Это не тот человек, который защищал ее, успокаивал и лелеял, не тот мужчина, который любил ее так, как только отец может любить свое дитя, мужчина, которого и она любила, как отца.
– Делай, как тебе приказано, Сарина!
Об этом Во ее предупреждал Дженсон. Безжалостный торговец опиумом, свирепый землевладелец, гордый и мстительный отец, способный убить собственного сына.
– Сарина, открой глаза и смотри!
Это был Во, которого она отказывалась видеть.
– Сарина!
Ее голова дернулась назад: стражник изо всех сил дернул ее за волосы. Сарина вскрикнула от боли и непроизвольно открыла глаза. Щелчок опустившегося на тело хлыста заставил ее снова вскрикнуть, но ее протестующий возглас заглушил крик Чена. Правда, больше он не кричал. При каждом новом ударе по спине он или стонал, или мычал, гордо отказываясь поддаваться боли и своему отцу. Сарине казалось, что удары падают на нее, и она морщилась при каждом соприкосновении ремня с кожей, испытывая сильнейшее желание проклясть переменчивых богов Чена, которые в конце концов предали его.
– Сто, – объявил Во, когда тяжело дышащий и обливающийся потом стражник опустил плетку.
Сарина в оцепенении смотрела на Чена, распластавшегося на ступенях летнего домика. Веревку перерезали, и он упал на землю. Его спина превратилась в сочащийся кровью кусок мяса, и Сарина отвернулась.
– Отнесите его в дом, – рявкнул Во, – и пошлите за Ци Тифаном.
Двое стражников взяли Чена под мышки и за щиколотки, подняли его и понесли к дому. Когда они проходили мимо Сарины, она увидела, что глаза юноши закатились, а потом и вовсе закрылись, и молча возблагодарила Бога: Чен, к счастью, потерял сознание.
И тут Во повернулся к Мэй, сидящей на земле. Ее глаза были закрыты, и она, обхватив руками колени, качалась взад и вперед и тихонько стонала.
– Ты опозорила дом Во, – прозвучал приговор хозяина поместья.
Во дал знак, чтобы ее подняли на ноги. Мэй, покачиваясь, стояла перед ним, опустив голову и глядя в землю.
– Ты воспользовалась доверием своей почтенной хозяйки и предала это доверие, избрав путь обычной шлюхи. Своим бесчестным поведением ты сама определила свою судьбу, моя глупенькая маленькая Мэй. Тебя сегодня же заберут из этого дома, и ты никогда сюда больше не вернешься. Я изгоняю тебя навсегда и отдаю в бордель – в бордель мадам Блю. Пусть те, кто изнывает по тебе, платят за услуги, которыми ты так щедро одаривала моего недостойного сына.
– Нет! – закричала Сарина, пытаясь вырваться из рук стражника. – Ты не можешь так поступить! Нет!
– Уведите ее! – приказал Во.
– Нет, пожалуйста, ради Бога, нет! – Сарина отбивалась, лягаясь, от слуги, который схватил ее за руки. – Мэй! – закричала она, когда плачущую девушку повели прочь. Мэй обернулась, и их глаза встретились.
Отвращение и гнев бушевали в душе Сарины. К ней подошел Во и взял рукой за подбородок, но она яростно замотала головой, стараясь стряхнуть его пальцы. Она никогда раньше не испытывала такой ненависти и даже не думала, что способна так сильно ненавидеть. Ослепленная яростью, она не сомневалась, что, если бы у нее были свободны руки и в них было оружие, она бы ни минуты не колебалась и использовала его. Потому что стоящий перед ней мужчина был самим сатаной.
– Слушай меня, моя полная предательства Сарина, – прошипел ей в лицо Во. – Я послал гонца в дом к Лао Хунханю с просьбой, чтобы бракосочетание моего недостойного сына и его дочери Лао Куатай состоялось через две недели. Жаль, что нам придется ждать так долго, чтобы увидеть счастливое соединение этих двух молодых людей, но столько времени потребуется, чтобы зажили раны Чена. После этого в нашей дружной семье появится еще одна женщина. – Он грубо схватил лицо Сарины обеими руками и повернул так, что она была вынуждена смотреть прямо на него. – Что касается тебя, мой обманчивый цветок, – улыбка змеей проскользнула по его лицу, – твоя служба дому Во только начинается.
У Сарины запершило в горле, во рту пересохло, и все же ей хотелось набрать слюны и плюнуть в ненавистное лицо Во. Она гордо расправила плечи и не мигая уставилась ему в глаза.
