– Ну, и куда же ты уходишь?
Он произнес это тихо, но в голосе его слышались гнев и угроза.
– Я подумала, что ты хочешь есть.
Он молча смотрел на Кристин. Затем подошел и с силой сжал ее руки.
– Черт возьми, Кристин! Ты же знала! Знала и не сказала мне! Как ты могла скрыть такое?
Кристин попыталась высвободиться, но не смогла. В глазах Коула она видела непреклонность.
– Какое ты имеешь право!.. – Она задыхалась от негодования. – Приезжаешь, когда захочешь… Ты, может быть, чувствуешь свою ответственность передо мной…
– Я приезжаю сюда, когда могу прорваться! – оборвал он ее. Кристин откинула голову назад, в глазах заблестели слезы, но она смотрела прямо на него. – Леди, разве вы не знаете, что идет война?! Я сделал все, что было в человеческих силах, я все дал тебе…
– Нет! Нет… ты не дал мне всего! Ты ни когда не давал мне даже маленькую частицу твоего…
– Я был на волосок от смерти! Столько раз подвергался опасности. Меня могли убить, а я так бы и не узнал, что у меня есть сын!
– Пусти меня!
– Нет!
– Пожалуйста!
Он был так близко. Кристин чувствовала жар его тела. Ей хотелось коснуться его лица и разгладить темные круги вокруг глаз, хотелось заполнить пустоту его сердца. Ей хотелось увидеть страсть в его глазах. И снова теплая волна захлестнула ее грудь – теперь причиной этого был не ребенок, а Коул. Она желала его. Хотела, чтобы он любил ее.
– Пожалуйста! – тихо повторила Кристин. Она была так рада его видеть, рада, что они снова вместе, хотя вокруг буйствует война. – Я собиралась рассказать, когда ты был здесь, но мы поссорились из-за майора Эмери, из-за того, что он все мне рассказал. Мистер Коул Слейтер не мог этого вынести! Ты человек, Коул, и, конечно, тебе может быть больно! И я, должно быть, тоже обидела тебя, потому что могла, сама того не зная, разбередить твои раны. То, что случилось с тобой, действительно ужасно…
– Кристин, перестань!
– Нет! Не перестану! Сколько у тебя есть времени на этот раз? Одна неделя? Один день? Или один час? Уверена, что немного. Вокруг полно федералов. Так что ты перестань сердиться и послушай меня! Я благодарна тебе, Коул, бесконечно благодарна. И я рада, что мы заключили с тобой сделку, искренне рада. Ты выполнил все свои обещания, которые дал мне. Но не кричи на меня теперь! Я не писала о сыне, потому что боялась за тебя. Я знала, что ты прилетишь в тот же момент, позабыв об опасности…
– Да я…
– Уверена, ты бросил бы все. Страх за меня заставил бы тебя приехать… – Кристин помолчала, вспомнив о том, что случилось с первой женой Коула. – О Господи, Коул, прости меня… Я просто представила себе, что ты поспешишь, потому что она… потому что я…
– Да что ты такое говоришь?! – хрипло воскликнул он.
Кристин печально покачала головой.
– Твоя жена, твоя первая жена… Вы ждали ребенка. Прости, но я думала, ты никогда не сможешь забыть ее и предпочтешь…
– Чтобы ты умерла? Боже мой, Кристин, да как ты могла подумать!.. – Он притянул ее к себе, провел рукой по ее голове и вдруг наклонился и зарылся головой в ее волосы. – Никогда, никогда не думай так! – повторил он. Затем взглянул на нее и улыбнулся. Улыбка получилась усталой, Кристин увидела, как последний год состарил его, и сердце ее сжалось. – Он красивый парень. Самый замечательный ребенок, какого я видел. И он мой. Спасибо тебе.
– О Коул! – прошептала Кристин. Она готова была расплакаться.
Он заметил это и изменил тон:
– И все же мне хочется выпороть тебя за то, что скрыла от меня правду!
– Коул, я, в самом деле, ничего не хотела скрывать. Я боялась… Похоже, я всегда чего-то боюсь.
– Я знаю, знаю… – Он сильнее прижал ее к себе.
– Коул, ты, наверное, голоден. Позволь мне спуститься вниз и сказать Далиле…
– Не теперь.
– Коул, тебе нужно…
– Мне нужна моя жена, – сказал он. – Мне очень-очень нужна моя жена.
Он наклонил голову и поцеловал ее, затем поднял на руки, и они вместе упали на кровать.
– У нас есть сын, Кристин, – проговорил Коул, и она засмеялась. – У нас есть сын, и он такой красивый… и ты тоже… красивая.
Прошло немало времени, прежде чем они вспомнили об обеде.
