Мы вместе обедаем и иногда смотрим шоу. Он вдовец с тремя детьми (все женаты и замужем). Они считают, что ему надо снова жениться. Он тоже так считает. Но я молчу! Надеюсь, твои мама с папой отпустят тебя ко мне на весенние каникулы.
Ты бы хотела? Тогда я напишу письмо и попрошу их об этом. Одевайся тепло и не болей. Пиши, дорогая.
Твоя любящая бабушка.
Дорогая бабушка,
Мама с папой говорят, что я, наверно, смогу приехать к тебе на весенние каникулы, но что сейчас еще рано строить планы.
Ты себе просто не представляешь, как я хочу. Я уже начала считать дни.
Ты ведь знаешь, что я еще ни разу не летала на самолете. И потом, Флорида – это так здорово. И я хочу посмотреть, что там происходит у тебя с этим мистером Бинамоном. Ты никогда ничего нам не рассказываешь, когда звонишь. У меня все нормально. Снег растаял. Мама пишет новую картину. Там будут виноград, абрикосы и листья плюща. Я говорила тебе, что у моих подруг Нэнси и Гретхен начались месячные? Надеюсь скоро тебя увидеть. Целую и обнимаю,
Маргарет.
Глава 17
В первое воскресенье марта Нэнси пригласила меня поехать с ними в Нью-Йорк. Эван взял с собой Муса. Было здорово ехать всю дорогу в одной машине с Мусом Фридом. Одно только плохо – на этот раз Уиллеры взяли свой многоместный автомобиль. Эван и Мус сидели сзади, а мы с Нэнси посредине, так что если бы я хотела посмотреть на Муса, мне нужно было оборачиваться, а когда я смотрю назад, меня сильней укачивает.
В Нью-Йорке мы пошли в мюзик-холл. Бабушка часто водила меня туда, когда я была поменьше. Мои родители говорят, что это место для туристов. Мне хотелось сидеть рядом с Мусом, но они с Эваном сели отдельно.
После мюзик-холла Уиллеры повезли нас в кафе обедать. Мы с Нэнси сделали заказ и сказали, что скоро придем. В туалете мы оказались одни, и хорошо, потому что там было всего две кабинки, а мы уже и так долго терпели. Когда я уже собиралась выходить, до меня донеслись стоны Нэнси.
– Что с тобой, Нэнси? – спросила я.
– Нет… нет…
– Нэнси, что там у тебя? – я постучала в разделявшую нас стенку.
– Позови мою маму – скорей! – прошептала она.
Теперь я стояла перед ее кабинкой.
– Что случилось?
Я попробовала открыть дверь, но она была заперта.
– Открой! Нэнси плакала.
– Пожалуйста, позови мою маму.
– Хорошо, я иду, подожди немного.
Я помчалась в зал к нашему столику. Только бы с Нэнси ничего не случилось, пока я буду ходить за ее мамой!
– Нэнси нехорошо, – прошептала я на ухо миссис Уиллер. – Она плачет в туалете и просит, чтобы вы пришли.
Миссис Уиллер вскочила и поспешила со мной.
Я сразу услышала всхлипывания Нэнси.
– Нэнси! – позвала миссис Уиллер, дергая дверь.
– Мама, я боюсь! Помоги мне, пожалуйста!
– Дверь закрыта, Нэнси. Я не могу войти, – попыталась объяснить миссис Уиллер. – Для начала открой мне.
– Не могу… не могу… – Нэнси продолжала плакать.
– Я могла бы подползти под дверью и открыть ее изнутри, – предложила я.
Миссис Уиллер кивнула.
Я подобрала юбку, чтобы она не волочилась по полу, и проползла к Нэнси.
Она закрывала лицо руками. Я открыла дверь миссис Уиллер, а сама стала ждать снаружи, около умывальников. «Что же будет? – думала я. – Неужели Нэнси отправят в больницу? А может, это что-то заразное?»
Через несколько минут миссис Уиллер приоткрыла дверь и протянула мне мелочь.
– Маргарет, достань нам, пожалуйста, гигиеническую салфетку.
Наверно, я посмотрела на нее как-то странно, потому что она тут же объяснила:
– Там на стене, дорогая. У Нэнси началась менструация.
– Но почему она?…
– У нее еще ничего не было. Это – первый раз. Она испугалась.
Нэнси плакала, потом ее мама что-то говорила ей шепотом.
Я не могла в это поверить! Всезнающая Нэнси! Значит, в тот раз она мне все наврала. Ничего не было!
Я сунула монеты в машину и потянула рычажок. Салфетка выскочила. Я протянула ее миссис Уиллер.
– Нэнси, успокойся, – расслышала я ее слова. – Я не смогу тебе помочь, если ты не перестанешь плакать.