– Ты, мой золотой лотос, доказала, что можешь принести то, в чем боги слишком долго отказывали мне.
У Сарины перехватило дыхание и подкосились ноги.
– Как только закончатся свадебные торжества, наступит время нового праздника. – Он обвел указательным пальцем контур ее губ, и Сарина вздрогнула. – Тогда я окажу тебе самую большую честь, которую только мужчина может оказать женщине. Ты станешь моей любимой наложницей, Сарина, и родишь мне сыновей.
Сарина не пошевелилась и даже не открыла рта. Она просто стояла на месте, и одна половина ее души съежилась, а другая покинула тело и поднялась в заоблачные выси, где не осталось никаких чувств. Когда она услышала пронзительный крик, то подумала, что кричит она сама, но, проследив за взглядом Во, обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как лицо Ли искривила гримаса боли и гнева.
Глава 17
Ворота ее полной цветов тюрьмы захлопнулись навеки. Сарина была поймана в ловушку – нежная бабочка, лишенная сил, чтобы прорваться сквозь решетку и освободиться.
Словно маятник, ее настроение колебалось от уныния к ярости и обратно. Снова и снова она корила себя за свою наивность, за то, что выдавала желаемое за действительное, хотя внутренний голос предупреждал об опасности. Она проклинала себя за то, что отказалась поверить Дженсону Карлайлу и предпочла покровительство и защиту Во той неопределенности, что сулил ей Дженсон.
Во предал ее, и Сарина не находила ему оправдания. Он воспользовался ее доверием и любовью и повернул эти чувства так, словно они на самом деле скрывали за собой лишь похоть. Видение его бледных безволосых рук, прикасающихся к ее коже, его губ, его тела, вжимающегося в ее, были столь отвратительны, что Сарина временами думала, что лучше покончить с собой, нежели оказаться в роли его наложницы. Наложница! Само это слово, словно пика, пронзало ее кожу, и желчь подкатывала к горлу и оставалась там горьким, удушающим комком.
Будучи переполнена презрением и ненавистью к тому, которого она считала почти отцом, Сарина отказывалась с ним разговаривать и надевать подаренные им вещи. Она свалила все эти платья, накидки, обувь и драгоценности огромной грудой перед дверью спальни Во и снова стала носить только простые платья, которые привезла с собой из Орегона.
После того достопамятного утра Ли не покидала своей комнаты, так что ужинали они теперь втроем, и трапеза их проходила в молчании. Сарина ела очень мало. Она подозрительно обнюхивала пищу и упорно отказывалась пить чай.
Дни сменяли один другой, мрачные ожидания наваливались каменной тяжестью, и Сарина поняла, что скоро умрет, если не сбежит отсюда.
Несмотря на поспешные приготовления к свадьбе Чена и Лао Куатай, она сомневалась, что обручение состоится. Хотя спина Чена начала медленно заживать, он отказывался от еды и питья и ни с кем не разговаривал. Чен лежал на животе, повернувшись лицом к стене, а его глаза, хотя и открытые, были пусты и безжизненны.
Через пять дней после того ужасного утра Сарина проснулась с первыми лучами солнца и, быстро одевшись, спустилась вниз. Она направлялась в огромную комнату в задней части дома, где находились алтарь и мемориальные дощечки с именами членов семьи Во. Именно там можно было застать Сюе, которая каждое утро выполняла свой долг послушной жены Во Шукэна, отдавая дань почтения тем, кто покинул мир до него.
Сарина зашла в полутемное помещение, и в ноздри ей ударил запах сандалового дерева. В тусклом мерцании зажженных свечей она еле различила фигуру Сюе. Женщина стояла на коленях перед длинным деревянным алтарем, на котором лежали многочисленные деревянные дощечки, украшенные затейливой резьбой. Перед каждой дощечкой находились тоненькая белая свеча и небольшая серая палочка благовоний. Затемненные ниши, вырезанные в стене, тоже были полны дощечек. Китайцы считали, что именно внутри этих деревянных дощечек с именами умерших находятся души предков.
Сарина наклонилась над молящейся и легонько прикоснулась к рукаву ее бледно-голубого платья. Сюе чуть повернула голову, давая понять, что знает о присутствии Сарины, но ее губы продолжали свои беззвучные движения. Сарина терпеливо ждала окончания молитвы, наблюдая за Сюе, которая, закрыв глаза и положив руки на колени, раскачивалась взад-вперед.
