Ниндзя оказались быстрее. Они схватили мою сексуальную помощницу и, подняв над головой, понесли ко мне. Сильви кричала на весь зал. Ее тело казалось совсем белым на фоне черных костюмов ниндзя и ночной синевы сцены. Она высвободила одну ногу и на мгновение встала в стойку на плечах одного из мучителей, будто фигурка арт-деко, но ниндзя быстро ее усмирили. Я потирал руки, наблюдая, как они укладывают бьющуюся, кричащую девушку в сверкающий гроб, запирая, словно ведьму в колодки, так что голова и руки торчали с одной стороны, а ноги выглядывали с другой.
Сильви повернула голову к залу, прося о помощи. Я напоил ее фальшивым шампанским и резко крутанул стол, чтобы Сильви оказалась макушкой к зрителям. Девушки придумали этот ход, чтобы поменяться ногами, пока публика не видит заднюю часть ящика. Сильви молила о помощи и извивалась, я развернул стол, чтобы показать залу истерично бьющиеся ноги Уллы. Наконец я последний раз раскрутил гроб и поставил его боком, чтобы зрители видели всю картинку: перекошенное лицо Сильви и брыкающиеся ноги Уллы.
Огни погасли, сцена погрузилась во мрак, и только мы остались в конусе золотого света. Я вдруг увидел, как полуобнаженная Сильви лежит на спрятанной в ящике Улле. Странно, на репетициях я об этом не думал, но сейчас, представив прижатые друг к другу женские тела, почувствовал возбуждение. Я стряхнул наваждение, сделал большой глоток воды из бутылки шампанского и зловеще захихикал. Ниндзя вернулся с двуручной пилой, я показал зрителям ее оскал, и мы принялись пилить. В тишине Раздавался лишь визг грызущего древесину металла и стоны Сильви. Улла неистово дрыгала ногами, красные туфли мелькали, словно страстно желали отделиться от надоевшего тела и начать свободную веселую жизнь. Мы допилили перегородку, и я медленно раздвинул ящики, Сильви широко распахнула глаза, открыв в немом крике рот, кровь капала из ящика с отрезанными ногами, продолжавшими танцевать.
Я посмотрел на них, возмущенный, что они никак не угомонятся, покачал головой, соединил две части и раскрутил стол, чтобы Сильви и Улла заняли исходное положение.
– Пожалей меня, – сказала Сильви.
Но ниндзя вынесли семь длинных стальных мечей и перетащили девушку в другой ящик, на сей раз поставив ее на ноги и, пока я разрубал надвое семь круглых зеленых арбузов, вскрывая перед зрителями их густо-розовую плоть, запирали замки. Под барабанную дробь я с силой вонзал мечи в ящик, преодолевая сопротивление, пока лезвия не показывались с другой стороны, обагренные кровью. Я втыкал их со всех сторон, увильнуть от удара, казалось, невозможно, но когда я вынул их и открыл дверь, вместо растерзанного трупа зрители увидели целую и невредимую Сильви.
– Теперь ты отпустишь меня?
Но ниндзя уже готовили новую пытку. Они выкатили ровную черную доску, по форме и размеру похожую на гроб. На доске – силуэт женщины из концентрических красных и черных окружностей. Мишень в форме женского тела с яблочком в районе губ. Тяжелые кожаные ремни с металлическими пряжками болтались на месте запястий и лодыжек. Сильви обернулась, увидела мишень и охнула, но ниндзя, как всегда, оказались на высоте. Они привязали ее к доске и поставили стеклянный щит между ней и залом. Я достал из кармана револьвер и нежно его погладил.
– Это последний шанс. Выдержишь испытание – я отпущу тебя. Нет… что ж… я рад, что знал тебя.
Сильви билась в оковах, а я спустился в зал и подошел к столику.
– Господа, проследите, пожалуйста, как я заряжаю пистолет шестью настоящими пулями. – Они пристально смотрели, как я вставляю в барабан пули, затем каждый кивнул, подтверждая, что револьвер заряжен. Я протянул оружие ближайшему ко мне парню. – Сэр, пустите пистолет по кругу, пусть все убедятся, что в нем ровно шесть пуль. – Они передавали револьвер из рук в руки, взвешивая его, внимательно заглядывая в барабан. Снова каждый кивнул. – Скажите, пожалуйста, вслух, чтобы все слышали.
– Да, барабан полон, – по очереди подтвердили они.
Я повернулся к первому парню, молодому блондинчику со смышленым лицом:
– Спасибо, сэр, а теперь крутаните барабан, вдруг я подложил холостую. – Я протянул ему револьвер, но он отказался взять. – В чем дело? Разве вы не хотите помочь мне пристрелить мою прекрасную Сильви?
