Следуй за мной. Тоненькая фигурка в цветастом платье двинулась вперед по коридору, а удивленная и заинтригованная Сарина последовала за ней. Ли закрыла дверь в свою комнату и приложила указательный палец к губам, призывая к молчанию. Сарина кивнула. Она ждала продолжения.
– Готова ли ты покинуть этот дом и никогда не возвращаться сюда? – спросила Ли вполголоса.
Сарина едва поверила своим ушам.
– Согласна? – нетерпеливо переспросила Ли.
– Да, – с трудом выговорила Сарина, чувствуя, как в ней борются подозрение и надежда.
– У тебя есть деньги?
Сарина кивнула.
– Ты хочешь помочь мне? – прошептала она, чувствуя, как лихорадочно бьется сердце.
Ли покачала головой.
– Меня примерно накажут и выкинут на улицу. Надежды Сарины разбились на тысячу кусков.
– Тогда зачем ты задаешь эти вопросы?
Ли посмотрела прямо в глаза Сарине.
– Ты уверена, что не хочешь стать любимой наложницей Во?
– Да, уверена, – хмуро отозвалась Сарина.
– Ты можешь поклясться перед Богом, что уедешь?
– Клянусь!
Ли глубоко вздохнула.
– Тогда я немного подслащу твой отъезд, мисс Пейдж, – тихо произнесла она. – Если у тебя еще есть сомнения в правильности своих действий, то после моих слов они исчезнут.
Сарина нервно облизнула пересохшие губы, ожидая продолжения.
– Твой сын жив.
Зажав рот рукой, Сарина пошатнулась. Казалось, земля уходит у нее из-под ног. Очертания Ли расплылись в лавандово-черное пятно, и лишь там, где находились ее щеки и губы, сияли красные блики. Сарина ухватилась за косяк двери и привалилась к стене. У нее подгибались колени.
«Твой сын жив». Снова и снова она видела, как губы Ли повторяют эти благословенные слова. Ее сын жив. Неужели это правда? Сарина попыталась глубоко вздохнуть и спокойно обдумать это сообщение, но рассудок отказывал ей. Ее сын жив!
Сквозь мерцающую пелену она услышала, как Ли сказала:
– Во думает, что никто не знает об этом, но он ошибается. Тринадцать лет я делю с ним не только постель, но и трубку с опиумом, а она развязывает язык даже такому сильному мужчине, как Во Шукэн. Твой сын сейчас в семье английской пары по фамилии Дин. Они живут в Гонконге.
Губы Сарины двигались словно отдельно от нее.
– Во отдал моего сына?
– Льюис Дин – давний и верный служащий Во, – объяснила ей Ли. – Сначала он был менеджером торговой конторы в Шанхае, а сейчас управляет делами в Гонконге. Во очень ценит Льюиса, а его жена, Анна, – больная женщина и не может сама выносить ребенка.
– И поэтому он отдал ему моего сына, – прошептала Сарина, и в ее душе ужасающая пустота начала теснить радость, которую она испытала секунду назад. – Он сказал мне, что мой сын мертв, а тот все это время жил в чужом доме. Зачем? Ради Бога, почему он так поступил?
– Зачем? – презрительно повторила Ли. – Он не хотел, чтобы воспоминания о прошлом туманили твой взгляд, когда он возьмет тебя в наложницы. Он хочет, чтобы его имя носили только его собственные сыновья, а не сыновья других мужчин.
– Тогда почему он не убил его? – с горечью спросила Сарина.
– Во Шукэн дарует жизнь, – последовал едкий ответ, – а не отнимает ее. Как и его высокочтимые предки, он уважает все живое и никогда не опозорит свое славное имя убийством.
Ее сын жив! Сарина вспомнила обо всех долгих часах и днях, проведенных в разговорах с сыном, который, как она верила, был похоронен. Как Во, должно быть, потешался над нею! Она вспомнила, как он успокаивал ее и предлагал одну за другой порции жасминового чая, чтобы помочь избавиться от боли, которую сам и причинил.
Сарине хотелось вопить от ярости. Ей хотелось сбежать по лестнице и ворваться в его кабинет с криком, что она теперь знает правду и ничто не остановит ее в поисках сына. Ей хотелось, чтобы он знал, как сильно она ненавидит его и как проведет остаток своей жизни, молясь, чтобы когда-нибудь боги наказали его за ту боль, что он ей причинил.
– Сейчас ты должна уйти! – Шепот Ли вернул Сарину к действительности.