Несколько минут спустя Сюе завершила ритуал и низко поклонилась. Затем она выпрямилась, сложила руки у груди и дважды поклонилась алтарю. Откинувшись назад, она наконец повернулась к Сарине. Сюе улыбалась, но в ее глазах застыла боль, а в глубоких складках около рта залегла грусть.
– Я пришла из-за Чена, – сказала Сарина, мешая английские и немногие известные ей китайские слова. На лицо китаянки набежало облачко, но Сарина продолжила: – Он умрет, если будет и дальше отказываться от еды. Во ведь не хочет смерти своего единственного сына, иначе он приказал бы умертвить его за непослушание, а не наказывал.
Она ждала ответа Сюе, но та сидела молча с непроницаемым выражением лица.
– Вы не могли бы пойти к Чену и уговорить его поесть? – спросила Сарина.
Через несколько секунд, которые Сарине показались вечностью, Сюе все так же молча покачала головой.
– Вы ведь его мать!
– Он сын Во, – последовал неуверенный ответ.
– Но его отец не хочет его смерти, – настаивала Сарина, – он же решил женить его на Лао Куатай, чтобы ваши внуки были достойны вас и укрепили могущество имени Во.
Сюе слегка пошевелилась, избегая взгляда Сарины.
– Вы хотите, чтобы ваш единственный сын умер? – настаивала Сарина.
– Смерть Чена в руках богов.
Сарина раздраженно топнула ногой.
– Если вы не пойдете к Чену, может быть, вы могли бы поговорить с Во? – предложила она. – Попросите его вернуть Мэй, чтобы она снова жила в доме. Сюе… – Она легонько потянула за длинный рукав платья китаянки. – Ваш сын умрет, если не вернется Мэй.
«Прости меня, Чен, – прошептала она про себя. – Прости меня за вмешательство в твои дела, но я не могу беспомощно ждать, пока ты умрешь».
Сюе медленно подняла голову, и хотя ее лицо хранило все то же бесстрастное выражение, ее голос был тверд:
– Сказано: если женщина берет власть, то семья умирает. Во приказывает, Сюе следует его приказам.
Бессмысленно уговаривать дальше, решила Сарина. Вид покорной Сюе с кротко опущенными глазами вызвал в ней прилив ярости. Как она презирала обычаи этой страны, которые допускали, что женщина может иметь в голове только мысли о послушании и служении мужу! Сарина заставила себя дружелюбно кивнуть Сюе, хотя ее переполнял гнев: мать отказывается помочь собственному сыну!
Сарина вырвалась из тягучей, давящей полутьмы на ярко-желтый солнечный свет, словно ныряльщик на поверхность, радуясь, что может снова дышать.
От нее несло благовониями. Запах сандалового дерева настолько сильно впитался в ее волосы и одежду, что Сарина решила вернуться к себе в комнату и переодеться. К ее ужасу, у подножия лестницы стоял Во. Она попыталась обойти его, но он схватил ее за руку и заставил остановиться. Сарина отвернулась, избегая его взгляда.
– Мне отказано вкушать сладость твоего голоса, мой лотос? – вкрадчиво произнес он.
Когда же она не ответила, он спокойно продолжил:
– Я был крайне терпелив все эти дни, Сарина, но даже самые терпеливые люди со временем устают. – Он сильнее сжал ее локоть. – Ты будешь разговаривать со мной, если я прикажу, моя упрямица, но я предпочел бы, чтобы это произошло по твоей собственной воле.
Сарина мятежно задрала подбородок, глядя прямо перед собой.
– Облако молчания опустилось на дом Во. – Он вздохнул. – Затих нежный голос Мэй, моя высокочтимая Ли отказывается впустить меня к себе, мой негодный сын не произносит ни слова, а ты, моя самая большая драгоценность, отказываешь мне в своей золотистой нежности. – Он провел большим пальцем по ее горлу, затем коснулся груди, и она вздрогнула от отвращения. – Я покинут теми, кого ценил больше всего. Возможно, я пренебрегу всеми церемониями, мой лотос, и вознесу тебя до самого почетного положения в доме прямо этой ночью. Твоя золотистая красота согреет мою спальню, и мне больше не будет так одиноко.
– Никогда! – Отчаянный крик против воли сорвался с ее губ – Сарина больше не могла выносить его прикосновений. – Никогда! – повторила она. – Я лучше умру!
Во лишь рассмеялся.
– Умереть, так и не узнав экстаза любви, – истинная потеря, мое сокровище. Как только мы станем близки, ты забудешь о своих глупых мыслях предпочесть смерть моим объятиям.