– Нет.
Парень смущенно улыбнулся. Он робко покачал головой, боясь насмешек друзей, но не желая брать пистолет. Я небрежно поднял руки, словно забыл о том, что держу оружие.
– Не смейтесь, дело серьезное, у него есть все основания отказаться. Кто знает, – я обвел зрителей зловещим взглядом, – может, он единственный не загремит сегодня в тюрьму за соучастие в убийстве. – Я посмотрел на револьвер, как будто вдруг о нем вспомнил. – Что ж, есть в зале кто-нибудь не такой чувствительный, как мой юный друг?
Я огляделся и увидел за центральным столиком Дикса, он смотрел на меня, бледный и решительный. Его ледяные серые глаза встретились с моими, я запнулся, но не решился обратиться к человеку, с которым меня могли видеть. Я вдохнул и выкрикнул снова:
– Найдется смельчак мне в помощь? – Отказ паренька здорово подыграл мне. Веселье, царившее в зале, уступило место напряжению, какого я в «Хамелеоне» еще не видел.
– Не помогайте ему! – прокричала Сильви.
Поднялся мужчина с квадратной челюстью. Я отдал ему револьвер, и он трижды с удовольствием крутанул барабан. Возвращая мне пистолет, он прошептал:
– Пристрели сучку в самое сердце.
Я без колебаний забрал у него оружие:
– Большое спасибо, сэр.
Я вышел на середину зала и повернулся к сцене, где Сильви дрожала за стеклянной перегородкой. Ниндзя притащили большой матрас и поставили слева от нее.
Я развязал галстук и оставил его болтаться на белой рубашке. Я должен был выглядеть как человек, которому нечего терять.
– Любовь – странная и хрупкая штука. – Я обвел зрителей взглядом и направил пистолет на Сильви. Она вжалась в доску. Я глубоко вздохнул, нажал на курок и выстрелил в матрас, устроив небольшую снежную бурю из набивки. – Я любил эту женщину, но она… – БАХ! Матрас получил еще одну пулю, и в зале запахло порохом, – растоптала мою любовь. – Я оглядел публику. – Это может свести мужчину… – БАХ! БАХ! БАХ! – …с ума, – закончил я тихим голосом безумца.
Я повернулся, прицелился, выстрелил. Стекло разлетелось вдребезги, Сильви дернулась, в зале испуганно вскрикнули. Все стихло.
Сильви стояла нетронутой и что-то держала в зубах. Выскочили ниндзя и освободили ее. Она размяла запястья, достала изо рта пулю и подняла высоко над головой.
Зал взорвался аплодисментами. Я вскочил на сцену под смех и свист публики. Мы поклонились, занавес опустился, и зажегся свет – антракт.
* * *
Эрхард обнял Сильви, Архард подошел сзади, и она оказалась меж двух разрисованных тел.
Высоко над нами Мэй со взбитым черным хохолком на голове давила ногами на педали кабинетного рояля, выдавая развеселый мотивчик. Она качала головой в такт музыке и, улыбаясь, смотрела сквозь стекла очков на вечеринку внизу.
В коридоре расставили столы и стулья, несколько пар танцевали, но большинство болтали за выпивкой. Я прислонился к стойке бара, слушая, как клоун рассказывает о новом номере, где ему предстоит быть механической куклой. Трюк избитый, но весьма неплохой.
Если б знал, что Улла празднует день рождения, я бы купил ей подарок. Упущенный шанс омрачил успех нового шоу. Я взболтал виски, размышляя, что бы я мог подарить. Цветы? Нет, клоуны задарили ее цветами. Бриллианты? Слишком вычурно. Завтра я прошвырнусь по Курфюрстендамм и найду что-нибудь ненавязчивое. Шотландский мотив? Нет, что-то простое, но стильное, что заставит ее взглянуть на меня по-другому.
На вечеринку пришли в основном артисты «Хамелеона», одни еще в сценических костюмах, другие успели переодеться целиком или частично. Большей частью молодые и подтянутые. Я смотрел на них и думал, что пора бы подыскать хороший спортзал и заняться фигурой. Хотя можно записаться в библиотеку и коротать одинокие ночи с книжкой.
В изящном черном платье с длинной бахромой вместо юбки и коротких атласных шортиках Сильви походила на танцовщицу, которой она, впрочем, и была. Клоун рядом со мной показывал новый номер, я рассмеялся, краем глаза наблюдая, как Сильви улыбается своей идеальной американской улыбкой и высвобождается из двойного объятия. Интересно, правду ли говорят об интимной жизни близнецов? Занимательная мысль.
