– Ага, стало быть, вы собираетесь вернуть нам долг?– Только помогите мне, мистер, то есть нам.– Верно говоришь?Герби поцеловал мизинец правой руки и воздел его к небу. На самом-то деле выходило, что он приносит клятву не совсем небесам, а скорее изнанке Лексингтон-авеню, но мулату, похоже, было довольно и этого. К платформе как раз подходил очередной поезд.– Ну, тогда валяйте до дому, – дружелюбно подтолкнул он Герби, – и смотрите, больше не угощайте дамочек на деньги, выданные для проезда.На следующий день Клифф, верный уговору, выслал пять центов в адрес Нью-йоркского метрополитена. Герби выпросил у матери пятак на булку с сосиской и направился к почтовому ящику, но, проходя мимо кулинарии, не выдержал искушения. Уплетая дымящуюся копченую сосиску с горчицей и квашеной капустой, он пообещал своей растревоженной совести завтра же уплатить долг. По дороге домой клятвопреступник заметил, что над головой собираются тучи. Только он подошел к подъезду, как разразилась первая в этом году гроза: громыхнул гром и сверкнула одна-единственная молния, будто расколовшая небосвод. Герби почудилось, что небеса разверзлись и Господь со своего высокого белого престола разглядывает землю, отыскивая Герби Букбайндера. Весь дрожа, он взбежал по лестнице и кинулся к Фелисии, которая делала уроки в своей комнате.– Флис, пожалуйста, дай пятачок, ну, пожалуйста. У тебя ведь всегда есть деньги.– Не сказала бы. А зачем?– Очень надо. В субботу верну десять центов.– Нет.– Пятнадцать!– Скажи, зачем, и получишь за десять.Бабах! В небе полыхнула раздвоенная молния. В окно хлынул ливень.– Ну дай, умоляю!Фелисия вгляделась в побледневшее лицо брата. У нее приподнялись брови.– Ладно.Она сходила на кухню и принесла хлебный нож. Вставила нож в щелку своей копилки-поросенка и осторожно перевернула ее над кроватью. Несколько монеток выскользнули по лезвию и бесшумно упали на покрывало. Фелисия выбрала пятак.– Вернешь, когда сможешь. Рассказывать, зачем он тебе, необязательно. Просто вернешь пять центов.– Спасибо, Флис.Спустя несколько минут Герби под проливным дождем пробирался к почтовому ящику. Он опустил письмо и вернулся домой промокший до нитки, зато с легким сердцем.Герби даже не пришло в голову, что Всевышний как-то чересчур уж разбушевался из-за пятака. 8. Производство в чин генерала Помойкина Лежать, уткнувшись носом в бетон, – занятие не из приятных, а если дело происходит на школьном дворе и бетон раскалился на майском солнышке, горячий и грязный, то это и вовсе противно. Так размышлял Герби, пока Ленни Кригер сидел на нем верхом, одной рукой вывернув ему за спину левую руку, а другой – придавив его голову к земле и требуя в обмен на облегчение участи произнести слово «дяденька». Выполнить это требование под взглядом Люсиль Гласс, стоящей в футе от них, было не так-то легко. «Дяденька» – условный пароль, который на ребячьем языке означает: «Признаю твое превосходство надо мной». Однако Ленни был гораздо больше и сильнее, от обеденного перерыва оставалось еще целых двадцать минут, а на бетоне было очень жестко, горячо и пыльно. Так что Герби произнес: «Дяденька», добавив про себя: «Свинячье рыло», – и мальчики, отряхиваясь, встали с земли.Люсиль стрельнула глазками в Ленни и проговорила:– По-моему, стыдно приставать к тем, кто меньше тебя.– Тогда пусть не воображает, – ответил Ленни, кое-как заправляя рубаху в штаны.Дело было в первый четверг после свидания в музее. Герби, не найдя Люсиль на лестничной площадке, обошел вокруг школы и, наконец, застал ее с Ленни за едой, в тенистом углу двора для мальчиков. Скрывая муки ревности, пылкий Ромео с беззаботным видом включился в разговор. Ленни хвастал своими будущими успехами на футбольном поприще в старших классах.– Ну а ты-то что будешь делать в старших классах? – насмешливо спросил он у Герби. – Запишешься в секцию игры в блошки?Герби растерялся и промолчал.– Меня сразу поставят полузащитником, – не унимался Ленни. – Или даже защитником.– Или даже защитником второгодников, – съязвил Герби.Он попал не в бровь, а в глаз. Ленни уже дважды оставляли на второй год. Люсиль поперхнулась сандвичем, кашлянула и залилась веселым смехом. Между мальчиками вспыхнула короткая потасовка, которая закончилась описанной выше сценой целования бетона.