорока. Она качает головой, показывая, что не может сообщить ничего нового, и ведет меня в свой кабинет. Я стою, переминаясь с ноги на ногу, как ребенок в ожидании неприятного разговора. По словам миссис Ротсэй, полицейские и трое людей из персонала продолжают поиски.
Мне хочется уйти отсюда и присоединиться к поискам, но когда она предлагает мне сесть, я послушно опускаюсь на маленький деревянный стул перед ее столом.
Директрису интересует, как вел себя Джош в течение последних дней? Не был ли он чем-то обеспокоен?
– Мне казалось, что с ним все в порядке, – робко отвечаю я.
– Никаких признаков переживаний?
– Нет, – говорю я и тут же начинаю сомневаться. – Мне так не кажется. По крайней мере, я ничего такого не заметила.
– Может быть, он был обеспокоен возвращением в школу?
Я молча качаю головой, вдруг осознав, что никогда не спрашивала его об этом.
Миссис Ротсэй сочувственно смотрит на меня.
– А вы не думаете, что мальчик мог отправиться домой?
Этот вопрос застает меня врасплох. Под взглядом директрисы я поднимаюсь со стула и подхожу к окну. Автомобили медленно продвигаются по подъездной дорожке к зданию, объезжая машину с заснувшим полицейским. Это родители приехали за своими детьми. Я внезапно чувствую тоску по тем дням, когда меня волновало лишь одно: успею ли я вовремя забрать детей из школы.
Куда мог пойти Джош?
– Не знаю, – задумчиво произношу я вслух, а мысленно вижу лес за нашим домом, Джоша на поляне возле пристани, вижу, как он подбрасывает ветки в костер и довольно поглядывает на Морланда.
– Можно мне позвонить? – спрашиваю я, повернувшись к директрисе.
Я звоню домой. Маргарет говорит, что пока никаких новостей нет, и что Морланд отправился на поиски Джоша. Она не знает, куда именно, скорее всего, к реке. В любом случае, его машина стоит у дома. Я что-то объясняю миссис Ротсэй и выхожу из ее кабинета. При моем появлении на аллее гул встревоженных голосов стихает и стоящие группами мамы с сочувствием смотрят на меня. Две подруги, Рут и Мэри, подходят ко мне с озабоченными лицами и наперебой предлагают свою помощь. Мэри сообщает, что уже заставила мужа присоединиться к поискам, и что остальные родители также организуют поисковые группы. Рут берет меня под руку и провожает до машины. Мне с трудом удается убедить ее, что я сама смогу доехать до дома.
Захлопнув дверцу и включив зажигание, резко трогаюсь с места и устремляюсь домой. По дороге мне приходится снизить скорость из-за двигающихся впереди тяжелого грузовика и школьного автобуса, но наконец вырываюсь на нашу дорогу и мчусь, не обращая внимания на ямы и рытвины. Перед домом припаркована белая полицейская машина с оранжевой полосой и – невероятно! – автомобиль Энн. Интересно, откуда она узнала? Машина Морланда все еще здесь. При виде припаркованного у поворота грязного старого «Гольфа» я немного успокаиваюсь. Проехав мимо дома, направляюсь к реке.
Одинокая ворона гордо вышагивает по пристани и нехотя взлетает при моем приближении. Серая набухшая река покрыта рябью. Вокруг царит тишина. Поблизости никого не видно, лишь два рыбака на противоположном берегу реки неподвижно сидят с удочками.
Я громко зову Джоша. В ответ – гробовое молчание. Я иду вдоль реки по тропинке по направлению к Вудбриджу. Мои туфли с гладкой подошвой и узкими каблуками скользят по илистой земле. Я иду с уверенностью, предположение Морланда окажется верным, Джош мог направиться к реке либо этим путем, либо через поле. Нет, не через поле. Сын всегда любил реку.
Я прикидываю, как далеко ушел Морланд и где он может встретиться с Джошем. У меня нет ни единого сомнения, что он будет искать его до конца. Я представляю себе, как методично и со знанием дела Морланд ведет поиск, используя приобретенные в армии навыки.