Сарина подняла руку, пытаясь расцарапать ему лицо, но он перехватил ее запястье и прижал к стене; навалившись всем телом, он просунул колено ей между ног.
– Значит, у моей розы много скрытых шипов, – протянул он, слегка запыхавшись. – Лучше бы тебе забыть про эти шипы, Сарина, и выставлять их только в те моменты, когда и я тоже могу воспользоваться ими для своего и твоего удовольствия.
Сарина с отвращением слушала слова, смысл которых был слишком ясен. Ей придется разговаривать с ним, если она собирается как можно дольше оттягивать неизбежное.
– Чего ты хочешь? – процедила она сквозь стиснутые зубы.
– Хороших манер, – бросил он в ответ. – Я требую, чтобы ты разговаривала со мной, а не смотрела в пространство, словно меня нет.
– А если я стану разговаривать с тобой, ты оставишь меня в покое?
Его брови взлетели вверх.
– Ты требуешь крайне высокую цену за простую вежливость.
Увидев опасные огоньки в ее глазах, Во криво улыбнулся.
– Я соглашусь обуздать свое нетерпение и подождать назначенного срока, но в таком случае у меня тоже есть одна небольшая просьба. – Прежде чем она успела открыть рот, чтобы возразить, он продолжил: – Время идет, и так как меня отвлекли все эти малоприятные события, что творились здесь, я запустил несколько очень важных дел в городе. Завтра ты будешь сопровождать меня туда и зайдешь в магазин к Чэн Тань, чтобы выбрать себе наряд, достойный свадьбы сына Во.
– Я могу надеть одно из тех платьев, которые у меня есть, – пробормотала она.
– После того как ты столь явно выказала свое неудовольствие ими? Нет, мой лотос, ты будешь одеваться сообразно моим требованиям, иначе я расторгну наше соглашение.
Сарина внезапно поняла, что протестовать глупо. В ее голове начал зарождаться некий план, и она почувствовала облегчение. Поездка к Чэн Тань может дать ей шанс, которого она так долго ждала.
– Хорошо, – согласилась она, тщательно маскируя свое возбуждение слабой улыбкой. – Я сделаю так, как ты скажешь.
– Ты доставила мне неизмеримое удовольствие своими словами, моя золотая, – улыбнулся Во. Он легонько поцеловал ее в обе щеки, а затем ушел.
Как только Во исчез за дверью своего кабинета, Сарина принялась тереть кончиками пальцев щеки, чтобы уничтожить следы его губ. Внезапно сверху раздался горький смех, и, подняв голову, Сарина увидела Ли, которая стояла на верхней ступени лестницы, держась за перила.
– Ты принимала его поцелуи с улыбкой на лице, – донесся до Сарины ее холодный голос, – а когда он отвернулся, брезгливо стираешь их с кожи. Ты должна научиться лучше скрывать свои чувства, наша невинная мисс Пейдж, или собственными руками разрушишь все, чего надеешься достичь.
Сарина поднялась вверх по лестнице. Ее щеки пылали, а глаза гневно сверкали. Оказавшись лицом к лицу с Ли, она со злорадным удовлетворением заметила, что та нерешительно моргнула и шагнула назад.
– Не смей думать, что я когда-либо хотела занять твое место! – прошипела Сарина. – Я пришла сюда как учительница твоих дочерей и ею же собиралась остаться. Это Во Шукэн решил иначе.
Несколько секунд Ли внимательно разглядывала Сарину, видимо, пытаясь понять, можно ли ей верить.
– Ты готова пойти наперекор хозяину дома? – спросила она недоверчиво. – Ты хочешь отказаться от привилегии стать его любимой наложницей?
– Меня учили, что должность шлюхи вряд ли стоит считать привилегией, – холодно возразила Сарина, с презрением посмотрев на женщину, всегда считавшую ее своим врагом.
Но Ли, казалось, не была обижена или раздосадована словами Сарины. Ее лицо снова застыло, как маска, однако она принялась задумчиво постукивать своими длинными, покрытыми красным лаком ногтями по перилам.
– Ты чужая и не можешь знать о том почете, который оказывается любимой наложнице хозяина, – сказала Ли сдавленным голосом. – Только несведущие назовут счастливую избранницу шлюхой.
Ее ноготки застучали быстрее, и Сарину смутила внезапная нервозность собеседницы: та несколько раз оглянулась по сторонам, словно желая убедиться, что их никто не видит. Затем она еще больше удивила Сарину, прошептав:
– Пошли со мной в мою спальню.