Ее онемевшие пальцы потянулись к бронзовой защелке на двери и потянули за язычок. Она уже была в коридоре, когда Ли прошептала ей вслед:
– Будь осторожна и думай быстрей, мисс Пейдж, так как сеть времени уже почти вытащена. – С этими словами Ли захлопнула за ней дверь.
Глава 18
– Я прикажу, чтобы тебя отнесли на собственную свадьбу на носилках, мой недостойный сын, – прорычал Во, – и как только брачный союз будет освящен, ты, если хочешь, можешь умереть от упрямства. Земли Во и Лао объединятся, а у меня будут сыновья, более достойные моего имени, чем ты.
Дверь в комнату Чена с шумом захлопнулась, и Сарина, поспешно прикрыв свою дверь, вернулась к кровати. Она легла и попыталась вновь собрать воедино обрывки мыслей, спутавшихся в единый клубок, когда она стала невольным свидетелем яростной атаки Во. Повернув голову к балконной двери, она тяжело вздохнула. Радость, которую она испытала, получив известие о сыне, сейчас покрылась пеленой сомнения.
Говорила ли наложница Во правду или это была лишь одна из подлых уловок Ли, вбивающая клин в отношения Сарины с Во? Может быть, Ли надеется, что ее попытка бегства окажется неудачной и так разъярит Во, что он жестоко накажет ее или даже убьет?
Сарина повернулась на бок и уставилась в стену. Если ей действительно удастся найти сына в Гонконге, как она сможет вернуть его обратно? Не имея никаких доказательств, как она войдет в дом к совершенно незнакомым людям и заявит, что она мать ребенка, которого они растят как своего собственного? Они, несомненно, тут же сообщат о ее визите Во, и ее схватят.
Но если по какой-то счастливой случайности ей удастся вернуть сына, что тогда? Должна ли она придерживаться первоначального плана и вернуться в Орегон в качестве вдовы с ребенком? А Дженсон Карлайл, ничего не подозревающий отец четырехмесячного мальчика? Несмотря на попытки убедить себя в обратном, совесть твердила Сарине, что, если их сын жив, Дженсон имеет право знать об этом.
Сарина отмахивалась от своих сомнений, как от назойливых мух, но они настойчиво возвращались и снова одолевали ее. Перевернувшись на спину, она стала разглядывать бежавшие по потолку тени. Она не ответила ни на один из своих вопросов и поняла, что если будет и дальше мучить себя, то потеряет волю и способность что-нибудь предпринять. Она глубоко вздохнула, перевернулась на живот и закрыла глаза, однако сон так и не пришел к ней.
Завернув все свои деньги в белый шелковый платочек, Сарина засунула сверток в коричневый ридикюль. Сейчас она, напряженно выпрямив спину, сидела в коляске на кожаном сиденье рядом с Во. Стук подков отзывался биением сердца в ее груди.
Во закрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья, а его обычно невозмутимое лицо искажали попеременно гнев, горе и решимость. Столь странное расположение духа ее спутника вряд ли доставило бы Сарине особое удовольствие, если бы тем самым она не была избавлена от необходимости поддерживать разговор.
Коляска остановилась перед магазинчиком Чэн Тань, но Во, казалось, этого даже не заметил. Возница помог Сарине спуститься и постучал в дверь лавки. Вышедшая Чэн Тань поклонилась Сарине, а также Во, который остался в коляске.
– Если бы я мог тебе помочь, моя дорогая, то, несомненно, пошел бы с тобой, – сказал он до странности сухо. – Оставляю тебя в умелых руках Чэн Тань. – Он дал знак вознице. – Вернусь через три часа.
Глядя вслед удаляющейся коляске, Сарина мысленно возблагодарила Бога. В то время как Сюе и Ли не разрешалось покидать поместье и хозяева модных магазинчиков наподобие того, каким владела Чэн Тань, сами приезжали к ним или присылали своих помощников, ей, как чужестранке, оставили некоторую свободу передвижения. И когда Сарина с вымученной, но дружелюбной улыбкой повернулась к Чэн Тань, она чувствовала себя узником, которого только что передали другому, менее строгому надзирателю.
Войдя, она с удивлением обнаружила, что лавка заполнена посетительницами, оживленно болтающими между собой, в основном, как и она, американками, пришедшими сюда, чтобы запастись нарядами к грядущему сезону. Некоторые дамы деловито осматривали готовые платья, другие пытались подобрать отделку к уже отложенным тканям, но все они, казалось, лихорадочно оспаривали внимание Чэн Тань. Сарина улыбнулась про себя: подобное столпотворение, несомненно, послужит ей на пользу.
