В кресле из кожзаменителя сидел, как я понял, дядя Дикс. Разрез на подлокотнике кто-то заклеил липкой лентой – вряд ли он рассчитывал, что это надолго. И он был прав. Дядя Дикс легонько тянул за конец ленты, будто проверяя надежность клея, и когда полоска почти отрывалась, мягко прижимал ее обратно – до следующей атаки. Ни телевизора, бубнящего в углу, ни раскрытой книги или газеты на коленях, только глубокая пепельница с окурками на столике рядом с ним. Либо он о чем-то напряженно думает, либо, напротив, в отключке.
Возраст определяется не только по лицу. Мы смотрим, во что человек одет, в какой он форме, с кем общается. Мы обращаем внимание на волосы, манеру речи и прочие мелочи в первые же секунды знакомства, даже не отдавая себе отчета. Я довольно точно могу определить возраст. Это часть моей работы. Я кашлянул, человек в кресле перевел взгляд с подлокотника на меня, и я решил, что ему от тридцати девяти до шестидесяти. Он уставился на меня без всякого любопытства. Так муж смотрит на очередную покупку двинутой на магазинах жены.
– Здравствуйте, я Уильям. – Я протянул руку. Он помедлил чуть больше положенного и осторожно пожал ее, не вставая с кресла.
– Дикс.
Его голос звучал как ржавый ключ в старом замке. В кровавых сумерках комнаты нелегко разобрать цвет волос – может, седые, может, черные. Лицо покрыто щетиной двух дней от роду, готовой к третьему. Вытянутые тренировочные штаны и полурасстегнутая рубашка, открывающая волосатую грудь. Взъерошенный, неряшливый обладатель десятка фунтов лишнего веса – но такой тип нравится женщинам.
Я присел на диван, надеясь, что Сильви поторопится.
– Сильви готовит выпивку.
Дикс не спускал с меня глаз; его рука принялась за старое. И снова перед его репликой возникла пауза, как помехи на линии при междугородном звонке.
– Ты вернулась.
В сравнении с хриплым шепотом Дикса голос Сильви звучал как благовест.
– Похоже на то.
В одной руке Сильви держала три разномастных стакана, а в другой – мой виски. Она небрежно покачивала бутылкой, ухватив ее за горлышко. Сильви села на пол между нами, скрестив ноги, поставила виски и стаканы на столик, оставив в центре композиции переполненную пепельницу. Я почувствовал какую-то размолвку между ними, замятую или просто отложенную, и подумал, что, возможно, еще подыщу себе отель.
– Уильям бездомный, – сказала Сильви и ослепительно мне улыбнулась. Я открыл бутылку и стал разливать по стаканам.
– Временно бездомный.
– Его не пускают в отель.
Дядя Дикс перевел на меня взгляд. Глаза затуманены, но отлично видят. Я снова попытался угадать его возраст, глядя, как он пробует виски. Он одобрительно кивнул и глотнул еще.
– Не повезло, – сказал он.
Прозвучало как зловещий тост. Я поднял стакан:
– Prost.
Сильви подняла свой:
– До дна.
Дикс оставил в покое ленту, опустил руку в карман и извлек оттуда пачку сигаретной бумаги. Я вынул сигареты и предложил по кругу. Сильви отказалась, а Дикс взял одну и сунул за ухо.
– Не самое удачное начало первой ночи в Берлине.
Благодаря ли виски, сигарете или компании, но Дикс, похоже, выходил из транса. Он достал из пачки пару листков.
– Только приехал?
Я впервые заметил американский оттенок в его немецком акценте. Может, жил в Америке, а может, подхватил от Сильви. Хотя, скорее всего, влияние «Эм-ти-ви». Интересно, как долго они вместе и в каких отношениях. Размышления прервало мое имя, произнесенное вслух.
– Уилл – звезда шоу, на котором я была сегодня.
Я глотнул виски и вернул комплимент:
– Это ты блистала.
Дикс снова сунул руку в карман, что-то нащупывая. Он растерянно посмотрел на Сильви:
– Ты получила работу?
– Пока нет.
Дикс полез под подушку за спиной, раздраженно зарычал, казалось, того и гляди он покинет насиженное место, но Сильви заглянула под столик и вытащила мешочек с травкой. Дикс выдал самую сердечную улыбку за вечер, взял мешок и развязал его. Аромат свежей конопли наполнил комнату.
– Кем ты работаешь? – спросил я Сильви.
– Я танцовщица.
– Что танцуешь?
– А что ты хочешь?
– Она хорошо танцует. – Дикс свернул косяк. Он облизнул бумагу, склеил и закурил, сделав две глубокие затяжки. Потом передал мне. – Держи, отлично идет под виски.