Я поискал глазами Уллу. Народу становилось все больше: подтягивались гости из других театров. Улла стояла в другом конце коридора рядом с улыбающимся Колей и принимала поздравления. На ней по-прежнему была жилетка и обрезанные трико, только вместо красных платформ кроссовки. Она походила на растрепанного травести. Улла засмеялась и посмотрела на Колю. Я сделал глоток и кивнул клоуну, который описывал мне, как собирается стать роботом с помощью алюминиевой маски.
Кто-то легонько тронул меня за руку, я обернулся и увидел Никси.
– Привет, Уильям, – сказала она тихо и неуверенно. Клоун подмигнул, взял стакан и исчез в толпе. Никси поднялась на носочки и расцеловала меня в обе щеки. – Извини.
Никаких извинений. – Я усмехнулся. – В итоге ведь все получилось.
Она улыбнулась. Сквозь тонкую желтую рубашку Никси просвечивал глубокий вырез ее трико. Я колебался. Ее английский не лучше моего немецкого, но, может, мы сумеем найти общий язык. Сильви весело болтала с компанией незнакомых мне людей. Она почувствовала мой взгляд и задорно подняла брови. Я отвернулся и предложил девочке с обручами выпить.
Я передал Никси бокал белого вина и заметил в дверях знакомую высокую фигуру. Никси подняла бокал:
– Prost!
Я посмотрел на ее светлые пушистые волосы, крепкое и сочное тело, как у девушки-болельщицы в американском кино. Сладкая, аппетитная и без ума от меня. Я поцеловал ее, попросил у бармена бокал шампанского и зашагал через зал.
Зельда сменила матросский костюмчик на изощренный ковбойский наряд. Узкие голубые джинсы и остроносые сапоги на высоком каблуке подчеркивали длинные ноги; расстегнутая на груди белая рубашка хрустела от крахмала, золотое лассо на шее тянулось от ямочки на шее к ложбинке между грудей. Не хватало только шляпы, шестизарядника и осла. Шляпы я никогда не носил, и револьвер у меня в гримерке, но вот с ослом я могу помочь. Она стояла у сцены, ни с кем не разговаривая, оглядываясь по сторонам, словно жалела, что пришла. Я подкрался сзади и протянул бокал шампанского:
– Выпьем?
Зельда улыбнулась:
– Спасибо. – Она отпила из бокала, оставив на кромке след помады. – Я надеялась тебя здесь встретить. – Я приложил все усилия, чтобы не расплыться от удовольствия. – Я слышала, после моего ухода вы устроили бучу? – спросила Зельда, поддразнивая.
– Да ничего особенного, – бросил я. – Бодо тоже здесь?
– Нет. – Она со смехом покачала головой. – Он злится на себя, что позволил Сильви войти.
– Она ни при чем, Зельда, какой-то парень стал к ней приставать.
– Приставать?
– Домогаться.
Зельда пожала плечами:
– Интересно почему. – Она не дала мне возможности вступиться за Сильви. – Ты не принес мне билета.
Я был счастлив, что она пришла на шоу, и не стал напоминать, что она сама отказалась.
– Надеюсь, тебе не пришлось платить.
– Нет. – Она неопределенно махнула рукой. – У меня тут знакомые.
– Это наш дебют, дальше будет лучше.
Зельда знакома с театральной этикой – ложной скромностью, реальными страхами и похвалой, искренней и не очень, но всегда и безусловно уместной.
– Ты очень талантлив.
– У меня руки из того места растут.
Зельда улыбнулась и покачала головой.
– Так значит… – она разглядывала гостей на танцполе, – тебе нравятся садистские штучки?
– Нет, – усмехнулся я. – Это все для шоу. Я… – Я помолчал, подбирая слова. – Я не люблю боль.
Зельда снова засмеялась:
– Когда больно тебе, наверное, не любишь. Но ты режешь женщин пополам, кромсаешь их ножами и стреляешь в голову.
Ее слова прозвучали неожиданно резко.
– Зельда, это просто шоу.
– Да? – Она сделала глоток шампанского, глядя на меня поверх бокала. – То есть если для шоу, то все нормально?
Разговор, кажется, вышел из-под контроля.
– Да, думаю, да.
Зельда улыбнулась:
– Мы с тобой по-разному смотрим на мир, Уильям.
– Может, просветишь меня?
– Я что, похожа на школьную учительницу?
– Нет, но уверен, у тебя есть костюмчик.