Чэн Тань провела ее в маленькую примерочную, обойдя нескольких клиенток, которые полагали, что сейчас их очередь, и Сарина с растущим удовлетворением выслушала их язвительные замечания.
Она стояла в примерочной в своем простом желто-коричневом муслиновом платье, а перед ней разворачивали один за другим прекрасные отрезы ткани. Сарина делала вид, что увлечена разглядыванием изысканно вышитого шелка. Привычным движением Чэн Тань отматывала несколько ярдов ткани и набрасывала на плечо Сарине, сама отступая назад. Сарина сосредоточенно оглядывала себя, а потом с сожалением вздыхала, отрицательно качая головой, и ждала, пока хозяйка лавки принесет следующий рулон. С тщательно скрываемой радостью она следила, как растет раздражение бедной женщины.
– Мисси нужно три платья, – сказала та с еле заметной мольбой в голосе. – Как подобрать, если не нравятся ткани?
На этот вопрос Сарина широко раскрыла глаза и ответила с видом оскорбленной невинности:
– Это особое событие, и я опозорю дом Во, если буду выбирать в спешке.
Чэн Тань пробормотала что-то себе под нос и наклонилась, чтобы подобрать с пола очередной рулон.
– Простите, пожалуйста, я нужно смотреть за другими.
Каждый раз, покидая примерочную, Чэн Тань возвращалась через все более увеличивающиеся промежутки времени. В конце концов Сарина решила, что игра длилась достаточно долго. Она выглянула из-за закрытых занавесок и встретилась с враждебными взглядами двух пожилых американок, за спинами которых стояли их служанки, нагруженные несколькими рулонами тканей, очевидно ожидавших, пока освободится кабинка. Увидев, что Чэн Тань зашла в другую примерочную, Сарина быстро выскочила из своей и направилась к двери. На мгновение обернувшись, она с трудом подавила смех, заметив, как американки, отталкивая друг друга локтями, ринулись к освободившейся кабинке.
Она быстро добралась на рикше до набережной, к зданию из красного кирпича, к которому, по воле Дженсона, была сделана такая же одноэтажная пристройка. Сарина заплатила рикше и со смешанным чувством радостного возбуждения и страха вошла в контору «Торговой компании Карлайла». Открывая дверь, она вообразила, как внутри ее сейчас встретит Дженсон, но, увы, никто ее там не ждал.
В большой комнате на побеленных стенах висели карты, пять китайцев сидели за деревянными столами.
Расправив плечи и высоко подняв голову, Сарина решительно выбросила глупые мысли из головы и подошла к молодому человеку за ближайшим столом. Ожидая, пока он обратит на нее внимание, она гадала, какое из примыкающих к этой комнате помещений отведено Дженсону.
– Да, пожалуйста? – Молодой человек посмотрел на нее и дружелюбно улыбнулся.
– Не могли бы вы мне сказать, когда отплывает следующий корабль в Гонконг? – спросила она, гадая, действительно ли у нее охрип голос или это ей только кажется.
– Минутку, я сейчас посмотрю, – кивнул он.
Юноша вытащил из кипы бумаг большую, в черном кожаном переплете книгу и открыл ее. Длинный худой палец медленно скользнул вниз по левой странице, а затем повторил свое движение на правой. Когда он переходил к очередной строчке, у Сарины болезненно сжималось сердце. Неужели она всерьез надеялась, что корабль обязательно отплывет сегодня днем? Хотя в этом случае ей пришлось бы взойти на борт без драгоценной Библии отца и не попрощавшись с Ченом.
Палец наконец остановился, и молодой человек, улыбаясь, поднял голову.
– Три дня, – сказал он. – «Нефритовая звезда» отплывает в Гонконг в двенадцать.
– Через три дня, – повторила она. Ей придется вернуться в поместье, а потом найти предлог вновь выбраться в город.
– Судно берет пассажиров?
– О да, «Нефритовая звезда» – очень комфортабельный корабль. Очень новый, – гордо сказал клерк. – Очень быстрый.
Сарина потянулась к завязкам ридикюля.
– В таком случае, пожалуйста, зарезервируйте мне каюту.
Он открыл ящик и достал несколько маленьких белых листочков с напечатанным текстом.
– Фамилия?
Она запнулась всего на секунду.
– Миссис Томас. Да, миссис Джон Томас, – повторила она.
Хорошенько запрятав билет в кошелек, Сарина вернулась в магазин Чэн Тань, вооружившись несколькими подходящими объяснениями своего отсутствия. Но ей не стоило волноваться. Когда она вошла в лавку, то обнаружила, что Чэн Тань была так занята, что едва ли даже заметила отсутствие своей заказчицы.
