Но, откашливаясь, я успела понять, что это не Эдвардс.– Отдел по расследованию убийств, Липскомб.Я постаралась восстановить и голос, и самообладание, но и то, и другое плохо получалось.– Детектив Липскомб, это Молли Форрестер. Я говорила с вами…– Да, мисс Форрестер. Чем могу помочь?– А детектив Эдвардс может подойти?– Сейчас посмотрю.Липскомб перевел звонок в режим ожидания, и я тут же представила, как они с Эдвард-сом обмениваются понимающими мужскими взглядами, выжидают положенное количество времени, а потом Липскомб берет трубку и сообщает, что Эдвардс не может со мной говорить, потому что, как следует все обдумав, он понял, какой глупостью с его стороны было меня целовать, и что у него нет времени на все эти сложности, и не буду ли я так любезна прекратить.– Детектив Эдвардс.Ох. А ведь я действительно думала, что он не станет отвечать на звонок.– Привет, это Молли Форрестер.– Добрый день. – Это прозвучало нейтрально, но не холодно. Пока что все хорошо.– Мне нужно с вами поговорить.– Слушаю вас.– Я бы предпочла лично.– Не знаю, получится ли.– Вы не хотите со мной увидеться?– Это вопрос логистики, – ответил он, и до меня наконец дошло, что Липскомб наверняка стоит рядом, домысливая мою часть диалога.– Кстати, это по поводу расследования. Не более того.– Что именно?– У меня появилась важная информация.– Вы что-то стащили из офиса Рейнольдса.– Нет. То есть, точнее говоря, не только это.– Молли…– Это не Хелен. Я точно знаю, что не она. Последовала пауза, и я затаила дыхание.Кэссиди и Трисия подались ближе, всячески демонстрируя поддержку. Кэссиди даже вложила стакан обратно мне в руку, на случай, если мне понадобится более вещественное подспорье. Я отставила стакан в сторону, и вместо этого протянула руку им. Кэссиди и Трисия дружно ухватили и сжали по два моих пальца.– В девять часов.У меня в животе что-то перевернулось – в четырнадцатый раз за день.– Хорошо. Мне прийти в участок?– Нет.Очередная пауза оказалась такой длинной, что я решилась ее прервать.– Может быть, зайдете ко мне?– Это было бы неплохо.– Отлично. Напомнить вам адрес? – спросила я, в основном чтобы порадовать слушателей. Трисия в восторге заерзала на стуле, а Кэссиди с утроенной силой сжала мои пальцы.– В этом нет необходимости. В девять часов.– До встречи. – Я отключилась и прижала телефоном расползающиеся кусочки письма. – Он придет ко мне в девять.– Замечательно! – с энтузиазмом воскликнула Трисия.– Он придет, чтобы я рассказала ему об Ивонн, – напомнила я.– Для начала, – заметила Кэссиди. – А там, кто знает? 13 – Останьтесь со мной. Пожалуйста, – умоляла я. Я не люблю упрашивать, но в некоторых ситуациях ничего другого не остается. В данный момент и это не сработало.Кэссиди и Трисия, радостно хихикая, вытолкнули меня из такси, оставив на тротуаре перед моим домом. Мы так и не поужинали, вместо этого обошлись закусками и коктейлями, и вот в 8:40 я была немного навеселе, немного голодна и не совсем уверена в том, как мне обращаться с детективом Эдвардсом, когда он появится. Именно поэтому я упрашивала двух своих лучших в мире подруг: пожалуйста, пожалуйста, останьтесь со мной! – а они радовались моей нервозности.– Мы только будем мешать, – настаивала Кэссиди. – Тебя ждет работа.– Важная работа, – подчеркнула Трисия.– У тебя есть все доказательства?– Все, что я нашла.– Этого будет достаточно, чтобы он задумался. Помни, это его профессия, хотя я не сомневаюсь, что у него есть другие таланты.Последнее высказывание показалось Трисии очень забавным. Они явно не собирались вылезать из такси. Оставляли меня на необитаемом острове и уплывали. Так тому и быть.– Когда завтра будете звонить и молить о подробностях, учтите, что я приглашала вас остаться.– Если мы останемся, то тех подробностей, о которых я хочу услышать, просто не будет, золотце. – Кэссиди захлопнула дверцу, они обе послали мне воздушные поцелуи и уехали в ночь.За следующие двадцать минут я успела принять душ, переодеться в свои самые приличные левайсовские джинсы и батистовую блузку, а также подкрепить силы ванильной колой и порцией арахисового масла (с пониженным содержанием жира и повышенной зернистостью), которое я съела прямо с ложки.