Поскользнувшись, я чуть не упала и дальше иду уже по траве. Останавливаюсь на секунду, чтобы перевести дыхание. Впереди только узкая, вьющаяся вдоль берега тропинка и длинная излучина реки с болотистым берегом. Прямо у воды слегка притоптанное место. Там я нашла «Зодиак». Хотя в тот день я шла буквально по колено в грязи и, по меньшей мере, дважды падала, никаких своих следов я не замечаю. Болотистая поверхность гладкая, как отполированный камень.
И тут я слышу позади себя гул мотора. Оглянувшись вижу черный «Гольф» и в изумлении останавливаюсь. Из машины вылезает Морланд и, размахивая руками, бежит ко мне.
Почему-то я сразу понимаю, что с Джошем все в порядке. Еще до того, как Морланд кричит мне:
– Нашел! Нашел!
Я бросаюсь к нему, поскальзываюсь и вытягиваю руки в стороны, чтобы удержать равновесие.
– С ним все в порядке! – кричит Морланд, пробегая последние несколько метров. Мы останавливаемся друг перед другом. – Все в порядке, задыхаясь повторяет он. И в ответ на мое молчание добавляет: – Он сам не знает, почему так поступил. По-моему, Джош не осознавал, что делает. – Морланд сжимает мне плечо и по его улыбке я вижу: он понимает все, что я сейчас чувствую.
– А где вы..? – спрашиваю я.
– У старой паромной переправы. Мальчик пошел окольным путем и двигался вдоль реки.
– Но когда?…
– Мы уже добрались домой, когда вы помчались сюда.
– Что ж, спасибо вам, – произношу я, глубоко вздохнув.
Несколько секунд мы стоим молча, потом он берет меня за руку.
– Все это… вас, наверное, несколько шокировало? – спрашиваю я с легким смешком.
– Да, – кивает Морланд.
– Я не знала, что он… Я думала… – Но мне не удается выразить это словами.
– Я уверен, что с Джошем все будет нормально. Но, может… – Он пожимает плечами, как бы показывая, что это только предположение. – …Возвращение после длительного отсутствия, панихида… Он ощутил горе по-новому. А тут еще возвращение в школу…
– Он сам вам ничего не сказал?
– Нет.
Я почувствовала колебания в его голосе, но если Морланд и собирался сказать что-то еще, то передумал. Мы идем по тропинке обратно, я опять начинаю скользить, и он берет меня под руку. Я думаю о том, какая это роскошь иметь рядом с собой человека, на которого можно опереться, пусть даже совсем ненадолго.
ГЛАВА 6
Я уже давно не бывала в Шордитче. Наверное, месяцев семь. Нет, восемь. Последний раз – в октябре. Я запомнила поездку до мельчайших подробностей, хотя лучше бы ее совсем не было. Шел сильный дождь, стемнело достаточно рано. Отправление поездов с «Ливерпуль-стрит» задержали после того, как по телефону сообщили о заложенной на станции бомбе. Так что мне надо было где-то переждать время. Таксист, проскочив мимо нужного мне здания, предложил развернуться и подвезти к месту. Однако при таком ливне и напряженном движении это было небезопасно, так что я вышла прямо там, где он остановился. Мой маленький складной зонтик прикрывал лишь голову и плечи, и я быстро промокла. Добравшись до двери, я не смогла добудиться охранника, поэтому пришлось войти через черный ход. У меня тогда были собственные ключи…
Сейчас я выхожу из такси на залитую солнцем улицу. И в руках у меня уже ключи Гарри. Со времени капитального ремонта прошло уже три года, но пятиэтажное здание выглядит нарядно: затемненные зеркальные окна и свежая штукатурка, но тротуар возле несколько помпезного входа неровный, со странными черными прожилками, которые можно встретить отнюдь не на самых фешенебельных улицах Лондона. Соседние дома, заброшенные в связи с экономическим спадом, выглядят сиротливыми и запушенными.
На дверях висит объявление: «Продается помещение под офисы. Везде кондиционеры. Общая площадь пятьдесят тысяч квадратных футов. Десять фунтов за один квадратный фут.» Предыдущая цена «двенадцать фунтов» перечеркнута красным маркером. На плакате, приклеенном с внутренней стороны стеклянных дверей, изображена грозная овчарка и указано наименование охранной фирмы.