Глава четырнадцатая
Кристин переживала свои лучшие дни. Она не выясняла отношений с Коулом, а просто наслаждалась тем, что он рядом, и это было чудесно.
Далеко от дома они старались не уходить. Коул рассказал, как трудно было ему избегать патрулей, когда он возвращался на ранчо. Кристин знала эти места достаточно хорошо, чтобы гулять там, где их никто не побеспокоит. Они устраивали пикники на берегу реки, куда уходили вместе с ребенком, и, пока он спал, купались, любили друг друга.
Вечерами они сидели под луной, и ветер играл над ними в ветвях деревьев. Кристин прислушивалась к разговорам Коула и Самсона, и, казалось, каждое предложение они начинали словами: «Вот кончится война…»
Ночью, лежа в постели рядом с мужем, Кристин спрашивала, кончится ли когда-нибудь эта война. Он гладил ее по голове.
– Она уже кончается, Кристин. Нас бьют, нанося раз за разом, все более сильные удары, как блохи изводят вконец сильное красивое животное. Война кончается. Я удивлюсь, если Конфедерация просуществует еще год. Мы и так долго держались лишь на одном мужестве. Этот Линкольн упрямый малый. Он готов пойти, на что угодно ради Союза.
Коул говорил устало, но без сожаления. Кристин погладила его по груди.
– А ты не можешь теперь взять и остаться? Раз ты знаешь, что вы все равно проигрываете…
– Нет, не могу, ты это знаешь.
– Не знаю! Ты сделал все, что мог, для Конфедерации! Ты не можешь…
– Кристин, Кристин! – Он взял ее руки в свои. – Пока длится война, я вне закона. Если останусь здесь, мне грозит опасность. Если какой-нибудь командир, ищущий славы, услышит о том, что я на ранчо, он примчится немедля, чтобы повесить меня. А если мне суждено умереть, пусть это произойдет на поле боя, уж лучше так, чем болтаться на веревке.
– Коул, перестань…
– И это еще не все, Кристин. Я играю в команде и не должен оставлять своих товарищей. Если не вернусь, Малакай убьет меня как предателя.
– Он не сделает этого!
– Не он, так кто-то другой.
– Коул…
– Кристин, я должен вернуться.
– Коул…
Он придвинулся к ней, обнял и поцеловал.
– Теперь там, на войне, я буду думать о моем сыне. Спасибо тебе за Гейба, Кристин. Спасибо… – Он целовал ее в губы, в лоб, в шею, в ложбинку между грудями. Она пыталась говорить, спорить, но он спускался все ниже, и у нее перехватило дыхание. Она не могла вспомнить потом, что хотела сказать, помнила только главное: желание, чтобы он оставался с ней как можно дольше.
На следующий день неожиданно приехал Мэтью, и это было еще одной радостью для Кристин. Но он предупредил сестру, что их обоих – ее и Коула – могут убить, если узнают, что они вместе.
Мэтью приехал ненадолго – всего на один день. Вечером они с Коулом закрылись в библиотеке. Кристин, желая знать, о чем они говорят, потребовала впустить ее.
– В чем дело? – возмутилась она. – По чему такая секретность?
– Коул должен уехать, – проговорил Мэтью. – Сегодня же вечером.
– Почему?
Мэтью взглянул на Коула. Тот пожал плечами и стал объяснять:
– Мэтью передает ранчо под защиту федеральных войск.
– Но…
– Я не могу оставаться здесь, Кристин. И группа Куонтрилла раскололась.
– Вот как…
– Весной, – пояснил Мэтью, – в отряде Куонтрилла, когда он находился в Техасе, вспыхнула крупная ссора. В результате отряд распался. Сколько-то человек теперь под началом Билла Андерсона, есть своя группа у Джорджа Тодда. Куонтрилл тоже имеет сторонников. Билл летом совершил несколько нападений на федералов, и Арчи Клеменс снимал скальпы с людей, которых он убил. Ситуация опасная: никто не знает, с кем Зик Моро и где он. Так что, Кристин, Коулу нужно уезжать отсюда. А тебя кто-то должен защищать.
Слезы навернулись ей на глаза, она стиснула зубы, чтобы не заплакать.
– Коул, твои вещи готовы, Далила все выстирала. Шеннон соберет тебе что-нибудь в дорогу.
Она вышла в коридор. Коул догнал ее там и, взяв на руки, понес наверх, в их комнату. Она плакала все время, пока он ее ласкал, и слезы ее капали ему на плечи, на грудь. Все его лицо было мокрым от ее слез.
Потом он поцеловал ребенка и прижал его к груди. Кристин настояла на своем и вышла проводить его. Когда Коул уже вскочил на лошадь, он наклонился и снова поцеловал ее. Она держала их сына у груди, махала рукой ему вслед.