– Смотри, Люсиль, берегись, – сказал Герби, вставая и обиженно потирая нос и лоб, – а то он еще и тебя поколотит. У него хватит смелости.Ленни тотчас ухватил его одной рукой за грудки.– Ты чего, мало схлопотал? – угрожающе спросил верзила, а когда Герби смолчал, то легонько ткнул его кулаком в грудь и пропел: Три, четыре, пять,Рот не разевать,А то могу и зубы тебе пересчитать. Такой вызов любой мальчишка в Бронксе обязан был принять, даже если наперед знал, что ему переломают все кости. Но Герби вдоволь уже получил тумаков, поэтому ответил на вызов молчанием. Все же, решил он, есть какой-то изъян в правилах чести, раз они обязывают его дважды подряд получать взбучку от одного и того же мерзавца. Для него не осталось незамеченным разочарование, промелькнувшее в глазах Люсиль, когда Ленни отпустил его и с презрением отпихнул в сторону.– Ладно, Гербуша, теперь можешь поиграть с Люсиль в фантики. – И обидчик ушел.За чугунной решеткой школьной ограды прокатил свою деревянную тележку торговец фруктовыми «сосульками».– Люсиль, съедим по «сосульке»? У меня есть четыре цента, – виновато предложил Герби.– Спасибо, не хочу. – А потом запальчиво: – Скорей бы кончились занятия и меня перевели в школу на Мошолу-Паркузй. Вы уже в печенках у меня сидите – и Ленни, и ты! – Она топнула ножкой и убежала во двор для девочек.Грустно оказаться побитым и униженным на глазах у дамы твоего сердца. Герби бесцельно слонялся по двору, и на душе у него было до того скверно, что он даже обрадовался, когда услыхал удар гонга, призывающий его обратно в класс. Герби нацепил свою желтую повязку и, пользуясь служебным положением, поднялся по лестнице впереди остальных учеников, одинокий и понурый. Ледяная холодность Люсиль сковала его воображение. Оно отказалось рисовать привычную утешительную картину: двадцатиоднолетний Ленни, в нищенских лохмотьях, вымаливает у холеного, преуспевающего Герби несколько долларов взаймы. Словом, наш толстяк загоревал всерьез.Возвратясь в классную комнату, Герби Букбайндер немного воспрянул духом. На его парте лежал костюм для школьного спектакля: генеральская шапка, долгополый сюртук с медными пуговицами и – не поверите! – самая настоящая сигара. В честь Дня памяти павших ему предстояло сыграть роль генерала Улисса С. Гранта в «Капитуляции при Аппоматтоксе».Миссис Горкин, перед тем как рассталась со своей артистической мечтой и сделалась школьным учителем, год проучилась в театральной школе. На этом основании она руководила драмкружком школы № 50. А все выгоды – увлекательные репетиции, отмены уроков, освобождения от домашних заданий – выпадали на долю ее учеников. Несостоявшаяся актриса редко утруждала себя поисками талантов за дверями своего класса; это чересчур осложнило бы дело. Большую роль Гранта кому и доверить, как не Герби: за словом в карман не лезет и любит порисоваться. Вот над Робертом Э. Ли пришлось поломать голову. Наконец миссис Горкин нехотя поручила роль Ленни Кригеру, несмотря на его низкую успеваемость и грубый нрав, зато он был выше всех и имел статную фигуру, необходимую для генерала Ли, которого миссис Горкин, заодно со многими историками, считала истинным героем разыгрываемых событий.Когда было уже слишком поздно менять актеров, она не раз жалела о своем выборе. Выходы, уходы, воинственные жесты – все это получалось у Ленни по-американски патриотично и ярко, но он все время забывал роль, а те слова, что все-таки приходили ему на память, он отрывисто жевал углом рта. По всей видимости, считал, что внятная речь запятнает его мужское достоинство. Внушениями, угрозами и мольбами миссис Горкин удавалось за репетицию выжать из него несколько разборчивых реплик; на следующий день Роберт Э. Ли снова разговаривал как нашкодивший ученик, который бубнит: «Бросаться ластиками нельзя, бросаться ластиками нельзя». Но отступать было некуда. Миссис Горкин велела Герби, помимо роли Гранта, выучить роль Ли и подсказывать Ленни по мере надобности. 