– спросил судья Тирелл.
– Нет, он отказался дать этому объяснение.
– Но он признался в том, что обезоружил и ударил сэра Джона?
– Да Он поклялся также, что не закалывал его шпагой.
Когда настала очередь Бреандана, он спросил мирового судью:
– Мастер советник, во время допроса я признал себя виновным в убийстве Дина?
– Нет, не признали.
– А я хоть раз спутался, рассказывая о моей ссоре с ним?
– Нет, ни в одной детали.
– А ваш опыт магистрата не говорит вам, что виновный обязательно запутывается в показаниях и тем самым выдает себя?
– Чаще всего именно так и бывает. Но тот факт, что кто-то строго придерживается одной версии, может свидетельствовать о хитрости, но не обязательно о невиновности.
Зрители разразились смехом, и сэр Орландо был вынужден дать знак секретарю восстановить тишину. Когда его снова стало слышно, Трелоней предложил заключенному оправдаться. Бреандан рассказал, как он встретился с советником на Стрэнде.
Вдруг его перебил рикордер. Ухмыляясь, он спросил.
– Вы выразили свое недоумение по новому того, что сэр Джон так рано оказался на улице. А что вы там делали ни свет ни заря?
– Шел в цирюльню мастера Риджуэя на Патерностер-роу, где я работаю, сэр, – с готовностью объяснил ирландец.
– И откуда вы шли?
– Из дома Хартфорда, сэр.
– Принадлежащего леди Сент-Клер?
– Да.
– И что вы там делали?
Бреандан посмотрел на рикордера с окаменевшим лицом и ничего не ответил.
– Обвиняемый, отвечайте на вопрос! – потребовал рикордер.
– Это не ваше дело, милорд! – раздраженно ответил Бреандан.
– Ах, это не мое дело! Вы стоите перед судом, дружище. Все, что связано с убийством почтенного сэра Джона Дина, наше дело. Вы жили у названной леди, как говорят?
– Милорд, я не могу вам этого сказать. Его величество не потерпит публичного обсуждения.
Рикордер умолк. Бреандан использовал единственное средство, способное заставить городского судью замолчать. Все сидевшие перед ним были, помимо прочего, судьями короля. Он их назначил, и он же мог снова снять их с должности. Не очень-то благоразумно было вызывать раздражение его величества.
Сэр Орландо попытался сгладить неловкость и велел обвиняемому продолжить свой рассказ. Но скоро ирландца опять перебили, на сей раз лорд-мэр.
– Вы сказали, советник Дин вас провоцировал, но не объяснили, каким образом.
– Милорд, он произносил оскорбительные ругательства, – объяснил Бреандан.
– И какие же? Как же господа присяжные могут судить, было ли ваше требование удовлетворения оправданным, не зная его слов?
– Он оскорбил честь дамы и отказался взять свои слова назад. Я был вправе требовать удовлетворения от ее имени.
– О какой даме идет речь? Вероятно, о леди Сент-Клер?
– Да.
– Как можно оскорбить честь дамы, которая ее вовсе не имеет...
Не дав лорд-мэру продолжить, судья Трелоней сказал:
– Милорд, ввиду того обстоятельства, что указанная дама находится здесь, а ваши слова граничат с оскорблением его величества, я требую опустить данный пункт допроса.
Лорд-мэр залился краской, вынужденный признать правоту председателя.
– Продолжайте, обвиняемый, – сказал Трелоней.
Бреандан рассказал, как он дрался с сэром Джоном Дином.
– Я только хотел, чтобы он взял свои слова назад. Его я мог застрелить и на лошади. Зачем же было с ним драться, если я хотел убить его?
– Вы уже как-то обезоружили сэра Джона, – вмешался рикордер. – По крайней мере так вы утверждали на вашем последнем процессе.
– Тогда у меня не было вообще никакого оружия, и мне пришлось защищаться голыми руками. В этот раз у меня был пистолет. То, что я не использовал его, доказывает, что я не собирался убивать советника.
– Может быть, вначале и нет. Но по мере борьбы ваш гнев мог достигнуть такой степени, что вы, потеряв контроль, закололи его, когда он уже лежал на земле, – вставил сэр Орландо.
– Нет, милорд, клянусь вам, я невиновен, – заверил Бреандан. – Я не убивал Дина. Единственная вина, которую я признаю, заключается в том, что я оставил его беспомощным и ушел. Я выдал его истинному убийце. Но если бы я знал, что он в опасности, я бы не оставил его одного.