К нам подошла стройная девушка в черных джинсах, рубашке и кожаной куртке, кажется, одна из моих ниндзя. Она обняла Зельду, и они поцеловались. Зельда поднесла к ее губам бокал шампанского, и девушка сделала небольшой глоток. Зельда улыбнулась, словно ее подруга совершила что-то сверхъестественное, и они прильнули друг к другу. Ниндзя посмотрела на меня ясными спокойными глазами. Никто не потрудился меня представить.
Я повернулся:
– Приятного вечера.
Зельда подняла бокал:
– Спасибо за шампанское. Ты отличный фокусник, Уильям. Но не обязательно проливать женскую кровь, чтобы сделать хорошее шоу.
– Спасибо за совет.
Она пожала плечами:
– Меняю на бокал шампанского.
Мэй наверху переключилась на быструю музыку. Девушка в черном взяла Зельду под руку и повела ее на танцпол. Зельда оглянулась:
– Помни, что я сказала: странные знакомства чреваты странными историями.
– Да-да, – сказал я, раздосадованный ее белой рубашкой, напомаженной улыбкой и длинными ногами, уходящими от меня прочь. Я обернулся, пытаясь найти Никси и, может, отвоевать позиции, и увидел, как сквозь толпу к офису пробирается Улла.
– С днем рождения.
Виду нее был растерянный, но она улыбнулась:
– Спасибо, Уильям.
– Если бы я знал, купил бы подарок.
– Ни к чему.
Она в замешательстве посмотрела в сторону офиса. Вечеринка была в разгаре, просочиться сквозь толпу гостей почти невозможно.
– Спасибо еще раз, что выручила нас.
– Ты уже говорил.
– Извини. – Я улыбнулся. – На самом деле я хотел сказать… – Я замолчал, и Улла забеспокоилась. – Потанцуешь со мной?
Улла засмеялась, по-прежнему глядя в сторону.
– Я ищу Колю.
– Он может танцевать с тобой когда угодно. – Я скривил губы. – Я начинаю думать, что все немки черствые.
Улла вздохнула и улыбнулась:
– Хорошо, один танец.
Мы вышли на танцпол, Мэй заиграла незнакомый мне немецкий хит, и я никак не мог поймать ритм. Улла двигалась легко и непринужденно. Я старался, как мог, надеясь подкупить хотя бы своей неуклюжестью. Интересно, как танцует Коля, хотя с трудом представляю его с девушкой на танцполе.
Громкая музыка мешала говорить, и я понимал, что после танца Улла сразу уйдет. Я не знал, как ее удержать. Я даже не знал зачем. Заиграла другая песня. Я продолжал двигаться, но Улла остановилась.
– Спасибо за танец, Уильям, – улыбнулась она. – Но мне кажется, с Колей что-то случилось.
– Чепуха, – сказал я, продолжая плясать и надеясь, что на него обрушились перекрытия, или похитила албанская мафия, или он просто провалился в собственную задницу. – Что случится с таким здоровяком.
Улла пожала плечами:
– Иногда он перегибает палку.
Я подумал, что он сидит на стероидах, и отошел, освобождая Улле дорогу. Уходя, она сжала мне руку.
– Не все немки черствые, Уильям, особенно одинокие. Никси тебя искала.
– Спасибо, Улла, – кивнул я и отвернулся, чтобы скрыть досаду. Пол заходил ходуном. Я пробежал глазами по комнате, надеясь найти Сильви. Она исчезла, и неудивительно. Наверняка уединилась с каким-нибудь красавцем. Внезапно меня осенило, и я в панике бросился за Уллой, распихивая недовольные пары. Я увидел перед собой подпрыгивающий каштановый хвост и придержал ее за локоть.
– По-моему, я оставил в офисе бумажник. Если Коля там, я отправлю его к тебе.
– Nein… danke, – нетерпеливо и решительно сказала Улла.
Она развернулась и пошла дальше. Я бежал за ней, не зная, как ее остановить, и надеясь, что моя догадка не подтвердится. Мы подошли к двери почти одновременно.
Я взялся за ручку:
– Позволь мне.
Улла оттолкнула меня, вошла в комнату и включила свет.
Коля будто сошел с советского плаката, пропагандирующего здоровую коммунистическую идеологию. Юный пионер с красным галстуком. Он молча стоял посреди комнаты, как статуя, выпятив грудь и опустив по ивам сильные руки. Правда, на агитплакатах нарисованные лица выражают радость от причастности к строительству социалистической нирваны. Коля же блаженно смотрел в маленькое зеркало, висевшее на стене среди фотографий Рэя. Он перевел стеклянные глаза на нас и слегка улыбнулся, отталкивая причину своего блаженства на пол.
