Возмущенная его грубостью, Аморе начала сопротивляться, но мужчина привык к этому и в который раз воспользовался приемами наемника, не впервые насилующего женщину. Она рвалась из-под него, но ничего не могла сделать и в конце концов закусила губы, чтобы не закричать от боли. Лучше умереть, чем позвать на помощь. Она вляпалась по собственной глупости и выпутываться должна была сама. Аморе затихла и перестала бороться. Тогда ослабла и его хватка, движения стали более спокойными, не такими грубыми. И вот он уже оторвался от нее, скатился на другую сторону кровати и молча закрыл лицо руками.
Несколько секунд Аморе лежала не открывая глаз, пока не прошел пронизывавший ее страх. Затем повернулась и посмотрела на согнутую спину Бреандана, который сидел молча, не двигаясь, только судорожно ерошил темные волосы.
Возмущение пережитым унижением ушло. Ей следовало знать, что нельзя легкомысленно играть с мужчиной, у которого, вероятно, давно не было женщины. Он не раз предупреждал ее, но она не слышала. Она была виновата не меньше его. Нельзя было так его волновать. Но желание сломить его отчужденность затмило все. И за это он ей отомстил.
Аморе смотрела на нервные движения его рук, и ей захотелось обнять его, прижать к себе. Она села, пододвинулась к нему и мягко положила ему руку на плечо.
Бреандан вздрогнул, как будто его пронзили кинжалом. С изумлением на лице он вскочил с кровати и отошел на несколько шагов.
– Мадам, вы играете с огнем! Я не могу дать вам нежности, которую вы ищете.
Аморе спокойно посмотрела на него:
– Почему же, можете. Вы научитесь, как научились водить пером.
– Вы ненормальная. Вы что, не понимаете? Я причиню вам только боль. Я ничего не смыслю в придворных любовных играх.
– Я научу вас, – не сдавалась Аморе.
Какое-то время Бреандан боролся с собой, но затем резко повернулся к двери:
– Прощайте, мадам.
Аморе соскользнула с постели и кинулась к нему, загородив собою дверь.
– Ворота дворца уже заперты на ночь, Вы не выйдете отсюда. Останьтесь! Прошу вас.
И снова он гневно посмотрел на нее:
– Вы специально все так подстроили, разве нет? Интересно только, что за удовольствие доставляет вам эта игра?
– Всего лишь удовольствие от вашего общества.
– Изнасилование вряд ли можно назвать удовольствием.
– Я уверена, вы можете иначе. Что мне сделать, чтобы вы перестали на меня сердиться? Вам так унизительно спать с любовницей короля?
Бреандан вздрогнул, как будто она сделала ему больно.
– Вы не боитесь оказаться застигнутой вашим царственным возлюбленным в постели с другим? Или вам нравится обманывать его?
– Вы хотите сказать, вас волнуют чувства короля? – растерявшись, спросила она.
– Вы принадлежите ему. Но обманываете его.
Ей показалось, он говорит не о Карле, а о себе. Не дождавшись ответа, он грубо спросил:
– Почему вы стали его любовницей? Любите власть?
– Нет, я не так тщеславна, как леди Каслмейн или Франс Стюарт, которые надеются, что королева скоро умрет.
– Вы его любите?
– Да, я люблю его, потому что он очень хороший, но моя привязанность носит скорее дружеский характер. Я не испытываю никакой ревности к другим женщинам, просто хочу, чтобы он был счастлив. Он часто приходит ко мне только поболтать и отвлечься. Так что не судите меня слишком строго, мистер Мак-Матуна, я веду не такую безнравственную жизнь, как большинство других придворных.
Пораженный ее откровенностью, Бреандан долго молчал. Аморе постаралась привести свою одежду в порядок. Она заметила, как его взгляд снова загорелся. Она стояла так близко, что стоило ему лишь протянуть руку, и он дотронулся бы до нее. Он тяжело сглотнул и отвернулся, но его возбуждение было заметно.
Аморе осторожно взяла его руки и потянула за собой на кровать.
– Перестаньте мучить себя, Бреандан. Забудьте, кто вы и кто я. Нам никто не помешает. У нас целая ночь...
Он уже не сопротивлялся. Ее нежные пальцы опьяняли его. С удивлением он понял, что это приятнее, чем короткое пылкое удовлетворение.