– Что?..
– Не спрашивай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Делай, как тебе приказано, Сарина!
Об этом Во ее предупреждал Дженсон. Безжалостный торговец опиумом, свирепый землевладелец, гордый и мстительный отец, способный убить собственного сына.
– Сарина, открой глаза и смотри!
Это был Во, которого она отказывалась видеть.
– Сарина!
Ее голова дернулась назад: стражник изо всех сил дернул ее за волосы. Сарина вскрикнула от боли и непроизвольно открыла глаза. Щелчок опустившегося на тело хлыста заставил ее снова вскрикнуть, но ее протестующий возглас заглушил крик Чена. Правда, больше он не кричал. При каждом новом ударе по спине он или стонал, или мычал, гордо отказываясь поддаваться боли и своему отцу. Сарине казалось, что удары падают на нее, и она морщилась при каждом соприкосновении ремня с кожей, испытывая сильнейшее желание проклясть переменчивых богов Чена, которые в конце концов предали его.
– Сто, – объявил Во, когда тяжело дышащий и обливающийся потом стражник опустил плетку.
Сарина в оцепенении смотрела на Чена, распластавшегося на ступенях летнего домика. Веревку перерезали, и он упал на землю. Его спина превратилась в сочащийся кровью кусок мяса, и Сарина отвернулась.
– Отнесите его в дом, – рявкнул Во, – и пошлите за Ци Тифаном.
Двое стражников взяли Чена под мышки и за щиколотки, подняли его и понесли к дому. Когда они проходили мимо Сарины, она увидела, что глаза юноши закатились, а потом и вовсе закрылись, и молча возблагодарила Бога: Чен, к счастью, потерял сознание.
И тут Во повернулся к Мэй, сидящей на земле. Ее глаза были закрыты, и она, обхватив руками колени, качалась взад и вперед и тихонько стонала.
– Ты опозорила дом Во, – прозвучал приговор хозяина поместья.
Во дал знак, чтобы ее подняли на ноги. Мэй, покачиваясь, стояла перед ним, опустив голову и глядя в землю.
– Ты воспользовалась доверием своей почтенной хозяйки и предала это доверие, избрав путь обычной шлюхи. Своим бесчестным поведением ты сама определила свою судьбу, моя глупенькая маленькая Мэй. Тебя сегодня же заберут из этого дома, и ты никогда сюда больше не вернешься. Я изгоняю тебя навсегда и отдаю в бордель – в бордель мадам Блю. Пусть те, кто изнывает по тебе, платят за услуги, которыми ты так щедро одаривала моего недостойного сына.
– Нет! – закричала Сарина, пытаясь вырваться из рук стражника. – Ты не можешь так поступить! Нет!
– Уведите ее! – приказал Во.
– Нет, пожалуйста, ради Бога, нет! – Сарина отбивалась, лягаясь, от слуги, который схватил ее за руки. – Мэй! – закричала она, когда плачущую девушку повели прочь. Мэй обернулась, и их глаза встретились.
Отвращение и гнев бушевали в душе Сарины. К ней подошел Во и взял рукой за подбородок, но она яростно замотала головой, стараясь стряхнуть его пальцы. Она никогда раньше не испытывала такой ненависти и даже не думала, что способна так сильно ненавидеть. Ослепленная яростью, она не сомневалась, что, если бы у нее были свободны руки и в них было оружие, она бы ни минуты не колебалась и использовала его. Потому что стоящий перед ней мужчина был самим сатаной.
– Слушай меня, моя полная предательства Сарина, – прошипел ей в лицо Во. – Я послал гонца в дом к Лао Хунханю с просьбой, чтобы бракосочетание моего недостойного сына и его дочери Лао Куатай состоялось через две недели. Жаль, что нам придется ждать так долго, чтобы увидеть счастливое соединение этих двух молодых людей, но столько времени потребуется, чтобы зажили раны Чена. После этого в нашей дружной семье появится еще одна женщина. – Он грубо схватил лицо Сарины обеими руками и повернул так, что она была вынуждена смотреть прямо на него. – Что касается тебя, мой обманчивый цветок, – улыбка змеей проскользнула по его лицу, – твоя служба дому Во только начинается.
У Сарины запершило в горле, во рту пересохло, и все же ей хотелось набрать слюны и плюнуть в ненавистное лицо Во. Она гордо расправила плечи и не мигая уставилась ему в глаза.
– Ты, мой золотой лотос, доказала, что можешь принести то, в чем боги слишком долго отказывали мне.