Сильви посмотрела на нас снизу вверх. В глазах пустота. Блуждающая улыбка. Коля начал застегивать молнию; его губы сжались.
– А, Уильям, Улла… Сдаем рождения… – Сильви вытерла губы. – Хотите повеселиться с нами?
Улла с шипением бросилась на соперницу и повалила на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Сильви повернула голову к залу, прося о помощи. Я напоил ее фальшивым шампанским и резко крутанул стол, чтобы Сильви оказалась макушкой к зрителям. Девушки придумали этот ход, чтобы поменяться ногами, пока публика не видит заднюю часть ящика. Сильви молила о помощи и извивалась, я развернул стол, чтобы показать залу истерично бьющиеся ноги Уллы. Наконец я последний раз раскрутил гроб и поставил его боком, чтобы зрители видели всю картинку: перекошенное лицо Сильви и брыкающиеся ноги Уллы.
Огни погасли, сцена погрузилась во мрак, и только мы остались в конусе золотого света. Я вдруг увидел, как полуобнаженная Сильви лежит на спрятанной в ящике Улле. Странно, на репетициях я об этом не думал, но сейчас, представив прижатые друг к другу женские тела, почувствовал возбуждение. Я стряхнул наваждение, сделал большой глоток воды из бутылки шампанского и зловеще захихикал. Ниндзя вернулся с двуручной пилой, я показал зрителям ее оскал, и мы принялись пилить. В тишине Раздавался лишь визг грызущего древесину металла и стоны Сильви. Улла неистово дрыгала ногами, красные туфли мелькали, словно страстно желали отделиться от надоевшего тела и начать свободную веселую жизнь. Мы допилили перегородку, и я медленно раздвинул ящики, Сильви широко распахнула глаза, открыв в немом крике рот, кровь капала из ящика с отрезанными ногами, продолжавшими танцевать.
Я посмотрел на них, возмущенный, что они никак не угомонятся, покачал головой, соединил две части и раскрутил стол, чтобы Сильви и Улла заняли исходное положение.
– Пожалей меня, – сказала Сильви.
Но ниндзя вынесли семь длинных стальных мечей и перетащили девушку в другой ящик, на сей раз поставив ее на ноги и, пока я разрубал надвое семь круглых зеленых арбузов, вскрывая перед зрителями их густо-розовую плоть, запирали замки. Под барабанную дробь я с силой вонзал мечи в ящик, преодолевая сопротивление, пока лезвия не показывались с другой стороны, обагренные кровью. Я втыкал их со всех сторон, увильнуть от удара, казалось, невозможно, но когда я вынул их и открыл дверь, вместо растерзанного трупа зрители увидели целую и невредимую Сильви.
– Теперь ты отпустишь меня?
Но ниндзя уже готовили новую пытку. Они выкатили ровную черную доску, по форме и размеру похожую на гроб. На доске – силуэт женщины из концентрических красных и черных окружностей. Мишень в форме женского тела с яблочком в районе губ. Тяжелые кожаные ремни с металлическими пряжками болтались на месте запястий и лодыжек. Сильви обернулась, увидела мишень и охнула, но ниндзя, как всегда, оказались на высоте. Они привязали ее к доске и поставили стеклянный щит между ней и залом. Я достал из кармана револьвер и нежно его погладил.
– Это последний шанс. Выдержишь испытание – я отпущу тебя. Нет… что ж… я рад, что знал тебя.
Сильви билась в оковах, а я спустился в зал и подошел к столику.
– Господа, проследите, пожалуйста, как я заряжаю пистолет шестью настоящими пулями. – Они пристально смотрели, как я вставляю в барабан пули, затем каждый кивнул, подтверждая, что револьвер заряжен. Я протянул оружие ближайшему ко мне парню. – Сэр, пустите пистолет по кругу, пусть все убедятся, что в нем ровно шесть пуль. – Они передавали револьвер из рук в руки, взвешивая его, внимательно заглядывая в барабан. Снова каждый кивнул. – Скажите, пожалуйста, вслух, чтобы все слышали.
– Да, барабан полон, – по очереди подтвердили они.
Я повернулся к первому парню, молодому блондинчику со смышленым лицом:
– Спасибо, сэр, а теперь крутаните барабан, вдруг я подложил холостую. – Я протянул ему револьвер, но он отказался взять. – В чем дело? Разве вы не хотите помочь мне пристрелить мою прекрасную Сильви?
– Нет.
Парень смущенно улыбнулся. Он робко покачал головой, боясь насмешек друзей, но не желая брать пистолет. Я небрежно поднял руки, словно забыл о том, что держу оружие.