7 «В-1» построился перед классной комнатой и весело зашагал в актовый зал – на генеральную репетицию. Восемь мальчиков несли костюмы и реквизит, взятые миссис Горкин напрокат в одном из магазинов в центре города. Полная экипировка досталась только Гранту и Ли. Второстепенные персонажи были обозначены кто шапкой с козырьком, кто мундиром, кто пистолетом. В целях экономии двум начальникам штабов, четырем ординарцам и нескольким малозначительным генералам предстояло обойтись двумя комплектами военной формы. Остальные ученики шли развлекаться в качестве зрителей, освобожденные от зубрежки в силу режиссерских обязанностей миссис Горкин.В крошечной уборной, сбоку от сцены, мальчики облачились в костюмы. Вскоре Ленни предстал горделивым, доблестным полководцем, с благородной седой бородой, которая цеплялась резинками за уши. А вот Грант получился неказистый. На узких плечиках и пухлом теле Герби сюртук с медными пуговицами обвис и потерял свое великолепие. Шапка с галуном съехала на уши. Герби походил на сына швейцара в отцовских обносках. А самое ужасное – для Герби-генерала, вероятно, забыли заказать растительность на лицо. Из этого клоунского наряда выглядывала кругленькая, гладенькая, розовенькая рожица с торчащей сигарой. Когда в уборную вошла миссис Горкин, герой Ричмонда встретил ее нытьем:– Миссис Горкин, а почему у меня нет бороды?– Есть у тебя борода.– Нету.– Она в кармане сюртука.– А-а. – Герби пошарил по карманам и извлек квадратный лоскут засаленного черного фетра. – Эта? – ужаснулся он.– Да, эта, – подтвердила миссис Горкин. Она взяла у него лоскут и двумя прищепками пришпилила к нижним краям шапки. – Вот так, тебе очень идет, – с искренним жаром добавила она.Герби поспешил к зеркалу, бросил один взгляд и чуть не расплакался. Этот фетровый лоскут можно было принять только за кусок тряпки и ни за что другое. С бородой он имел не больше сходства, чем с американским флагом. Герби попробовал сунуть в рот сигару. Весь шик пошел насмарку. Бороду пришлось поднять, как занавес, и она повисла на сигаре, открыв голый подбородок. Это была чудовищная фальшивка.– Чего ты приляпал себе на морду? – спросил голосом Ленни Кригера блестящий джентльмен, весьма напоминавший обличьем Роберта Э. Ли, каким его изображают в учебниках истории.– Бороду, – пролепетал Герби.– Бороду! – загоготал Ленни. – Эй, ребята, глядите, какая у Герби борода!Коршуны слетелись на потеху.– Ха! Бархотка сапожная.– Паранджа какая-то.– Как из помойки.– Она и есть из помойки.– Будто в разбойников собрался играть.– Это у него шапка или кастрюля?– А это сюртук или мешок для тряпья?– Ура генералу Помойкину!Последний возглас принадлежал Ленни. Мальчишки радостно подхватили его: «Генерал Помойкин! Генерал Помойкин!» Они заплясали вокруг Герби, отвешивая ему шутовские поклоны и отдавая честь. Тут подоспела на помощь миссис Горкин и строгим окриком «Что здесь происходит?» утихомирила насмешников.Взор учительницы метал молнии, волосы растрепались. Обычно спокойная, уравновешенная, на репетициях школьных спектаклей она превращалась в нервную режиссершу. Однажды, на премьере собственной версии оперетты «Пинафор», она закатила настоящую истерику перед самой командой «занавес».– Если кто-нибудь еще хоть пикнет, никакого спектакля не будет, – свирепо пригрозила миссис Горкин напуганным ребятам и вышла. Ленни выхватил саблю и весьма неучтиво помахал ею в сторону удаляющейся спины. Остальные актеры прыснули в кулаки.Едва началась генеральная репетиция, как отворилась одна из задних дверей зала и по центральному проходу в величественном одиночестве прошествовал мистер Гаусс. Все заметили, как миссис Горкин поежилась. Она встала, взмахом руки прервала репетицию и велела ученикам тоже встать. Дети встали по стойке «смирно», а актеры замерли в своих позах. Мистер Гаусс неспешно подошел к учительнице и преспокойно опустился в соседнее кресло в первом ряду.– Класс, сесть, – скомандовала миссис Горкин.– Репетируйте дальше, мальчики, – сказал мистер Гаусс. – Считайте, что меня здесь нет.Актеры вернулись к своим ролям. К изумлению и удовольствию учительницы, Ленни от страха перед директором принялся так горланить, что в зале загудело эхо. Зато у Герби, несмотря на все его потуги, ничего нельзя было разобрать. Кусок черного фетра, закрывавший ему рот, срабатывал не хуже пулеметного глушителя. Он орал, а раздавалось бормотание.