пришла настоящая миссис Маркван и что ему теперь с ней делать?– Миссис Маркван? – непонимающе переспросила я.– Ну да, мы всегда регистрировались как мистер и миссис Маркван. Это была такая игра, которая очень нравилась Тедди. – Она пожала плечами. – Он любил всякие игры, и мне в нем это нравилось.Игры, о которых мне не хотелось знать. Имел ли значение выбор имени? Джон Маркван, писатель? Или Ричард Маркван, кинорежиссер? Есть ли какая-то связь, которой я не улавливаю? Или Тедди просто нравилось звучание имени? А откуда Хелен знала имя? Пользовался ли Тедди тем же именем с Ивонн? Уффф… Час от часу не легче…– И что же произошло?– А что обычно происходит в таких случаях? – Камилла пожала плечами с таким видом, будто любая женщина проходит через подобное десятки раз. Я предпочла не комментировать. – Я пряталась в спальне, пока они орали друг на друга в гостиной. Скандал был жуткий, меня это даже растрогало. Должно быть, решила я, она его действительно любит. Поэтому, после того как ему удалось от нее отделаться, я с этим покончила.– Вы с ним порвали? – Похоже, последние две недели у Тедди были на редкость насыщенными. Хелен узнала о Камилле и Ивонн, Камилла порвала с ним, а он порвал с Ивонн. Не сказать, что он закончил на высокой ноте.– Не люблю быть замешанной в грязные истории.Тогда зачем спать с женатыми мужчинами, так и подмывало меня спросить. Но вместо этого я сказала:– Огромное вам спасибо за помощь и понимание. Мы сообщим вам насчет церемонии и приема.– Я буду вести себя очень осмотрительно, обещаю. Спасибо, что пришли. – Она протянула руку. Я подумала, что для рукопожатия, но оказалось, что таким образом она давала Пегги знак вернуться. Правильно истолковав намек, я быстренько удалилась.Я уже начала понимать, что расследование убийства имеет много общего с романтическими свиданиями: доверяй своим инстинктам, обращай внимание на скрытый смысл сказанного, не злоупотребляй гостеприимством.Выйдя на ступеньки музея, я остановилась, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Пойти в "Сент-Реджис" и попробовать там что-нибудь разнюхать или вернуться в офис и попытаться еще раз заглянуть в музыкальную шкатулку Ивонн? Интересно, ее карточка тоже из отеля "Сент-Реджис"? Или лучше ответить на телефонный звонок?Это была Кэссиди.– Не обольщайся, это не твой красавчик детектив, это всего лишь я.– А кто сказал, что при звуке твоего голоса мое сердце не начинает биться чаще?– Обсуди это со своим психоаналитиком, крошка, а пока что объясни мне, почему я узнаю об историческом поцелуе из вторых рук?– Кэсс, я слегка сошла с ума.– И это позволяет тебе нарушать этикет взаимоотношений с лучшей подругой?– Нет.– С тебя поход в ресторан, и тогда я подумаю, заслуживаешь ли ты прощения.– Давай встретимся за ланчем.– Я не могу вырваться. Да и потом, ты думаешь, что не будешь занята на ланч?– Ну да, – сказала я, не понимая, к чему она клонит. Опять намекает на детектива Эдвардса?– А ты не думала, что Гарретт может пригласить тебя на ланч?Я не ахнула, хотя и должна была бы. Как я могла забыть?.. Даже по телефону было слышно, как тяжело вздохнула Кэссиди.– Слава богу, что я догадалась позвонить. Поезжай.– Кэсс, я и вправду сошла с ума!– Обрати это себе на пользу. Заставь его думать, что сделала ему большое одолжение, потому что тебе было очень трудно выкроить время из своего напряженного графика расследования убийства, чтобы заскочить на минутку и подкинуть ему идею статьи. Не сомневайся, он это проглотит.Не имело смысла объяснять Кэссиди, что я на это не способна. Я уже наизусть знаю текст лекции, которую она читает мне всякий раз, когда я признаюсь в своей неуверенности или сомнениях, но за это я люблю ее еще сильнее. Но вот насчет того, удастся ли мне продать идею Гарретту Вилсону, когда у меня в запасе меньше получаса, чтобы собраться с мыслями, у меня были серьезные сомнения.– Это может быть не…– Это самый подходящий момент, все будет прекрасно, ты справишься, а сейчас отключайся и отправляйся туда. Это все благодаря моему соблазнительному бедру. Другого такого случая может не представиться.– Кэссиди, но я действительно…– И я тоже тебя люблю. Иди. Потом сразу же позвонишь мне и все расскажешь. – Она отключилась, а я побежала вниз по ступенькам, чтобы поймать такси.