Когда Гарри купил это здание, он переименовал его в «Ричмонд Хаус» и приказал выгравировать над входом новое название. Состоялась церемония открытия. Именно там я впервые поняла, какому риску подвергает себя Гарри, взявшись за этот проект. Один из присутствовавших, вероятно, будущий арендатор, не зная, что я жена Гарри, заметил, что здание слишком удалено от делового центра.
На двери черного хода два замка. Я сразу подбираю нужный ключ. Внутри душно и стоит неприятный запах каких-то химикатов. Охранников, похоже, нет. Я поднимаюсь по лестнице на четвертый этаж. Самая шикарная квартира, описанная в рекламном проспекте как «рабочие апартаменты», великолепно отделана и специально обставлена так, чтобы привлечь клиентов. В течение нескольких месяцев помещение не могли сдать. А Гарри, потеряв место в парламенте и утратив право на аренду отдельной квартиры неподалеку от палаты общин, переселился сюда.
Входная дверь из красного дерева отполирована до блеска. Разглядывая свое размытое отражение, я вспоминаю, как стояла здесь несколько месяцев назад, промокшая и замерзшая, как жаждала войти, снять туфли и посмотреть телевизионные новости, а затем отправиться на следующий поезд.
Сегодня я вхожу в застеленный ковром холл, без стука закрываю за собой дверь и прислушиваюсь к тишине.
Тогда я тоже закрыла дверь бесшумно, хотя и не ожидала что-то услышать. Я нагнулась, чтобы сбросить туфли, и тут мое внимание привлек какой-то странный звук. Внутри зашевелилось тревожное предчувствие. Постепенно мозг начал анализировать поступающую информацию. Прежде всего, сам звук. Какое-то шуршание – похожее на шуршание ткани. Затем направление – звук доносился из-за слегка приоткрытой двери спальни. Первым моим побуждением было тут же уйти. Слишком неловкая ситуация. Видимо, квартиру использует кто-то посторонний. Тогда во мне еще оставалась доля наивности.
Но я не ушла и даже не двинулась с места. Я вся превратилась в слух. Снова шуршание. Потом скрип. Один, другой… Постепенно они приобрели некий ритм. Я поняла, что это за скрипы. Их узнал бы всякий.
В груди у меня резко закололо. Я старалась не думать о Гарри, но не могла отделаться от пришедшей в голову мысли. Тяжелое предчувствие уже переполняло меня. Почти машинально я двинулась через холл.
Дверь была приоткрыта лишь на несколько сантиметров и мне пришлось тихонько толкнуть ее, чтобы увидеть кровать. Странно, но в эту минуту я почему-то осознала, что никогда не видела любовную сцену в этом ракурсе. И вообще я видела в кино не много любовных сцен.
Покрывало с кровати было сброшено. Ноги женщины крепко обвивали бедра Гарри и двигались в унисон с движениями его тела. Ягодицы у Гарри показались мне неожиданно широкими, белыми и бесформенными. Они ритмически напрягались. Я попыталась убедить себя, что это тело, в конце концов, может принадлежать кому-то другому (в безвыходных ситуациях нас посещают сумасшедшие мысли), но когда Гарри приподнял голову, чтобы посмотреть женщине в лицо, подобную мысль пришлось сразу оставить. Я безошибочно узнала его волосы, затылок, форму ушей.
Несколько секунд я стояла, словно пораженная молнией. Дыхание у меня перехватило. Лицо залила краска такого стыда, какого, кажется, не испытывала с детства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Маргарет показывает прошлогодний ежедневник Гарри. В отличие от ее записей, у Гарри они менее аккуратные, но все же читаемые. Парикмахер, портной, деловые партнеры – Маргарет всех их знает.
Вечернее время некоторых дней, когда он задерживался в Лондоне, помечено простой карандашной линией. Иногда таких вечеров бывало по два в неделю.
– А что это?
– Эти вечера нельзя было занимать.
– Вы имеете в виду…
– Это для тех встреч, которые мистер Ричмонд организовывал неофициально.
Так вот как он это делал!
Я бросаю взгляд на Маргарет, но она старательно пролистывает страницы дневника. Теперь мне вдруг кажется, что она знала о Кэролайн Палмер. Во всяком случае, догадывалась. Вероятно, закрывала на это глаза из верности Гарри. Может быть, считала, что такой мужчина, как Гарри, просто рожден для любовных интриг и не придавала этому большого значения.