Сильви засмеялась:
– Подо все идет.
– Ваше здоровье. – Я затянулся до упора и закашлялся: трава была что надо. – Хорошая штука.
Мой голос высох, как у дядюшки Сильви.
– Самая лучшая, – кивнул Дикс.
Я сделал еще пару затяжек. Я чувствовал, как меня пробирает до костей, лучше, чем любой массаж.
Дикс в дыму покосился на Сильви:
– Станиуй для него.
Сильви встала на ноги, и я снова отметил ее гибкий стан и идеальную осанку. Она наклонилась, взяла у меня косяк, откинула голову и глубоко затянулась, закрутившись в пируэте. Затем рассмеялась и упала.
– Попробуй, Уилл, небеса откроются.
– Если они откроются еще больше, я уже не вернусь.
Дикс повторил:
– Станцуй для него. – Он посмотрел на меня. – Вам в клуб не нужны танцовщицы?
– Не знаю. Поспрашиваю. – Я взглянул на Сильви. – Можешь не танцевать.
– Но я хочу. – Она подошла к магнитоле и порылась в дисках, разбросанных по полу. – Мне нужна практика. – И добавила с театральным придыханием: – У меня сейчас перерыв между ангажементами.
– Она ушла с работы, – гордо улыбнулся дядя Дикс. – Сказала, чтоб они засунули ее себе в задницу.
Сильви помолчала, глядя на диск.
– Такой работы полно.
Дикс пожал плечами, заряжая второй косяк.
– А ты чем занимаешься? – спросил я.
Он посмотрел на меня, и я решил, что он не понял вопроса, но тут Дикс ухмыльнулся:
– Своим делом.
– Дикс на все руки мастер.
Сильви нашла нужный диск и вставила в проигрыватель. Она скинула сапоги и носки, сделала пару наклонов для разогрева, допила виски и нажала на кнопку. Заиграло старое джазовое соло на саксофоне. Сильви отступала назад, покачивая бедрами поперек ритма, водя поднятыми руками не в такт, и закатывала глаза, танцуя на голом полу между мной и Диксом. Она плавно водила бедрами, как гавайская девушка, которой в кокосовое молоко плеснули сомы. Вступили ударные, и Сильви откинулась назад, плавно и очень сексуально сделала мостик, демонстрируя длинные ноги и тайные прелести. Затем перевернулась, выпрямилась в полный рост, поднимая руки, пока не стала похожа на распятого Христа, и затряслась всем телом под примитивный бит. Сильви улыбалась, подстраиваясь в такт музыке, поднимаясь на носках балериной, закидывая ноги, как карикатурная стриптизерша, и авангардно бросаясь на пол в экстазе, не поддающемся описанию. Дикс кивал, а мне захотелось смотреть в пол. Наконец музыка кончилась, мы с Диксом похлопали, и Сильви резко опустилась на пол. По-моему, она даже не вспотела.
– Мой танец на прослушивание, – улыбнулась она.
Утром я проснулся, боясь предстоящего шоу, с больной головой, пересохшим горлом и смутным воспоминанием о завершении ночи. Я повернулся, вопреки смыслу надеясь увидеть темную головку Сильви рядом с собой, но нашел только сбитые в кучу простыни, словно я метался в кошмарах, хотя, судя по боли в спине, я спал как убитый.
После выступления Сильви настал мой черед развлекать публику. Сильви принесла колоду карт и уговорила показать пару фокусов. Я подменил карты колодой из своего кармана и дал небольшое представление. Сильви то и дело открывала от удивления рот и преувеличенно охала, но дядя оставался спокоен, будто видел все это тысячу раз.
– И что, карты просто для смеха или играешь в серьезные игры? – наконец спросил он.
– Например?
– Покер.
Он наклонил голову и стал так похож на шулера, что невозможно было удержаться от смеха. Видимо, трава начала на меня действовать. Я с трудом подавил хихиканье.
– Иногда.
– Хорошо?
Я сложил карты в затейливый узор.
– Слишком хорошо, чтобы играть на деньги с людьми, давшими мне приют.
– Ах, настолько хорошо. – Он взял у меня колоду и ловко перетасовал. – Я все равно хочу с тобой сыграть.
– Ладно, только не на деньги.
Дикс усмехнулся, может, решил, что я положил глаз на его траву или на его девушку, если она и правда его девушка, но тут Сильви достала из сумки пару спичечных коробков и бросила их на стол, разрядив обстановку. Я взял один и стал отламывать хрупкие плоские спички. На черной коробке блестел золотом рисунок. Женщина в трусиках и ажурных чулках в бокале для коктейлей. Груди круглые и упругие, как пузыри, поднимающиеся из стакана. Она раскинула руки: та-дамм. Внизу надпись: «Ein Enchanted Nachtreview» .