У Сарины перехватило дыхание и подкосились ноги.
– Как только закончатся свадебные торжества, наступит время нового праздника. – Он обвел указательным пальцем контур ее губ, и Сарина вздрогнула. – Тогда я окажу тебе самую большую честь, которую только мужчина может оказать женщине. Ты станешь моей любимой наложницей, Сарина, и родишь мне сыновей.
Сарина не пошевелилась и даже не открыла рта. Она просто стояла на месте, и одна половина ее души съежилась, а другая покинула тело и поднялась в заоблачные выси, где не осталось никаких чувств. Когда она услышала пронзительный крик, то подумала, что кричит она сама, но, проследив за взглядом Во, обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как лицо Ли искривила гримаса боли и гнева.
Глава 17
Ворота ее полной цветов тюрьмы захлопнулись навеки. Сарина была поймана в ловушку – нежная бабочка, лишенная сил, чтобы прорваться сквозь решетку и освободиться.
Словно маятник, ее настроение колебалось от уныния к ярости и обратно. Снова и снова она корила себя за свою наивность, за то, что выдавала желаемое за действительное, хотя внутренний голос предупреждал об опасности. Она проклинала себя за то, что отказалась поверить Дженсону Карлайлу и предпочла покровительство и защиту Во той неопределенности, что сулил ей Дженсон.
Во предал ее, и Сарина не находила ему оправдания. Он воспользовался ее доверием и любовью и повернул эти чувства так, словно они на самом деле скрывали за собой лишь похоть. Видение его бледных безволосых рук, прикасающихся к ее коже, его губ, его тела, вжимающегося в ее, были столь отвратительны, что Сарина временами думала, что лучше покончить с собой, нежели оказаться в роли его наложницы. Наложница! Само это слово, словно пика, пронзало ее кожу, и желчь подкатывала к горлу и оставалась там горьким, удушающим комком.
Будучи переполнена презрением и ненавистью к тому, которого она считала почти отцом, Сарина отказывалась с ним разговаривать и надевать подаренные им вещи. Она свалила все эти платья, накидки, обувь и драгоценности огромной грудой перед дверью спальни Во и снова стала носить только простые платья, которые привезла с собой из Орегона.
После того достопамятного утра Ли не покидала своей комнаты, так что ужинали они теперь втроем, и трапеза их проходила в молчании. Сарина ела очень мало. Она подозрительно обнюхивала пищу и упорно отказывалась пить чай.
Дни сменяли один другой, мрачные ожидания наваливались каменной тяжестью, и Сарина поняла, что скоро умрет, если не сбежит отсюда.
Несмотря на поспешные приготовления к свадьбе Чена и Лао Куатай, она сомневалась, что обручение состоится. Хотя спина Чена начала медленно заживать, он отказывался от еды и питья и ни с кем не разговаривал. Чен лежал на животе, повернувшись лицом к стене, а его глаза, хотя и открытые, были пусты и безжизненны.
Через пять дней после того ужасного утра Сарина проснулась с первыми лучами солнца и, быстро одевшись, спустилась вниз. Она направлялась в огромную комнату в задней части дома, где находились алтарь и мемориальные дощечки с именами членов семьи Во. Именно там можно было застать Сюе, которая каждое утро выполняла свой долг послушной жены Во Шукэна, отдавая дань почтения тем, кто покинул мир до него.
Сарина зашла в полутемное помещение, и в ноздри ей ударил запах сандалового дерева. В тусклом мерцании зажженных свечей она еле различила фигуру Сюе. Женщина стояла на коленях перед длинным деревянным алтарем, на котором лежали многочисленные деревянные дощечки, украшенные затейливой резьбой. Перед каждой дощечкой находились тоненькая белая свеча и небольшая серая палочка благовоний. Затемненные ниши, вырезанные в стене, тоже были полны дощечек. Китайцы считали, что именно внутри этих деревянных дощечек с именами умерших находятся души предков.
Сарина наклонилась над молящейся и легонько прикоснулась к рукаву ее бледно-голубого платья. Сюе чуть повернула голову, давая понять, что знает о присутствии Сарины, но ее губы продолжали свои беззвучные движения. Сарина терпеливо ждала окончания молитвы, наблюдая за Сюе, которая, закрыв глаза и положив руки на колени, раскачивалась взад-вперед.