Милостивая судьба послала мне таксиста, который был так же погружен в свои мысли, как и я, и не собирался вступать в разговор. Усевшись на заднее сиденье, я сделала глубокий вдох. Нужно сосредоточиться. Иначе важные вопросы, от которых зависит вся моя будущая жизнь – вроде этой встречи или разрыва с Питером – останутся нерешенными. Интересно, это странное ощущение у меня в желудке вызвано дурным предчувствием или излишком выпитого кофе? Впрочем, это может подождать. Не все сразу, главное сейчас – Гарретт Вилсон. Я сделала еще один глубокий вдох. Ну что бы такое придумать, чтобы продать ему мою идею, от чего оттолкнуться?Переместившись на тридцать пять кварталов и представляясь в приемной "Манхэттена", я так и не знала ответа на этот вопрос. Даже по внешнему виду офиса сразу можно было сказать, что это более серьезный журнал, чем наш. Наш офис – светлый, воздушный, легкомысленный, там всегда пахнет так, будто кто-то только что разогревал в микроволновке попкорн, а потом побрызгал вокруг эссенцией сандалового дерева, чтобы скрыть запах. Этот офис был полон густых, насыщенных красок, натертых мастикой деревянных панелей и толстых ковров, приглушающих звуки. А пахло здесь свежесрезанными цветами и свежесмолотым хорошим кофе.Сидящая во мне трусиха надеялась, что девушка из приемной насмешливо улыбнется и во всеуслышание объявит, что никак невозможно, чтобы у меня была назначена встреча с Гарреттом Вилсоном, потому что мистер Вилсон принимает только настоящих журналистов. Вместо этого секретарша улыбнулась с отрепетированным шармом, показала на вишневые кожаные кресла и сообщила, что помощник мистера Вилсона придет за мной буквально через минуту.Я не умею ждать. В вывернутой физике моего мира организм отдыхающий мгновенно превращается в организм нервничающий. Добро бы я еще нервничала из-за чего-нибудь стоящего. Например, сейчас мне следовало волноваться о том, буду ли я выглядеть полной дурой, убеждая мистера Вилсона, что заслуживаю странички в его журнале. Так нет, вместо этого я размышляла, в каком отеле могли предаваться утехам Тедди с Ивонн, если не в Сент-Реджисе. Конечно, это была часть истории, которую я собиралась продать, но совсем не та ее часть, от которой мог прийти в восторг главный редактор.К счастью, помощница появилась раньше, чем я успела перепрыгнуть на следующий уровень тревоги. Она выглядела безупречно – высокая, роскошная, элегантная – и я, внушая себе, что лучше чувствовать неловкость в ее присутствии, чем в присутствии ее босса, пошла за ней в глубь холла, слушая, как ее каблуки стучат по полированным плиткам. Наверняка выстукивают азбукой Морзе: "Вот идет неудачница".Не знаю, услышал ли это послание мистер Вилсон. Очутившись в его офисе, я совершенно забыла о его помощнице, потому что была ошеломлена им самим. Он относится к тому типу мужчин, каких изображал Кэри Грант, плюс современные преимущества в виде персонального тренера и подтяжки век. В газетно-журнальных кругах он пользуется прекрасной репутацией, его любят благотворительные организации, к тому же говорят, он – влиятельная фигура в политике штата. Господи, и о чем я только думала?Он не стал садиться за письменный стол красного дерева, размером со сцену для постановки "Призрака Оперы", а сел напротив меня на стул, который его предки, вероятно, собственноручно внесли на борт "Мэйфлауэра" Название корабля, на котором в 1620 г. в Америку прибыли первые английские переселенцы.

. Свет, льющийся из расположенного позади него окна, создавал вокруг него некую ауру – а может быть, просто подчеркивал ту, что у него уже была.– Очень приятно познакомиться, – сказал Вилсон, стряхивая пылинку с изготовленных на заказ брюк. Наверно, это была единственная пылинка в безупречно чистой комнате. – Моя дочь – ваша большая поклонница. – Потрясающе. Моя репутация меня опережает. – Признаться, мне тоже нравится ваша колонка.Справившись с шоком, я выдавила:– Благодарю вас, сэр.– Четкая точка зрения, живая манера изложения. Было бы интересно посмотреть, как это трансформируется в большую статью. Итак, Кэссиди Линч сказала мне, что вы работаете над какой-то грандиозной историей. Расскажете?