– Так вы утверждаете, что сэра Джона убил другой человек? – спросил Трелоней. – Вы можете сказать нам, кто?
– Я бы очень этого хотел. Но я его не видел.
– У вас есть свидетели, видевшие этого человека?
– Нет, милорд.
– Вы что-нибудь знаете о неизвестном?
Бреандан мрачно покачал головой:
– Нет, милорд.
Зрители снова начали перешептываться. Сэр Орландо переждал, затем спросил:
– Желаете ли вы вызвать свидетелей защиты, обвиняемый?
Ирландец ответил утвердительно и пригласил мастера Риджуэя. Ален подтвердил, что после суда он поручился за Бреандана и взял его в свой дом помощником. Он хвалил его за прилежание и честность и заверил, что Макмагон не давал ему поводов для беспокойства. Он был мирным и доброжелательным.
– Вы знали, что ваш помощник проводил ночи в доме леди Сент-Клер? – осведомился рикордер.
– Разумеется, – невозмутимо ответил Ален. – Я сам его туда направил.
– Вот как? Для чего?
– Леди Сент-Клер предстояли роды. Она хотела, чтобы, помимо акушерки, у нее была возможность прибегнуть к услугам цирюльника. Я послал туда Макмагона, чтобы он мог позвать меня, как только в этом появится необходимость.
– Вы знали, что обвиняемый и миледи Сент-Клер состояли в связи?
– Я предполагал. Но сам он не проронил об этом ни слова. Он слишком уважал ее, чтобы бросить на нее тень.
– Вы считаете возможным, что он напал на советника только потому, что тот оскорбил леди Сент-Клер?
– Да. Милорд, вы бы позволили оскорблять вашу благодетельницу, даже не попытавшись защитить ее честь? Я убежден, это была честная борьба – причем Макмагон находился в невыгодном положении, – но никак не умышленное убийство.
– Я был бы склонен согласиться с вами, сэр, – серьезно сказал Трелоней, – если бы Дина не закололи сзади, когда он оказался беззащитен и не представлял уже никакой опасности.
При этих словах Иеремия почувствовал резкую боль в груди. К своему огромному огорчению, он должен был признать, что Трелоней сформировал свое окончательное мнение о деле и не сделает ничего, чтобы спасти ирландца от виселицы. Он обещал быть к нему справедливым и сдержал это обещание – во время процесса Бреандан получил возможность оправдаться. Приговор будет справедливым, как и хотел Трелоней. У него не было никаких оснований призывать присяжных к милосердию по отношению к убийце. Его последние слова убили последнюю надежду Иеремии на более мягкий приговор за непредумышленное убийство, судья напомнил присяжным – удар нанесли сзади, то есть речь шла о хладнокровном убийстве.
Присяжные удалились на совещание. Для вынесения решения им не потребовалось много времени. Когда они вернулись, во дворе суда воцарилась мертвая тишина. От напряжения все затаили дыхание. Судебный писец поименно перечислил присяжных и затем спросил:
– Пришли ли вы к единодушному решению?
– Да.
– Кто будет говорить?
– Наш старшина.
– Бреандан Макмагон, подними руку. Посмотрите на заключенного. Что вы решили? Виновен ли он в особо тяжком преступлении – убийстве, в котором его обвиняют, – или невиновен?
– Виновен.
Аморе, исцарапав себе за время ожидания ладони ногтями, закусила губы, чтобы не закричать. Ледяной холод пронзил и парализовал ее. Она увидела, как резко побледнело лицо Бреандана. Руки судорожно схватились за прутья решетки, отделявшей его от судей и присяжных, как будто он пытался не упасть.
Это было последнее дело заседания, и можно было тут же перейти к вынесению приговоров. Всех заключенных, признанных виновными в совершении преступлений, привели из Ньюгейта и по одному вызывали к барьеру. Бреандан вышел в конце. Писец еще раз потребовал от него поднять руку и зачитал приговор присяжных:
«Тебя обвиняли в совершении особо тяжкого преступления, убийства, и привлекли к суду, ты не признал себя виновным и на суде покорился Богу и твоей стране, которая сочла тебя виновным. Можешь ли ты привести какую-либо причину, по которой суд не должен приговаривать тебя к смертной казни и не выносить решение о повешении, как предусматривает закон?»
Бреандан, слушавший его с опущенной головой, медленно поднял глаза. Но он посмотрел не на писца, а на судью Трелонея.
