А мне не так часто удается оторвать вас от государственных дел. Вас что-то беспокоит в последнее время, я вижу.
Король Дансенну пожал плечами.
– Я думаю о предстоящем походе.
– Простите мне мою дерзость, государь, но не слишком ли долго мы выжидаем? Энкины, должно быть, считают нас трусами и наверняка готовят новый набег.
– Пусть готовят, им не суждено его совершить. После нападения на Селхир они были настороже, отогнали свой скот далеко в степь и спали, не выпуская из рук оружия. А теперь они поверили, что мы не собираемся мстить, и расслабились. К тому же, слухи о нашем союзе с эссанти должны были уже утихнуть. Энкины нас недооценивают, так что самое время преподнести им сюрприз.
– Значит, мы скоро выступим? – Глаза Альвы азартно заблестели.
– Ты так рвешься на войну? – Король посмотрел на него с легкой грустью. – А я хотел оставить тебя в Трианессе, чтобы ты не рисковал понапрасну, тем более сейчас, когда у тебя есть возлюбленный.
– Я офицер королевской гвардии, государь, и я должен драться за Криду, – возразил молодой кавалер. – Кроме того, для поэтической натуры в войне есть свое очарование. Так что не делайте для меня исключений.
– А как же Итильдин?
– Он будет моим оруженосцем.
– Ну, если тебе будет прикрывать спину эльф, мне не о чем волноваться, – улыбнулся Даронги.
– О, государь, разве я раньше давал вам повод волноваться? Рука моя всегда тверда, и меч я ношу не для украшения.
– Не обижайся, мой мальчик. Я просто предчувствую, что этот поход принесет тебе неприятности. Впрочем, в моем возрасте простительно быть немного мнительным.
– Ночные сквозняки, жесткая постель и, может быть, пара царапин – вот и все неприятности, которые меня ждут, – весело отозвался Альва. – Так когда выступаем?
– Через два дня вождь эссанти будет в Трианессе. Тогда мы устроим совет и назначим дату.
Южные ворота украшены огромными флагами, всюду цветы, праздничная толпа шумит, как море, гвардейцы в парадных синих мундирах с золотым шитьем вытянулись по стойке «смирно». Придворные, обступившие короля, разодеты в пух и прах, королевский трон сверкает на солнце так, что глазам больно смотреть, в небе выписывают круги стайки белых голубей… Альва любил свою страну, что не мешало ему думать о ней с добродушной иронией. Кридане любое событие готовы обставить с крикливой пышностью, праздник ли, не праздник – зачем упускать повод повеселиться? В столицу прибыл вождь эссанти, доблестный Кинтаро, так пусть варвар-степняк будет поражен богатством и роскошью Трианесса.
Государь Криды Даронги Дансенну встретил союзника у ворот столицы, чтобы оказать ему честь, ибо смирение, а не надменность идет рука об руку с истинным величием. Прекрасное разрешение щекотливой ситуации, ведь гордый кочевник неминуемо был бы оскорблен, если б ему, как жалкому просителю, пришлось явиться во дворец на поклон к королю. А сейчас они встретятся как равные. Король, одетый в боевые доспехи, при оружии, сидел на троне и спокойно ждал появления предводителя варваров, о котором возвестил шум в конце улицы. Альва, стоящий в почетном карауле, вглядывался в ту сторону, едва сдерживая нетерпение. Что он испытает, увидев бывшего любовника?
Кинтаро ехал впереди процессии на огромном лохматом жеребце черной масти. Сопровождало его человек двадцать кочевников, один из них вез копье, украшенное лентами и бусами, с надетым на него огромным черепом дикого быка – что-то вроде боевого штандарта эссанти. Увидев короля, они все спешились синхронно, как по команде, сопровождающие преклонили колено, держа за повод своих лошадей, а Кинтаро вышел вперед.
По толпе пробежал восхищенный шепоток. Альва невольно вздохнул, не отрывая изумленного взгляда от кочевника. Дикий варвар в плохо выделанных шкурах, которого он знал в степях, исчез. Перед криданами стоял вождь прославленного в битвах народа, воин, исполненный спокойного достоинства и мужественной красоты. Чисто вымытые, блестящие волосы аккуратно заплетены в косы и украшены орлиными перьями, стройные мускулистые ноги обтянуты щегольскими штанами из черной кожи с тиснением, на голой бронзовой груди – знак вождя, ожерелье из черного агата с изображением орла, распростершего крылья. За спиной у него длинный прямой меч, его рукоятка торчит над плечом. Когда он подошел еще ближе, Альва заметил, что в ушах у него красивые агатовые серьги, а глаза подведены по последней столичной моде. Выглядел он просто сногсшибательно. Ему придется отбиваться от поклонников все время, пока он в Криде. Ничего, как-нибудь справится, с его-то темпераментом, подумал Альва, пряча улыбку.