А если бы я с ними не поехала? Так ничего бы и не узнала про Нэнси. И может быть, так было бы лучше.
Наконец Нэнси и ее мама вышли из кабинки, и миссис Уиллер предложила, чтобы Нэнси умылась, прежде чем вернуться за стол.
– Я скажу им, чтобы не беспокоились. Только не задерживайтесь, девочки.
Я стояла, не говоря ни слова. Что скажешь, если твоя подруга оказалась обманщицей?!
Нэнси умыла лицо и руки. Я протянула ей два бумажных полотенца.
– Ну как ты? – спросила я. Я почувствовала к ней что-то вроде жалости.
Я тоже хотела, чтобы все наступило побыстрее, но врать об этом?
Нэнси стояла напротив меня.
– Маргарет, пожалуйста, никому не говори.
– Ох, Нэнси…
– Если остальные узнают, я умру. Обещай, что ничего им не скажешь, – умоляла она.
– Не скажу.
– В тот раз я действительно подумала, что у меня началось. Понимаешь…
Я не просто так это придумала. Это была ошибка.
– Ладно, – пробормотала я.
– Не расскажешь?
– Я сказала, что нет.
Мы вернулись за стол и присоединились к остальным. Наши бифштексы были только что поданы. Я сидела рядом с Мусом. От него замечательно пахло. Я даже подумала, не бреется ли он, потому что этот приятный запах напомнил мне лосьон после бритья, которым пользуется мой отец. Раза два я коснулась рукой его руки. Дело в том, что он был левшой, а я правшой, вот мы и сталкивались. Он сказал, что за общим столом ему всегда приходится трудновато. В моем списке Мус определенно был на первом месте, хотя об этом никто, кроме меня, не догадывался.
Я смогла одолеть только половину бифштекса. Уиллеры взяли оставшуюся половину домой в собачьем пакете. Я знала, что у них нет собаки, но, конечно, не стала говорить об этом официантке.
Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет. Нэнси Уиллер оказалась вруньей. Теперь я никогда не смогу доверять ей снова. А насчет того, все ли у меня нормально или нет, я решила, что подожду, пока Ты Сам мне укажешь. Может быть. Ты захочешь подать мне знак. А нет – постараюсь быть терпеливой. Лишь бы только это не случилось в школе, потому что если мне придется сказать все мистеру Бенедикту, я умру на месте, это точно. Благодарю Тебя, Бог.
Глава 18
Восьмого марта мне исполнилось двенадцать лет. Первым делом я понюхала у себя под мышками, как это делает мама. Ничего! Ничем я таким не пахла. Но поскольку мне теперь было двенадцать, я все же решила начать пользоваться дезодорантом – на всякий случай. Я пошла в родительскую ванную и достала там мамин шариковый дезодорант.
Потом я оделась и спустилась в кухню завтракать.
– С днем рожденья, Маргарет! – пропела мама, наклоняясь, чтобы поцеловать меня (я пила в это время апельсиновый сок).
– Спасибо, мамочка, – сказала я. – Я брала твой дезодорант.
Мама рассмеялась.
– Не обязательно брать мой. Я куплю тебе твой собственный.
– Правда?
– Конечно, если ты хочешь пользоваться им регулярно.
– Пожалуй. Мне ведь как-никак двенадцать, знаешь…
– Знаю, знаю, – улыбнулась мама, ссыпая нарезанные кусочки банана в мою тарелку с хлопьями.
Бабушка прислала мне стодолларовый чек, как на каждый день рождения, плюс три новых свитера с обычными ярлычками «Сделано специально для тебя бабушкой», новый купальник и авиабилет во Флориду! Это был билет туда и обратно. Туда надо было вылетать из ньюаркского аэропорта четвертого апреля в полдень. Я была на седьмом небе!
В школе мистер Бенедикт пожал мне руку и пожелал удачи и всяческих успехов. Потом весь класс вместе с ним пропел мне «С днем рожденья». Нэнси, Дженни и Гретхен сложились и купили мне новый альбом «The Mice Men». Они подарили мне его во время ланча. Нэнси отдельно прислала поздравительную открытку, которая заканчивалась словами «Тысяча благодарностей самой лучшей подруге на свете». Наверно, она все еще боялась, что я выдам ее тайну.
В тот день мистер Бенедикт объявил, что в течение трех последующих недель мы будем каждый день уделять часть времени работе в группах – она будет посвящена разным странам. Дженни, Нэнси, Гретхен и я многозначительно переглянулись. Разумеется, мы собирались работать вместе.