Я не могла дышать, а не то, что рассказывать истории. Ай да Кэссиди, не пожалела елея. Она заслуживает того, чтобы на обратном пути я зашла к Тиффани и что-нибудь для нее купила. Но, продираясь через слова, чтобы сформулировать ответ, я вдруг испугалась. У меня появилось чувство, что если я расскажу ее вслух, то история рассыплется и исчезнет. Но не могу же я терять такую возможность? Набрав полную грудь воздуха, я рискнула:– Это дело об убийстве.– Кэссиди мне так и сказала. Печально, что ваш друг погиб, но должен сознаться – люблю криминальные истории. К тому же они хорошо продаются. Продолжайте.– Я хочу показать весь ход расследования глазами частично вовлеченного наблюдателя. Никакой эмоциональной подоплеки, просто некто, кто знает всех участников и, может быть, знает убийцу.– Может быть? – поддразнил он. Я невольно улыбнулась в ответ.– Я не собираюсь раскрывать все свои секреты, пока не пойму, насколько вы заинтересованы, – ответила я, сама удивившись, насколько кокетливо это прозвучало.– Я должен знать больше, прежде чем смогу вам ответить, – отбил Вилсон. – Так о чем же на самом деле ваша история?Вот за это я ненавижу необходимость "продавать истории". Или "обсуждать отношения". Я всегда чувствую себя так, будто пытаюсь пришпилить бабочку к выставочному стенду, пока бедная тварь еще жива и трепыхается. Так много всего можно открыть во время пути, и очень часто именно эти находки оказываются наиболее важной частью всего путешествия. Но подобные рассуждения сейчас не помогут мне добиться желаемого. В том числе самоутверждения.К счастью, инстинкт выживания взял верх.– Это история об обличиях, о ролях. Какие мы, когда встаем утром, какими становимся, когда приходим на работу, или встречаемся с друзьями, или с кем-то знакомимся. О том, как мы меняем и перекраиваем свой образ, очень часто даже не отдавая себе отчета. – Я использовала все свои навыки игры в покер, лишь бы он не догадался, что я сама понятия не имею, откуда вдруг выплыло такое объяснение.Улыбка Гарретта растаяла – я не могла понять, хорошо это или плохо. Долгую минуту он смотрел на меня, а я изо всех сил старалась не съежиться под его взглядом, несмотря на бушующий где-то под ложечкой ядерный реактор, усиленно синтезировавший микрочастицы беспокойства. Чем дольше Вилсон в молчании разглядывал меня, тем труднее мне было не корчиться от волнения. Я становилась живым пособием к Всеобщей Единой Теории Страха.Наконец он заговорил:– Звучит достаточно знакомо. Большинство людей осознает, что, выходя в большой мир, мы надеваем некую личину.Бурлящая внутри меня масса болезненно окаменела. Ничто не может уязвить пишущего человека – пишет ли он в книге, журнале или на стенке сортира – больнее, чем упрек, что его идея не нова. Любой человек, составляющий предложения из слов, должен верить, что они выражают что-то новое или хотя бы по-новому освещают уже известное. Ну, за исключением журналов для новобрачных, которые публикуют одно и то же из номера в номер, потому что вы либо покупаете их один раз, когда начинаете планировать собственную свадьбу, либо покупаете постоянно и не замечаете разницы, но в этом случае свадебная индустрия может радоваться, что посадила вас на иглу.Слова Гарретта подтвердили мои самые мрачные опасения и подкрепили страхи и сомнения по поводу статьи, однако это вылилось в совершенно неожиданную реакцию. В то, что раньше, признаюсь, было не очень для меня характерно, но что я впервые ощутила, когда наткнулась на тело Тедди: решимость.Сделав усилие, чтобы собраться и обрести уверенность, я пустилась в рассуждения, которые, надеюсь, могли сойти за умение преподнести материал или, еще лучше, за последовательность.– Речь идет не просто об умении представлять себя в наилучшем свете или играть роль. Да, мы все этим грешим. До некоторой степени, именно так нас учат общаться с людьми. Корпоративный этикет и все такое. Я говорю о вещах более глубоких, более интимных, менее осознаваемых и изначально присущих человеку. У каждого из нас несколько граней. Как у драгоценного камня. Слегка поверни нас, освети по-другому – высвечивается новая грань. Это все тот же камень, но новый угол зрения позволяет изменить его восприятие, повысить оценку. Многие из нас так и живут всю жизнь, показывая окружающим только одну или две грани.