Встреча монарха и варварского вождя была церемонной, но отнюдь не холодной. Даронги Дансенну тепло приветствовал союзника, а Кинтаро в ответ произнес короткую энергичную речь, полную цветистых выражений, достойных выпускника Королевской академии, а не варвара-кочевника. Куда только девался его грубый степной акцент, так резавший ухо Альве во время пребывания среди эссанти!
Кавалер Ахайре не знал, заметил ли его Кинтаро. Стоял он довольно близко, но вождь не смотрел по сторонам, разговаривая с королем. Государю подвели белую лошадь, и Кинтаро так изысканно-вежливо поддержал для него стремя, что у Альвы чуть не отвалилась челюсть. Ничего себе грубый дикарь!.. Потом вождь тоже вскочил в седло, и союзники бок о бок направились во дворец.
Как адъютант начальника королевской гвардии, Альва Ахайре до вечера нес службу, то есть сидел в приемной, попивая вино, и принимал доклады от патрульных офицеров. Когда он сменился, юный паж принес ему длинное орлиное перо.
– Высокородного кавалера приглашают в покои вождя эссанти.
Альва хмыкнул, повертел в пальцах перо – стильно, ничего не скажешь! – и последовал за пажом.
В большой комнате горело всего несколько свечей, и стены ее терялись в полумраке. Как только кавалер Ахайре вошел и притворил за собой дверь, как был тут же прижат к ней сильными руками, и жадный требовательный рот нашел его губы. Захваченный врасплох, Альва даже не пытался вырваться. «А ты чего ожидал, придя сюда? Светской беседы?»
Поцелуй был таким долгим, что у Альвы закружилась голова. Кинтаро был горячим… и возбужденным. Очень возбужденным. От него пахло полынью, какими-то благовониями и страстью. Когда эссанти дал ему вздохнуть, Альва попытался что-то сказать, но его речь перешла в неразборчивые стоны, когда Кинтаро расстегнул на нем мундир и начал жарко целовать плечи и грудь. «Ну ты и шлюха, приятель!» – успел подумать молодой кавалер, прежде чем его захватило вожделение, лишая возможности связно формулировать свои мысли. Он все-таки сделал слабую попытку освободиться, бормоча:
– Нет, Кинтаро, не надо…
Ладонь степняка легла на его пах и принялась гладить его через штаны.
– А твое тело говорит мне «да», – ухмыльнулся Кинтаро.
Молодой кавалер был уже не в силах противиться своему желанию. Он задышал прерывисто, со всхлипами, и колени у него подогнулись. Воспользовавшись этим, Кинтаро сдернул с него штаны, нагнул над столом и овладел им быстро и страстно.
Когда окружающая действительность снова вернулась, Альва обнаружил, что лежит на кровати, а его любовник деловито стаскивает с него рубашку. Кавалер Ахайре застонал, отвел его руки и попытался сесть, но Кинтаро опрокинул его обратно.
– Некуда спешить, северянин, – произнес он хрипло, проводя губами по шее Альвы возле уха. – Вся ночь впереди.
– Черт, прекрати это, сумасшедший дикарь, – тяжело дыша, сказал кавалер Ахайре, выпутываясь из его объятий. – Я и так завтра сидеть не смогу. Ты меня просто изнасиловал.
Тот рассмеялся:
– По-моему, ты был вовсе не против.
– Я, кажется, говорил «нет», и ты это слышал. А как же ваш обычай спрашивать разрешения, прежде чем тащить в постель? – ядовито осведомился Альва.
– Мы в просвещенной столице, мой сладкий, пора отбросить варварские предрассудки.
Не сдержавшись, Альва фыркнул от смеха.
– Да ты говоришь, как образованный человек.
– А я и есть образованный человек. Зря я, что ли, провел пять лет в монастыре. Даже любезничать по-придворному умею. Тебе не придется меня стыдиться, – жарко прошептал ему на ухо Кинтаро. – Ну давай, расслабься, я могу побыть для разнообразия нежным, если хочешь, – и эссанти поцеловал молодого кавалера.
Альва ответил на поцелуй без энтузиазма и быстро его прервал, отстранившись.
– Кинтаро, я не хочу, – сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал твердо. – Все в прошлом, я не собираюсь больше спать с тобой.