Но коварный мистер Бенедикт устроил все по-своему! Он заявил, что нужно, чтобы мы поработали с теми, с кем еще не работали раньше. Поэтому он составил группы сам. Вот вам, пожалуйста, начинающий учитель! Сразу видно, что никакого опыта! Неужели он не понимает, что это ни к чему хорошему не приведет? Ведь группы всегда составляются по желанию самих учеников. А так, чтобы все было решено заранее?! И так учителя хитрят, когда предлагают выбрать тему, а сами прекрасно знают заранее, кто и что будет делать. Но это уж вообще ни в какие ворота не лезло!
Но мистер Бенедикт, видимо, думал по-своему, потому что уже зачитывал состав групп. В каждой группе было по четыре человека. По два мальчика и две девочки. Только одна группа состояла из трех девочек. Когда дошло до моей группы, я просто не поверила своим ушам. Норман Фишбейн, Филип Лерой, Лора Дэнкер и я! Я повернула голову к Дженни. Она смотрела на меня вытаращив глаза. Я в ответ подняла правую бровь.
Мистер Бенедикт попросил, чтобы мы переставили парты, как нужно для работы в группах. Теперь мне придется общаться с Лорой Дэнкер! Тут уж никуда не денешься. Зато и с Филипом Лероем тоже. Ну и ну!
Не успели мы сдвинуть парты вместе, как Филип Лерой пропел мне на ухо:
«Примите подарки
Шимпанзе в зоопарке.
Запах классный у вас,
И на вид вы – просто класс!»
Потом он ущипнул меня за руку – причем сильно! Так что у меня даже слезы выступили на глазах. И еще сказал при этом: «Вот тебе щипок, вырастай на вершок – там где мало, чтоб больше стало!»
Я понимала, что это шутка. И что глупо принимать это всерьез. Во-первых, с запахом у меня все нормально – я пользуюсь дезодорантом. Во-вторых, какое ему дело, где у меня мало, а где много! Зато теперь я поняла, что он за тип. Они бы с Нэнси, наверно, хорошо спелись. Один другого стоит!
Вдобавок ко всему, я сидела прямо напротив Лоры Дэнкер. Я ненавидела ее. Ненавидела за то, что она такая большая и красивая, и за то, что все наши мальчики глазеют на нее, и мистер Бенедикт тоже. Еще я ненавидела ее, потому что она знала, что у нее все в порядке, а я еще совсем ничего про себя не знала! Я так же ненавидела мистера Бенедикта – за то, что он посадил меня с Норманом Фишбейном. С этим размазней!
В общем, мой день рожденья, начинавшийся, как самый прекрасный день в моей жизни, был безнадежно испорчен. Скорей бы уж пришли весенние каникулы! Хоть отвлекусь ото всего во Флориде. Надоела мне эта школа!
Глава 19
Дома мама сказала, что никогда не видела меня в таком плохом настроении. Настроение это длилось целых три недели, пока продолжалась наша дурацкая работа в группах. Как назло еще наша группа проголосовала трое против одного за Бельгию. Я хотела, чтобы мы выбрали какую-нибудь более привлекательную страну, вроде Франции или Испании, но оказалась в меньшинстве.
Поэтому три недели эта Бельгия была у меня на завтрак, на обед и на ужин. Филип Лерой вообще не собирался ничего делать. Это я поняла сразу. Он просто валял дурака. В течение всех трех недель, пока Лора, Норман и я корпели над справочниками, Филип рисовал в тетрадке рожи. Пару дней он был занят тем, что читал комиксы, которые заранее вложил в тетрадь. Норман Фишбейн старался, и даже очень, но делал все ужасно медленно. Еще у него была невыносимая манера шевелить во время чтения губами. Лора работала хорошо, но я, конечно, ни разу не дала ей понять, что так думаю.
Когда пошла третья неделя нашей работы, мы с Лорой получили разрешение оставаться после уроков и работать в библиотеке. С энциклопедиями требовалось больше времени. Мама должна была забрать меня из школы в половине пятого. Лора собиралась пойти потом в церковь – на исповедь.
Я стала думать. Во-первых, я и не знала, что она католичка. Во-вторых, мне было очень интересно, что она говорит на исповеди. Например, говорит она о том, что ходит с мальчиками? А если так, то что ей говорит священник? Ходит ли она на исповедь каждый раз, как сделает что-то плохое? Или копит все в себе и исповедуется раз в месяц?
Я так ушла в эти мысли о Лоре и исповеди, что почти забыла о Бельгии. И может быть, я бы ничего не стала говорить, если бы не сама Лора. Она первая ко мне прицепилась. Не лезла бы, ничего бы и не было.
– Ты все переписываешь дословно, – шепнула мне она.
– Ну и что?
– Понимаешь, так нельзя, – объяснила она. – Надо прочитать и потом написать об этом своими словами. Мистер Бенедикт поймет, что ты списывала.
Обычно я никогда не списываю дословно. И не хуже Лоры знаю, что надо, а что не надо. Просто в этот раз мои мысли были заняты другим, и потом кто такая Лора, чтобы учить меня? Тоже мне важная персона!
