А ближе к городу раскинулся французский лагерь, населенный, казалось, ожившими оловянными солдатиками. Разноцветные палатки и навесы напоминали весеннюю ярмарку. В Яффе мне удалось увидеть, как проходила их лагерная жизнь: в распоряжение армии доставили обильные продуктовые запасы и специально закупили выпивку для укрепления смелости атакующих отрядов, многочисленные кухарки, прачки и проститутки обеспечивали готовку и стирку да заодно согревали по ночам, а солдаты с удовольствием сорили деньгами, трезво оценивая не слишком большие шансы выживания в нынешнем походе. За крепостными стенами Акры раскинулся обширный пологий холм, достигавший сотни футов в высоту, и на его вершине, на расстоянии, явно превышающем дальнобойность наших пушек, я заметил группу всадников под развевающимися знаменами.
– По моим расчетам, именно там Бонапарт разместит ставку со своими адъютантами, – произнес Фелипо, с аристократическим презрением копируя произношение итальянца. – Уж поверьте, я знаю его и понимаю ход его мыслей. В данной ситуации мы с ним предприняли бы одинаковые действия. Он прикажет вырыть окопы, а его подрывники попытаются заминировать стены. Также я знаю, что он понимает ключевое значение этой башни.
Я проследил за резким перемещением его указательного пальца. На крепостные стены уже затащили пушки, а под ними проходил выложенный камнями сухой ров около двадцати футов глубиной и пятидесяти футов шириной.
– А этот ров заполняется водой?
– Изначально он заполнялся от пресноводного источника – его дно выше уровня моря, – но у наших инженеров есть одна идея. Около Сельских ворот мы сооружаем резервуар, соединенный со Средиземным морем, и с помощью насосов закачаем в него воду. В критический момент мы сможем заполнить этот ров.
– Такой план, однако, удастся завершить еще не скоро, – заметил Сидней Смит.
Я понимающе кивнул.
– А пока вы рассчитываете на крепость башни.
Она казалась совершенно монолитной, словно скалистый мыс на морском берегу. На мой взгляд, со стороны французов она выглядела еще мощнее.
– В этих стенах она укреплена надежнее всего, – сказал Фелипо, – но ее также можно обстреливать и атаковать с двух сторон. Если республиканцы пробьют в ней брешь, то устремятся в эти сады и смогут атаковать наших защитников с тыла. Если не смогут, то их пехота сдохнет со скуки.
Я попытался оценить обстановку глазами этого опытного тактика. От города к французскому лагерю тянулся полуразрушенный акведук. Он обрывался почти у самой крепости, к которой когда-то поставлял воду. Я заметил, что французы уже выкопали окопы вдоль него, поскольку он обеспечивал укрытие от опустошающей стрельбы. Сбоку от него находилось что-то вроде пересохшего пруда. Внутри него французы подготовили площадку для артиллерийского подразделения.
– Они осушили водоем, чтобы обеспечить защитную глубину для расположения их пушек, – сказал Фелипо, словно читая мои мысли. – В ближайшее время они затащат туда привезенную по суше легкую артиллерию.
Я оглянулся на город. Сад напоминал тенистый оазис мира, окруженный подготовкой к войне. Вероятно, обычно там прогуливались женщины гарема. Сейчас, при таком множестве заполнивших бастионы солдат и моряков, их держали под замком.
– Для защиты города мы привезли дополнительно около сотни пушек, – сказал Фелипо. – А теперь, отобрав у французов тяжелую артиллерию, мы наверняка удержим их на расстоянии.
– И тем самым не позволим Джеззару сдаться, – добавил Смит. – И в этом плане, Гейдж, мы сильно рассчитываем на вас.
– На меня?
– Вам знакома армия Наполеона. Я хочу, чтобы вы убедили нашего союзника, что ее можно победить, поскольку это станет возможным, если он поверит. Но для начала вы должны сами поверить в такую возможность. Вы верите?
Я задумался на мгновение.
– Бонапарт застегивает штаны, как любой из нас. Он просто еще не встречал такого же драчуна, как он сам.