Зачарованно он смотрел, как Аморе ловко расшнуровала корсаж и сняла его через голову. Затем распустила ленты юбки и предстала перед ним в одной льняной рубашке и чулках. Кожа Бреандана стала влажной. Огонь в камине и пламя свечей показались ему нестерпимыми. Плавно Аморе перешагнула через распластанные по полу юбки и доверчиво прижалась к нему. Она больше не боялась. Конечно, он был пылким и необузданным, но теперь она точно знала, что небезразлична ему. За его гневом скрывалась не неприязнь, а ревность, ведь она была любовницей короля. Кроме того, он не знал, чего она действительно хочет. Он бросил ей уже немало упреков. Неужели она лишь играла им? Неужели она хотела победы над ним, только чтобы отпихнуть? Боясь этого унижения, он силой взял то, что, как ему казалось, он не получит по доброй воле. Ей всего лишь нужно убедить его в том, что она не играет, и он откроется, доверится ей.
Руки Бреандана тяжело опустились на ее плечи и потянули рубашку вниз. Он пожирал глазами ее тело, боясь до него дотронуться. Без шнурованного корсажа и тугих юбок она показалась ему слабой и беззащитной, и он остро ощутил, что физически сильнее ее. При виде этой хрупкости его недоверие полностью исчезло. Он больше не чувствовал себя ниже ее, не испытывал потребности отстаивать свою честь. Он только хотел прильнуть к этому нежному телу своим, которое тяготы жизни сделали почти бесчувственным. Бреандан притянул Аморе к себе и, взяв на руки, отнес за занавеси балдахина. Медленно развязал ленты и снял шелковые чулки. Ничто не должно было им мешать. Бреандан изо всех сил пытался сдерживаться, чтобы опять не сделать ей больно, но ему это не вполне удалось. Только позже, когда возбуждение улеглось и мысли прояснились, он сокрушенно посмотрел на нее. Если в первый раз он хотел наказать ее, то сейчас искренне сожалел, что был так груб.
Аморе поняла его чувства. Нежно она погладила жесткие щеки, давая понять, что простила его. Она твердо была убеждена – со временем он станет мягче. Когда потеряют остроту воспоминания о том ужасе, который ему пришлось пережить, пройдет и его необузданная вспыльчивость.
Неуверенно заглянув ей в глаза, Бреандан вытянулся рядом с ней, обнял и ревниво прижал к себе.
Глава двадцать первая
Когда Аморе проснулась, кровать рядом с ней оказалась пустой. В комнате царил полумрак, лишь в камине мерцал огонь. Свечи прогорели, но в щели ставен еще не пробивался дневной свет. С горьким чувством обиды Аморе откинула полог кровати и увидела у огня стройный силуэт. Обняв колени и положив на них голову, Бреандан неподвижно сидел на ковре. Танцующее пламя золотыми арабесками играло на его обнаженной коже. Аморе с восхищением смотрела на него. Хотя огонь оставлял его лицо в тени, она чувствовала – его что-то гнетет. В беспокойстве она встала с кровати и уселась рядом с ним на пол. В своей немой задумчивости он казался ей очень далеким. Желая утешить его, она положила ему голову на плечо и погладила руку. Бреандан стряхнул свое оцепенение и недовольно посмотрел на нее.
– Не надо, – тихо попросил он. – Это все как сон. Во всю свою жизнь я не был так счастлив, как сегодня. Но я не питаю иллюзий. Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. И я не хочу привыкать.
Не отпуская его, Аморе подняла голову:
– Но это правда. Ты здесь, рядом со мной. Не думай о завтрашнем дне. Радуйся сегодняшнему.
В ее черных глазах было столько любви, что в нем зашевелилась слабая надежда, показавшаяся ему одновременно целительной и смешной.
Его тело снова начинало реагировать на близость Аморе. Она почувствовала, как дрожит Бреандан, и принялась гладить его. Его пальцы резко сомкнулись на ее запястье. Глаза горели негодованием.
– Чертовка! – прошипел он.
Но желание снова проснулось в нем. Целуя ее, Бреандан боролся со своим гневом, который, он чувствовал, поднимался в нем, гневом на ее власть над ним, гневом на собственную глупость, что он связался с любовницей короля. Он хотел оторваться от нее и не мог. Горячие руки ласкали ее тело, затем ирландец грубо навалился на Аморе. Поскольку она не сопротивлялась, его гнев прошел и ему стало стыдно. Он попытался обуздать свою страсть. Почувствовав ее нежные руки, закрыл глаза. Его движения стали спокойнее и мягче. Он посмотрел на нее, ища признаки негодования, раздражения, отвращения. Вместо этого увидел влажные глаза и приоткрытый рот. Бреандану никогда не было важно, получает ли удовольствие женщина, и сейчас он впервые понял, как прекрасно получать его вместе.