– Я хорошо помню вас по Мексиканской войне, генерал Ли, – возопил Герби. – А порошок мне бас мешконской вне, – донеслось до первого ряда.– Что это за штука у Гранта под носом? – прошептал директор.– Это, – ответила миссис Горкин, нервно сжимая и разжимая кулачки, – борода.– Похоже на кусок черного фетра, – заметил директор.– Герберт, говори громче! – прикрикнула учительница.Герберт заорал до звона в собственных ушах:– Сожалею, что мы вновь встречаемся при столь печальных обстоятельствах. Сашулъ штомыштри шаем фу пришолъ шальных апштаятбах, – смутно расслышал мистер Гаусс.– Положительно, – сказал он учительнице, – мальчику следует снять эту штуку.– Чтобы Грант стал похож на толстого одиннадцатилетнего мальчугана?– Пусть, зато он перестанет шамкать, словно у него кляп во рту.Так Герби, к своему облегчению, избавился от бороды. Но миссис Горкин вся кипела. После этого, однако, дело пошло на лад, и она начала было успокаиваться, как тут Ленни вынул саблю из ножен, дабы сдать ее победителю.– Минутку, – встрепенулся директор. Действие остановилось. – Откуда вы взяли эту пьеску, миссис Горкин? – спросил мистер Гаусс.– Сама написала.– Вам, конечно, известно, дорогая моя, что легенда про то, как Ли сдал свою саблю, – чистый вымысел?– Да, – ответила учительница, – но это знаменитая легенда, и в ней есть высокий нравственный смысл.– Ложь не может иметь высокого нравственного смысла. Полагаю, эту сцену мы уберем.Миссис Горкин ахнула и задрожала:– Без нее рухнет весь замысел пьесы. Генерал Грант, возвращая саблю, говорит под занавес: «Генерал Ли, я не одержал победы над врагом; я обрел потерянного брата».– Замечательные слова, дорогая моя. Но не можем же мы засорять головы детей этими глупыми небылицами.– Без сабли пропадет вся зрелищность, вся увлекательность, – вскричала рыжая учительница.Невидимые пальцы вздернули уголки рта мистера Гаусса, и на его губах появилась столь знакомая улыбка.– Мы здесь не развлекаем, а учим, – с удовлетворением произнес патрон.Миссис Горкин запрокинула голову и завыла в носовой платок.Дети остолбенели от восторга. Мистер Гаусс опешил. Тишину огромного зала пронзил второй приглушенный вопль. Директор встал, похлопал миссис Горкин по плечу:– Ну, полно, полно, дорогая моя, возьмите себя в руки. (Вопль.) Я не предполагал, что вы принимаете это так близко к сердцу. (Вопль.) Пожалуйста, оставим как есть.Миссис Горкин еще всхлипнула раза три, и из-за носового платка выглянули ясные, счастливые глаза.– Благодарю вас, мистер Гаусс. Мальчики, продолжаем репетицию. Давай, Ленни. «Сэр, сдавая эту саблю…»Ленни, который глядел на учительницу разинув рот, снова быстро выхватил саблю из ножен и вскинул ее над головой.– Сэр, сдавая саблю, я вручаю вам оружие Юга, но не его душу, – проговорил он.– Минутку, – вмешался мистер Гаусс.Миссис Горкин подскочила, точно по ней пробежал паук.– Я только хотел спросить, не находите ли вы, что по этикету ему следовало бы расстегнуть ремень и сдать саблю, портупею и прочее?– Мистер Гаусс… – Голос учительницы дребезжал, как перетянутая струна банджо. – Когда саблю вынимают из ножен, это выглядит эффектнее. – И она опять достала из-за манжеты носовой платок.– Я только спросил, – поспешил заверить мистер Гаусс. – Вопрос снят.Но тут раздался гонг на общешкольный сбор, и генеральную репетицию пришлось отставить. Через заднюю дверь в зал потянулись дети со скрипками, виолончелями, трубами и тромбонами. Появился худенький смуглый учитель музыки мистер Менг, игравший на пианино и руководивший школьным оркестром, и с ним три мальчика, которые притащили по охапке складных стульев, свалили их у пианино и, грохоча и царапая пол, начали расставлять по местам. В уборной миссис Горкин, с дрожью в руках и безумно вращая белками, дала последние устрашающие наставления актерской труппе.Мистер Гаусс занял место в большом нарядном кресле посреди сцены. По одну руку от него села завуч – здоровенная, желтоволосая и злобная миссис Корн, по другую – полная дама из городского отдела просвещения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38