Несколько минут спустя Сюе завершила ритуал и низко поклонилась. Затем она выпрямилась, сложила руки у груди и дважды поклонилась алтарю. Откинувшись назад, она наконец повернулась к Сарине. Сюе улыбалась, но в ее глазах застыла боль, а в глубоких складках около рта залегла грусть.
– Я пришла из-за Чена, – сказала Сарина, мешая английские и немногие известные ей китайские слова. На лицо китаянки набежало облачко, но Сарина продолжила: – Он умрет, если будет и дальше отказываться от еды. Во ведь не хочет смерти своего единственного сына, иначе он приказал бы умертвить его за непослушание, а не наказывал.
Она ждала ответа Сюе, но та сидела молча с непроницаемым выражением лица.
– Вы не могли бы пойти к Чену и уговорить его поесть? – спросила Сарина.
Через несколько секунд, которые Сарине показались вечностью, Сюе все так же молча покачала головой.
– Вы ведь его мать!
– Он сын Во, – последовал неуверенный ответ.
– Но его отец не хочет его смерти, – настаивала Сарина, – он же решил женить его на Лао Куатай, чтобы ваши внуки были достойны вас и укрепили могущество имени Во.
Сюе слегка пошевелилась, избегая взгляда Сарины.
– Вы хотите, чтобы ваш единственный сын умер? – настаивала Сарина.
– Смерть Чена в руках богов.
Сарина раздраженно топнула ногой.
– Если вы не пойдете к Чену, может быть, вы могли бы поговорить с Во? – предложила она. – Попросите его вернуть Мэй, чтобы она снова жила в доме. Сюе… – Она легонько потянула за длинный рукав платья китаянки. – Ваш сын умрет, если не вернется Мэй.
«Прости меня, Чен, – прошептала она про себя. – Прости меня за вмешательство в твои дела, но я не могу беспомощно ждать, пока ты умрешь».
Сюе медленно подняла голову, и хотя ее лицо хранило все то же бесстрастное выражение, ее голос был тверд:
– Сказано: если женщина берет власть, то семья умирает. Во приказывает, Сюе следует его приказам.
Бессмысленно уговаривать дальше, решила Сарина. Вид покорной Сюе с кротко опущенными глазами вызвал в ней прилив ярости. Как она презирала обычаи этой страны, которые допускали, что женщина может иметь в голове только мысли о послушании и служении мужу! Сарина заставила себя дружелюбно кивнуть Сюе, хотя ее переполнял гнев: мать отказывается помочь собственному сыну!
Сарина вырвалась из тягучей, давящей полутьмы на ярко-желтый солнечный свет, словно ныряльщик на поверхность, радуясь, что может снова дышать.
От нее несло благовониями. Запах сандалового дерева настолько сильно впитался в ее волосы и одежду, что Сарина решила вернуться к себе в комнату и переодеться. К ее ужасу, у подножия лестницы стоял Во. Она попыталась обойти его, но он схватил ее за руку и заставил остановиться. Сарина отвернулась, избегая его взгляда.
– Мне отказано вкушать сладость твоего голоса, мой лотос? – вкрадчиво произнес он.
Когда же она не ответила, он спокойно продолжил:
– Я был крайне терпелив все эти дни, Сарина, но даже самые терпеливые люди со временем устают. – Он сильнее сжал ее локоть. – Ты будешь разговаривать со мной, если я прикажу, моя упрямица, но я предпочел бы, чтобы это произошло по твоей собственной воле.
Сарина мятежно задрала подбородок, глядя прямо перед собой.
– Облако молчания опустилось на дом Во. – Он вздохнул. – Затих нежный голос Мэй, моя высокочтимая Ли отказывается впустить меня к себе, мой негодный сын не произносит ни слова, а ты, моя самая большая драгоценность, отказываешь мне в своей золотистой нежности. – Он провел большим пальцем по ее горлу, затем коснулся груди, и она вздрогнула от отвращения. – Я покинут теми, кого ценил больше всего. Возможно, я пренебрегу всеми церемониями, мой лотос, и вознесу тебя до самого почетного положения в доме прямо этой ночью. Твоя золотистая красота согреет мою спальню, и мне больше не будет так одиноко.
– Никогда! – Отчаянный крик против воли сорвался с ее губ – Сарина больше не могла выносить его прикосновений. – Никогда! – повторила она. – Я лучше умру!
Во лишь рассмеялся.
– Умереть, так и не узнав экстаза любви, – истинная потеря, мое сокровище. Как только мы станем близки, ты забудешь о своих глупых мыслях предпочесть смерть моим объятиям.