Самым сложным оказалось вести себя так, словно ничего не изменилось. Более всего Сарину тяготило внезапное расставание с тремя девочками, которые почти на целый год стали неотъемлемой частью ее жизни. Тем не менее, убеждала она себя, она же не может объяснить им, что должна уехать, потому что у нее есть собственный ребенок, за которым нужен уход? Она могла только надеяться, что, узнав о ее поспешном отъезде, они простят ее.
Вечером накануне побега она в последний раз пробралась в комнату к Чену. При виде юноши у нее заныло в груди, а к глазам подступили горячие слезы. Его спина, покрытая квадратом тонкой белой ткани, и землистый цвет лица составляли ужасающий контраст алому покрывалу с узором из огромных желтых хризантем, на котором он лежал. От голода и горя его красота поблекла: щеки запали, а небольшой широкий нос, казалось, поднимался словно землистый холм на лишенной жизни равнине.
– О Чен, – пробормотала она, склонившись над его кроватью. – Что ты им позволил сделать с собой? – Она прикоснулась к его щеке, похожей сейчас на засохший лист, и прошептала: – Я пришла попрощаться, Чен. Я уезжаю, так же как уехал бы и ты, если бы боги были чуть добрее. – Сарина вытерла катившиеся по щекам слезы. – Я… я уезжаю завтра, Чен.
Она погладила рукой его черные волосы и почувствовала, каким горячим стал его лоб.
– Чен, мой дорогой друг, ты не можешь умереть, – молила она. – Ты не должен умирать. Пожалуйста, борись за жизнь. Ты должен жить ради себя и ради Мэй. В любви не бывает прощаний навсегда, потому что это не смерть. Только смерть убивает веру в то, что все может обернуться к лучшему. Но пока ты жив, всегда есть надежда, что когда-нибудь, по воле богов, вы с Мэй снова обретете друг друга. Пожалуйста, Чен, пожалуйста, живи!
Веки юноши поднялись и опустились. Губы, которые отказывались произносить слова, шевельнулись.
– Сарина. – Этот хриплый шепот, казалось, вырвался из объятий смерти.
Она откинула волосы с его лба и прижалась ухом к его губам.
– Иди, и пусть твою спину греет улыбка богов, мой самый дорогой друг, – прошептал он. – Не оплакивай меня. Я любил так, как это дано немногим, и теперь решил умереть.
– Ты не можешь, – прорыдала она, с трудом удерживаясь, чтобы не схватить его за плечи и не встряхнуть. – Ты должен жить, Чен, ты должен!
Он слабо покачал головой.
– Это ты должна сейчас жить, Сарина, потому что, только когда есть любовь, есть жизнь. – Его слова на мгновение перебил кашель, но затем он продолжил: – Иди к тому, которого ты отвергла с презрением, и скажи ему то, что ты однажды сказала нам двоим. Люби его, Сарина, так, как он любит тебя.
Сарина вскрикнула. Что он говорит? У нее закружилась голова. Очевидно, мозг Чена затуманила лихорадка. Любовь? Между ней и Дженсоном Карлайлом нет никакой любви и никогда не было. Возможно ли, что, как и Мэй, Чен догадался, что произошло между ней и Дженсоном? А Во? Должно быть, он тоже что-то подозревал и провел их обоих. Внезапно Сарина почувствовала, как внутри нее что-то заныло. Неужели только она одна ничего не поняла?
Приказав себе забыть о своих сомнениях, она ладонями обхватила лицо Чена.
– Послушай меня, Чен. Если хочешь, чтобы я выполнила твою просьбу, тогда ты должен выполнить мою. – Он попытался отвернуться, но она удержала его. – Я хочу, чтобы ты жил, слышишь? Я хочу, чтобы ты жил ради женщины, которая хочет стать твоей женой, и ради детей, которые будут носить твое имя и почитать тебя после смерти. Но больше всего я хочу, чтобы ты пережил того, кто обернул против тебя твою же любовь и разлучил тебя с любимой, – и тогда в один прекрасный день вы с Мэй снова окажетесь вместе.
С его губ сорвался полустон-полурыдание. Чен закрыл глаза и позволил слезам потечь по своим впалым щекам. Он с трудом поднял руки и обнял Сарину за шею. Она прижалась лицом к его лицу и, пока он плакал, гладила его по голове, стараясь, чтобы часть ее силы перешла в это хрупкое тело и вернула его из царства сгущающихся теней.