– Значит, по поводу благотворительных концертов ничего? – нарочито бесстрастно спрашиваю я.
– Я ведь была в курсе почти всех контактов мистера Ричмонда, – говорит Маргарет. – В основном, он встречался с менеджерами артистов, представителями рекламных компаний. Но о фирме «Маунтбэй» я не слышала. – Она грустно смотрит на меня.
– Спасибо, Маргарет.
Чего мне еще было ожидать? Где-то внутри себя я испытываю облегчение от того, что пока на поверхность не выплыло ничего ужасного. Одновременно ощущаю и беспокойство: ведь независимо от того, нашли мы что-то или нет, вопрос с «Маунтбэй» сам собой не отпадет.
Маргарет возвращается к пишущей машинке, а я продолжаю рассеянно проглядывать блокноты Гарри и телефонную книгу из офиса. На буквы «к» и «п» тоже нет никаких пометок, которые можно было бы как-то связать с Кэролайн Палмер. Но ведь Гарри мог знать номер ее телефона наизусть.
Я вспоминаю о старой записной книжке из ящика стола Гарри и достаю ее оттуда. На последних страницах записаны номера счетов и кредитных карточек. Я вновь проглядываю их и после некоторых колебаний подхожу к Маргарет.
– Да, это номера кредитных карточек, – подтверждает она. – А это номера банковских счетов. Вот этот – она указывает на первый номер с пометкой «л/с», – лицевой счет мистера Ричмонда в отделении банка «Барклайз» в Вудбридже. А это – «д/с» – депозитный счет в Вудбридже. Вот эти – первый и второй счета фирмы «Эйнсвик» в Вудбридже. – Над рядом цифр в конце списка Маргарет задумывается. Никаких сокращений здесь нет. – Я не знаю, что это такое, – говорит она и напряженно вглядывается в один из номеров, как будто стараясь выжать из него какую-то информацию. Затем переводит взгляд ниже, где перед цифрами стоят буквы «с/м». – И этот номер мне неизвестен, хотя я думаю, что под ним значится одна из строительных фирм. Но я не уверена. Просто… Однажды на глаза мне попалась выписка из счета, и я помню наименование владельца – «с» и еще что-то… Может, это и было «с/м»? Просто выписка из счета, поэтому я лишь бегло пробежала ее глазами. Это было уже давно.
Создается такое впечатление, будто Маргарет в чем-то оправдывается. Она хочет еще что-то сказать, но тут звонит телефон.
Это из школы Джоша. Мне вдруг кажется, что прошло ужасно много времени и я не успею за сыном, но взглянув на часы, вижу, что только половина четвертого. Может, часы отстают?
Директриса спокойно говорит мне о том, что они нигде не могут найти Джоша. У меня сердце сжимается, я сразу представляю самое худшее. Она бесстрастно продолжает, что сына видели за обедом, а потом на игровой площадке во время перемены. Кто-то из детей заметил, как перед рисованием, без пятнадцати два, Джош брал рабочий халат из своего шкафчика. Его отсутствие заметил лишь учитель, когда начался урок рисования.
А ведь Джошу нравятся эти уроки. Я невидящим взглядом смотрю на сад. Директриса добавляет, что весь персонал занят поисками, и есть надежда найти Джоша на прилегающей территории. Работавший весь день у ворот садовник не видел, чтобы Джош выходил. Директриса позвонила в полицию, так как в школе принято так поступать в подобных случаях. Судя по ее голосу, она считает, что эта мера окажется излишней.
Я говорю ей, что сейчас же выезжаю. Повесив трубку, пытаюсь взять себя в руки и отогнать дурные мысли, потому что только так можно успокоиться.
Я объясняю все Маргарет, и она провожает меня до двери. Она предлагает повести машину, но я рекомендую ей остаться дома у телефона.
У дома стоит какая-то незнакомая машина, и из нее вылезает мужчина в сером костюме. Сперва я думаю, что это приехали полицейские, и у них плохие новости о Джоше. Сердце у меня уходит в пятки. Но тут мужчина оборачивается и я узнаю Морланда.
Я бросаюсь к своей машине. Морланд удивленно окликает меня. Сделав нетерпеливый жест, я указываю ему на Маргарет.