Через какое-то время он лег рядом с ней на пол. Его пальцы играли с ее рассыпавшимися волосами, мягко гладили лоб.
– Прости, – сказал он, – с твоей стороны было глупо связываться с наемником, ирландским варваром, не умеющим владеть собой.
– Не извиняйся, – ответила Аморе. – Неужели ты все еще не понимаешь, что нравишься мне?
Бреандан промолчал. Он очень хотел ей поверить и пытался отогнать сомнения. Он встал, поднял ее на руки и отнес в кровать. Обнявшись под простыней, они скоро заснули.
Когда Аморе открыла глаза, сквозь створки ставен пробивался мутный рассвет. Бреандан крепко спал рядом, лежа на животе, склонив голову ей на плечо и обняв ее правой рукой, как будто даже во сне пытался удержать. Простыни были смяты и покрывали его только по бедра. Взгляд Аморе упал на его спину, где отчетливо виднелись шрамы от розог. Внезапная боль вдруг стиснула ей грудь. Ночью она не думала об этом, но теперь, когда снова увидела следы экзекуции, сострадание и возмущение вернулись к ней. Как бы защищая, она прижала его к себе. Бреандан проснулся и, вспомнив, где он, улыбнулся.
Они долго целовались, потом Аморе встала с кровати и принесла с комода чашу с фруктами.
– Ты, должно быть, голоден, – сказала она.
Бреандан начал собирать свою разбросанную по полу одежду.
– Мне нужно идти. Патер Блэкшо и мастер Риджуэй будут беспокоиться, что меня так долго нет.
Она помогла ему одеться, затем накинула халат из темно-синего атласа. Бреандан молча смотрел на нее. Его лицо потемнело.
– В чем дело? – встревожилась Аморе.
– Мне стыдно за мою неосторожность. Всю ночь я думал только о себе и ни разу не подумал о последствиях. Ты можешь забеременеть...
– Этого не случится, Бреандан. Не волнуйся. Я уже беременна.
Он в изумлении посмотрел на нее:
– От кого?
– От короля, разумеется.
Лицо Бреандана мгновенно изменилось. Он напрягся, посерел, а затем вспыхнул горячим гневом, кровью залившим лицо.
– О, я забыл, кто вы, миледи! – презрительно усмехнулся он. – Любовница короля. Одна из тех потаскух, что рожают этому ненасытному сатиру одного выродка за другим.
На несколько часов ему удалось забыться и обмануть самого себя. Он шут и всегда им останется. Дрожа от негодования, Бреандан распахнул дверь и бросился вон, не обернувшись. Он исчез так быстро, что Аморе не успела догнать его. Военный опыт помог Бреандану уверенно миновать запутанные коридоры дворца и выйти к причалу. Никто не обратил на него внимания, так как в коридорах уже сновали бесчисленные слуги, спеша по поручениям своих хозяев.
Лодка плыла вниз по течению, и Бреандан быстро добрался до Блэкфрайарса, Перед дверью мастера Риджуэя он помедлил. Конечно, его отсутствие не осталось незамеченным. Что ему ответить на вопрос, где он был? Правду он говорить не хотел и не мог, но ни патер Блэкшо, ни мастер Риджуэй не заслуживали лжи.
Ален готовил кабинет к приему первых пациентов. Увидев Бреандана, он с облегчением шагнул ему навстречу:
– Ну наконец-то! Где вы были? Я уже волновался. Что-нибудь случилось?
– Нет, я доставил леди Сент-Клер в Уайтхолл, – отрезал Бреандан.
– Но почему так долго?
Ирландец отвернулся и закусил губу. Алена осенило. Он вспомнил, что леди Сент-Клер с самого начала проявляла интерес к молодому человеку. И, без сомнения, воспользовалась подвернувшимся случаем. С большим трудом Ален удержался от вопросов, вертевшихся у него на языке.
– Ну ладно. И не надо ничего объяснять, – понимающе сказал он. – Патер Блэкшо вчера вернулся поздно и еще не вставал. Он не заметит вашего отсутствия. А я не буду ябедничать.
Бреандан благодарно посмотрел на него и прошел на кухню. Ему было все труднее не любить мастера Риджуэя. Он всегда был приветлив и готов помочь – в отличие от Джона, только и ждавшего, когда же нежелательный сожитель взорвется от его насмешек. Не сделал он исключения и сегодня утром, в чем с сожалением убедился Бреандан, увидев его на кухне.