– С чего бы вдруг? – Кинтаро усмехнулся. Похоже, он не принимал протесты Альвы всерьез.
– Мое сердце занято. У меня теперь есть возлюбленный.
– Я не ревнив, – снисходительно бросил Кинтаро. – Можешь и дальше спать со своим эльфом, мне дела нет.
Кавалер с трудом подавил удивленный возглас. Вождь был весьма проницателен – или хорошо информирован.
– Послушай, Кинтаро. Ты мне очень нравишься, это правда, но я люблю моего эльфа и хочу быть только с ним. У нас с тобой ничего не выйдет.
Улыбка эссанти поблекла, он слегка нахмурился, обдумывая слова молодого кавалера, потом пожал плечами и нехотя сказал:
– Ладно, я согласен, чтобы мы встречались время от времени. Просто секс, ничего больше. Тебе ведь хорошо со мной. Приходи, когда захочешь, я клянусь, что никто об этом не узнает.
– Кинтаро, я не собираюсь больше спать с тобой, – терпеливо повторил Альва, глядя ему в глаза. – Все кончено. Это было прощание.
Однако вождь уже обрел утраченное было равновесие, и к нему вернулась вся его самоуверенность.
– Держу пари, я заставлю тебя передумать, мой сладкий, – промурлыкал Кинтаро, наваливаясь на молодого человека и поглаживая его бедро.
– Черт, ты вообще понимаешь слово «нет»? – сердито вскрикнул Альва, пытаясь освободиться.
Во взгляде эссанти появилось что-то угрожающее.
– Мне не отказывают, – медленно сказал он, и его стальные пальцы сомкнулись на запястьях Альвы.
Кавалер Ахайре замер, глядя расширившимися глазами на Кинтаро. На какую-то секунду он поверил, что вождь не погнушается взять его силой, и рот его мгновенно пересох. Потом из глаз кочевника исчез грозный блеск, он выпустил Альву, и молодой человек машинально потер запястье. «Вот медведь!»
– Я подожду, – спокойно сказал Кинтаро. – Когда-нибудь ты все равно будешь моим.
Альва предпочел оставить это заявление без комментариев. Он встал и начал одеваться. Эссанти развалился на кровати, молча наблюдая за ним. Когда Альва подобрал с пола пояс со шпагой в ножнах, Кинтаро вдруг привстал, притянул его к себе, крепко поцеловал в губы и отстранился, прежде чем кавалер Ахайре успел что-то предпринять. Взгляд Альвы чуть смягчился, но он ничего не сказал, просто застегнул пояс и вышел.
Через час он уже был дома, сбросил сапоги в дверях гостиной и, на ходу раздеваясь, отправился в купальню. Он успел уже открыть дверь, и тут Итильдин сбежал по лестнице из кабинета Альвы, где в это время он обычно читал при свечах, и кинулся на шею возлюбленному. Но когда тот попытался его поцеловать, эльф вдруг вздрогнул и отступил на шаг, расцепляя объятия.
Альва не сдержал тяжелого вздоха. Взгляд, которым Итильдин окинул его с ног до головы, был слишком красноречив. От него ничего нельзя скрыть. Альва и не собирался скрывать… он просто об этом не задумался. Вопрос верности они ни разу не обсуждали. «Убей меня бог, если я знаю, как эльфы относятся к измене!»
Итильдин задрожал, обнял себя обеими руками за плечи и глухо проговорил:
– Ты пахнешь им.
Альва беззвучно выругался.
– Прости, – сказал он, просто, чтобы что-то сказать. – Я не думал, что это причинит тебе боль.
«О чем ты вообще думал, идиот? Вернее, чем?»
– Не ты причинил мне боль. Воспоминания. Тебе не за что извиняться.
Итильдин опустил голову, так что серебряные волосы закрыли лицо, но Альва успел увидеть в его глазах слезы. Понимание накрыло его, как холодная снежная лавина.
– Ты… ты помнишь его запах? Он… был с тобой? – деревянным голосом произнес Альва, прежде чем сам понял, о чем он спрашивает.
– Прости, я не могу об этом говорить, – обычно спокойный и бесстрастный, теперь голос Итильдина дрожал.
Не поднимая головы, эльф повернулся и почти выбежал из комнаты.