Через десять минут после этого я меряла шагами квартиру, крутя в пальцах вылизанную ложку и хрустя леденцом. У Эдвардса есть номер моего телефона, он мог бы позвонить мне, если бы что-то помешало ему прийти. И опоздание на десять минут – это не такое уж серьезное опоздание. Особенно для полицейского, я так думаю. Тем не менее я нервничала.Когда в восемнадцать минут десятого Эдвардс появился на пороге моей квартиры, я занервничала еще сильнее. Я была морально готова к большим синим глазам, но казалось, что за прошедший день его скулы стали еще более высокими и четко очерченными. Удастся ли мне осуществить задуманное?Потом на сцену вышел детектив Липскомб:– Простите, что заставили вас ждать, мисс Форрестер.– Ничего страшного. Пожалуйста, входите. – Я подумывала, не врезать ли Эдвардсу коленом в пах, когда он проходил мимо меня. Он позвонил из холла и сказал только "Это Эдвардс", а не "Это Эдвардс, я приехал вместо со своим партнером".Я предложила детективам напитки, но они отказались. Я была как на иголках, потому что Эдвардс избегал моего взгляда. В гостиной они устроились на стульях, и мне не осталось ничего другого, кроме как сесть на диван. Я не уверена, что это было сделано нарочно, но они легко и просто повернули ситуацию так, что я чувствовала себя как на допросе, в то время как на самом деле это я их позвала.Но я не собиралась легко сдаваться. Я была твердо намерена говорить первой.– Моя начальница Ивонн Гамильтон убила Тедди Рейнольдса.Эдвардс по-прежнему не смотрел на меня, вместо этого он расковыривал уголок блокнота. Липскомб взглянул на меня с профессиональной вежливой полуулыбкой.– У вас есть доказательства в поддержку этого заявления?– Я знаю, что Камилла Сондергард сказала вам, что у нее был роман с Тедди и она разорвала эти отношения, потому что его жена узнала.Эдвардс вскинул на меня глаза, но тут же снова перевел взгляд на блокнот. Разве Липскомб не знал о нашей встрече в Мермэйд-Инн?– Я сама говорила с Камиллой, – продолжила я, чтобы прояснить ситуацию. – Но потом я узнала, что женщина, которую Камилла приняла за Хелен Рейнольдс, на самом дела была Ивонн Гамильтон.Эдвардс поднял на меня глаза и уже не опускал их. Липскомб быстро раскрыл блокнот. Они слушали. Я рассказала им про всех тех, кто мог подтвердить мои слова, включая портье в "Сент-Реджис". Детективы переглянулись. Они еще не были в "Сент-Реджис", но было видно, что они собирались навестить его утром. Держа ручку наготове, Липскомб спросил:– Вы хотите сообщить нам что-нибудь еще?– Мне кажется, что это больше чем распавшиеся отношения. Я думаю, что и Ивонн, и Тедди связаны с финансовыми нарушениями в журнале. – Я вкратце обрисовала им проблему с рекламными объявлениями. – Вероятно, это только начало. Возможно, что Софи из бухгалтерии тоже в этом замешана, потому что все это выплыло на свет, только когда она ушла на больничный.Я рассуждала вслух и пора было это прекратить, потому что я чувствовала, как теория заговора пытается пробиться наружу, а от этого никому бы лучше не стало.– А в вашей теории, – осторожно принялся за расспросы Липскомб, – как это связано с тем, что мисс Гамильтон убила Тедди Рейнольдса?Я чувствовала на себе взгляд Эдвардса, поэтому старательно смотрела на Липскомба. Сейчас я не могла позволить себе отвлечься и выставить себя идиоткой.– Мне кажется, последней каплей стало его предательство и в деловых, и в личных отношениях.– Взрывоопасная комбинация, – признал Липскомб.– Я знаю, что она была на грани срыва. – Я передала им обрывки записки в герметично закрытом пластиковом пакете. – Тут записка, которую она написала Тедди. Там говорится, что все должно быть кончено.– "Все"? – тихо переспросил Эдвардс.– Их отношения. Мне кажется, можно понимать и как их личные отношения, и как профессиональные.Липскомб взял пакет за самый краешек и приподнял, глядя на обрывки внутри.– Это вообще можно прочесть?– Оно складывается как пазл.– Где вы это взяли? – спросил Эдвардс, в то время как Липскомб вложил мой пакетик в пакет для улик и сунул в карман пиджака.– Нашла в офисе Ивонн.– Выудили из мусорной корзины?– Нет, достала из ее музыкальной шкатулки.– Почему вы заглянули в ее музыкальную шкатулку?– Потому, что вы считаете, что Хелен убила Тедди, а я уверена, что это не так, и я пыталась найти тому доказательства.