– возбужденно воскликнула она, все еще пристально вглядываясь в его лицо. – Вы ведь гораздо старше меня?
– Мне тогда было всего пятнадцать, – напомнил собеседник. – А вам, если мне не изменяет память, исполнилось пять лет.
– Вы отпросились из школы на несколько недель, чтобы навестить своего дядюшку… – Наконец-то к Шарлотте начала возвращаться память.
– Совершенно верно, а вы тогда отдыхали у прекрасной Джейн Вудфорт.
– Тетушка вас почему-то не любила и всегда сердилась, когда вы приезжали.
– И я даже знаю причину ее нелюбви. Все очень просто – когда-то ваш особняк со всеми прилегающими землями принадлежал моей семье, и мисс Вудфорт совсем не нравилось чувствовать себя узурпатором. Она очень старалась казаться гостеприимной, но не могла скрыть своей истинной сущности. Ко всему прочему, она даже не из Корнуолла родом!
– Значит, вы Ричард Тремарт!
– Он самый. – Он галантно, хоть и немного насмешливо поклонился и добавил: – А еще я один из самых первых ваших поклонников! Ну как, заслужил я возможность присесть рядом с вами и немного поболтать о прошлом?
Шарлотта не смогла найти убедительной причины, чтобы тактично отказать ему. Как можно было так поступить после столь очаровательной просьбы? Правда, оставались воспоминания, маленькие легкие эльфы, – очень-очень старые, неясные и поблекнувшие воспоминания. Он пробудил что-то давнее, но неприятное. Маленькой Шарлотте не так уж и нравилось кататься вокруг «Тремарта», сидя на шее соседского мальчишки и вцепившись ему в волосы. Да и интуиция, которой она обладала с рождения и которая ее никогда не подводила, подсказывала девочке, что ее обожаемая тетушка Джейн была довольно враждебно настроена к молодому Тремарту. Именно это, без сомнения, повлияло на ее собственное отношение к Ричарду, полное довольно плохо скрываемой холодности и недоверия. Он был племянником местного доктора и приезжал в «Тремарт» два-три раза в год – его родители, люди очень богатые, редко жили дома, постоянно путешествуя где-нибудь за границей. Ричард в юности был очень внимателен к пятилетней девочке, хотя для той он оставался всего лишь ненормально вежливым мальчиком, почти юношей, которого интересовали только плавания да «Тремарт».
Теперь она начала вспоминать, как страстно он любил «Тремарт». Ричард постоянно снимал особняк и прилегающие территории своей жутко дорогой немецкой камерой. Потом он забирал снимки в школу, заботливо складывая их вместе с фотоаппаратом в свой чемодан из натуральной кожи. Юноша часами торчал на террасе, безуспешно пытаясь перенести на мольберт великолепный вид, открывавшийся с утеса на море. Но он не был художником, а его жалкие результаты вызывали у пятилетней Шарлотты приступы обидного смеха, с которыми она не могла справиться – да не очень-то и пыталась, если честно. Только сейчас она со стыдом поняла, насколько жестока была к мальчику. Они казались такими разными! Хорошенькую девочку все баловали; у нее были светло-каштановые волосы, иногда отливающие то бронзой, то медью, то настоящим золотом, смотря какой свет на них падал, и темные красивые глаза. Хотя она и испытывала невольный трепет перед старшими, но абсолютно не боялась загорелого и сильного племянника местного доктора. Она без стыда дразнила Ричарда, хотя с удовольствием принимала от мальчика сладости или отправлялась с ним на морскую прогулку в его собственной лодке, но все-таки никогда не благодарила за подобные услуги.
Однажды она в сердцах, но абсолютно серьезно заявила, что ненавидит Ричарда. Теперь, воскресив в памяти события давно минувших дней, девушка готовилась к неприятным сюрпризам… Юный Тремарт постоянно твердил, что поместьем должен владеть он, а ее тетушка не имеет абсолютно никакого права жить здесь, и что когда-нибудь он обязательно выкупит его обратно. Он вынуждал Шарлотту признать, что она воспитана на традициях его семьи, – а как он гордился, что сам принадлежит роду Тремартов! Он хвалился, будто это важнее, чем быть чистокровным англичанином. Она просто не в состоянии была понять, почему он так презрительно говорит об англичанах. Ричард настаивал, что быть истинным корнуолльцем – большая честь, чем родиться просто англичанином.