– Часто кидаешь казино? – спросил Дикс.
Я покачал головой:
– По молодости. – Я смотрел, как он сдает карты. – Но там ребята чертовски подозрительны.
Дикс сдал последнюю карту и положил колоду рядом с пепельницей.
– Им не нравится, когда ты много выигрываешь.
Я взял карты и быстро рассортировал по мастям.
– Это противоречит их бизнесу.
Мы сыграли пару разминочных партий почти в полной тишине. Я не торопился, запоминал последовательность, отмечал, у кого какие карты и какие вышли. Первые две партии я выиграл благодаря счету. Но к третьей мне пришлось держать в голове всю колоду, и я порядком нервничал, хотя говорил спокойно и двигался так же плавно.
Дикс не владел моей ловкостью, я чувствовал каждую карту, оставляя ему надежды не больше, чем малолетнему уголовнику при поступлении в Итон. Проигрывал он с тем же спокойствием, хотя впервые за ночь в ленивых глазах, кажется, появилась искра. С тех пор как мы начали, бутылка опустела на четверть. Я налил им по стакану, плеснув себе самую малость, и заметил, как Дикс смотрит на меня поверх карт. Возможно, он понял, что с начала игры я меньше пью и почти не курю. Сильви заскучала. Она небрежно держала карты.
– Сильви, я вижу твои карты, – сказал я.
Она прижала их груди, как дамочка колониальной эпохи, пораженная в самое сердце.
– Так вот в чем дело, рентгеновское зрение.
– Э нет, детка, – заговорил я, точно коренной американец. – Я просто знаю, когда их скрывать, когда открывать, когда уходить и когда бежать.
Дикс не обратил на нас внимания. В его голосе снова появились ржавые нотки.
Мне кажется, ты что-то недоговариваешь. На твоем месте я бросил бы это шутовство и занялся казино.
Я посмотрел на него с невозмутимостью настоящего игрока, торжественно открыл карты, выигрывая последнюю партию и оставляя им лишь засохшие кофейные пятна взамен ставок. И хотя я не стал ни на пенни богаче, выигрыш грел душу, и я решил напомнить самому себе о собственных приоритетах:
– Я артист.
Дикс кинул мне джекпот из оставшихся спичек.
– Дело твое, но, по-моему, это пустая трата времени. Имея на руках столько спичек, можно устроить приличный костер.
– Можно, но не будет ли горячо?
Он кивнул:
– Понимаю. Но у тебя талант, глупо зарывать его в землю. В Берлине полно отличных казино. Мы прямо сейчас можем пойти в «Александрплац» и выиграть больше, чем ты заработаешь за неделю, пряча тузы в рукаве.
Я достал из-за уха Сильви золотую монету и преподнес ей с легким поклоном, давая понять, что пренебрежение Дикса меня нисколько не задело. Сильви захихикала, но на Дикса я не произвел впечатления.
– Может, ты не хочешь играть с казино, я понимаю. – Он рассеянно поднес руку к глазам, и я заметил бледнеющий синяк. – Но в мире много скучающих толстосумов, придумай для них фокус, что-то особенное, частное шоу – и будешь деньги грести лопатой.
– Может, когда-нибудь и придумаем.
– Дай мне знать. – Дикс явно не шутил. – А сейчас ты разбазариваешь талант. Подумай об этом. У тебя полный зал публики, красотка под боком, и что ты делаешь? Машешь волшебной палочкой и заставляешь красотку исчезнуть или режешь пополам ленту, а потом склеиваешь обратно. – Он поморщился от моей ничтожности. – У тебя быстрые руки, хорошая память, – Дикс усмехнулся, – ты можешь заставить людей поверить в то, чего нет. Это дорогого стоит. Передумаешь – дай мне знать. У меня есть связи в этом городе.
Я кивнул и, собрав карты в коробку, сунул обратно в карман, не желая больше слышать о том, как быстро разбогатеть, или вспоминать, куда могут завести меня мои ловкие пальчики.
– Так «дядя» – это почетное звание или родственная связь?
Он пожал плечами:
– Конечно, это почетно.
Сильви заменила сгоревшие свечи в камине новыми, которые мы зажгли с помощью моего выигрыша. Разговор пошел дальше, пока мы серьезно не выкосили траву Дикса и не прикончили бутылку виски, а вместе с ней и ночь.
Я выгнал себя из постели, понимая, что опять заснул в контактных линзах. Тщеславие доведет меня до слепоты. Штаны и рубашка валялись в куче у кровати. Такое ощущение, что инопланетяне похищали меня для анального зондирования. Я прислушался, кашлянул в тишине, оделся и вышел в коридор, силясь вспомнить, какая из дверей ведет в ванную.