– Смотрите-ка! – опять принялся за свое Джон. – Бездомный щенок вернулся к кормушке. Где ты болтался всю ночь? Наверно, в таверне, пока тебя пьяным не выставили на улицу.
Ален, войдя на кухню вслед за Бреанданом, резко одернул подмастерье:
– Джон! Нечего тебе здесь делать. Иди работать.
Алену не нравилось, что подмастерье так презрительно обращается с ирландцем, хотя тот действительно был осужденным преступником. С Бреанданом Мак-Матуной скверно обошлись, и он заслужил по меньшей мере шанс проявить себя. Ален искренне желал, чтобы ему удалось начать новую жизнь.
Когда Джон вышел из кухни, Ален непринужденно сказал:
– Когда я был учеником, у нас тоже был подмастерье, который все время старался размазать меня по стенке. Но скоро он почему-то перестал спать. Один раз, когда он спал, я опустил его руку в теплую воду, другой раз засунул ему червяка в ботинок, а как-то пришил его ночную рубашку к пологу. Так что пришлось ему оставить меня в покое.
Бреандан удивленно повернулся и посмотрел вслед Алену, с лукавой улыбкой вышедшему из кухни.
Глава двадцать вторая
Ловким движением Джордж Джеффрис кинул кости на полированный стол.
– Вы опять выигрываете, – недовольно проворчал партнер. – Но ничего, когда-нибудь полоса везения кончится.
– Простите, мой друг, – засмеялся Джеффрис. – Вы должны мне шесть шиллингов. – Он сделал большой глоток эля и, глядя поверх кружки, заметил входившего в таверну «У герба принца» мужчину в черном. – Надеюсь, вы извините меня, я вынужден прервать нашу игру, – сказал Джордж Джеффрис приятелям. – Совесть не позволяет мне больше обирать вас.
– Вы что, хотите идти? – заворчал один из них. – Я должен отыграться.
– В другой раз, если угодно. Не премину, обещаю вам.
Джеффрис залпом допил кружку и поставил ее на стол. Он был известен тем, что никогда не оставлял ни одной капли и ни одной крошки. Увидев упрек во взгляде вновь прибывшего, студент обезоруживающе улыбнулся:
– Вы не одобряете мои привычки, доктор Фоконе, я прав?
– В перспективе это вредно для здоровья, – предупредил Иеремия. – Через несколько лет вы заметите последствия.
– Может быть, вы несколько преувеличиваете?
– Нисколько. Неумеренная выпивка часто приводит к таким опасным и мучительным заболеваниям, как камни или подагра.
– Вы смеетесь надо мной.
– Зачем же мне над вами смеяться?
– Да, действительно, зачем? – вставил Джеффрис. – Я начинаю думать, что вы заботитесь о моем здоровье.
– Только вы сами можете сохранить его.
– Я всем сердцем приму ваш совет, доктор.
– Сомневаюсь, – возразил Иеремия с видимым сочувствием.
Они вышли из таверны и пошли вдоль Миддл-темпл-лейн к садам «Иннер темпла».
– Вы пришли как раз вовремя, доктор Фоконе, – сменил тему Джордж Джеффрис. – Я проверил оба имени, которые вы мне дали Адвокат Ричард Конвей совершенно неожиданно умер в прошлом году. Все, кто его знал, говорят, что он всегда был здоров и бодр и никогда ни на что не жаловался. После торжественного приема в честь старейшины корпорации «Грейз инн», членом которой являлся Конвей, он внезапно слег. Неделю болел, а потом умер.
– Вы смогли что-нибудь узнать о болезни?
– У него болело все. Он не мог встать с постели. Правая сторона была парализована.
– Расскажите мне подробнее о мистере Конвее.
– Это был коренастый человек, который незадолго до смерти здорово растолстел. Все, кто его знал, говорят, что у него был холерический нрав. Вероятно, он регулярно пускал кровь.
– Ну что ж, я думаю, смерть мистера Конвея объясняется естественными причинами. Все говорит о том, что он умер от удара.
– Тоже жертва дурных привычек, полагаю, – улыбнулся Джеффрис.
– Именно так. А что с королевским адвокатом сэром Майклом Роджерсом?
– В мае этого года он как-то сидел в таверне с друзьями. Часть пути домой они проделали вместе, а затем разделились, и сэр Майкл поскакал один. На следующее утро его нашли мертвым в реке Флит. При осмотре тела присяжные установили причину смерти – он утонул вследствие несчастного случая. Было высказано предположение – сэр Майкл быт так пьян, что не смог удержаться в седле.