«Ахайре, ты точно трахнутый идиот!» – думал Альва, ожесточенно растираясь мочалкой, будто хотел содрать с себя чертов запах вместе с кожей. Выпивка плюс сексуальное желание равно помрачение рассудка – простая формула жизни кавалера Ахайре. Черт возьми, он сделал больно Итильдину, своему любимому, просто потому, что примитивные инстинкты отбили у него всякую возможность соображать…
Ему было за что извиняться. Разве можно просто сделать вид, что ничего не было, что жизнь их началась с того момента, когда Итильдин ступил на порог его дома? Прошлое всегда с ними, от него никуда не денешься. Надо научиться жить с ним. Научиться, по крайней мере, не поворачивать нож в ране, если не можешь вынуть его.
Он завернулся в полотенце и поднялся в спальню.
Там было темно, и Альва скорее угадал, чем увидел, что Итильдин лежит на краю кровати, уткнувшись в подушку. Молодой человек лег с ним рядом, и эльф, облегченно вздохнув, прижался к нему.
– Люби меня. Заставь меня забыть. Твоя любовь – единственное противоядие, – тихо сказал Итильдин, проводя руками по его телу, находя его губы. Его рот был нежным, чувственным, сладким…
«Как мне удержаться от дурацких поступков, если наказание за них будет именно таким?» – успел подумать кавалер Ахайре, впиваясь страстным поцелуем в губы своего возлюбленного эльфа.
Будущее снова казалось безоблачно-солнечным. Любовь больше не была затмением – она была светом. И жизнью.
Глава 3
Селхир, шумный город-рынок, сухопутный порт у самой границы Диких степей. Его лавки ломятся от товаров, его улицы заполнены пестрой разноязыкой толпой, в гостиницах всегда не хватает мест для купцов и путешественников, и везде царит этот неповторимый, неотвязный запах, одновременно приятный и раздражающий – южных пряностей, экзотических фруктов, дорогого шелка, конского пота, парусины, колесной мази для степных кораблей и еще тысячи разных вещей. Ничего не изменилось с того момента, как Альва был здесь в первый раз десять лет назад.
Белая крепость на холме издалека выглядит игрушечной, но чем ближе подъезжаешь, тем выше вздымаются стены с прорезями бойниц, и у ворот ты уже сам себе кажешься карликом. Самая мощная крепость Севера, выстроенная три тысячи лет назад, когда здесь еще кипели кровавые войны за плодородную землю будущей Криды, ворота на четыре стороны света – к Фалкидскому морю, горным грядам Хаэлгиры, равнине Терайса и Диким степям. Сейчас здесь размещается гарнизон Селхира – кавалерийский полк под командованием Лэйтис Лизандер.
И в крепости тоже ничего не изменилось. Каждый дюйм белого камня казался привычным и знакомым, как стены родного дома. Все тот же маленький домик, из которого Лэй не переехала, даже став полковницей, окна гостиной-столовой-кухни выходят на огромный плац, окна спальни – в сад с апельсиновыми и гранатовыми деревьями. Как часто он валялся на этой кровати до полудня, дожидаясь, пока Лэй вернется с учений, разгоряченная и веселая, с розой или кистью винограда в руке. Он прожил здесь шесть счастливых месяцев, и память о них все еще жива в его сердце. С тех пор он был в Селхире всего раза три – все дела, увлечения, поездки, да и Лэй сама достаточно часто приезжала в Трианесс.
Он не мог дождаться встречи с ней: здесь, в Селхире, где каждое дерево, каждый камень помнят их юными и безумно влюбленными, она становилась ему еще ближе. Его обожаемая Лэй, нежная и нахальная.
Солдатская прямота и напористость полковника Лизандер могла смутить даже варвара, не говоря уже о стыдливом представителе Древнего народа. Итильдин покраснел, когда она бесцеремонно повернула его к окну и завопила:
– Да он красавчик, Алэ! Сладенький блондин, и глаза как звезды, настоящий эльф! Добро пожаловать в Селхир, дорогой! – и чмокнула его в губы.
В этом была вся Лэй – шумная, громкоголосая, смешливая и экспрессивная, обожающая шокировать, обескураживать и привлекать внимание. Так она всегда вела себя на людях, и мало кто знал, какой нежной и романтичной она могла быть наедине с близким человеком.
Альва захихикал, глядя на явное смятение Итильдина:
– Я тебя предупреждал, тут на границе и слыхом не слыхивали о придворных манерах. Познакомься с моей старинной подругой Лэйтис, она же леди-полковник по прозвищу Хазарат, гроза энкинов и командир гарнизона Селхира.
– Твое письмо пришло две недели назад – адское пламя, ты не представляешь, как я была за тебя рада. За вас обоих. Эссанти подойдут к Селхиру только через два дня, так что все это время вы будете моими гостями. Возражения не принимаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Король Дансенну пожал плечами.