И я вспылила:
– Подумаешь, какая умная нашлась!
А она ответила:
– Ум тут ни при чем.
А я:
– И вообще я всё про тебя знаю!
А она:
– Что – всё?
– Девочки, нельзя ли потише? – возмутилась библиотекарша.
Тогда Лора вернулась к своей работе. Но я – нет.
– Я слышала всё про тебя и Муса Фрида, – прошептала я.
Лора положила карандаш и посмотрела на меня.
– Что ты слышала про меня и Муса Фрида?
– А то – как ты, и Эван, и Мус ходите вместе за супермаркет, – выпалила я.
– Зачем мне туда ходить? – спросила Лора.
До нее не дошло!
– Не знаю, зачем ты туда ходишь. А они – понятно зачем… чтобы пощупать тебя или что-нибудь такое – и ты им позволяешь!
Она захлопнула энциклопедию и встала. Лицо у нее горело и голубая жилка выступила на шее.
– Гнусное вранье! А ты просто маленькая свинья!
В жизни еще никто не говорил мне таких слов!
Лора сгребла свои книги и куртку и выбежала из библиотеки. Я схватила свои вещи и выбежала за ней.
Я была сама себе противна. И ведь я совсем ничего такого не хотела. Я говорила, как Нэнси – да, да, как Нэнси. И тут меня осенило: ведь всю эту историю про Лору Нэнси наверняка выдумала. А может быть, всё выдумали Мус и Эван – так, чтобы похорохориться. Вполне возможно! Значит, Мус тоже врун!
– Лора, подожди! – крикнула я ей вдогонку.
Она шла быстро, может, потому что у нее такие длинные ноги. Я прибавила шагу. Я совсем выдохлась, догоняя ее. Лора продолжала идти и даже не взглянула на меня. И чего ей было на меня глядеть. Я шла рядом с ней. На каждые ее два шага я делала четыре.
– Послушай, – начала я. – Я ни в чем тебя не виню.
– Отвратительно, как вы все издеваетесь надо мной, только потому что я выгляжу взрослее вас! – сказала Лора, шмыгая носом.
Хоть бы она высморкалась, что ли.
– Я не хотела тебя обидеть, – произнесла я. – Ты сама это начала.
– Я? Замечательно! Наверно, это очень весело – издеваться надо мной?
– Нет, – смутилась я.
– Я тоже могла бы кое-что сказать о тебе и твоих друзьях. Думаешь, это так приятно быть самой большой в классе?
– Не знаю, – пробормотала я. – Я никогда об этом не думала.
– А ты попробуй подумать. Как бы ты чувствовала себя, если бы тебе пришлось с четвертого класса носить лифчик, и все бы смеялись над тобой, а ты бы все время держала руки скрещенными на груди. И мальчишки обзывали бы тебя по-всякому только из-за того, что ты так выглядишь.
Я подумала.
– Извини, Лора, – сказала я.
– Ладно уж!
– Правда, извини. Если уж говорить по правде… в общем, мне бы хотелось выглядеть как ты.
– Я бы с удовольствием с тобой поменялась. Ладно, теперь я иду на исповедь.
Она пошла дальше, бормоча еще что-то насчет грешников – что они не могут жить без исповеди.
Может быть, она права, подумала я. Может быть, мне как раз и надо исповедоваться. Я пошла за Лорой к ее церкви. Она была всего в двух кварталах от школы. Мама должна была приехать за мной через полчаса. Я перешла улицу и спряталась за кустами. Лора поднялась по ступенькам и вошла в церковь. Потом я снова перешла улицу и, взбежав по каменным ступеням, открыла дверь и заглянула внутрь. Лору я не увидела. Я зашла в церковь и стала продвигаться на цыпочках по проходу между рядами.
Было совсем тихо. Я попыталась представить себе, что произошло бы, если бы я закричала; конечно, я знала, что не сделаю этого, и все-таки интересно было представлять, как бы это здесь прозвучало.
Мне было жарко в теплой куртке, но я не сняла ее. Довольно скоро где-то сбоку открылась дверь – и вышла Лора. Я согнулась за спинками кресел, чтобы она меня не увидела. Она даже не посмотрела в мою сторону. Я подумала, что исповедь заняла у нее немного времени.
Я чувствовала себя как-то странно. Ноги были как ватные. Как только Лора ушла, я встала и тоже собралась уходить. Мне надо было встретиться с мамой. Но вместо того, чтобы направиться к выходу, я повернулась к нему спиной.