– Его друзья подтвердили это? – спросил Иеремия.
– Они говорят, что сэр Майкл пил немного. Но поскольку сами они в тот вечер лыка не вязали, то к их словам всерьез никто не отнесся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Несколько секунд Аморе лежала не открывая глаз, пока не прошел пронизывавший ее страх. Затем повернулась и посмотрела на согнутую спину Бреандана, который сидел молча, не двигаясь, только судорожно ерошил темные волосы.
Возмущение пережитым унижением ушло. Ей следовало знать, что нельзя легкомысленно играть с мужчиной, у которого, вероятно, давно не было женщины. Он не раз предупреждал ее, но она не слышала. Она была виновата не меньше его. Нельзя было так его волновать. Но желание сломить его отчужденность затмило все. И за это он ей отомстил.
Аморе смотрела на нервные движения его рук, и ей захотелось обнять его, прижать к себе. Она села, пододвинулась к нему и мягко положила ему руку на плечо.
Бреандан вздрогнул, как будто его пронзили кинжалом. С изумлением на лице он вскочил с кровати и отошел на несколько шагов.
– Мадам, вы играете с огнем! Я не могу дать вам нежности, которую вы ищете.
Аморе спокойно посмотрела на него:
– Почему же, можете. Вы научитесь, как научились водить пером.
– Вы ненормальная. Вы что, не понимаете? Я причиню вам только боль. Я ничего не смыслю в придворных любовных играх.
– Я научу вас, – не сдавалась Аморе.
Какое-то время Бреандан боролся с собой, но затем резко повернулся к двери:
– Прощайте, мадам.
Аморе соскользнула с постели и кинулась к нему, загородив собою дверь.
– Ворота дворца уже заперты на ночь, Вы не выйдете отсюда. Останьтесь! Прошу вас.
И снова он гневно посмотрел на нее:
– Вы специально все так подстроили, разве нет? Интересно только, что за удовольствие доставляет вам эта игра?
– Всего лишь удовольствие от вашего общества.
– Изнасилование вряд ли можно назвать удовольствием.
– Я уверена, вы можете иначе. Что мне сделать, чтобы вы перестали на меня сердиться? Вам так унизительно спать с любовницей короля?
Бреандан вздрогнул, как будто она сделала ему больно.
– Вы не боитесь оказаться застигнутой вашим царственным возлюбленным в постели с другим? Или вам нравится обманывать его?
– Вы хотите сказать, вас волнуют чувства короля? – растерявшись, спросила она.
– Вы принадлежите ему. Но обманываете его.
Ей показалось, он говорит не о Карле, а о себе. Не дождавшись ответа, он грубо спросил:
– Почему вы стали его любовницей? Любите власть?
– Нет, я не так тщеславна, как леди Каслмейн или Франс Стюарт, которые надеются, что королева скоро умрет.
– Вы его любите?
– Да, я люблю его, потому что он очень хороший, но моя привязанность носит скорее дружеский характер. Я не испытываю никакой ревности к другим женщинам, просто хочу, чтобы он был счастлив. Он часто приходит ко мне только поболтать и отвлечься. Так что не судите меня слишком строго, мистер Мак-Матуна, я веду не такую безнравственную жизнь, как большинство других придворных.
Пораженный ее откровенностью, Бреандан долго молчал. Аморе постаралась привести свою одежду в порядок. Она заметила, как его взгляд снова загорелся. Она стояла так близко, что стоило ему лишь протянуть руку, и он дотронулся бы до нее. Он тяжело сглотнул и отвернулся, но его возбуждение было заметно.
Аморе осторожно взяла его руки и потянула за собой на кровать.
– Перестаньте мучить себя, Бреандан. Забудьте, кто вы и кто я. Нам никто не помешает. У нас целая ночь...
Он уже не сопротивлялся. Ее нежные пальцы опьяняли его. С удивлением он понял, что это приятнее, чем короткое пылкое удовлетворение.
Зачарованно он смотрел, как Аморе ловко расшнуровала корсаж и сняла его через голову. Затем распустила ленты юбки и предстала перед ним в одной льняной рубашке и чулках. Кожа Бреандана стала влажной. Огонь в камине и пламя свечей показались ему нестерпимыми. Плавно Аморе перешагнула через распластанные по полу юбки и доверчиво прижалась к нему. Она больше не боялась. Конечно, он был пылким и необузданным, но теперь она точно знала, что небезразлична ему. За его гневом скрывалась не неприязнь, а ревность, ведь она была любовницей короля. Кроме того, он не знал, чего она действительно хочет. Он бросил ей уже немало упреков. Неужели она лишь играла им? Неужели она хотела победы над ним, только чтобы отпихнуть? Боясь этого унижения, он силой взял то, что, как ему казалось, он не получит по доброй воле. Ей всего лишь нужно убедить его в том, что она не играет, и он откроется, доверится ей.