Гарретт, ничего не говоря – и не потому, что я ему не давала – слегка подался вперед в своем кресле. Это было как раз то поощрение, в котором я нуждалась.– Тедди был очень разным со всеми, кто его знал. Разнообразные грани, некоторые из которых были известны совсем немногим. Собирая грани в один драгоценный камень, анализируя, почему он скрывал определенные качества от определенных людей, мы поймем, зачем мы делаем то же самое в своей жизни. И что мы при этом приобретаем или теряем.Гаррет открыл рот, желая что-то сказать, но меня уже так несло, что я не могла остановиться.– И мы представим все это в свете того факта, что Тедди стал жертвой насилия. Какая из граней это вызвала? А что насчет соответствующих граней убийцы? Какие из них видел Тедди, какие видели мы? Поняв, кем был Тедди для своего убийцы, что они видели друг в друге, мы…– Мы напишем статью, достойную того, чтобы ее прочитали, – закончил Гарретт.Я остановилась, опасаясь того, что будет дальше. Удалось ли мне его захватить? Вилсон задумчиво потер лоб.– Это довольно-таки трудная задача.Я кивнула:– Что и делает ее такой привлекательной.– Вы сотрудничаете с полицией?Надеюсь, я не вспыхнула при мысли об Эдвардсе.– Время от времени.Это заставило его снова улыбнуться.– Полицейские умеют быть очень жесткими.– Ничего, я справлюсь, – заверила я нас обоих.– Так кто же убийца?– Узнаете, когда прочитаете статью.– Тогда, наверно, я вынужден ее купить. – Он говорил еще что-то, но я уже ничего не слышала – в ушах зазвенело от прихлынувшей крови. Он и в самом деле сказал, что хочет мою статью? И мне даже не пришлось прыгать сквозь горящие кольца, или обещать ему на заклание своего первенца, или идти с ним на свидание? Он хочет мою статью. Может быть, Кэссиди успела с ним переспать и просто не стала об этом рассказывать?– Ты должна благодарить в первую очередь себя. Ну и меня, конечно, – сказала Кэссиди, когда я позвонила ей, выйдя на улицу. До меня еще не вполне дошло, что я буду писать настоящую статью для настоящего журнала. Руки дрожали так, что я чуть не выронила телефон. – Поздравляю, Молли.– Не могу поверить.– Поверишь через пару часов и пару бутылок шампанского. Я тебе помогу. Обед?– Без вопросов.– Только не впадай в ступор.– Не буду.– Ты это сделаешь, Молли. Это будет грандиозно. Все, что от тебя требуется – раскрыть убийство.– До или после того, как я установлю мир во всем мире?Видимо, в моем голосе прозвучали визгливые нотки, которые сразу заметила Кэссиди.– Молли?– Я в порядке.– Это сделала Ивонн.– Я тоже так думала.– В прошедшем времени? Что изменилось?– Несколько человек рассказали кое-что, что опять указывает на Хелен.Пауза на другом конце линии показалась мне слишком затянувшейся.– И это та теория, которой все еще придерживается Эдвардс?– Насколько мне известно.Повисла еще одна пауза, и я приготовила себя к тому, что должно было последовать:– Тогда, может быть, лучше предоставить это Эдвардсу?– Нет.– Почему нет?– Потому что это поставит крест на моей статье. И потому что я права.– Ты уверена?Наступила моя очередь держать паузу.– К обеду смогу точно сказать.Я всегда лучше работаю в условиях цейтнота. 11 – О. Мой. Бог. Где. Ты была? – В тоне Ивонн, увидевшей меня в дверях конференц-зала, не было радости или облегчения. Скорее, она бы больше радовалась, если бы увидела шакалов, разрывающих мой труп.– Извини, так получилось. А ты меня искала?Я игнорировала ее вопрос, потому что правда состояла в том, что я ползала на коленях по ее офису, пытаясь еще раз вскрыть музыкальную шкатулку. Ну, не совсем вскрыть, поскольку у меня имелся ключ, но тем не менее вторжение в офис Ивонн без ее ведома и разрешения, как ни крути, было делом незаконным. Зато я получила то, что хотела! Каким-то чудом, но мне это удалось.К тому моменту, как я вернулась в офис после встречи с Гарреттом Вилсоном, беспокойство, вызванное заявлениями Камиллы в адрес Хелен, уступило место эйфории от получения заказа на статью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31