– Я думаю о предстоящем походе.
– Простите мне мою дерзость, государь, но не слишком ли долго мы выжидаем? Энкины, должно быть, считают нас трусами и наверняка готовят новый набег.
– Пусть готовят, им не суждено его совершить. После нападения на Селхир они были настороже, отогнали свой скот далеко в степь и спали, не выпуская из рук оружия. А теперь они поверили, что мы не собираемся мстить, и расслабились. К тому же, слухи о нашем союзе с эссанти должны были уже утихнуть. Энкины нас недооценивают, так что самое время преподнести им сюрприз.
– Значит, мы скоро выступим? – Глаза Альвы азартно заблестели.
– Ты так рвешься на войну? – Король посмотрел на него с легкой грустью. – А я хотел оставить тебя в Трианессе, чтобы ты не рисковал понапрасну, тем более сейчас, когда у тебя есть возлюбленный.
– Я офицер королевской гвардии, государь, и я должен драться за Криду, – возразил молодой кавалер. – Кроме того, для поэтической натуры в войне есть свое очарование. Так что не делайте для меня исключений.
– А как же Итильдин?
– Он будет моим оруженосцем.
– Ну, если тебе будет прикрывать спину эльф, мне не о чем волноваться, – улыбнулся Даронги.
– О, государь, разве я раньше давал вам повод волноваться? Рука моя всегда тверда, и меч я ношу не для украшения.
– Не обижайся, мой мальчик. Я просто предчувствую, что этот поход принесет тебе неприятности. Впрочем, в моем возрасте простительно быть немного мнительным.
– Ночные сквозняки, жесткая постель и, может быть, пара царапин – вот и все неприятности, которые меня ждут, – весело отозвался Альва. – Так когда выступаем?
– Через два дня вождь эссанти будет в Трианессе. Тогда мы устроим совет и назначим дату.
Южные ворота украшены огромными флагами, всюду цветы, праздничная толпа шумит, как море, гвардейцы в парадных синих мундирах с золотым шитьем вытянулись по стойке «смирно». Придворные, обступившие короля, разодеты в пух и прах, королевский трон сверкает на солнце так, что глазам больно смотреть, в небе выписывают круги стайки белых голубей… Альва любил свою страну, что не мешало ему думать о ней с добродушной иронией. Кридане любое событие готовы обставить с крикливой пышностью, праздник ли, не праздник – зачем упускать повод повеселиться? В столицу прибыл вождь эссанти, доблестный Кинтаро, так пусть варвар-степняк будет поражен богатством и роскошью Трианесса.
Государь Криды Даронги Дансенну встретил союзника у ворот столицы, чтобы оказать ему честь, ибо смирение, а не надменность идет рука об руку с истинным величием. Прекрасное разрешение щекотливой ситуации, ведь гордый кочевник неминуемо был бы оскорблен, если б ему, как жалкому просителю, пришлось явиться во дворец на поклон к королю. А сейчас они встретятся как равные. Король, одетый в боевые доспехи, при оружии, сидел на троне и спокойно ждал появления предводителя варваров, о котором возвестил шум в конце улицы. Альва, стоящий в почетном карауле, вглядывался в ту сторону, едва сдерживая нетерпение. Что он испытает, увидев бывшего любовника?
Кинтаро ехал впереди процессии на огромном лохматом жеребце черной масти. Сопровождало его человек двадцать кочевников, один из них вез копье, украшенное лентами и бусами, с надетым на него огромным черепом дикого быка – что-то вроде боевого штандарта эссанти. Увидев короля, они все спешились синхронно, как по команде, сопровождающие преклонили колено, держа за повод своих лошадей, а Кинтаро вышел вперед.
По толпе пробежал восхищенный шепоток. Альва невольно вздохнул, не отрывая изумленного взгляда от кочевника. Дикий варвар в плохо выделанных шкурах, которого он знал в степях, исчез. Перед криданами стоял вождь прославленного в битвах народа, воин, исполненный спокойного достоинства и мужественной красоты. Чисто вымытые, блестящие волосы аккуратно заплетены в косы и украшены орлиными перьями, стройные мускулистые ноги обтянуты щегольскими штанами из черной кожи с тиснением, на голой бронзовой груди – знак вождя, ожерелье из черного агата с изображением орла, распростершего крылья. За спиной у него длинный прямой меч, его рукоятка торчит над плечом. Когда он подошел еще ближе, Альва заметил, что в ушах у него красивые агатовые серьги, а глаза подведены по последней столичной моде. Выглядел он просто сногсшибательно. Ему придется отбиваться от поклонников все время, пока он в Криде. Ничего, как-нибудь справится, с его-то темпераментом, подумал Альва, пряча улыбку.