Этой же ночью несколько солдат-юнионистов поселились у них на ранчо в доме для прислуги. Кристин понимала, что это необходимо, но все же ей было тяжело.
Тринадцатого сентября их навестил майор Эмери. Кристин была немало удивлена его визитом, но выражение его лица не на шутку встревожило ее. Кристин побледнела, перед глазами ее все поплыло, и ей показалось, что она теряет сознание.
– О Господи, что-нибудь с Коулом…
– Нет-нет, миссис Слейтер, – поспешил заверить ее Эмери, взяв Гейба на руки. – У вас прекрасный парнишка, мэм. Прекрасный парнишка. – Майор Эмери как-то неловко огляделся. – Я не думаю, что вашей сестре нужно знать это, но вам скажу… капитан Элсворт убит.
– О, нет!
– Это все Билл Андерсон. С тех пор как погибла его сестра, говорят, он просто как бешеный в каждом бою. – Майор сплюнул на землю. – Он устраивал взрывы в Централии, в штате Иллинойс. Заставил раздеться двадцать пять безоружных солдат и почти всех расстрелял. Воинская часть, посланная за ним, пострадала еще больше. Там было на стоящее побоище. По меньшей мере, сто убитых скальпированы, горы трупов с отрубленными конечностями…
– О Боже, Боже…
Это охнула Шеннон. Кристин обернулась и увидела, что девушка стоит на крыльце. Она слышала каждое слово, побледнела как полотно и качнулась. Майор Эмери кинулся к ней, чтобы поддержать.
– Пожалуйста, отведите ее в комнату, – попросила Кристин.
Майор кивнул, поднял Шеннон на руки и понес наверх.
– Среди солдат, которые находятся у вас на ранчо, есть хирург. Я его сейчас пришлю, и он даст ей что-нибудь успокаивающее.
Однако врач пришел не сразу. Шеннон была безутешна. Она рыдала так сильно, что Кристин испугалась за нее. Но потом Шеннон затихла, и молчание ее было еще хуже, чем слезы. Кристин знала, что не сможет успокоить сестру, да и вряд ли кто-то сможет это сделать.
Осень принесла южанам новые несчастья. Генерал Шерман шел к морю через Джорджию и обе Каролины; от сообщений о его политике «выжженной земли» стыла в жилах кровь. На западе страны дефиле юнионистов было почти закончено.
Двадцать первого октября погиб Джордж Тодд, пуля снайпера попала ему в затылок. Пять дней спустя на северо-западе Миссури был убит Билл Андерсон. Кристин несколько встревожило то, с каким ликованием Шеннон встретила известие об их смерти.
Настал и закончился День благодарения. Он прошел очень тихо. Кристин не сочла возможным пригласить на праздничный обед солдат-юнионистов, охранявших их, ведь Коул Слейтер воевал на стороне Конфедерации.
На Рождество приехал Мэтью, Кристин была несказанно рада ему. Мэтью сообщил ей последние новости: Коул все еще на свободе; Джон Хант Морган, отважный командир кавалеристов, убит. Где теперь Коул, Малакай и Джейми и к какой части они приписаны, Мэтью не знал.
Этой ночью Кристин не сдержала слез. Сколько горя принесла эта война! Отец ее умер. Пол погиб. Она больше никого не хотела потерять. Ей тяжело было смотреть на Шеннон. Она не видела ни разу, чтобы сестра улыбалась, с того дня, как майор Эмери сообщил о смерти капитана Элсворта.
Рождественский ужин прошел тихо, как и все праздники в последнее время. Кристин села к спинету и заиграла рождественские гимны; Шеннон спустя минуту стремительно убежала наверх, в свою комнату. Кристин оборвала игру.
Мэтью нарушил воцарившуюся тишину:
– Вряд ли в ближайшее время можно ждать изменений к лучшему.
– Но говорят, что война почти закончилась. Ведь она действительно почти закончилась.
– Война, но не ненависть. Ненависть будет длиться еще лет сто, Кристин. Все это очень нелегко. Восстановление будет медленным и тяжелым.
– Я знаю, – прошептала Кристин.
– Запомни: если Коул появится, он не должен здесь долго задерживаться. Нигде в этих местах он не будет в безопасности до тех пор, пока не установится какой-то мир. Он сможет вздохнуть спокойно, только если будет объявлена амнистия.
Пальцы Кристин дрожали. Она кивнула.
– Он не вернется. Пока… пока все не будет позади.
Мэтью поцеловал ее и пошел наверх. Кристин смотрела на огонь в камине, пока он почти не догорел.
В феврале отмечали первый день рождения Гейба. Для юнионистов месяц оказался успешным, для Конфедерации новости с фронта были самыми неутешительными. Шерман опустошил юг страны. Ли сражался в Вирджинии. Джефферсон Дэвис и кабинет конфедератов покидали Ричмонд полдюжины раз.