Когда он, казалось, заснул, она нежно поцеловала его в лоб и последний раз прошептала «до свидания».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Готова ли ты покинуть этот дом и никогда не возвращаться сюда? – спросила Ли вполголоса.
Сарина едва поверила своим ушам.
– Согласна? – нетерпеливо переспросила Ли.
– Да, – с трудом выговорила Сарина, чувствуя, как в ней борются подозрение и надежда.
– У тебя есть деньги?
Сарина кивнула.
– Ты хочешь помочь мне? – прошептала она, чувствуя, как лихорадочно бьется сердце.
Ли покачала головой.
– Меня примерно накажут и выкинут на улицу. Надежды Сарины разбились на тысячу кусков.
– Тогда зачем ты задаешь эти вопросы?
Ли посмотрела прямо в глаза Сарине.
– Ты уверена, что не хочешь стать любимой наложницей Во?
– Да, уверена, – хмуро отозвалась Сарина.
– Ты можешь поклясться перед Богом, что уедешь?
– Клянусь!
Ли глубоко вздохнула.
– Тогда я немного подслащу твой отъезд, мисс Пейдж, – тихо произнесла она. – Если у тебя еще есть сомнения в правильности своих действий, то после моих слов они исчезнут.
Сарина нервно облизнула пересохшие губы, ожидая продолжения.
– Твой сын жив.
Зажав рот рукой, Сарина пошатнулась. Казалось, земля уходит у нее из-под ног. Очертания Ли расплылись в лавандово-черное пятно, и лишь там, где находились ее щеки и губы, сияли красные блики. Сарина ухватилась за косяк двери и привалилась к стене. У нее подгибались колени.
«Твой сын жив». Снова и снова она видела, как губы Ли повторяют эти благословенные слова. Ее сын жив. Неужели это правда? Сарина попыталась глубоко вздохнуть и спокойно обдумать это сообщение, но рассудок отказывал ей. Ее сын жив!
Сквозь мерцающую пелену она услышала, как Ли сказала:
– Во думает, что никто не знает об этом, но он ошибается. Тринадцать лет я делю с ним не только постель, но и трубку с опиумом, а она развязывает язык даже такому сильному мужчине, как Во Шукэн. Твой сын сейчас в семье английской пары по фамилии Дин. Они живут в Гонконге.
Губы Сарины двигались словно отдельно от нее.
– Во отдал моего сына?
– Льюис Дин – давний и верный служащий Во, – объяснила ей Ли. – Сначала он был менеджером торговой конторы в Шанхае, а сейчас управляет делами в Гонконге. Во очень ценит Льюиса, а его жена, Анна, – больная женщина и не может сама выносить ребенка.
– И поэтому он отдал ему моего сына, – прошептала Сарина, и в ее душе ужасающая пустота начала теснить радость, которую она испытала секунду назад. – Он сказал мне, что мой сын мертв, а тот все это время жил в чужом доме. Зачем? Ради Бога, почему он так поступил?
– Зачем? – презрительно повторила Ли. – Он не хотел, чтобы воспоминания о прошлом туманили твой взгляд, когда он возьмет тебя в наложницы. Он хочет, чтобы его имя носили только его собственные сыновья, а не сыновья других мужчин.
– Тогда почему он не убил его? – с горечью спросила Сарина.
– Во Шукэн дарует жизнь, – последовал едкий ответ, – а не отнимает ее. Как и его высокочтимые предки, он уважает все живое и никогда не опозорит свое славное имя убийством.
Ее сын жив! Сарина вспомнила обо всех долгих часах и днях, проведенных в разговорах с сыном, который, как она верила, был похоронен. Как Во, должно быть, потешался над нею! Она вспомнила, как он успокаивал ее и предлагал одну за другой порции жасминового чая, чтобы помочь избавиться от боли, которую сам и причинил.
Сарине хотелось вопить от ярости. Ей хотелось сбежать по лестнице и ворваться в его кабинет с криком, что она теперь знает правду и ничто не остановит ее в поисках сына. Ей хотелось, чтобы он знал, как сильно она ненавидит его и как проведет остаток своей жизни, молясь, чтобы когда-нибудь боги наказали его за ту боль, что он ей причинил.
– Сейчас ты должна уйти! – Шепот Ли вернул Сарину к действительности.
Ее онемевшие пальцы потянулись к бронзовой защелке на двери и потянули за язычок. Она уже была в коридоре, когда Ли прошептала ей вслед:
– Будь осторожна и думай быстрей, мисс Пейдж, так как сеть времени уже почти вытащена. – С этими словами Ли захлопнула за ней дверь.