Встреча монарха и варварского вождя была церемонной, но отнюдь не холодной. Даронги Дансенну тепло приветствовал союзника, а Кинтаро в ответ произнес короткую энергичную речь, полную цветистых выражений, достойных выпускника Королевской академии, а не варвара-кочевника. Куда только девался его грубый степной акцент, так резавший ухо Альве во время пребывания среди эссанти!
Кавалер Ахайре не знал, заметил ли его Кинтаро. Стоял он довольно близко, но вождь не смотрел по сторонам, разговаривая с королем. Государю подвели белую лошадь, и Кинтаро так изысканно-вежливо поддержал для него стремя, что у Альвы чуть не отвалилась челюсть. Ничего себе грубый дикарь!.. Потом вождь тоже вскочил в седло, и союзники бок о бок направились во дворец.
Как адъютант начальника королевской гвардии, Альва Ахайре до вечера нес службу, то есть сидел в приемной, попивая вино, и принимал доклады от патрульных офицеров. Когда он сменился, юный паж принес ему длинное орлиное перо.
– Высокородного кавалера приглашают в покои вождя эссанти.
Альва хмыкнул, повертел в пальцах перо – стильно, ничего не скажешь! – и последовал за пажом.
В большой комнате горело всего несколько свечей, и стены ее терялись в полумраке. Как только кавалер Ахайре вошел и притворил за собой дверь, как был тут же прижат к ней сильными руками, и жадный требовательный рот нашел его губы. Захваченный врасплох, Альва даже не пытался вырваться. «А ты чего ожидал, придя сюда? Светской беседы?»
Поцелуй был таким долгим, что у Альвы закружилась голова. Кинтаро был горячим… и возбужденным. Очень возбужденным. От него пахло полынью, какими-то благовониями и страстью. Когда эссанти дал ему вздохнуть, Альва попытался что-то сказать, но его речь перешла в неразборчивые стоны, когда Кинтаро расстегнул на нем мундир и начал жарко целовать плечи и грудь. «Ну ты и шлюха, приятель!» – успел подумать молодой кавалер, прежде чем его захватило вожделение, лишая возможности связно формулировать свои мысли. Он все-таки сделал слабую попытку освободиться, бормоча:
– Нет, Кинтаро, не надо…
Ладонь степняка легла на его пах и принялась гладить его через штаны.
– А твое тело говорит мне «да», – ухмыльнулся Кинтаро.
Молодой кавалер был уже не в силах противиться своему желанию. Он задышал прерывисто, со всхлипами, и колени у него подогнулись. Воспользовавшись этим, Кинтаро сдернул с него штаны, нагнул над столом и овладел им быстро и страстно.
Когда окружающая действительность снова вернулась, Альва обнаружил, что лежит на кровати, а его любовник деловито стаскивает с него рубашку. Кавалер Ахайре застонал, отвел его руки и попытался сесть, но Кинтаро опрокинул его обратно.
– Некуда спешить, северянин, – произнес он хрипло, проводя губами по шее Альвы возле уха. – Вся ночь впереди.
– Черт, прекрати это, сумасшедший дикарь, – тяжело дыша, сказал кавалер Ахайре, выпутываясь из его объятий. – Я и так завтра сидеть не смогу. Ты меня просто изнасиловал.
Тот рассмеялся:
– По-моему, ты был вовсе не против.
– Я, кажется, говорил «нет», и ты это слышал. А как же ваш обычай спрашивать разрешения, прежде чем тащить в постель? – ядовито осведомился Альва.
– Мы в просвещенной столице, мой сладкий, пора отбросить варварские предрассудки.
Не сдержавшись, Альва фыркнул от смеха.
– Да ты говоришь, как образованный человек.
– А я и есть образованный человек. Зря я, что ли, провел пять лет в монастыре. Даже любезничать по-придворному умею. Тебе не придется меня стыдиться, – жарко прошептал ему на ухо Кинтаро. – Ну давай, расслабься, я могу побыть для разнообразия нежным, если хочешь, – и эссанти поцеловал молодого кавалера.
Альва ответил на поцелуй без энтузиазма и быстро его прервал, отстранившись.
– Кинтаро, я не хочу, – сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал твердо. – Все в прошлом, я не собираюсь больше спать с тобой.