Теперь я стояла напротив той двери, из которой выходила Лора. Что за ней? Я немного приоткрыла и заглянула. Там никого не было. Это напоминало деревянную телефонную будку. Я вошла и закрыла за собой дверь. Я ждала, что сейчас что-нибудь произойдет. Я не знала, что мне надо делать, и решила просто посидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Ты бы хотела? Тогда я напишу письмо и попрошу их об этом. Одевайся тепло и не болей. Пиши, дорогая.
Твоя любящая бабушка.
Дорогая бабушка,
Мама с папой говорят, что я, наверно, смогу приехать к тебе на весенние каникулы, но что сейчас еще рано строить планы.
Ты себе просто не представляешь, как я хочу. Я уже начала считать дни.
Ты ведь знаешь, что я еще ни разу не летала на самолете. И потом, Флорида – это так здорово. И я хочу посмотреть, что там происходит у тебя с этим мистером Бинамоном. Ты никогда ничего нам не рассказываешь, когда звонишь. У меня все нормально. Снег растаял. Мама пишет новую картину. Там будут виноград, абрикосы и листья плюща. Я говорила тебе, что у моих подруг Нэнси и Гретхен начались месячные? Надеюсь скоро тебя увидеть. Целую и обнимаю,
Маргарет.
Глава 17
В первое воскресенье марта Нэнси пригласила меня поехать с ними в Нью-Йорк. Эван взял с собой Муса. Было здорово ехать всю дорогу в одной машине с Мусом Фридом. Одно только плохо – на этот раз Уиллеры взяли свой многоместный автомобиль. Эван и Мус сидели сзади, а мы с Нэнси посредине, так что если бы я хотела посмотреть на Муса, мне нужно было оборачиваться, а когда я смотрю назад, меня сильней укачивает.
В Нью-Йорке мы пошли в мюзик-холл. Бабушка часто водила меня туда, когда я была поменьше. Мои родители говорят, что это место для туристов. Мне хотелось сидеть рядом с Мусом, но они с Эваном сели отдельно.
После мюзик-холла Уиллеры повезли нас в кафе обедать. Мы с Нэнси сделали заказ и сказали, что скоро придем. В туалете мы оказались одни, и хорошо, потому что там было всего две кабинки, а мы уже и так долго терпели. Когда я уже собиралась выходить, до меня донеслись стоны Нэнси.
– Что с тобой, Нэнси? – спросила я.
– Нет… нет…
– Нэнси, что там у тебя? – я постучала в разделявшую нас стенку.
– Позови мою маму – скорей! – прошептала она.
Теперь я стояла перед ее кабинкой.
– Что случилось?
Я попробовала открыть дверь, но она была заперта.
– Открой! Нэнси плакала.
– Пожалуйста, позови мою маму.
– Хорошо, я иду, подожди немного.
Я помчалась в зал к нашему столику. Только бы с Нэнси ничего не случилось, пока я буду ходить за ее мамой!
– Нэнси нехорошо, – прошептала я на ухо миссис Уиллер. – Она плачет в туалете и просит, чтобы вы пришли.
Миссис Уиллер вскочила и поспешила со мной.
Я сразу услышала всхлипывания Нэнси.
– Нэнси! – позвала миссис Уиллер, дергая дверь.
– Мама, я боюсь! Помоги мне, пожалуйста!
– Дверь закрыта, Нэнси. Я не могу войти, – попыталась объяснить миссис Уиллер. – Для начала открой мне.
– Не могу… не могу… – Нэнси продолжала плакать.
– Я могла бы подползти под дверью и открыть ее изнутри, – предложила я.
Миссис Уиллер кивнула.
Я подобрала юбку, чтобы она не волочилась по полу, и проползла к Нэнси.
Она закрывала лицо руками. Я открыла дверь миссис Уиллер, а сама стала ждать снаружи, около умывальников. «Что же будет? – думала я. – Неужели Нэнси отправят в больницу? А может, это что-то заразное?»
Через несколько минут миссис Уиллер приоткрыла дверь и протянула мне мелочь.
– Маргарет, достань нам, пожалуйста, гигиеническую салфетку.
Наверно, я посмотрела на нее как-то странно, потому что она тут же объяснила:
– Там на стене, дорогая. У Нэнси началась менструация.
– Но почему она?…
– У нее еще ничего не было. Это – первый раз. Она испугалась.
Нэнси плакала, потом ее мама что-то говорила ей шепотом.
Я не могла в это поверить! Всезнающая Нэнси! Значит, в тот раз она мне все наврала. Ничего не было!
Я сунула монеты в машину и потянула рычажок. Салфетка выскочила. Я протянула ее миссис Уиллер.
– Нэнси, успокойся, – расслышала я ее слова. – Я не смогу тебе помочь, если ты не перестанешь плакать.
А если бы я с ними не поехала? Так ничего бы и не узнала про Нэнси. И может быть, так было бы лучше.