Руки Бреандана тяжело опустились на ее плечи и потянули рубашку вниз. Он пожирал глазами ее тело, боясь до него дотронуться. Без шнурованного корсажа и тугих юбок она показалась ему слабой и беззащитной, и он остро ощутил, что физически сильнее ее. При виде этой хрупкости его недоверие полностью исчезло. Он больше не чувствовал себя ниже ее, не испытывал потребности отстаивать свою честь. Он только хотел прильнуть к этому нежному телу своим, которое тяготы жизни сделали почти бесчувственным. Бреандан притянул Аморе к себе и, взяв на руки, отнес за занавеси балдахина. Медленно развязал ленты и снял шелковые чулки. Ничто не должно было им мешать. Бреандан изо всех сил пытался сдерживаться, чтобы опять не сделать ей больно, но ему это не вполне удалось. Только позже, когда возбуждение улеглось и мысли прояснились, он сокрушенно посмотрел на нее. Если в первый раз он хотел наказать ее, то сейчас искренне сожалел, что был так груб.
Аморе поняла его чувства. Нежно она погладила жесткие щеки, давая понять, что простила его. Она твердо была убеждена – со временем он станет мягче. Когда потеряют остроту воспоминания о том ужасе, который ему пришлось пережить, пройдет и его необузданная вспыльчивость.
Неуверенно заглянув ей в глаза, Бреандан вытянулся рядом с ней, обнял и ревниво прижал к себе.
Глава двадцать первая
Когда Аморе проснулась, кровать рядом с ней оказалась пустой. В комнате царил полумрак, лишь в камине мерцал огонь. Свечи прогорели, но в щели ставен еще не пробивался дневной свет. С горьким чувством обиды Аморе откинула полог кровати и увидела у огня стройный силуэт. Обняв колени и положив на них голову, Бреандан неподвижно сидел на ковре. Танцующее пламя золотыми арабесками играло на его обнаженной коже. Аморе с восхищением смотрела на него. Хотя огонь оставлял его лицо в тени, она чувствовала – его что-то гнетет. В беспокойстве она встала с кровати и уселась рядом с ним на пол. В своей немой задумчивости он казался ей очень далеким. Желая утешить его, она положила ему голову на плечо и погладила руку. Бреандан стряхнул свое оцепенение и недовольно посмотрел на нее.
– Не надо, – тихо попросил он. – Это все как сон. Во всю свою жизнь я не был так счастлив, как сегодня. Но я не питаю иллюзий. Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. И я не хочу привыкать.
Не отпуская его, Аморе подняла голову:
– Но это правда. Ты здесь, рядом со мной. Не думай о завтрашнем дне. Радуйся сегодняшнему.
В ее черных глазах было столько любви, что в нем зашевелилась слабая надежда, показавшаяся ему одновременно целительной и смешной.
Его тело снова начинало реагировать на близость Аморе. Она почувствовала, как дрожит Бреандан, и принялась гладить его. Его пальцы резко сомкнулись на ее запястье. Глаза горели негодованием.
– Чертовка! – прошипел он.
Но желание снова проснулось в нем. Целуя ее, Бреандан боролся со своим гневом, который, он чувствовал, поднимался в нем, гневом на ее власть над ним, гневом на собственную глупость, что он связался с любовницей короля. Он хотел оторваться от нее и не мог. Горячие руки ласкали ее тело, затем ирландец грубо навалился на Аморе. Поскольку она не сопротивлялась, его гнев прошел и ему стало стыдно. Он попытался обуздать свою страсть. Почувствовав ее нежные руки, закрыл глаза. Его движения стали спокойнее и мягче. Он посмотрел на нее, ища признаки негодования, раздражения, отвращения. Вместо этого увидел влажные глаза и приоткрытый рот. Бреандану никогда не было важно, получает ли удовольствие женщина, и сейчас он впервые понял, как прекрасно получать его вместе.
Через какое-то время он лег рядом с ней на пол. Его пальцы играли с ее рассыпавшимися волосами, мягко гладили лоб.