– Клянусь, я невиновен, – повторил он.
Это было все, что он мог сказать.
– Секретарь, восстановите тишину, – с достоинством приказал писец.
И юридический ритуал продолжился.
– Слушайте, о слушайте, о слушайте! – зычно воскликнул секретарь. – Наш монарх король приказывает и повелевает всем присутствующим спокойствие, пока заключенным, признанным виновными, будет выноситься смертный приговор. Бог да сохранит короля!
После этого рикордер начал длинную проповедь о пагубности преступлений, завершив ее следующими словами:
– И наказание, предусмотренное законом для таких преступников, как вы, следующее: отсюда вас вернут туда, откуда привели, а затем отвезут к месту казни, где вас повесят за шею, пока вы не умрете, и да будет Господь милостив к вашей душе.
Пока городской судья произносил эти слова, надзиратель набросил Бреандану на перевязанные большие пальцы веревочную петлю, демонстрируя тем самым, какая участь его ожидает. Кроме ирландца к смерти приговорили еще двоих заключенных – вора-домушника и уличного разбойника.
– Мистер Эшли, запишите – казнь назначается на следующий понедельник, – сказал писцу судья Трелоней.
Надзиратели соединили заключенных одной цепью, чтобы отвести их обратно в тюрьму. Бреандан еще раз обернулся и поискал глазами Аморе. Она видела растерянность и боль в его взгляде и поняла – он до последнего надеялся, что смертного приговора не будет. Теперь его надежда рухнула.
Судебное заседание было закрыто, и толпа рассеялась. Аморе ничего не замечала. Она очнулась, только когда рядом с ней оказался Иеремия.
– Мадам, ступайте к королю. Только он может спасти Бреандана. А я тем временем попробую сделать кое-что еще.
Глава тридцать девятая
С бьющимся сердцем Аморе ждала короля в будуаре. Она нервничала, не зная, в каком настроении находится Карл. После родов она еще не получала официального уведомления явиться ко двору. Кроме того, в последний раз у нее дома они расстались не слишком сердечно. Она вовсе не была уверена в том, что он простил ее.
Вспоминая последний взгляд Бреандана, она чувствовала невыносимую боль. До сих пор она не воспринимала всерьез мысль о казни, хотя и не раз переживала ее в кошмарных снах. Оглашение приговора вплотную приблизило страшную перспективу. Но ведь король имел власть помиловать любого осужденного. Конечно, он не откажет ей в просьбе, даже если еще немного злится.
Когда дверь будуара открылась и в дверях показалась высокая фигура Карла, Аморе присела в низком реверансе. Она слышала стук его деревянных каблуков по паркету и подняла голову, только когда он остановился перед ней. Он молчал, лицо его оставалось непроницаемым. Наконец он взял ее за руку, и она поднялась.
– Я догадывался, что вы придете, мадам, – серьезно сказал он.
– Вы знаете?.. – вырвалось у Аморе, но она осеклась, так как ей не хватало слов.
– ...что вашего любовника сегодня приговорили к смертной казни? – закончил король начатую фразу. – Конечно, знаю. Если бы я не был в курсе всего, что происходит в моем королевстве и особенно в этом городе, я бы уже давно не был королем.
– Ваше величество, – смиренно начала Аморе, – я пришла просить вас помиловать мистера Мак-Матуну и отменить казнь.
Лицо короля помрачнело. В его карих глазах Аморе прочла явное неблаговоление. Полные губы сжались, и он отрицательно покачал головой:
– Это невозможно, мадам.
Короткий ясный ответ как будто ударил Аморе. Она словно окаменела. Все заготовленные слова вылетели у нее из головы.
Карл увидел ее растерянность и вдруг почувствовал жалость и потребность объяснить свою непреклонность, хотя королю и не пристало оправдываться.
– Мадам, вы знаете, как дорога мне ваша дружба. Вы только что произвели на свет моего сына. Я бы охотно исполнил любое ваше желание, только бы вы были счастливы. Если бы речь шла о воре или далее об оскорблении его величества, я бы оказал вам эту любезность и немедленно помиловал преступника. Но этого человека сочли виновным в убийстве. Простите мне мои жесткие слова, мадам, но он недостоин моей милости – так же, как и вашего ходатайства.
– Уверяю вас, сир, он невиновен. Он никого не убивал.
– Если бы это было так, присяжные не признали бы его виновным, – возразил король.
– Его подставили, и самым изощренным способом. Истинный убийца все еще на свободе.