Липскомб закрыл блокнот. Это был плохой признак. Эдвардс вздохнул. Это тоже ничего хорошего не предвещало.– Лучше бы вы поговорили с нами, прежде чем собирать потенциально недействительные доказательства самой, – сказал Эдвардс. Он посмотрел мне прямо в глаза в первый раз за вечер, и, несмотря на мою растущую досаду, меня все равно тряхнуло. Он меня раздражал. Я сама себя раздражала. Почему я позволяю этому человеку сводить меня с ума?– Я думала, мне нужно как-то подтвердить свои заявления, чтобы не выглядеть сумасбродной болтушкой. – Я старалась, чтобы мой голос звучал плавно и ровно.– Но это все… – начал Эдвардс, но Липскомб слегка покачал головой.– …очень интересно и мы ценим ваши усилия. Мы вам позвоним. – Липскомб встал, пожал мне руку и направился к двери, полагая, что Эдвардс последует за ним.Я ринулась вслед, опережая Эдвардса, и протестуя:– Детектив Липскомб, я в состоянии понять, когда мне дают от ворот поворот.– Мисс Форрестер, мы очень ценим все, что вы нам сказали, и все, что вы сделали, но для соблюдения законности расследования очень важно, чтобы с этого момента вы позволили нам взять все в свои руки. Вы же не хотите, чтобы убийца мистера Рейнольдса был на свободе, потому что доказательства были собраны с нарушениями, не так ли?– Конечно, нет….– Благодарю вас, мисс Форрестер. Мы вам позвоним, – повторил он для особо понятливых, и вышел.Я развернулась, предполагая, что Эдвардс стоит прямо за мной. Это было не так. Он стоял в десяти футах и смотрел на меня с уже знакомым мне непроницаемым выражением лица. Я бросила взгляд через плечо, но Липскомба в поле зрения не было. Что это, какая-то разновидность игры в плохого и хорошего полицейского? Липскомб обходился со мной вежливо, хотя и достаточно бесцеремонно, а Эдвардс задержался, чтобы выдать строгое предупреждение?– Я хочу извиниться, – сказал Эдвардс через секунду, застав меня врасплох.– Вы о чем?– О прошлой ночи.Я заставила себя не прикоснуться к губам.– Я ничего не имела против. И никому об этом не рассказала. – Кэссиди и Трисия не в счет.– Это было неуместно.Он пытается прикрыть свою задницу или отступить?– Мне жаль, что вы это так воспринимаете.Он медленно направился ко мне, но вместо приятного волнения меня терзали мрачные предчувствия. В его повадках появилось что-то новое, что-то темное, раньше мной не замеченное. Я не двинулась с места, и он подошел ко мне почти вплотную.– Я просто не хочу делать вам больно.Так не делай, подумала я, но у меня хватило здравомыслия не педалировать эту тему. Кажется, он имеет в виду более широкую картину, так что я просто сказала: "Спасибо". Мы стояли настолько близко друг к другу, что мне приходилось немного откидывать голову назад, чтобы смотреть ему в глаза. Если бы я встала на цыпочки, то могла бы поцеловать его в губы. Прекрасная идея – но и ужасная одновременно.– Когда это закончится, мы все наверстаем, – пробормотал он, проводя рукой по тыльной стороне моей ладони. Я заставила себя не вздрогнуть, когда он задел меня, проходя мимо и направляясь к двери. Я читала про тантрический секс и думала, не было ли это тантрической прелюдией.Спустя три часа я все еще пыталась не вздрагивать. Я уже успела проинформировать Кэссиди и Трисию и начать бутылку красного вина "Шираз". Я не притворяюсь знатоком вин – зачем выставлять себя на посмешище? Вы провоцируете друзей на то, чтоб они подарили вам бутылку какого-то неизвестного вина из Вирджинии, выдавая ее за последнюю новинку с Калифорнийского побережья, а потом они сидят, откинувшись на спинку дивана и наблюдают, как вы, как последняя дура, рассуждаете о розовых лепестках в послевкусии, сложной кислотности и труде мигрантов.А ведь есть еще все эти правила: что к чему подавать – красное вино к говядине, белое к рыбе, розовое – к чему там его подает бабушка, потому что других вин она не покупает, – вы понимаете, о чем я. Мне еще предстоит найти объяснение более сложному набору правил – каберне к тяжелому разрыву отношений, пино гри к ностальгии, мерло к мести, примерно так.В отсутствие четко установленных правил, я решила, что "Шираз" подходит к приступам беспокойства и достала бутылку производства "Чаттер Крик" В переводе с англ. – журчащий ручей, звонкий ручей.