Сарина подняла руку, пытаясь расцарапать ему лицо, но он перехватил ее запястье и прижал к стене; навалившись всем телом, он просунул колено ей между ног.
– Значит, у моей розы много скрытых шипов, – протянул он, слегка запыхавшись. – Лучше бы тебе забыть про эти шипы, Сарина, и выставлять их только в те моменты, когда и я тоже могу воспользоваться ими для своего и твоего удовольствия.
Сарина с отвращением слушала слова, смысл которых был слишком ясен. Ей придется разговаривать с ним, если она собирается как можно дольше оттягивать неизбежное.
– Чего ты хочешь? – процедила она сквозь стиснутые зубы.
– Хороших манер, – бросил он в ответ. – Я требую, чтобы ты разговаривала со мной, а не смотрела в пространство, словно меня нет.
– А если я стану разговаривать с тобой, ты оставишь меня в покое?
Его брови взлетели вверх.
– Ты требуешь крайне высокую цену за простую вежливость.
Увидев опасные огоньки в ее глазах, Во криво улыбнулся.
– Я соглашусь обуздать свое нетерпение и подождать назначенного срока, но в таком случае у меня тоже есть одна небольшая просьба. – Прежде чем она успела открыть рот, чтобы возразить, он продолжил: – Время идет, и так как меня отвлекли все эти малоприятные события, что творились здесь, я запустил несколько очень важных дел в городе. Завтра ты будешь сопровождать меня туда и зайдешь в магазин к Чэн Тань, чтобы выбрать себе наряд, достойный свадьбы сына Во.
– Я могу надеть одно из тех платьев, которые у меня есть, – пробормотала она.
– После того как ты столь явно выказала свое неудовольствие ими? Нет, мой лотос, ты будешь одеваться сообразно моим требованиям, иначе я расторгну наше соглашение.
Сарина внезапно поняла, что протестовать глупо. В ее голове начал зарождаться некий план, и она почувствовала облегчение. Поездка к Чэн Тань может дать ей шанс, которого она так долго ждала.
– Хорошо, – согласилась она, тщательно маскируя свое возбуждение слабой улыбкой. – Я сделаю так, как ты скажешь.
– Ты доставила мне неизмеримое удовольствие своими словами, моя золотая, – улыбнулся Во. Он легонько поцеловал ее в обе щеки, а затем ушел.
Как только Во исчез за дверью своего кабинета, Сарина принялась тереть кончиками пальцев щеки, чтобы уничтожить следы его губ. Внезапно сверху раздался горький смех, и, подняв голову, Сарина увидела Ли, которая стояла на верхней ступени лестницы, держась за перила.
– Ты принимала его поцелуи с улыбкой на лице, – донесся до Сарины ее холодный голос, – а когда он отвернулся, брезгливо стираешь их с кожи. Ты должна научиться лучше скрывать свои чувства, наша невинная мисс Пейдж, или собственными руками разрушишь все, чего надеешься достичь.
Сарина поднялась вверх по лестнице. Ее щеки пылали, а глаза гневно сверкали. Оказавшись лицом к лицу с Ли, она со злорадным удовлетворением заметила, что та нерешительно моргнула и шагнула назад.
– Не смей думать, что я когда-либо хотела занять твое место! – прошипела Сарина. – Я пришла сюда как учительница твоих дочерей и ею же собиралась остаться. Это Во Шукэн решил иначе.
Несколько секунд Ли внимательно разглядывала Сарину, видимо, пытаясь понять, можно ли ей верить.
– Ты готова пойти наперекор хозяину дома? – спросила она недоверчиво. – Ты хочешь отказаться от привилегии стать его любимой наложницей?
– Меня учили, что должность шлюхи вряд ли стоит считать привилегией, – холодно возразила Сарина, с презрением посмотрев на женщину, всегда считавшую ее своим врагом.
Но Ли, казалось, не была обижена или раздосадована словами Сарины. Ее лицо снова застыло, как маска, однако она принялась задумчиво постукивать своими длинными, покрытыми красным лаком ногтями по перилам.
– Ты чужая и не можешь знать о том почете, который оказывается любимой наложнице хозяина, – сказала Ли сдавленным голосом. – Только несведущие назовут счастливую избранницу шлюхой.
Ее ноготки застучали быстрее, и Сарину смутила внезапная нервозность собеседницы: та несколько раз оглянулась по сторонам, словно желая убедиться, что их никто не видит. Затем она еще больше удивила Сарину, прошептав:
– Пошли со мной в мою спальню.
– Что?..
– Не спрашивай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37