Однажды он даже заявил, что непременно поселится в этих местах, а еще лучше в «Тремарте», вернется к своим корням, к истокам своей семьи.
Это была главная цель его жизни… его навязчивая идея.
– Это удивительно! – воскликнула Шарлотта, внимательно наблюдая, как изящно он усаживается за столик. – Жизнь странная штука, не правда ли? Я и представить не могла, что когда-нибудь вернусь сюда, в Корнуолл, встречу часть своего прошлого и смогу вспомнить с вами детство в «Тремарте».
Ричард был довольно высокий, примерно шести футов ростом, и гибкий, как породистая борзая. Заметив ее оценивающий взгляд, он мило улыбнулся.
– Вы мне очень льстите, называя меня частью своего прошлого, – заметил он.
– Но вы же понимаете, что я имела в виду… – Девушка вновь почувствовала досаду. – Если честно, я совсем не вспоминала о вас. Но разве это не удивительно, что мы встретились спустя столько лет? Может быть, это судьба? А знаете, я все-таки кое-что припоминаю, несмотря на то, что тогда была совсем ребенком. И вообще, я даже не предполагала, что когда-нибудь произойдет нечто подобное… похоже, я вас совсем запутала. Вы ведь не были просто мальчиком, с которым я могла играть, но еще не были и настоящим мужчиной. Вы были… как бы это поточнее сказать… ни то, ни другое, а что-то среднее, промежуточное, и это сбивало меня с толку.
– Будь у вас братья или сестры, я бы так не смущал вас.
– Но у меня нет ни братьев, ни сестер! Я единственный ребенок в семье, и теперь, наверное, уже ничего с этим не сделаешь, – вздохнула Шарлотта.
– Я тоже единственный ребенок в семье, – признался Ричард.
Девушка изучала его с возрастающим интересом. Он казался ей невероятно красивым и близким, но вместе с тем суровым и мрачным. Его глаза были великолепны, они просто завораживали ее. Шарлотте хотелось отвернуться, чтобы спрятаться от этого чуть насмешливого взгляда, не видеть тревожащих ее душу глаз, но Ричард словно загипнотизировал ее, и она не могла пошевелиться. Они смотрели друг на друга. Краска медленно прилила к нежным щекам девушки, когда она догадалась, что эти глаза поддразнивают ее. Она, бесспорно, знала о мужчинах достаточно, чтобы не сомневаться, что Ричард находит ее привлекательной. Но уголки его губ были скорбно, а скорее всего, цинично опущены. Его округлый подбородок выступал немного угрожающе, и Шарлотта, отметив это, задумалась, как Ричард будет выглядеть, если сильно рассердится или огорчится.
И тут она с ужасом поняла, что покраснела как рак. Скорее всего, это случилось от неожиданности – она начала оценивать человека как абсолютно незнакомого, потом сделала открытие, что раньше хорошо его знала, и все это произошло за несколько минут! Она просто не могла собраться с мыслями.
Как девушка ни старалась, она не могла согнать краску со своего лица. А Ричард тем временем продолжал допрос.
– Значит, вы не приезжали в Корнуолл много лет?
– Ни разу с тех пор, как мне исполнилось пять лет. – Очаровательная ямочка появилась на ее щеке, когда Шарлотта улыбнулась, но тут же исчезла. – Здоровье моей милой тетушки Джейн тогда заметно пошатнулось, и я ее больше не видела. Прошло какое-то время, она умерла, оставив особняк с прилегающими территориями моему отцу. Но он, к сожалению, тоже вскоре умер.
– Сочувствую, – тихо сказал Ричард.
Шарлотта склонила голову, опустив немного покрасневшие глаза, и пожала плечами.
– Как и ваш отец, он практически всю жизнь путешествовал, я очень редко его видела, – объяснила она. – Он даже умер вне дома: как-никак папа был археологом.
– А ваша мать?
– Мне очень грустно вспоминать своих родителей, потому что они всегда жили порознь. Они развелись. Вскоре после папиной смерти моя мама тоже умерла.
Рассказывая о себе, Шарлотта заметила, что лицо ее собеседника немного помрачнело, а его серые глаза стали еще выразительнее.
– Значит, мы с вами в одинаковом положении, – заметил он после недолгого молчания. – Только я стал сиротой много лет назад и за столь долгое время научился жить с этим, и даже привык.
– А как же ваш дядюшка? – поинтересовалась Шарлотта. – Если я не ошибаюсь, он был лечащим врачом моей тетушки Джейн.