– Это представляется мне крайне невероятным, – скептически заметил Карл.
Аморе чувствовала, как ею овладевает отчаяние. Не раздумывая она бросилась королю в ноги:
– Умоляю вас, сир, не посылайте невиновного человека на смерть. Он никогда не имел намерения вас оскорбить. Я взяла его себе в любовники. Он ни в чем не виноват.
Карл наклонился к ней и довольно грубо поднял за руку.
– Встаньте, мадам, – приказал он, и в его голосе прозвучало раздражение, – неужели вы такого низкого мнения о своем короле и полагаете, будто я откажу человеку в милости из ревности? Я бы очень хотел спасти ему жизнь, так как не желаю слушать разговоры, будто я бессовестно устранил с пути соперника. Я вовсе не питаю никакой вражды ни к нему, ни к вам.
– Тогда помилуйте его.
– Я не могу помиловать осужденного убийцу! – прогремел Карл, но тут же пожалел об этом. – Поймите же. Дело не только в том, что он совершил убийство. Он убил советника города Лондона, одного из влиятельнейших торговцев, которые осложняют мне жизнь. Вы забыли, что мы находимся в состоянии войны? Флот требует немыслимых денег. А государственная казна пуста. Я нахожусь в полной зависимости от жадных до власти лавочников, они дают мне деньги, без которых я не могу править. Я не могу настраивать их против себя, милуя убийцу одного из них, чтобы угодить своей любовнице.
– Но вы король! – возразила Аморе. – Что могут сделать вам бюргеры?
– Дорогая моя, я не обладаю властью короля Франции, который может делать все, что ему заблагорассудится. Долгое время я был королем без королевства, и сегодня я здесь только потому, что мне позволили вернуться. Но мой трон стоит на глиняных ногах. Неверный шаг может мне стоить не только короны, но, не исключено, и головы. Они не погнушались отрубить голову моему отцу, и я не имею ни малейшего желания испытать ту же участь.
Аморе умолкла. Что она еще могла сказать? Вдруг она почувствовала, как у нее наворачиваются слезы, и попыталась удержать их.
Однако, выпустив пар, Карл мягко приблизился к ней и провел пальцем по щеке, стирая влажный след, блестевший на коже.
– Я прекрасно понимаю вас, моя милая Аморе, – сказал он уже не так сурово. – Кажется, вы действительно любите этого парня. Очень жаль, но вы выбрали не того человека.
– Он не не тот человек, – упрямо сказала она, – он единственный. И он невиновен. Ваше величество, неужели вы хотите пожертвовать невиновным только ради того, чтобы сделать одолжение лондонским бюргерам? Вы как-то сказали, что цените меня, поскольку я ничего не требую. Но сегодня я прошу сохранить жизнь человеку, не сделавшему ничего плохого. Я умоляю вас от имени вашего сына, которого долгие месяцы носила под сердцем.
– Вы утомительны, – проворчал Карл. – Вы утверждаете, будто он невиновен. Тогда предоставьте мне доказательства, которые бы оправдали мою милость.
– Сир, если бы такие доказательства существовали, их бы предъявили уже во время процесса, – глубоко вздохнув, ответила Аморе.
– Попытайтесь понять меня, – сказал Карл. – Я не могу ничем помочь вашему другу, пока не будет никаких сомнений в его невиновности. Но если вам удастся предъявить мне несомненные доказательства, я обещаю вам его помиловать. Большего я сделать не могу. А теперь расскажите мне о моем сыне, мадам.
Небо затянули серые облака, и начался мелкий дождь. Иеремия спрятался под выступающий верхний этаж фахверкового дома и переминался на ногах, затекших от долгого стояния. Он уже довольно долго не спускал глаз с дома убитого советника на Брод-стрит. Наконец он заметил лакея, с которым беседовал уже до суда и знал, что его можно подкупить. Терпеливое ожидание было вознаграждено. Иеремия быстро пошел вниз по улице вслед за слугой и, поскольку тот не очень торопился, без труда нагнал его.
– О, это вы, – удивленно воскликнул лакей. – Я уже сказал вам все, что знаю.
– Помоги мне, Генри. Пусти меня сегодня ночью в дом твоего бывшего хозяина.
– А что вам там нужно?
– Не волнуйся. Я ничего не собираюсь красть, – успокоил Иеремия подозрение слуги. – Только осмотрюсь в кабинете сэра Джона. Это очень важно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43