– Прости, – сказал он, – с твоей стороны было глупо связываться с наемником, ирландским варваром, не умеющим владеть собой.
– Не извиняйся, – ответила Аморе. – Неужели ты все еще не понимаешь, что нравишься мне?
Бреандан промолчал. Он очень хотел ей поверить и пытался отогнать сомнения. Он встал, поднял ее на руки и отнес в кровать. Обнявшись под простыней, они скоро заснули.
Когда Аморе открыла глаза, сквозь створки ставен пробивался мутный рассвет. Бреандан крепко спал рядом, лежа на животе, склонив голову ей на плечо и обняв ее правой рукой, как будто даже во сне пытался удержать. Простыни были смяты и покрывали его только по бедра. Взгляд Аморе упал на его спину, где отчетливо виднелись шрамы от розог. Внезапная боль вдруг стиснула ей грудь. Ночью она не думала об этом, но теперь, когда снова увидела следы экзекуции, сострадание и возмущение вернулись к ней. Как бы защищая, она прижала его к себе. Бреандан проснулся и, вспомнив, где он, улыбнулся.
Они долго целовались, потом Аморе встала с кровати и принесла с комода чашу с фруктами.
– Ты, должно быть, голоден, – сказала она.
Бреандан начал собирать свою разбросанную по полу одежду.
– Мне нужно идти. Патер Блэкшо и мастер Риджуэй будут беспокоиться, что меня так долго нет.
Она помогла ему одеться, затем накинула халат из темно-синего атласа. Бреандан молча смотрел на нее. Его лицо потемнело.
– В чем дело? – встревожилась Аморе.
– Мне стыдно за мою неосторожность. Всю ночь я думал только о себе и ни разу не подумал о последствиях. Ты можешь забеременеть...
– Этого не случится, Бреандан. Не волнуйся. Я уже беременна.
Он в изумлении посмотрел на нее:
– От кого?
– От короля, разумеется.
Лицо Бреандана мгновенно изменилось. Он напрягся, посерел, а затем вспыхнул горячим гневом, кровью залившим лицо.
– О, я забыл, кто вы, миледи! – презрительно усмехнулся он. – Любовница короля. Одна из тех потаскух, что рожают этому ненасытному сатиру одного выродка за другим.
На несколько часов ему удалось забыться и обмануть самого себя. Он шут и всегда им останется. Дрожа от негодования, Бреандан распахнул дверь и бросился вон, не обернувшись. Он исчез так быстро, что Аморе не успела догнать его. Военный опыт помог Бреандану уверенно миновать запутанные коридоры дворца и выйти к причалу. Никто не обратил на него внимания, так как в коридорах уже сновали бесчисленные слуги, спеша по поручениям своих хозяев.
Лодка плыла вниз по течению, и Бреандан быстро добрался до Блэкфрайарса, Перед дверью мастера Риджуэя он помедлил. Конечно, его отсутствие не осталось незамеченным. Что ему ответить на вопрос, где он был? Правду он говорить не хотел и не мог, но ни патер Блэкшо, ни мастер Риджуэй не заслуживали лжи.
Ален готовил кабинет к приему первых пациентов. Увидев Бреандана, он с облегчением шагнул ему навстречу:
– Ну наконец-то! Где вы были? Я уже волновался. Что-нибудь случилось?
– Нет, я доставил леди Сент-Клер в Уайтхолл, – отрезал Бреандан.
– Но почему так долго?
Ирландец отвернулся и закусил губу. Алена осенило. Он вспомнил, что леди Сент-Клер с самого начала проявляла интерес к молодому человеку. И, без сомнения, воспользовалась подвернувшимся случаем. С большим трудом Ален удержался от вопросов, вертевшихся у него на языке.
– Ну ладно. И не надо ничего объяснять, – понимающе сказал он. – Патер Блэкшо вчера вернулся поздно и еще не вставал. Он не заметит вашего отсутствия. А я не буду ябедничать.
Бреандан благодарно посмотрел на него и прошел на кухню. Ему было все труднее не любить мастера Риджуэя. Он всегда был приветлив и готов помочь – в отличие от Джона, только и ждавшего, когда же нежелательный сожитель взорвется от его насмешек. Не сделал он исключения и сегодня утром, в чем с сожалением убедился Бреандан, увидев его на кухне.
– Смотрите-ка! – опять принялся за свое Джон. – Бездомный щенок вернулся к кормушке. Где ты болтался всю ночь? Наверно, в таверне, пока тебя пьяным не выставили на улицу.