Школа Сэнт-Эдмундс находится в пятнадцати минутах езды, на окраине Вудбриджа. В пути я пытаюсь понять Джоша: что же могло заставить его уйти. Мне казалось, что он с нетерпением ждал возвращения в школу… А, может, наоборот? Сын абсолютно непредсказуем. Я опять начинаю винить себя за то, что ничего не заметила.
Садовника у ворот нет. Тут я впервые замечаю, насколько у школы открытая территория: низкий забор, а за ним ряды невысоких деревьев и коттеджи на две семьи. На самой территории – обсаженные невысоким кустарником аллеи, хозяйственные строения, игровые площадки. Маленькому мальчику спрятаться особенно негде.
Навстречу идет директриса. Ее зовут миссис Ротсэй, ей около сорока. Она качает головой, показывая, что не может сообщить ничего нового, и ведет меня в свой кабинет. Я стою, переминаясь с ноги на ногу, как ребенок в ожидании неприятного разговора. По словам миссис Ротсэй, полицейские и трое людей из персонала продолжают поиски.
Мне хочется уйти отсюда и присоединиться к поискам, но когда она предлагает мне сесть, я послушно опускаюсь на маленький деревянный стул перед ее столом.
Директрису интересует, как вел себя Джош в течение последних дней? Не был ли он чем-то обеспокоен?
– Мне казалось, что с ним все в порядке, – робко отвечаю я.
– Никаких признаков переживаний?
– Нет, – говорю я и тут же начинаю сомневаться. – Мне так не кажется. По крайней мере, я ничего такого не заметила.
– Может быть, он был обеспокоен возвращением в школу?
Я молча качаю головой, вдруг осознав, что никогда не спрашивала его об этом.
Миссис Ротсэй сочувственно смотрит на меня.
– А вы не думаете, что мальчик мог отправиться домой?
Этот вопрос застает меня врасплох. Под взглядом директрисы я поднимаюсь со стула и подхожу к окну. Автомобили медленно продвигаются по подъездной дорожке к зданию, объезжая машину с заснувшим полицейским. Это родители приехали за своими детьми. Я внезапно чувствую тоску по тем дням, когда меня волновало лишь одно: успею ли я вовремя забрать детей из школы.
Куда мог пойти Джош?
– Не знаю, – задумчиво произношу я вслух, а мысленно вижу лес за нашим домом, Джоша на поляне возле пристани, вижу, как он подбрасывает ветки в костер и довольно поглядывает на Морланда.
– Можно мне позвонить? – спрашиваю я, повернувшись к директрисе.
Я звоню домой. Маргарет говорит, что пока никаких новостей нет, и что Морланд отправился на поиски Джоша. Она не знает, куда именно, скорее всего, к реке. В любом случае, его машина стоит у дома. Я что-то объясняю миссис Ротсэй и выхожу из ее кабинета. При моем появлении на аллее гул встревоженных голосов стихает и стоящие группами мамы с сочувствием смотрят на меня. Две подруги, Рут и Мэри, подходят ко мне с озабоченными лицами и наперебой предлагают свою помощь. Мэри сообщает, что уже заставила мужа присоединиться к поискам, и что остальные родители также организуют поисковые группы. Рут берет меня под руку и провожает до машины. Мне с трудом удается убедить ее, что я сама смогу доехать до дома.
Захлопнув дверцу и включив зажигание, резко трогаюсь с места и устремляюсь домой. По дороге мне приходится снизить скорость из-за двигающихся впереди тяжелого грузовика и школьного автобуса, но наконец вырываюсь на нашу дорогу и мчусь, не обращая внимания на ямы и рытвины. Перед домом припаркована белая полицейская машина с оранжевой полосой и – невероятно! – автомобиль Энн. Интересно, откуда она узнала? Машина Морланда все еще здесь. При виде припаркованного у поворота грязного старого «Гольфа» я немного успокаиваюсь. Проехав мимо дома, направляюсь к реке.
Одинокая ворона гордо вышагивает по пристани и нехотя взлетает при моем приближении. Серая набухшая река покрыта рябью. Вокруг царит тишина. Поблизости никого не видно, лишь два рыбака на противоположном берегу реки неподвижно сидят с удочками.