Глава 18
– Я прикажу, чтобы тебя отнесли на собственную свадьбу на носилках, мой недостойный сын, – прорычал Во, – и как только брачный союз будет освящен, ты, если хочешь, можешь умереть от упрямства. Земли Во и Лао объединятся, а у меня будут сыновья, более достойные моего имени, чем ты.
Дверь в комнату Чена с шумом захлопнулась, и Сарина, поспешно прикрыв свою дверь, вернулась к кровати. Она легла и попыталась вновь собрать воедино обрывки мыслей, спутавшихся в единый клубок, когда она стала невольным свидетелем яростной атаки Во. Повернув голову к балконной двери, она тяжело вздохнула. Радость, которую она испытала, получив известие о сыне, сейчас покрылась пеленой сомнения.
Говорила ли наложница Во правду или это была лишь одна из подлых уловок Ли, вбивающая клин в отношения Сарины с Во? Может быть, Ли надеется, что ее попытка бегства окажется неудачной и так разъярит Во, что он жестоко накажет ее или даже убьет?
Сарина повернулась на бок и уставилась в стену. Если ей действительно удастся найти сына в Гонконге, как она сможет вернуть его обратно? Не имея никаких доказательств, как она войдет в дом к совершенно незнакомым людям и заявит, что она мать ребенка, которого они растят как своего собственного? Они, несомненно, тут же сообщат о ее визите Во, и ее схватят.
Но если по какой-то счастливой случайности ей удастся вернуть сына, что тогда? Должна ли она придерживаться первоначального плана и вернуться в Орегон в качестве вдовы с ребенком? А Дженсон Карлайл, ничего не подозревающий отец четырехмесячного мальчика? Несмотря на попытки убедить себя в обратном, совесть твердила Сарине, что, если их сын жив, Дженсон имеет право знать об этом.
Сарина отмахивалась от своих сомнений, как от назойливых мух, но они настойчиво возвращались и снова одолевали ее. Перевернувшись на спину, она стала разглядывать бежавшие по потолку тени. Она не ответила ни на один из своих вопросов и поняла, что если будет и дальше мучить себя, то потеряет волю и способность что-нибудь предпринять. Она глубоко вздохнула, перевернулась на живот и закрыла глаза, однако сон так и не пришел к ней.
Завернув все свои деньги в белый шелковый платочек, Сарина засунула сверток в коричневый ридикюль. Сейчас она, напряженно выпрямив спину, сидела в коляске на кожаном сиденье рядом с Во. Стук подков отзывался биением сердца в ее груди.
Во закрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья, а его обычно невозмутимое лицо искажали попеременно гнев, горе и решимость. Столь странное расположение духа ее спутника вряд ли доставило бы Сарине особое удовольствие, если бы тем самым она не была избавлена от необходимости поддерживать разговор.
Коляска остановилась перед магазинчиком Чэн Тань, но Во, казалось, этого даже не заметил. Возница помог Сарине спуститься и постучал в дверь лавки. Вышедшая Чэн Тань поклонилась Сарине, а также Во, который остался в коляске.
– Если бы я мог тебе помочь, моя дорогая, то, несомненно, пошел бы с тобой, – сказал он до странности сухо. – Оставляю тебя в умелых руках Чэн Тань. – Он дал знак вознице. – Вернусь через три часа.
Глядя вслед удаляющейся коляске, Сарина мысленно возблагодарила Бога. В то время как Сюе и Ли не разрешалось покидать поместье и хозяева модных магазинчиков наподобие того, каким владела Чэн Тань, сами приезжали к ним или присылали своих помощников, ей, как чужестранке, оставили некоторую свободу передвижения. И когда Сарина с вымученной, но дружелюбной улыбкой повернулась к Чэн Тань, она чувствовала себя узником, которого только что передали другому, менее строгому надзирателю.
Войдя, она с удивлением обнаружила, что лавка заполнена посетительницами, оживленно болтающими между собой, в основном, как и она, американками, пришедшими сюда, чтобы запастись нарядами к грядущему сезону. Некоторые дамы деловито осматривали готовые платья, другие пытались подобрать отделку к уже отложенным тканям, но все они, казалось, лихорадочно оспаривали внимание Чэн Тань. Сарина улыбнулась про себя: подобное столпотворение, несомненно, послужит ей на пользу.
Чэн Тань провела ее в маленькую примерочную, обойдя нескольких клиенток, которые полагали, что сейчас их очередь, и Сарина с растущим удовлетворением выслушала их язвительные замечания.