К марту все только и говорили что о походе на Петербург. Грант бился в Вирджинии с прошлого лета, и бои там были суровые.
Кристин уже привыкла к тому, что на территории ее ранчо постоянно размещали людей. Это в большинстве своем были фермеры, владельцы ранчо. Кристин слышала, как они мечтательно говорили о том времени, когда кончится война, и они смогут вернуться в свои дома. Генерал Армии Конфедерации Кирби-Смит все еще мужественно бился на Западе, южане еще вели бои на Востоке, проявляя чудеса героизма, но предсмертная агония уже охватила страну, которая никогда не имела возможности дышать воздухом свободы.
Майор Эмери как-то приезжал навестить Кристин. Они долго беседовали. Как гостеприимная хозяйка, она угостила его обедом. Когда он уехал, Кристин еще не знала, что видит его живым последний раз.
Наступил апрель. Генерал Ли собирал силы вокруг Ричмонда для отчаянной попытки защитить столицу Конфедерации. Гейб учился ходить, и Кристин согласилась с Самсоном и Питом, что ему можно позволить посидеть на лошади.
Однажды, теплым апрельским днем, выйдя из дома, Кристин внезапно почувствовала что-то неладное. Стояла какая-то странная тишина. Ни голосов, ни смеха. Солдат-юнионистов, охранявших ранчо, нигде не было видно.
И Пит с Самсоном куда-то подевались.
– Самсон? – позвала Кристин.
Дверь амбара жалобно скрипнула, словно порыв ветра распахнул ее, но погода стояла безветренная. Кристин посмотрела в сторону амбара и увидела человека. Он сжимал свою руку, из которой лилась кровь. Кристин едва не вскрикнула, но вовремя остановилась – осторожность превыше всего. Прижав Гейба к себе, она со всех ног бросилась обратно в дом.
– Шеннон! – позвала она. В передней схватила пояс с двумя шестизарядными кольтами Коула. Коул настаивал, чтобы они всегда были заряжены. Дрожащими руками Кристин надела пояс и потянулась за «спенсером» – магазинной винтовкой, которую Мэтью привез под Рождество. – Шеннон! – снова тревожно позвала она.
Девушка сбежала по ступенькам лестницы, бледная, с расширившимися глазами.
– Что-то случилось. Возьми Гейба…
– Нет! Дай мне винтовку!
– Шеннон, пожалуйста…
– Я же стреляю лучше тебя!
– Может, и так, но я не такая отчаянная и безрассудная, как ты, – оборвала ее Кристин. – Возьми Гейба и иди наверх; если придется, будешь стрелять из окна.
– Но в чем дело?
Кристин не могла объяснить, как она это почувствовала.
– Вернулся Зик. Он где-то поблизости. Шеннон, пожалуйста, не дай им забрать моего ребенка!
Она передала Гейбриэла сестре и снова бросилась к двери. Шеннон смотрела ей вслед. Гейб начал плакать, она крепче прижала его к себе и поспешила наверх.
– Пресвятая Дева Мария! – пробормотал рядовой Уотсон. – Вы только поглядите! Полоумный янки, один, идет прямо к нам.
Коул оторвал глаза от ружья, которое чистил, и взглянул, куда указывал Уотсон. Он увидел идущую рысью лошадь. По тому, как сидел на ней всадник, Коул понял, что тот ранен, и ранен серьезно.
– Может, пристрелим его? – предложил кто-то с усмешкой.
– Это, похоже, уже сделали за нас, – был ему ответ.
– Оставьте его, парни, – сказал Коул, поднимаясь и с любопытством вглядываясь во всадника.
Коула произвели в полковники, и он был старшим по званию в части. Малакай теперь стал майором, а Джейми – капитаном. Все трое служили в маленьком отряде и решили, чего бы это им ни стоило, разыскать Кирби-Смита и присоединиться к нему, но последний месяц они жили на этой заброшенной ферме, в доме, скрытом в глубине разросшегося сада.
– Я знаю этого человека, – внезапно проговорил Коул. Он поспешил вперед, за ним бросились братья и остальные подчиненные.
Когда он подбежал к лошади, юноша без сил упал ему на руки. Коул опустил его на землю и перевязал своим шарфом, чтобы остановить кровь, сочившуюся из-под лопатки.
– Мэтью Маккайи, что, черт возьми, ты здесь делаешь? – спросил Коул. Он посмотрел на капитана Роджера Торнбилла, отрядного медика, затем снова перевел взгляд на Мэтью, размышляя о там, как его шурин сумел найти их отряд. Но сейчас, решил он, это не имеет значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27