Наконец Нэнси и ее мама вышли из кабинки, и миссис Уиллер предложила, чтобы Нэнси умылась, прежде чем вернуться за стол.
– Я скажу им, чтобы не беспокоились. Только не задерживайтесь, девочки.
Я стояла, не говоря ни слова. Что скажешь, если твоя подруга оказалась обманщицей?!
Нэнси умыла лицо и руки. Я протянула ей два бумажных полотенца.
– Ну как ты? – спросила я. Я почувствовала к ней что-то вроде жалости.
Я тоже хотела, чтобы все наступило побыстрее, но врать об этом?
Нэнси стояла напротив меня.
– Маргарет, пожалуйста, никому не говори.
– Ох, Нэнси…
– Если остальные узнают, я умру. Обещай, что ничего им не скажешь, – умоляла она.
– Не скажу.
– В тот раз я действительно подумала, что у меня началось. Понимаешь…
Я не просто так это придумала. Это была ошибка.
– Ладно, – пробормотала я.
– Не расскажешь?
– Я сказала, что нет.
Мы вернулись за стол и присоединились к остальным. Наши бифштексы были только что поданы. Я сидела рядом с Мусом. От него замечательно пахло. Я даже подумала, не бреется ли он, потому что этот приятный запах напомнил мне лосьон после бритья, которым пользуется мой отец. Раза два я коснулась рукой его руки. Дело в том, что он был левшой, а я правшой, вот мы и сталкивались. Он сказал, что за общим столом ему всегда приходится трудновато. В моем списке Мус определенно был на первом месте, хотя об этом никто, кроме меня, не догадывался.
Я смогла одолеть только половину бифштекса. Уиллеры взяли оставшуюся половину домой в собачьем пакете. Я знала, что у них нет собаки, но, конечно, не стала говорить об этом официантке.
Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет. Нэнси Уиллер оказалась вруньей. Теперь я никогда не смогу доверять ей снова. А насчет того, все ли у меня нормально или нет, я решила, что подожду, пока Ты Сам мне укажешь. Может быть. Ты захочешь подать мне знак. А нет – постараюсь быть терпеливой. Лишь бы только это не случилось в школе, потому что если мне придется сказать все мистеру Бенедикту, я умру на месте, это точно. Благодарю Тебя, Бог.
Глава 18
Восьмого марта мне исполнилось двенадцать лет. Первым делом я понюхала у себя под мышками, как это делает мама. Ничего! Ничем я таким не пахла. Но поскольку мне теперь было двенадцать, я все же решила начать пользоваться дезодорантом – на всякий случай. Я пошла в родительскую ванную и достала там мамин шариковый дезодорант.
Потом я оделась и спустилась в кухню завтракать.
– С днем рожденья, Маргарет! – пропела мама, наклоняясь, чтобы поцеловать меня (я пила в это время апельсиновый сок).
– Спасибо, мамочка, – сказала я. – Я брала твой дезодорант.
Мама рассмеялась.
– Не обязательно брать мой. Я куплю тебе твой собственный.
– Правда?
– Конечно, если ты хочешь пользоваться им регулярно.
– Пожалуй. Мне ведь как-никак двенадцать, знаешь…
– Знаю, знаю, – улыбнулась мама, ссыпая нарезанные кусочки банана в мою тарелку с хлопьями.
Бабушка прислала мне стодолларовый чек, как на каждый день рождения, плюс три новых свитера с обычными ярлычками «Сделано специально для тебя бабушкой», новый купальник и авиабилет во Флориду! Это был билет туда и обратно. Туда надо было вылетать из ньюаркского аэропорта четвертого апреля в полдень. Я была на седьмом небе!
В школе мистер Бенедикт пожал мне руку и пожелал удачи и всяческих успехов. Потом весь класс вместе с ним пропел мне «С днем рожденья». Нэнси, Дженни и Гретхен сложились и купили мне новый альбом «The Mice Men». Они подарили мне его во время ланча. Нэнси отдельно прислала поздравительную открытку, которая заканчивалась словами «Тысяча благодарностей самой лучшей подруге на свете». Наверно, она все еще боялась, что я выдам ее тайну.
В тот день мистер Бенедикт объявил, что в течение трех последующих недель мы будем каждый день уделять часть времени работе в группах – она будет посвящена разным странам. Дженни, Нэнси, Гретхен и я многозначительно переглянулись. Разумеется, мы собирались работать вместе.
Но коварный мистер Бенедикт устроил все по-своему! Он заявил, что нужно, чтобы мы поработали с теми, с кем еще не работали раньше. Поэтому он составил группы сам. Вот вам, пожалуйста, начинающий учитель! Сразу видно, что никакого опыта! Неужели он не понимает, что это ни к чему хорошему не приведет? Ведь группы всегда составляются по желанию самих учеников. А так, чтобы все было решено заранее?! И так учителя хитрят, когда предлагают выбрать тему, а сами прекрасно знают заранее, кто и что будет делать. Но это уж вообще ни в какие ворота не лезло!