Она стояла в примерочной в своем простом желто-коричневом муслиновом платье, а перед ней разворачивали один за другим прекрасные отрезы ткани. Сарина делала вид, что увлечена разглядыванием изысканно вышитого шелка. Привычным движением Чэн Тань отматывала несколько ярдов ткани и набрасывала на плечо Сарине, сама отступая назад. Сарина сосредоточенно оглядывала себя, а потом с сожалением вздыхала, отрицательно качая головой, и ждала, пока хозяйка лавки принесет следующий рулон. С тщательно скрываемой радостью она следила, как растет раздражение бедной женщины.
– Мисси нужно три платья, – сказала та с еле заметной мольбой в голосе. – Как подобрать, если не нравятся ткани?
На этот вопрос Сарина широко раскрыла глаза и ответила с видом оскорбленной невинности:
– Это особое событие, и я опозорю дом Во, если буду выбирать в спешке.
Чэн Тань пробормотала что-то себе под нос и наклонилась, чтобы подобрать с пола очередной рулон.
– Простите, пожалуйста, я нужно смотреть за другими.
Каждый раз, покидая примерочную, Чэн Тань возвращалась через все более увеличивающиеся промежутки времени. В конце концов Сарина решила, что игра длилась достаточно долго. Она выглянула из-за закрытых занавесок и встретилась с враждебными взглядами двух пожилых американок, за спинами которых стояли их служанки, нагруженные несколькими рулонами тканей, очевидно ожидавших, пока освободится кабинка. Увидев, что Чэн Тань зашла в другую примерочную, Сарина быстро выскочила из своей и направилась к двери. На мгновение обернувшись, она с трудом подавила смех, заметив, как американки, отталкивая друг друга локтями, ринулись к освободившейся кабинке.
Она быстро добралась на рикше до набережной, к зданию из красного кирпича, к которому, по воле Дженсона, была сделана такая же одноэтажная пристройка. Сарина заплатила рикше и со смешанным чувством радостного возбуждения и страха вошла в контору «Торговой компании Карлайла». Открывая дверь, она вообразила, как внутри ее сейчас встретит Дженсон, но, увы, никто ее там не ждал.
В большой комнате на побеленных стенах висели карты, пять китайцев сидели за деревянными столами.
Расправив плечи и высоко подняв голову, Сарина решительно выбросила глупые мысли из головы и подошла к молодому человеку за ближайшим столом. Ожидая, пока он обратит на нее внимание, она гадала, какое из примыкающих к этой комнате помещений отведено Дженсону.
– Да, пожалуйста? – Молодой человек посмотрел на нее и дружелюбно улыбнулся.
– Не могли бы вы мне сказать, когда отплывает следующий корабль в Гонконг? – спросила она, гадая, действительно ли у нее охрип голос или это ей только кажется.
– Минутку, я сейчас посмотрю, – кивнул он.
Юноша вытащил из кипы бумаг большую, в черном кожаном переплете книгу и открыл ее. Длинный худой палец медленно скользнул вниз по левой странице, а затем повторил свое движение на правой. Когда он переходил к очередной строчке, у Сарины болезненно сжималось сердце. Неужели она всерьез надеялась, что корабль обязательно отплывет сегодня днем? Хотя в этом случае ей пришлось бы взойти на борт без драгоценной Библии отца и не попрощавшись с Ченом.
Палец наконец остановился, и молодой человек, улыбаясь, поднял голову.
– Три дня, – сказал он. – «Нефритовая звезда» отплывает в Гонконг в двенадцать.
– Через три дня, – повторила она. Ей придется вернуться в поместье, а потом найти предлог вновь выбраться в город.
– Судно берет пассажиров?
– О да, «Нефритовая звезда» – очень комфортабельный корабль. Очень новый, – гордо сказал клерк. – Очень быстрый.
Сарина потянулась к завязкам ридикюля.
– В таком случае, пожалуйста, зарезервируйте мне каюту.
Он открыл ящик и достал несколько маленьких белых листочков с напечатанным текстом.
– Фамилия?
Она запнулась всего на секунду.
– Миссис Томас. Да, миссис Джон Томас, – повторила она.
Хорошенько запрятав билет в кошелек, Сарина вернулась в магазин Чэн Тань, вооружившись несколькими подходящими объяснениями своего отсутствия. Но ей не стоило волноваться. Когда она вошла в лавку, то обнаружила, что Чэн Тань была так занята, что едва ли даже заметила отсутствие своей заказчицы.