– Не смейтесь, дело серьезное, у него есть все основания отказаться. Кто знает, – я обвел зрителей зловещим взглядом, – может, он единственный не загремит сегодня в тюрьму за соучастие в убийстве. – Я посмотрел на револьвер, как будто вдруг о нем вспомнил. – Что ж, есть в зале кто-нибудь не такой чувствительный, как мой юный друг?
Я огляделся и увидел за центральным столиком Дикса, он смотрел на меня, бледный и решительный. Его ледяные серые глаза встретились с моими, я запнулся, но не решился обратиться к человеку, с которым меня могли видеть. Я вдохнул и выкрикнул снова:
– Найдется смельчак мне в помощь? – Отказ паренька здорово подыграл мне. Веселье, царившее в зале, уступило место напряжению, какого я в «Хамелеоне» еще не видел.
– Не помогайте ему! – прокричала Сильви.
Поднялся мужчина с квадратной челюстью. Я отдал ему револьвер, и он трижды с удовольствием крутанул барабан. Возвращая мне пистолет, он прошептал:
– Пристрели сучку в самое сердце.
Я без колебаний забрал у него оружие:
– Большое спасибо, сэр.
Я вышел на середину зала и повернулся к сцене, где Сильви дрожала за стеклянной перегородкой. Ниндзя притащили большой матрас и поставили слева от нее.
Я развязал галстук и оставил его болтаться на белой рубашке. Я должен был выглядеть как человек, которому нечего терять.
– Любовь – странная и хрупкая штука. – Я обвел зрителей взглядом и направил пистолет на Сильви. Она вжалась в доску. Я глубоко вздохнул, нажал на курок и выстрелил в матрас, устроив небольшую снежную бурю из набивки. – Я любил эту женщину, но она… – БАХ! Матрас получил еще одну пулю, и в зале запахло порохом, – растоптала мою любовь. – Я оглядел публику. – Это может свести мужчину… – БАХ! БАХ! БАХ! – …с ума, – закончил я тихим голосом безумца.
Я повернулся, прицелился, выстрелил. Стекло разлетелось вдребезги, Сильви дернулась, в зале испуганно вскрикнули. Все стихло.
Сильви стояла нетронутой и что-то держала в зубах. Выскочили ниндзя и освободили ее. Она размяла запястья, достала изо рта пулю и подняла высоко над головой.
Зал взорвался аплодисментами. Я вскочил на сцену под смех и свист публики. Мы поклонились, занавес опустился, и зажегся свет – антракт.
* * *
Эрхард обнял Сильви, Архард подошел сзади, и она оказалась меж двух разрисованных тел.
Высоко над нами Мэй со взбитым черным хохолком на голове давила ногами на педали кабинетного рояля, выдавая развеселый мотивчик. Она качала головой в такт музыке и, улыбаясь, смотрела сквозь стекла очков на вечеринку внизу.
В коридоре расставили столы и стулья, несколько пар танцевали, но большинство болтали за выпивкой. Я прислонился к стойке бара, слушая, как клоун рассказывает о новом номере, где ему предстоит быть механической куклой. Трюк избитый, но весьма неплохой.
Если б знал, что Улла празднует день рождения, я бы купил ей подарок. Упущенный шанс омрачил успех нового шоу. Я взболтал виски, размышляя, что бы я мог подарить. Цветы? Нет, клоуны задарили ее цветами. Бриллианты? Слишком вычурно. Завтра я прошвырнусь по Курфюрстендамм и найду что-нибудь ненавязчивое. Шотландский мотив? Нет, что-то простое, но стильное, что заставит ее взглянуть на меня по-другому.
На вечеринку пришли в основном артисты «Хамелеона», одни еще в сценических костюмах, другие успели переодеться целиком или частично. Большей частью молодые и подтянутые. Я смотрел на них и думал, что пора бы подыскать хороший спортзал и заняться фигурой. Хотя можно записаться в библиотеку и коротать одинокие ночи с книжкой.
В изящном черном платье с длинной бахромой вместо юбки и коротких атласных шортиках Сильви походила на танцовщицу, которой она, впрочем, и была. Клоун рядом со мной показывал новый номер, я рассмеялся, краем глаза наблюдая, как Сильви улыбается своей идеальной американской улыбкой и высвобождается из двойного объятия. Интересно, правду ли говорят об интимной жизни близнецов? Занимательная мысль.
Я поискал глазами Уллу. Народу становилось все больше: подтягивались гости из других театров. Улла стояла в другом конце коридора рядом с улыбающимся Колей и принимала поздравления. На ней по-прежнему была жилетка и обрезанные трико, только вместо красных платформ кроссовки. Она походила на растрепанного травести. Улла засмеялась и посмотрела на Колю. Я сделал глоток и кивнул клоуну, который описывал мне, как собирается стать роботом с помощью алюминиевой маски.