В ванной холодно как в склепе. Процесс был в самом разгаре, когда я услышал за спиной шорох и обернулся. Сильви стояла в дверях, завернутая в тонкий цветастый халатик. Она протерла глаза.
– Не обращай на меня внимания, – сказала она, включила воду и стала умываться.
Не так уж легко сохранять невозмутимость, когда писаешь при свидетелях, но я старался.
– Как спалось? – Я последний раз стряхнул в унитаз и застегнулся.
– Скорее была в отрубе, чем спала. – Она вытерла лицо грязно-серым полотенцем. – А ты?
– Так же.
Сильви повесила полотенце и подпрыгнула с ноги на ногу.
– Классный танец, – сказал я.
Она скривилась:
– Очень смешно. Ты закончил?
Мы поменялись местами, и она уселась на унитаз, задрав длинный халат до бедер. На ногах толстые шерстяные носки и, помимо халата, кажется, все. Комнату наполнило звонкое журчание. Я, как истинный джентльмен, отвернулся к зеркалу. Не мешало бы побриться, и изо рта, наверное, воняло, но в целом ночь меня пощадила. Вечернее шоу не давало мне покоя. Пора уходить. Куда-нибудь, где можно спокойно подумать, как подстроить представление под новую публику. За спиной вздохнула Сильви:
– Так-то лучше.
Я посмотрел на нее и тут же отвернулся, увидев, что она подтирается. Я вынул линзы, позволяя миру расплыться в единое прекрасное месиво, и ополоснул лицо холодной водой.
– У Дикса есть бритва и все, что нужно.
– Не волнуйся. – Я достал сумочку с туалетными принадлежностями. – Все свое ношу с собой.
– Само по себе неплохо.
Сильви опустила крышку унитаза и села на нее, глядя, как я чищу зубы.
– Ага. – Я сплюнул пену и прополоскал рот. – Я старый клошар, гордый и независимый.
– Клошар?
– Бродяга, бездомный.
– Но у тебя корни в Британии, да? Дом, детишки и все такое?
– Ни дома, ни детей, ни даже волнистого попугайчика, никаких порочащих связей любого толка.
– Никакой семьи?
– Ну, моя мать, но мы нечасто видимся.
– Ух ты.
Я потянулся за полотенцем, вспомнил, какое оно серое, и утерся краем рубашки. Лицо Сильви расплылось в тумане, но, кажется, она улыбалась.
– Закончил?
– Обычно я делаю грязевую маску и обертывание водорослями, но сегодня, видимо, придется обойтись.
– Есть хочешь?
– Как собака.
– Чего?
– Умираю с голоду.
Она засмеялась и вытолкала меня из ванной.
– Уговор. Дай мне одеться, и я позволю тебе угостить меня завтраком. – Она закрыла за мной дверь, – девочкам иногда необходимо уединение.
* * *
Сильви отвела меня в небольшое турецкое кафе на углу. Мы сели, ежась от холода, за маленький столик на тротуаре. Официант улыбнулся, увидев ее, и они обменялись любезностями на беглом немецком. Он скрылся внутри, вернулся с крошечными чашечками и причудливым высоким кофейником и протянул мне меню на английском. Сильви игриво отобрала меню и заказала за нас обоих. Она что-то сказала официанту, и тот, засмеявшись, смущенно посмотрел на меня и ушел готовить нам завтрак.
Я помассировал правый висок – и почему похмелье у меня всегда откладывается именно там. Возможно, врожденный изъян, который обнаружат только после вскрытия. Я представил, что умру на сцене, свалившись посреди представления, и публика примет это за очередную шутку. Говорят, Томми Купер хотел уйти именно так. Я не был с ним знаком, но для меня нет хуже кошмара. Смущенный смех и перешептывание зрителей: слишком уж он переигрывает.
Сильви разливала кофе, из носика клубился пар, и насыщенный сладкий аромат слегка развеял похмелье. Мы закурили, смешивая с запахом кофе сигаретный дым и тепло дыхания.
– А ты быстро схватываешь язык.
– Я здесь училась.
– Осторожнее, Сфинкс, ты рассказываешь о себе.
Она улыбнулась:
– Я ничего не скрываю. Но кому нужно прошлое? Дикс говорит, что прошло, то забыто, и он прав. Какой смысл оглядываться назад? Мы живем сейчас.
– А где Дикс? Все еще спит?
– А что?
– Да так. Просто из любопытства. Хотел сказать спасибо.
– Я передам.
– Спасибо. – Мы оба засмеялись. – Нет, правда, спасибо, если б не ты, я прошатался бы всю ночь по улицам.
– Не стоит благодарностей.
– Все равно я твой должник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26