Ален, войдя на кухню вслед за Бреанданом, резко одернул подмастерье:
– Джон! Нечего тебе здесь делать. Иди работать.
Алену не нравилось, что подмастерье так презрительно обращается с ирландцем, хотя тот действительно был осужденным преступником. С Бреанданом Мак-Матуной скверно обошлись, и он заслужил по меньшей мере шанс проявить себя. Ален искренне желал, чтобы ему удалось начать новую жизнь.
Когда Джон вышел из кухни, Ален непринужденно сказал:
– Когда я был учеником, у нас тоже был подмастерье, который все время старался размазать меня по стенке. Но скоро он почему-то перестал спать. Один раз, когда он спал, я опустил его руку в теплую воду, другой раз засунул ему червяка в ботинок, а как-то пришил его ночную рубашку к пологу. Так что пришлось ему оставить меня в покое.
Бреандан удивленно повернулся и посмотрел вслед Алену, с лукавой улыбкой вышедшему из кухни.
Глава двадцать вторая
Ловким движением Джордж Джеффрис кинул кости на полированный стол.
– Вы опять выигрываете, – недовольно проворчал партнер. – Но ничего, когда-нибудь полоса везения кончится.
– Простите, мой друг, – засмеялся Джеффрис. – Вы должны мне шесть шиллингов. – Он сделал большой глоток эля и, глядя поверх кружки, заметил входившего в таверну «У герба принца» мужчину в черном. – Надеюсь, вы извините меня, я вынужден прервать нашу игру, – сказал Джордж Джеффрис приятелям. – Совесть не позволяет мне больше обирать вас.
– Вы что, хотите идти? – заворчал один из них. – Я должен отыграться.
– В другой раз, если угодно. Не премину, обещаю вам.
Джеффрис залпом допил кружку и поставил ее на стол. Он был известен тем, что никогда не оставлял ни одной капли и ни одной крошки. Увидев упрек во взгляде вновь прибывшего, студент обезоруживающе улыбнулся:
– Вы не одобряете мои привычки, доктор Фоконе, я прав?
– В перспективе это вредно для здоровья, – предупредил Иеремия. – Через несколько лет вы заметите последствия.
– Может быть, вы несколько преувеличиваете?
– Нисколько. Неумеренная выпивка часто приводит к таким опасным и мучительным заболеваниям, как камни или подагра.
– Вы смеетесь надо мной.
– Зачем же мне над вами смеяться?
– Да, действительно, зачем? – вставил Джеффрис. – Я начинаю думать, что вы заботитесь о моем здоровье.
– Только вы сами можете сохранить его.
– Я всем сердцем приму ваш совет, доктор.
– Сомневаюсь, – возразил Иеремия с видимым сочувствием.
Они вышли из таверны и пошли вдоль Миддл-темпл-лейн к садам «Иннер темпла».
– Вы пришли как раз вовремя, доктор Фоконе, – сменил тему Джордж Джеффрис. – Я проверил оба имени, которые вы мне дали Адвокат Ричард Конвей совершенно неожиданно умер в прошлом году. Все, кто его знал, говорят, что он всегда был здоров и бодр и никогда ни на что не жаловался. После торжественного приема в честь старейшины корпорации «Грейз инн», членом которой являлся Конвей, он внезапно слег. Неделю болел, а потом умер.
– Вы смогли что-нибудь узнать о болезни?
– У него болело все. Он не мог встать с постели. Правая сторона была парализована.
– Расскажите мне подробнее о мистере Конвее.
– Это был коренастый человек, который незадолго до смерти здорово растолстел. Все, кто его знал, говорят, что у него был холерический нрав. Вероятно, он регулярно пускал кровь.
– Ну что ж, я думаю, смерть мистера Конвея объясняется естественными причинами. Все говорит о том, что он умер от удара.
– Тоже жертва дурных привычек, полагаю, – улыбнулся Джеффрис.
– Именно так. А что с королевским адвокатом сэром Майклом Роджерсом?
– В мае этого года он как-то сидел в таверне с друзьями. Часть пути домой они проделали вместе, а затем разделились, и сэр Майкл поскакал один. На следующее утро его нашли мертвым в реке Флит. При осмотре тела присяжные установили причину смерти – он утонул вследствие несчастного случая. Было высказано предположение – сэр Майкл быт так пьян, что не смог удержаться в седле.
– Его друзья подтвердили это? – спросил Иеремия.
– Они говорят, что сэр Майкл пил немного. Но поскольку сами они в тот вечер лыка не вязали, то к их словам всерьез никто не отнесся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43