Кто-то легонько тронул меня за руку, я обернулся и увидел Никси.
– Привет, Уильям, – сказала она тихо и неуверенно. Клоун подмигнул, взял стакан и исчез в толпе. Никси поднялась на носочки и расцеловала меня в обе щеки. – Извини.
Никаких извинений. – Я усмехнулся. – В итоге ведь все получилось.
Она улыбнулась. Сквозь тонкую желтую рубашку Никси просвечивал глубокий вырез ее трико. Я колебался. Ее английский не лучше моего немецкого, но, может, мы сумеем найти общий язык. Сильви весело болтала с компанией незнакомых мне людей. Она почувствовала мой взгляд и задорно подняла брови. Я отвернулся и предложил девочке с обручами выпить.
Я передал Никси бокал белого вина и заметил в дверях знакомую высокую фигуру. Никси подняла бокал:
– Prost!
Я посмотрел на ее светлые пушистые волосы, крепкое и сочное тело, как у девушки-болельщицы в американском кино. Сладкая, аппетитная и без ума от меня. Я поцеловал ее, попросил у бармена бокал шампанского и зашагал через зал.
Зельда сменила матросский костюмчик на изощренный ковбойский наряд. Узкие голубые джинсы и остроносые сапоги на высоком каблуке подчеркивали длинные ноги; расстегнутая на груди белая рубашка хрустела от крахмала, золотое лассо на шее тянулось от ямочки на шее к ложбинке между грудей. Не хватало только шляпы, шестизарядника и осла. Шляпы я никогда не носил, и револьвер у меня в гримерке, но вот с ослом я могу помочь. Она стояла у сцены, ни с кем не разговаривая, оглядываясь по сторонам, словно жалела, что пришла. Я подкрался сзади и протянул бокал шампанского:
– Выпьем?
Зельда улыбнулась:
– Спасибо. – Она отпила из бокала, оставив на кромке след помады. – Я надеялась тебя здесь встретить. – Я приложил все усилия, чтобы не расплыться от удовольствия. – Я слышала, после моего ухода вы устроили бучу? – спросила Зельда, поддразнивая.
– Да ничего особенного, – бросил я. – Бодо тоже здесь?
– Нет. – Она со смехом покачала головой. – Он злится на себя, что позволил Сильви войти.
– Она ни при чем, Зельда, какой-то парень стал к ней приставать.
– Приставать?
– Домогаться.
Зельда пожала плечами:
– Интересно почему. – Она не дала мне возможности вступиться за Сильви. – Ты не принес мне билета.
Я был счастлив, что она пришла на шоу, и не стал напоминать, что она сама отказалась.
– Надеюсь, тебе не пришлось платить.
– Нет. – Она неопределенно махнула рукой. – У меня тут знакомые.
– Это наш дебют, дальше будет лучше.
Зельда знакома с театральной этикой – ложной скромностью, реальными страхами и похвалой, искренней и не очень, но всегда и безусловно уместной.
– Ты очень талантлив.
– У меня руки из того места растут.
Зельда улыбнулась и покачала головой.
– Так значит… – она разглядывала гостей на танцполе, – тебе нравятся садистские штучки?
– Нет, – усмехнулся я. – Это все для шоу. Я… – Я помолчал, подбирая слова. – Я не люблю боль.
Зельда снова засмеялась:
– Когда больно тебе, наверное, не любишь. Но ты режешь женщин пополам, кромсаешь их ножами и стреляешь в голову.
Ее слова прозвучали неожиданно резко.
– Зельда, это просто шоу.
– Да? – Она сделала глоток шампанского, глядя на меня поверх бокала. – То есть если для шоу, то все нормально?
Разговор, кажется, вышел из-под контроля.
– Да, думаю, да.
Зельда улыбнулась:
– Мы с тобой по-разному смотрим на мир, Уильям.
– Может, просветишь меня?
– Я что, похожа на школьную учительницу?
– Нет, но уверен, у тебя есть костюмчик.
К нам подошла стройная девушка в черных джинсах, рубашке и кожаной куртке, кажется, одна из моих ниндзя. Она обняла Зельду, и они поцеловались. Зельда поднесла к ее губам бокал шампанского, и девушка сделала небольшой глоток. Зельда улыбнулась, словно ее подруга совершила что-то сверхъестественное, и они прильнули друг к другу. Ниндзя посмотрела на меня ясными спокойными глазами. Никто не потрудился меня представить.