Я громко зову Джоша. В ответ – гробовое молчание. Я иду вдоль реки по тропинке по направлению к Вудбриджу. Мои туфли с гладкой подошвой и узкими каблуками скользят по илистой земле. Я иду с уверенностью, предположение Морланда окажется верным, Джош мог направиться к реке либо этим путем, либо через поле. Нет, не через поле. Сын всегда любил реку.
Я прикидываю, как далеко ушел Морланд и где он может встретиться с Джошем. У меня нет ни единого сомнения, что он будет искать его до конца. Я представляю себе, как методично и со знанием дела Морланд ведет поиск, используя приобретенные в армии навыки.
Поскользнувшись, я чуть не упала и дальше иду уже по траве. Останавливаюсь на секунду, чтобы перевести дыхание. Впереди только узкая, вьющаяся вдоль берега тропинка и длинная излучина реки с болотистым берегом. Прямо у воды слегка притоптанное место. Там я нашла «Зодиак». Хотя в тот день я шла буквально по колено в грязи и, по меньшей мере, дважды падала, никаких своих следов я не замечаю. Болотистая поверхность гладкая, как отполированный камень.
И тут я слышу позади себя гул мотора. Оглянувшись вижу черный «Гольф» и в изумлении останавливаюсь. Из машины вылезает Морланд и, размахивая руками, бежит ко мне.
Почему-то я сразу понимаю, что с Джошем все в порядке. Еще до того, как Морланд кричит мне:
– Нашел! Нашел!
Я бросаюсь к нему, поскальзываюсь и вытягиваю руки в стороны, чтобы удержать равновесие.
– С ним все в порядке! – кричит Морланд, пробегая последние несколько метров. Мы останавливаемся друг перед другом. – Все в порядке, задыхаясь повторяет он. И в ответ на мое молчание добавляет: – Он сам не знает, почему так поступил. По-моему, Джош не осознавал, что делает. – Морланд сжимает мне плечо и по его улыбке я вижу: он понимает все, что я сейчас чувствую.
– А где вы..? – спрашиваю я.
– У старой паромной переправы. Мальчик пошел окольным путем и двигался вдоль реки.
– Но когда?…
– Мы уже добрались домой, когда вы помчались сюда.
– Что ж, спасибо вам, – произношу я, глубоко вздохнув.
Несколько секунд мы стоим молча, потом он берет меня за руку.
– Все это… вас, наверное, несколько шокировало? – спрашиваю я с легким смешком.
– Да, – кивает Морланд.
– Я не знала, что он… Я думала… – Но мне не удается выразить это словами.
– Я уверен, что с Джошем все будет нормально. Но, может… – Он пожимает плечами, как бы показывая, что это только предположение. – …Возвращение после длительного отсутствия, панихида… Он ощутил горе по-новому. А тут еще возвращение в школу…
– Он сам вам ничего не сказал?
– Нет.
Я почувствовала колебания в его голосе, но если Морланд и собирался сказать что-то еще, то передумал. Мы идем по тропинке обратно, я опять начинаю скользить, и он берет меня под руку. Я думаю о том, какая это роскошь иметь рядом с собой человека, на которого можно опереться, пусть даже совсем ненадолго.
ГЛАВА 6
Я уже давно не бывала в Шордитче. Наверное, месяцев семь. Нет, восемь. Последний раз – в октябре. Я запомнила поездку до мельчайших подробностей, хотя лучше бы ее совсем не было. Шел сильный дождь, стемнело достаточно рано. Отправление поездов с «Ливерпуль-стрит» задержали после того, как по телефону сообщили о заложенной на станции бомбе. Так что мне надо было где-то переждать время. Таксист, проскочив мимо нужного мне здания, предложил развернуться и подвезти к месту. Однако при таком ливне и напряженном движении это было небезопасно, так что я вышла прямо там, где он остановился. Мой маленький складной зонтик прикрывал лишь голову и плечи, и я быстро промокла. Добравшись до двери, я не смогла добудиться охранника, поэтому пришлось войти через черный ход. У меня тогда были собственные ключи…
Сейчас я выхожу из такси на залитую солнцем улицу. И в руках у меня уже ключи Гарри. Со времени капитального ремонта прошло уже три года, но пятиэтажное здание выглядит нарядно: затемненные зеркальные окна и свежая штукатурка, но тротуар возле несколько помпезного входа неровный, со странными черными прожилками, которые можно встретить отнюдь не на самых фешенебельных улицах Лондона. Соседние дома, заброшенные в связи с экономическим спадом, выглядят сиротливыми и запушенными.