Самым сложным оказалось вести себя так, словно ничего не изменилось. Более всего Сарину тяготило внезапное расставание с тремя девочками, которые почти на целый год стали неотъемлемой частью ее жизни. Тем не менее, убеждала она себя, она же не может объяснить им, что должна уехать, потому что у нее есть собственный ребенок, за которым нужен уход? Она могла только надеяться, что, узнав о ее поспешном отъезде, они простят ее.
Вечером накануне побега она в последний раз пробралась в комнату к Чену. При виде юноши у нее заныло в груди, а к глазам подступили горячие слезы. Его спина, покрытая квадратом тонкой белой ткани, и землистый цвет лица составляли ужасающий контраст алому покрывалу с узором из огромных желтых хризантем, на котором он лежал. От голода и горя его красота поблекла: щеки запали, а небольшой широкий нос, казалось, поднимался словно землистый холм на лишенной жизни равнине.
– О Чен, – пробормотала она, склонившись над его кроватью. – Что ты им позволил сделать с собой? – Она прикоснулась к его щеке, похожей сейчас на засохший лист, и прошептала: – Я пришла попрощаться, Чен. Я уезжаю, так же как уехал бы и ты, если бы боги были чуть добрее. – Сарина вытерла катившиеся по щекам слезы. – Я… я уезжаю завтра, Чен.
Она погладила рукой его черные волосы и почувствовала, каким горячим стал его лоб.
– Чен, мой дорогой друг, ты не можешь умереть, – молила она. – Ты не должен умирать. Пожалуйста, борись за жизнь. Ты должен жить ради себя и ради Мэй. В любви не бывает прощаний навсегда, потому что это не смерть. Только смерть убивает веру в то, что все может обернуться к лучшему. Но пока ты жив, всегда есть надежда, что когда-нибудь, по воле богов, вы с Мэй снова обретете друг друга. Пожалуйста, Чен, пожалуйста, живи!
Веки юноши поднялись и опустились. Губы, которые отказывались произносить слова, шевельнулись.
– Сарина. – Этот хриплый шепот, казалось, вырвался из объятий смерти.
Она откинула волосы с его лба и прижалась ухом к его губам.
– Иди, и пусть твою спину греет улыбка богов, мой самый дорогой друг, – прошептал он. – Не оплакивай меня. Я любил так, как это дано немногим, и теперь решил умереть.
– Ты не можешь, – прорыдала она, с трудом удерживаясь, чтобы не схватить его за плечи и не встряхнуть. – Ты должен жить, Чен, ты должен!
Он слабо покачал головой.
– Это ты должна сейчас жить, Сарина, потому что, только когда есть любовь, есть жизнь. – Его слова на мгновение перебил кашель, но затем он продолжил: – Иди к тому, которого ты отвергла с презрением, и скажи ему то, что ты однажды сказала нам двоим. Люби его, Сарина, так, как он любит тебя.
Сарина вскрикнула. Что он говорит? У нее закружилась голова. Очевидно, мозг Чена затуманила лихорадка. Любовь? Между ней и Дженсоном Карлайлом нет никакой любви и никогда не было. Возможно ли, что, как и Мэй, Чен догадался, что произошло между ней и Дженсоном? А Во? Должно быть, он тоже что-то подозревал и провел их обоих. Внезапно Сарина почувствовала, как внутри нее что-то заныло. Неужели только она одна ничего не поняла?
Приказав себе забыть о своих сомнениях, она ладонями обхватила лицо Чена.
– Послушай меня, Чен. Если хочешь, чтобы я выполнила твою просьбу, тогда ты должен выполнить мою. – Он попытался отвернуться, но она удержала его. – Я хочу, чтобы ты жил, слышишь? Я хочу, чтобы ты жил ради женщины, которая хочет стать твоей женой, и ради детей, которые будут носить твое имя и почитать тебя после смерти. Но больше всего я хочу, чтобы ты пережил того, кто обернул против тебя твою же любовь и разлучил тебя с любимой, – и тогда в один прекрасный день вы с Мэй снова окажетесь вместе.
С его губ сорвался полустон-полурыдание. Чен закрыл глаза и позволил слезам потечь по своим впалым щекам. Он с трудом поднял руки и обнял Сарину за шею. Она прижалась лицом к его лицу и, пока он плакал, гладила его по голове, стараясь, чтобы часть ее силы перешла в это хрупкое тело и вернула его из царства сгущающихся теней.
Когда он, казалось, заснул, она нежно поцеловала его в лоб и последний раз прошептала «до свидания».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37