– Он, к сожалению, тоже умер. С ним у меня связаны самые светлые воспоминания юности. Я очень его любил.
– Мне очень жаль, – машинально пробормотала Шарлотта.
К их столику подбежал официант и предложил еще кофе. Шарлотта с благодарностью протянула ему свою чашку, но Ричард Тремарт отказался как раз в тот самый момент, когда официант уже поднес кофейник к его чашке.
– Большое спасибо, но я не хочу кофе, – сказал он немного расстроенно. – Честно говоря, терпеть не могу этот напиток.
Он немного нахмурился, неторопливо доставая новую сигарету и прикуривая ее.
– Вы слишком много курите, – заметила она абсолютно без нажима, так как прекрасно понимала, что Ричард давно не маленький мальчик, к тому же чужие пристрастия – не ее ума дело.
Ричард пожал плечами:
– Не секрет, что у каждого из нас есть хотя бы одна вредная привычка, и моя – курение.
Шарлотта наблюдала, как струйка дыма от сигареты поднимается все выше и выше, пропадая на фоне его прекрасных черных волос.
– Я узнал, что мисс Джейн Вудфорд умерла, и приехал сюда, чтобы воскресить прошлое. Тоска по этому дому уже давно одолевала меня. Вы, наверно, помните, с какой уверенностью я однажды заявил, будто «Тремарт» когда-нибудь обязательно станет моим?
– Да, – согласилась она. – Я прекрасно это помню.
– У каждого человека есть мечта. Я говорю сейчас не о тех людях, которые хотят невозможного. Хотя, кто знает, может, и такие мечты имеют право на существование, они ведь порой сбываются. Кажется, я отвлекся… – прервался он, почувствовав на себе ее недоуменный взгляд. – Скажите, вы не против того, чтобы я посетил особняк, раз уж мы оба оказались здесь?
– Никаких возражений, – заверила Шарлотта.
– Я думаю, что вы, скорее всего, не останетесь жить в «Тремарте»?
– Я пока не решила… – Ее голос в тот момент звучал неуверенно и даже немного растерянно. – Сейчас слишком рано принимать решение. Раз уж у нас такой откровенный разговор, признаюсь, я даже не вполне верю в то, что такой огромный особняк и все эти земли принадлежат мне.
– А содержимое дома? – нетерпеливо выпалил он. – Ваша тетушка все оставила конечно же вам?
– Все, кроме поступлений на поддержание этого великолепия. Я боюсь, что у бедняжки не было возможности позаботиться об этом – ее смерть была слишком внезапной и ужасной.
Она удивилась, заметив, как сильно изменилось выражение его лица, как только они заговорили про дом.
– Значит, у вас нет выбора – не намереваетесь же вы жить там самостоятельно?
– Я уже сказала вам, что пока не строила определенных планов.
– Но как же так? Я просто не могу поверить! Молодая девушка в доме вроде этого в полном одиночестве! Огромное здание, требующее времени, заботливого ухода и, скорее всего, капитального ремонта, не говоря уже о банальном усовершенствовании – как вы с этим справитесь одна? Я имею в виду, что вы еще даже не замужем. Или я ошибаюсь? – Подозрение, с которым была произнесена последняя фраза, слышалось не только в его голосе, но и ясно читалось в глазах. Горячность Ричарда поразила Шарлотту. Его рука, до этого спокойно лежащая на столе, сжалась в кулак, да так сильно, что костяшки пальцев побелели. – Неужели вы называете себя мисс Вудфорд потому, что просто не живете с мужем, или еще по другой подобной причине?
– Вам это действительно так интересно? – Шарлотта даже открыла рот от изумления.
– Ответьте мне, замужем вы или нет? – с бешеной настойчивостью продолжал Ричард, скрипнув зубами.
– Конечно же нет. – Шарлотте показалось, что еще никогда в жизни она так не удивлялась. – Я не знаю ни одной причины, по которой супруги могут жить отдельно друг от друга. И если это вам так важно, то я даже не обручена.
– Это же замечательно!
Ричард воскликнул это с таким невообразимым облегчением, что девушка подивилась тому, как быстро меняется его настроение. Она вновь залюбовалась его великолепными жемчужно-белыми зубами, осветившими окружающий их полумрак, когда он улыбнулся ей, наверное, самой радостной улыбкой, на какую только был способен. Тепло этой улыбки согрело ее даже на большом расстоянии, а он тем временем продолжал:
– Значит, у вас нет никого, кто говорит вам, что делать, а что не делать? Нет человека, чьим советам вы должны следовать? Вы руководствуетесь исключительно своим собственным желанием?