На дверях висит объявление: «Продается помещение под офисы. Везде кондиционеры. Общая площадь пятьдесят тысяч квадратных футов. Десять фунтов за один квадратный фут.» Предыдущая цена «двенадцать фунтов» перечеркнута красным маркером. На плакате, приклеенном с внутренней стороны стеклянных дверей, изображена грозная овчарка и указано наименование охранной фирмы.
Когда Гарри купил это здание, он переименовал его в «Ричмонд Хаус» и приказал выгравировать над входом новое название. Состоялась церемония открытия. Именно там я впервые поняла, какому риску подвергает себя Гарри, взявшись за этот проект. Один из присутствовавших, вероятно, будущий арендатор, не зная, что я жена Гарри, заметил, что здание слишком удалено от делового центра.
На двери черного хода два замка. Я сразу подбираю нужный ключ. Внутри душно и стоит неприятный запах каких-то химикатов. Охранников, похоже, нет. Я поднимаюсь по лестнице на четвертый этаж. Самая шикарная квартира, описанная в рекламном проспекте как «рабочие апартаменты», великолепно отделана и специально обставлена так, чтобы привлечь клиентов. В течение нескольких месяцев помещение не могли сдать. А Гарри, потеряв место в парламенте и утратив право на аренду отдельной квартиры неподалеку от палаты общин, переселился сюда.
Входная дверь из красного дерева отполирована до блеска. Разглядывая свое размытое отражение, я вспоминаю, как стояла здесь несколько месяцев назад, промокшая и замерзшая, как жаждала войти, снять туфли и посмотреть телевизионные новости, а затем отправиться на следующий поезд.
Сегодня я вхожу в застеленный ковром холл, без стука закрываю за собой дверь и прислушиваюсь к тишине.
Тогда я тоже закрыла дверь бесшумно, хотя и не ожидала что-то услышать. Я нагнулась, чтобы сбросить туфли, и тут мое внимание привлек какой-то странный звук. Внутри зашевелилось тревожное предчувствие. Постепенно мозг начал анализировать поступающую информацию. Прежде всего, сам звук. Какое-то шуршание – похожее на шуршание ткани. Затем направление – звук доносился из-за слегка приоткрытой двери спальни. Первым моим побуждением было тут же уйти. Слишком неловкая ситуация. Видимо, квартиру использует кто-то посторонний. Тогда во мне еще оставалась доля наивности.
Но я не ушла и даже не двинулась с места. Я вся превратилась в слух. Снова шуршание. Потом скрип. Один, другой… Постепенно они приобрели некий ритм. Я поняла, что это за скрипы. Их узнал бы всякий.
В груди у меня резко закололо. Я старалась не думать о Гарри, но не могла отделаться от пришедшей в голову мысли. Тяжелое предчувствие уже переполняло меня. Почти машинально я двинулась через холл.
Дверь была приоткрыта лишь на несколько сантиметров и мне пришлось тихонько толкнуть ее, чтобы увидеть кровать. Странно, но в эту минуту я почему-то осознала, что никогда не видела любовную сцену в этом ракурсе. И вообще я видела в кино не много любовных сцен.
Покрывало с кровати было сброшено. Ноги женщины крепко обвивали бедра Гарри и двигались в унисон с движениями его тела. Ягодицы у Гарри показались мне неожиданно широкими, белыми и бесформенными. Они ритмически напрягались. Я попыталась убедить себя, что это тело, в конце концов, может принадлежать кому-то другому (в безвыходных ситуациях нас посещают сумасшедшие мысли), но когда Гарри приподнял голову, чтобы посмотреть женщине в лицо, подобную мысль пришлось сразу оставить. Я безошибочно узнала его волосы, затылок, форму ушей.
Несколько секунд я стояла, словно пораженная молнией. Дыхание у меня перехватило. Лицо залила краска такого стыда, какого, кажется, не испытывала с детства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46