из кухонного шкафчика. Название вина тоже казалось подходящим, потому что мои зубы уже выбивали мелкую дробь.Я бесконечно долго переключала каналы и в конце концов посмотрела последние двадцать пять минут фильма "Король и я" Киноадаптация бродвейского мюзикла Роджерса и Хаммерстайна. основанная на постановке "Анна и король Сиама" по одноименной книге Маргарет Лэндон. Анна Керр, овдовевшая учительница, сталкивается с упрямым королем и со временем в него влюбляется.

, думая, что если я как следует поплачу, то это поможет мне расслабиться, но все равно не смогла сбросить напряжение. Канал рыданий. Вот что действительно нужно кабельному ТВ. Канал, по которому показывают только слезовыжимающие сцены из фильмов, так что можно включить его в любой момент дня или ночи и прорыдаться за пять минут. Новое слово в психотерапии.Но даже после финальных титров я не могла принять решение. Правильно ли я поступила? Кэссиди и Трисия уверяли, что да. Подумали ли детективы Липскомб и Эдвардс, что я сумасшедшая? Наверно. А я сумасшедшая? Надеюсь, что нет. И как понимать детектива Эдвардса? Но от этого нервная дрожь только усилилась.Я налила последний бокал вина, завернулась в покрывало и постаралась сосредоточиться на "Льве зимой" Фильм об английском короле Генрихе II.

, который начинался на канале классических фильмов. Мне бы следовало смотреть "Газовый свет" "Газовый свет" (1944) – фильм с участием Ингрид Бергман. В центре сюжета – история молодой женщины, расследующей давнее убийство своей тети.

, но его не показывали. Я наконец заснула – как раз, когда Энтони Хопкинс спрятался за занавеской в спальне Тимоти Далтона.На следующее утро я чувствовала себя так, будто лично воевала с Францией и Испанией. У меня не было похмелья, я просто была как выжатая тряпка. На диване редко удается хорошо выспаться, и все мои мышцы ныли и болели от напряжения. Я готова была поклясться, что это испытание не улучшит мою физическую форму. Где чувство свободы и обновления, которое положено испытывать от правильного поступка?После двух бутылок воды, банана и фрапучино, я все еще ломала голову над этим вопросом. И то, что я приехала в офис как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ивонн выпроваживает Эдвардса и Липскомба из своего офиса, не оказало настолько благоприятного влияния, как вы могли бы подумать.Все в нашем загончике притворялись, что не замечают двух детективов, расследующих убийство. Впрочем, бросалось в глаза отсутствие телефонных разговоров и щелканья клавиш. Ивонн стояла на пороге офиса, пожимая руки детективам Эдвардсу и Липскомбу, как будто они заскочили выпить по коктейлю и теперь должны были уходить, чтобы не опоздать в театр. Фред увидел меня с другого конца загончика и пытался предупредить, но было поздно – Ивонн заметила меня лишь на долю секунды позже.– И, конечно, если у вас еще есть вопросы, – сообщила Ивонн всему офису, если не всему этажу, – вам надо поговорить с Молли. Молли была звездой этого шоу с самого начала. Не так ли, Молли?На ней не было наручников, так что кто знает, о чем они с ней говорили и что сказали обо мне. Все только больше запутывалось, вместо того чтобы проясниться. Мне захотелось повернуться, и выйти, возможно, дойти пешком до Кейп Код и там устроиться на работу в симпатичный книжный магазинчик, но я побоялась, что власти меня не так поймут. По крайней мере, Эдвардс и Липскомб не сказали Ивонн, что уже неоднократно со мной беседовали.– Не думаю, чтобы это отвечало чьему-то представлению о шоу, – сказала я, потому что, казалось, все ждут моей реплики.– Конечно. Ведущая колонки принимает более правильные решения, чем редактор.– Я не это имела в виду, Ивонн.То, что этот разговор слышали все обитатели офиса, было плохо само по себе, но то, что его слушали и, наверно, запоминали Липскомб и Эдвардс, было еще хуже. Я не хотела, чтобы они думали, будто у меня есть личные основания подогревать подозрения против Ивонн. Мне самой было трудно поверить, что она способна на убийство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31