– Я на это очень надеюсь.
– И у вас наверняка есть работа?
– Я работаю в небольшом издательстве вместе со своей лучшей подругой; кстати, она как раз собирается взять несколько выходных и приехать сюда.
Ричард выглядел таким довольным, словно она сообщила ему очень важную информацию, в которой он сильно нуждался.
Он неожиданно вскочил из-за стола.
– Вы должны простить меня за то, что в самый неподходящий момент я пожелаю вам доброй ночи, – извинился он. – Видите ли, я приехал сюда по делам и совсем ненадолго. Мне нужно все успеть, поэтому я вынужден придерживаться своего, если честно, не слишком строгого и даже плавающего графика. А сейчас уже поздно, насколько можно предположить, солнце давно село, и буквально через несколько минут взойдет луна. – Он взглянул на часы. – А я еще хотел немного прогуляться перед сном. Но несмотря на мою занятость, посещение «Тремарта» остается для меня самым важным делом, а значит, я непременно выберу время, чтобы посетить те места, где резвился в счастливом детстве.
Она изумленно уставилась на Ричарда. Даже под ярким светом корнуолльской луны посещение местных достопримечательностей выглядело поступком довольно экстравагантным, если не сказать больше.
– Хорошей охоты, – немного иронично пожелала Шарлотта. Она налила себе новую чашечку кофе, отказавшись от предложения Ричарда проводить ее до номера. – Надеюсь, у вас зрение как у кошки. Или вы уже привыкли устраивать прогулки, когда нормальные люди предпочитают отходить ко сну?
Он довольно серьезно посмотрел на нее:
– Если завтра вы поедете в «Тремарт», позволите составить вам компанию? Боюсь показаться назойливым, но все, чего я хочу, – это еще раз взглянуть на наше фамильное гнездо.
– Конечно, у вас есть на это полное право, – не раздумывая ответила Шарлотта. – Если вам интересно, я собираюсь перебраться туда сразу после завтрака, так что можете ко мне присоединиться. Думаю что я останусь в «Тремарте» надолго, по крайней мере на неделю или около того. Скоро ко мне присоединится моя давняя подруга.
Ричард с огромным вниманием продолжал смотреть на нее.
– Огромное вам спасибо, – поблагодарил он наконец. – Пожалуй, вам не стоит завтра дожидаться меня – я просто поеду за вами на своей машине, как только увижу, что вы отправились в путь. – После этих слов он откланялся и удалился.
У Шарлотты мелькнула мысль позвонить Ричарду в номер и извиниться за то, что завтра в «Тремарте» она не сможет предложить ему достойный обед, так как не успела купить никаких продуктов. Впрочем, еще вечером в баре особняка она заметила неплохие вина, подумав при этом, что кто-то давным-давно позаботился о том, чтобы в «Тремарте» всегда можно было угостить приятеля. Шарлотта уже перестала думать о Ричарде как о незнакомце – теперь он стал для нее чем-то вроде старого друга, которого она просто долго не видела.
Шарлотта наконец отчетливо вспомнила маленького Тремарта и все их совместные проделки. Она, бесспорно, была довольно противным ребенком, но, несмотря на это, Ричард с удовольствием тратил на нее свое, уже тогда драгоценное время. В детстве, как, в принципе, и сейчас, Ричард никому не льстил, и Шарлотта не могла даже представить ситуацию, в которой он свернул бы с намеченного пути только ради того, чтобы угодить кому-то, – он просто не был на это способен. Ричард казался очень последовательным человеком, и у девушки сложилось впечатление, что он не стал бы приезжать в другую часть света, бросив все свои дела, лишь из-за приступа ностальгии. Это исключено. Значит, если он все-таки приехал в «Тремарт», у него здесь есть какие-то интересы, кроме тоски по дому. Скорее всего, тут замешаны деньги.
Обуреваемая довольно противоречивыми мыслями, Шарлотта пожелала спокойной ночи хозяину гостиницы и поднялась в свой номер. Она впервые в жизни ночевала в заведениях такого рода. Конечно же здесь не было ничего плохого, но старая гостиница напоминала средневековый замок и от этого казалась немного зловещей. Кровать Шарлотты была застелена чистым бельем и прикрыта с виду очень теплым стеганым одеялом;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18