Но мистер Бенедикт, видимо, думал по-своему, потому что уже зачитывал состав групп. В каждой группе было по четыре человека. По два мальчика и две девочки. Только одна группа состояла из трех девочек. Когда дошло до моей группы, я просто не поверила своим ушам. Норман Фишбейн, Филип Лерой, Лора Дэнкер и я! Я повернула голову к Дженни. Она смотрела на меня вытаращив глаза. Я в ответ подняла правую бровь.
Мистер Бенедикт попросил, чтобы мы переставили парты, как нужно для работы в группах. Теперь мне придется общаться с Лорой Дэнкер! Тут уж никуда не денешься. Зато и с Филипом Лероем тоже. Ну и ну!
Не успели мы сдвинуть парты вместе, как Филип Лерой пропел мне на ухо:
«Примите подарки
Шимпанзе в зоопарке.
Запах классный у вас,
И на вид вы – просто класс!»
Потом он ущипнул меня за руку – причем сильно! Так что у меня даже слезы выступили на глазах. И еще сказал при этом: «Вот тебе щипок, вырастай на вершок – там где мало, чтоб больше стало!»
Я понимала, что это шутка. И что глупо принимать это всерьез. Во-первых, с запахом у меня все нормально – я пользуюсь дезодорантом. Во-вторых, какое ему дело, где у меня мало, а где много! Зато теперь я поняла, что он за тип. Они бы с Нэнси, наверно, хорошо спелись. Один другого стоит!
Вдобавок ко всему, я сидела прямо напротив Лоры Дэнкер. Я ненавидела ее. Ненавидела за то, что она такая большая и красивая, и за то, что все наши мальчики глазеют на нее, и мистер Бенедикт тоже. Еще я ненавидела ее, потому что она знала, что у нее все в порядке, а я еще совсем ничего про себя не знала! Я так же ненавидела мистера Бенедикта – за то, что он посадил меня с Норманом Фишбейном. С этим размазней!
В общем, мой день рожденья, начинавшийся, как самый прекрасный день в моей жизни, был безнадежно испорчен. Скорей бы уж пришли весенние каникулы! Хоть отвлекусь ото всего во Флориде. Надоела мне эта школа!
Глава 19
Дома мама сказала, что никогда не видела меня в таком плохом настроении. Настроение это длилось целых три недели, пока продолжалась наша дурацкая работа в группах. Как назло еще наша группа проголосовала трое против одного за Бельгию. Я хотела, чтобы мы выбрали какую-нибудь более привлекательную страну, вроде Франции или Испании, но оказалась в меньшинстве.
Поэтому три недели эта Бельгия была у меня на завтрак, на обед и на ужин. Филип Лерой вообще не собирался ничего делать. Это я поняла сразу. Он просто валял дурака. В течение всех трех недель, пока Лора, Норман и я корпели над справочниками, Филип рисовал в тетрадке рожи. Пару дней он был занят тем, что читал комиксы, которые заранее вложил в тетрадь. Норман Фишбейн старался, и даже очень, но делал все ужасно медленно. Еще у него была невыносимая манера шевелить во время чтения губами. Лора работала хорошо, но я, конечно, ни разу не дала ей понять, что так думаю.
Когда пошла третья неделя нашей работы, мы с Лорой получили разрешение оставаться после уроков и работать в библиотеке. С энциклопедиями требовалось больше времени. Мама должна была забрать меня из школы в половине пятого. Лора собиралась пойти потом в церковь – на исповедь.
Я стала думать. Во-первых, я и не знала, что она католичка. Во-вторых, мне было очень интересно, что она говорит на исповеди. Например, говорит она о том, что ходит с мальчиками? А если так, то что ей говорит священник? Ходит ли она на исповедь каждый раз, как сделает что-то плохое? Или копит все в себе и исповедуется раз в месяц?
Я так ушла в эти мысли о Лоре и исповеди, что почти забыла о Бельгии. И может быть, я бы ничего не стала говорить, если бы не сама Лора. Она первая ко мне прицепилась. Не лезла бы, ничего бы и не было.
– Ты все переписываешь дословно, – шепнула мне она.
– Ну и что?
– Понимаешь, так нельзя, – объяснила она. – Надо прочитать и потом написать об этом своими словами. Мистер Бенедикт поймет, что ты списывала.
Обычно я никогда не списываю дословно. И не хуже Лоры знаю, что надо, а что не надо. Просто в этот раз мои мысли были заняты другим, и потом кто такая Лора, чтобы учить меня? Тоже мне важная персона!
И я вспылила:
– Подумаешь, какая умная нашлась!