– С чего бы вдруг? – Кинтаро усмехнулся. Похоже, он не принимал протесты Альвы всерьез.
– Мое сердце занято. У меня теперь есть возлюбленный.
– Я не ревнив, – снисходительно бросил Кинтаро. – Можешь и дальше спать со своим эльфом, мне дела нет.
Кавалер с трудом подавил удивленный возглас. Вождь был весьма проницателен – или хорошо информирован.
– Послушай, Кинтаро. Ты мне очень нравишься, это правда, но я люблю моего эльфа и хочу быть только с ним. У нас с тобой ничего не выйдет.
Улыбка эссанти поблекла, он слегка нахмурился, обдумывая слова молодого кавалера, потом пожал плечами и нехотя сказал:
– Ладно, я согласен, чтобы мы встречались время от времени. Просто секс, ничего больше. Тебе ведь хорошо со мной. Приходи, когда захочешь, я клянусь, что никто об этом не узнает.
– Кинтаро, я не собираюсь больше спать с тобой, – терпеливо повторил Альва, глядя ему в глаза. – Все кончено. Это было прощание.
Однако вождь уже обрел утраченное было равновесие, и к нему вернулась вся его самоуверенность.
– Держу пари, я заставлю тебя передумать, мой сладкий, – промурлыкал Кинтаро, наваливаясь на молодого человека и поглаживая его бедро.
– Черт, ты вообще понимаешь слово «нет»? – сердито вскрикнул Альва, пытаясь освободиться.
Во взгляде эссанти появилось что-то угрожающее.
– Мне не отказывают, – медленно сказал он, и его стальные пальцы сомкнулись на запястьях Альвы.
Кавалер Ахайре замер, глядя расширившимися глазами на Кинтаро. На какую-то секунду он поверил, что вождь не погнушается взять его силой, и рот его мгновенно пересох. Потом из глаз кочевника исчез грозный блеск, он выпустил Альву, и молодой человек машинально потер запястье. «Вот медведь!»
– Я подожду, – спокойно сказал Кинтаро. – Когда-нибудь ты все равно будешь моим.
Альва предпочел оставить это заявление без комментариев. Он встал и начал одеваться. Эссанти развалился на кровати, молча наблюдая за ним. Когда Альва подобрал с пола пояс со шпагой в ножнах, Кинтаро вдруг привстал, притянул его к себе, крепко поцеловал в губы и отстранился, прежде чем кавалер Ахайре успел что-то предпринять. Взгляд Альвы чуть смягчился, но он ничего не сказал, просто застегнул пояс и вышел.
Через час он уже был дома, сбросил сапоги в дверях гостиной и, на ходу раздеваясь, отправился в купальню. Он успел уже открыть дверь, и тут Итильдин сбежал по лестнице из кабинета Альвы, где в это время он обычно читал при свечах, и кинулся на шею возлюбленному. Но когда тот попытался его поцеловать, эльф вдруг вздрогнул и отступил на шаг, расцепляя объятия.
Альва не сдержал тяжелого вздоха. Взгляд, которым Итильдин окинул его с ног до головы, был слишком красноречив. От него ничего нельзя скрыть. Альва и не собирался скрывать… он просто об этом не задумался. Вопрос верности они ни разу не обсуждали. «Убей меня бог, если я знаю, как эльфы относятся к измене!»
Итильдин задрожал, обнял себя обеими руками за плечи и глухо проговорил:
– Ты пахнешь им.
Альва беззвучно выругался.
– Прости, – сказал он, просто, чтобы что-то сказать. – Я не думал, что это причинит тебе боль.
«О чем ты вообще думал, идиот? Вернее, чем?»
– Не ты причинил мне боль. Воспоминания. Тебе не за что извиняться.
Итильдин опустил голову, так что серебряные волосы закрыли лицо, но Альва успел увидеть в его глазах слезы. Понимание накрыло его, как холодная снежная лавина.
– Ты… ты помнишь его запах? Он… был с тобой? – деревянным голосом произнес Альва, прежде чем сам понял, о чем он спрашивает.
– Прости, я не могу об этом говорить, – обычно спокойный и бесстрастный, теперь голос Итильдина дрожал.
Не поднимая головы, эльф повернулся и почти выбежал из комнаты.