Я повернулся:
– Приятного вечера.
Зельда подняла бокал:
– Спасибо за шампанское. Ты отличный фокусник, Уильям. Но не обязательно проливать женскую кровь, чтобы сделать хорошее шоу.
– Спасибо за совет.
Она пожала плечами:
– Меняю на бокал шампанского.
Мэй наверху переключилась на быструю музыку. Девушка в черном взяла Зельду под руку и повела ее на танцпол. Зельда оглянулась:
– Помни, что я сказала: странные знакомства чреваты странными историями.
– Да-да, – сказал я, раздосадованный ее белой рубашкой, напомаженной улыбкой и длинными ногами, уходящими от меня прочь. Я обернулся, пытаясь найти Никси и, может, отвоевать позиции, и увидел, как сквозь толпу к офису пробирается Улла.
– С днем рождения.
Виду нее был растерянный, но она улыбнулась:
– Спасибо, Уильям.
– Если бы я знал, купил бы подарок.
– Ни к чему.
Она в замешательстве посмотрела в сторону офиса. Вечеринка была в разгаре, просочиться сквозь толпу гостей почти невозможно.
– Спасибо еще раз, что выручила нас.
– Ты уже говорил.
– Извини. – Я улыбнулся. – На самом деле я хотел сказать… – Я замолчал, и Улла забеспокоилась. – Потанцуешь со мной?
Улла засмеялась, по-прежнему глядя в сторону.
– Я ищу Колю.
– Он может танцевать с тобой когда угодно. – Я скривил губы. – Я начинаю думать, что все немки черствые.
Улла вздохнула и улыбнулась:
– Хорошо, один танец.
Мы вышли на танцпол, Мэй заиграла незнакомый мне немецкий хит, и я никак не мог поймать ритм. Улла двигалась легко и непринужденно. Я старался, как мог, надеясь подкупить хотя бы своей неуклюжестью. Интересно, как танцует Коля, хотя с трудом представляю его с девушкой на танцполе.
Громкая музыка мешала говорить, и я понимал, что после танца Улла сразу уйдет. Я не знал, как ее удержать. Я даже не знал зачем. Заиграла другая песня. Я продолжал двигаться, но Улла остановилась.
– Спасибо за танец, Уильям, – улыбнулась она. – Но мне кажется, с Колей что-то случилось.
– Чепуха, – сказал я, продолжая плясать и надеясь, что на него обрушились перекрытия, или похитила албанская мафия, или он просто провалился в собственную задницу. – Что случится с таким здоровяком.
Улла пожала плечами:
– Иногда он перегибает палку.
Я подумал, что он сидит на стероидах, и отошел, освобождая Улле дорогу. Уходя, она сжала мне руку.
– Не все немки черствые, Уильям, особенно одинокие. Никси тебя искала.
– Спасибо, Улла, – кивнул я и отвернулся, чтобы скрыть досаду. Пол заходил ходуном. Я пробежал глазами по комнате, надеясь найти Сильви. Она исчезла, и неудивительно. Наверняка уединилась с каким-нибудь красавцем. Внезапно меня осенило, и я в панике бросился за Уллой, распихивая недовольные пары. Я увидел перед собой подпрыгивающий каштановый хвост и придержал ее за локоть.
– По-моему, я оставил в офисе бумажник. Если Коля там, я отправлю его к тебе.
– Nein… danke, – нетерпеливо и решительно сказала Улла.
Она развернулась и пошла дальше. Я бежал за ней, не зная, как ее остановить, и надеясь, что моя догадка не подтвердится. Мы подошли к двери почти одновременно.
Я взялся за ручку:
– Позволь мне.
Улла оттолкнула меня, вошла в комнату и включила свет.
Коля будто сошел с советского плаката, пропагандирующего здоровую коммунистическую идеологию. Юный пионер с красным галстуком. Он молча стоял посреди комнаты, как статуя, выпятив грудь и опустив по ивам сильные руки. Правда, на агитплакатах нарисованные лица выражают радость от причастности к строительству социалистической нирваны. Коля же блаженно смотрел в маленькое зеркало, висевшее на стене среди фотографий Рэя. Он перевел стеклянные глаза на нас и слегка улыбнулся, отталкивая причину своего блаженства на пол.
Сильви посмотрела на нас снизу вверх. В глазах пустота. Блуждающая улыбка. Коля начал застегивать молнию; его губы сжались.
– А, Уильям, Улла… Сдаем рождения… – Сильви вытерла губы. – Хотите повеселиться с нами?
Улла с шипением бросилась на соперницу и повалила на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26