А она ответила:
– Ум тут ни при чем.
А я:
– И вообще я всё про тебя знаю!
А она:
– Что – всё?
– Девочки, нельзя ли потише? – возмутилась библиотекарша.
Тогда Лора вернулась к своей работе. Но я – нет.
– Я слышала всё про тебя и Муса Фрида, – прошептала я.
Лора положила карандаш и посмотрела на меня.
– Что ты слышала про меня и Муса Фрида?
– А то – как ты, и Эван, и Мус ходите вместе за супермаркет, – выпалила я.
– Зачем мне туда ходить? – спросила Лора.
До нее не дошло!
– Не знаю, зачем ты туда ходишь. А они – понятно зачем… чтобы пощупать тебя или что-нибудь такое – и ты им позволяешь!
Она захлопнула энциклопедию и встала. Лицо у нее горело и голубая жилка выступила на шее.
– Гнусное вранье! А ты просто маленькая свинья!
В жизни еще никто не говорил мне таких слов!
Лора сгребла свои книги и куртку и выбежала из библиотеки. Я схватила свои вещи и выбежала за ней.
Я была сама себе противна. И ведь я совсем ничего такого не хотела. Я говорила, как Нэнси – да, да, как Нэнси. И тут меня осенило: ведь всю эту историю про Лору Нэнси наверняка выдумала. А может быть, всё выдумали Мус и Эван – так, чтобы похорохориться. Вполне возможно! Значит, Мус тоже врун!
– Лора, подожди! – крикнула я ей вдогонку.
Она шла быстро, может, потому что у нее такие длинные ноги. Я прибавила шагу. Я совсем выдохлась, догоняя ее. Лора продолжала идти и даже не взглянула на меня. И чего ей было на меня глядеть. Я шла рядом с ней. На каждые ее два шага я делала четыре.
– Послушай, – начала я. – Я ни в чем тебя не виню.
– Отвратительно, как вы все издеваетесь надо мной, только потому что я выгляжу взрослее вас! – сказала Лора, шмыгая носом.
Хоть бы она высморкалась, что ли.
– Я не хотела тебя обидеть, – произнесла я. – Ты сама это начала.
– Я? Замечательно! Наверно, это очень весело – издеваться надо мной?
– Нет, – смутилась я.
– Я тоже могла бы кое-что сказать о тебе и твоих друзьях. Думаешь, это так приятно быть самой большой в классе?
– Не знаю, – пробормотала я. – Я никогда об этом не думала.
– А ты попробуй подумать. Как бы ты чувствовала себя, если бы тебе пришлось с четвертого класса носить лифчик, и все бы смеялись над тобой, а ты бы все время держала руки скрещенными на груди. И мальчишки обзывали бы тебя по-всякому только из-за того, что ты так выглядишь.
Я подумала.
– Извини, Лора, – сказала я.
– Ладно уж!
– Правда, извини. Если уж говорить по правде… в общем, мне бы хотелось выглядеть как ты.
– Я бы с удовольствием с тобой поменялась. Ладно, теперь я иду на исповедь.
Она пошла дальше, бормоча еще что-то насчет грешников – что они не могут жить без исповеди.
Может быть, она права, подумала я. Может быть, мне как раз и надо исповедоваться. Я пошла за Лорой к ее церкви. Она была всего в двух кварталах от школы. Мама должна была приехать за мной через полчаса. Я перешла улицу и спряталась за кустами. Лора поднялась по ступенькам и вошла в церковь. Потом я снова перешла улицу и, взбежав по каменным ступеням, открыла дверь и заглянула внутрь. Лору я не увидела. Я зашла в церковь и стала продвигаться на цыпочках по проходу между рядами.
Было совсем тихо. Я попыталась представить себе, что произошло бы, если бы я закричала; конечно, я знала, что не сделаю этого, и все-таки интересно было представлять, как бы это здесь прозвучало.
Мне было жарко в теплой куртке, но я не сняла ее. Довольно скоро где-то сбоку открылась дверь – и вышла Лора. Я согнулась за спинками кресел, чтобы она меня не увидела. Она даже не посмотрела в мою сторону. Я подумала, что исповедь заняла у нее немного времени.
Я чувствовала себя как-то странно. Ноги были как ватные. Как только Лора ушла, я встала и тоже собралась уходить. Мне надо было встретиться с мамой. Но вместо того, чтобы направиться к выходу, я повернулась к нему спиной.
Теперь я стояла напротив той двери, из которой выходила Лора. Что за ней? Я немного приоткрыла и заглянула. Там никого не было. Это напоминало деревянную телефонную будку. Я вошла и закрыла за собой дверь. Я ждала, что сейчас что-нибудь произойдет. Я не знала, что мне надо делать, и решила просто посидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10