«Ахайре, ты точно трахнутый идиот!» – думал Альва, ожесточенно растираясь мочалкой, будто хотел содрать с себя чертов запах вместе с кожей. Выпивка плюс сексуальное желание равно помрачение рассудка – простая формула жизни кавалера Ахайре. Черт возьми, он сделал больно Итильдину, своему любимому, просто потому, что примитивные инстинкты отбили у него всякую возможность соображать…
Ему было за что извиняться. Разве можно просто сделать вид, что ничего не было, что жизнь их началась с того момента, когда Итильдин ступил на порог его дома? Прошлое всегда с ними, от него никуда не денешься. Надо научиться жить с ним. Научиться, по крайней мере, не поворачивать нож в ране, если не можешь вынуть его.
Он завернулся в полотенце и поднялся в спальню.
Там было темно, и Альва скорее угадал, чем увидел, что Итильдин лежит на краю кровати, уткнувшись в подушку. Молодой человек лег с ним рядом, и эльф, облегченно вздохнув, прижался к нему.
– Люби меня. Заставь меня забыть. Твоя любовь – единственное противоядие, – тихо сказал Итильдин, проводя руками по его телу, находя его губы. Его рот был нежным, чувственным, сладким…
«Как мне удержаться от дурацких поступков, если наказание за них будет именно таким?» – успел подумать кавалер Ахайре, впиваясь страстным поцелуем в губы своего возлюбленного эльфа.
Будущее снова казалось безоблачно-солнечным. Любовь больше не была затмением – она была светом. И жизнью.
Глава 3
Селхир, шумный город-рынок, сухопутный порт у самой границы Диких степей. Его лавки ломятся от товаров, его улицы заполнены пестрой разноязыкой толпой, в гостиницах всегда не хватает мест для купцов и путешественников, и везде царит этот неповторимый, неотвязный запах, одновременно приятный и раздражающий – южных пряностей, экзотических фруктов, дорогого шелка, конского пота, парусины, колесной мази для степных кораблей и еще тысячи разных вещей. Ничего не изменилось с того момента, как Альва был здесь в первый раз десять лет назад.
Белая крепость на холме издалека выглядит игрушечной, но чем ближе подъезжаешь, тем выше вздымаются стены с прорезями бойниц, и у ворот ты уже сам себе кажешься карликом. Самая мощная крепость Севера, выстроенная три тысячи лет назад, когда здесь еще кипели кровавые войны за плодородную землю будущей Криды, ворота на четыре стороны света – к Фалкидскому морю, горным грядам Хаэлгиры, равнине Терайса и Диким степям. Сейчас здесь размещается гарнизон Селхира – кавалерийский полк под командованием Лэйтис Лизандер.
И в крепости тоже ничего не изменилось. Каждый дюйм белого камня казался привычным и знакомым, как стены родного дома. Все тот же маленький домик, из которого Лэй не переехала, даже став полковницей, окна гостиной-столовой-кухни выходят на огромный плац, окна спальни – в сад с апельсиновыми и гранатовыми деревьями. Как часто он валялся на этой кровати до полудня, дожидаясь, пока Лэй вернется с учений, разгоряченная и веселая, с розой или кистью винограда в руке. Он прожил здесь шесть счастливых месяцев, и память о них все еще жива в его сердце. С тех пор он был в Селхире всего раза три – все дела, увлечения, поездки, да и Лэй сама достаточно часто приезжала в Трианесс.
Он не мог дождаться встречи с ней: здесь, в Селхире, где каждое дерево, каждый камень помнят их юными и безумно влюбленными, она становилась ему еще ближе. Его обожаемая Лэй, нежная и нахальная.
Солдатская прямота и напористость полковника Лизандер могла смутить даже варвара, не говоря уже о стыдливом представителе Древнего народа. Итильдин покраснел, когда она бесцеремонно повернула его к окну и завопила:
– Да он красавчик, Алэ! Сладенький блондин, и глаза как звезды, настоящий эльф! Добро пожаловать в Селхир, дорогой! – и чмокнула его в губы.
В этом была вся Лэй – шумная, громкоголосая, смешливая и экспрессивная, обожающая шокировать, обескураживать и привлекать внимание. Так она всегда вела себя на людях, и мало кто знал, какой нежной и романтичной она могла быть наедине с близким человеком.
Альва захихикал, глядя на явное смятение Итильдина:
– Я тебя предупреждал, тут на границе и слыхом не слыхивали о придворных манерах. Познакомься с моей старинной подругой Лэйтис, она же леди-полковник по прозвищу Хазарат, гроза энкинов и командир гарнизона Селхира.
– Твое письмо пришло две недели назад – адское пламя, ты не представляешь, как я была за тебя рада. За вас обоих. Эссанти подойдут к Селхиру только через два дня, так что все это время вы будете моими гостями. Возражения не принимаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39