– Отлично. Тогда пошли к Мяснику.
Нам не пришлось ждать аудиенции. После бойни в Яффе Джеззар осознал, что его собственная жизнь зависит от новых европейских союзников. Нас провели в приемный зал – небольшое, но изысканно украшенное помещение с затейливым резным потолком и ковровой дорожкой, проложенной по восточным коврам. В золотых клетках щебетали птицы, а с вышитой подушки на нас лениво глянула дикая пятнистая кошка, словно оценивая, достойны ли мы стать ее обедом. Примерно так же, как мне показалось, на нас глянул и сам Мясник, восседавший рядом со своей любимицей; от его несгибаемой, но стареющей фигуры исходило ощущение физической силы. Мы сели, скрестив ноги, перед ним, а его суданские телохранители не сводили с нас настороженных глаз, словно из союзников мы могли внезапно превратиться в наемных убийц.
В свои семьдесят пять лет Джеззар выглядел как неистовый пророк, а не как добрый дедушка. Его густая борода побелела, но губы были сурово сжаты, а в глазах сверкала стальная непреклонность. Из-за пояса у него торчал пистолет, а рядом с ним поблескивало лезвие кинжала. Однако его вызывающий взгляд омрачила тень сомнения в собственных силах, вызванная предстоящим сражением с подобным ему жестоким громилой, Наполеоном.
– Я привел американца, о котором вам говорил, – сказал Смит и представил меня.
Джеззар, прищурившись, оценил мой вид – позаимствованную у моряков одежду, грязные ботинки, потемневшую на жарком солнце и соленых морских ветрах кожу – и не стал скрывать своего презрения. Однако к нему примешивалось и явное любопытство.
– Вам удалось сбежать из Яффы.
– Французы приказали расстрелять меня вместе с остальными пленными, – сказал я. – Но мне удалось заплыть на глубину и найти в скалах подводную пещерку. Яффское побоище было ужасным.
– Способность к выживанию является, однако, признаком выдающейся личности. – Коварство Мясника, конечно, помогло ему пережить всех наследников. – Вдобавок, слышал, вы помогли захватить неприятельскую артиллерию.
– Часть ее, по крайней мере.
Он пристально изучал меня.
– По-моему, вы находчивый человек.
– Не более, чем вы, паша. Но уж и не менее находчивый, чем Наполеон.
– Да, меня трудно превзойти, – с улыбкой заметил он. – На моем счету великое множество убитых мужчин и покоренных женщин. Итак, нас ждет противостояние. Осада. И Аллах призывает меня использовать неверных для борьбы с неверными. Я не доверяю христианам. Они вечно вынашивают какие-то темные планы.
Благодарность явно не относилась к числу его достоинств.
– Как раз сейчас мы вынашиваем планы спасения вашей жизни.
Он пожал плечами.
– Так расскажите же об этом Бонапарте. Он терпеливый человек?
– Ни в малейшей степени.
– Но обычно он быстро добивается того, чего хочет, – добавил Фелипо.
– Он с ходу примется осаждать ваш город, даже не дождавшись прибытия тяжелых пушек, – вставил я. – По его мнению, быстрый удар превосходящих сил поражает волю противника. Его солдаты отлично вымуштрованы, а точность их стрельбы весьма велика.
Взяв финик из вазы, Джеззар так удивленно разглядывал плод, словно видел впервые, потом сунул его за щеку и, пережевывая, сказал:
– Тогда, наверное, мне лучше сдаться. Или сбежать. Он превосходит мой гарнизон вдвое.
– С британским флотом вы отобьете его атаки. Он находится в сотнях миль от его основных сил в Египте и в двух тысячах миль от Франции.
– То есть мы разобьем его прежде, чем он получит подкрепление.
– У него практически нет лишних войск для охраны захваченных городов. А его солдаты устали и стосковались по дому.
– Они страдают не только от тоски, – заметил Джеззар. – Говорят, у них участились случаи чумы.
– Несколько случаев было еще в Египте, – подтвердил я. – Я слышал, что в Яффе больных стало значительно больше.
Джеззар обладал проницательностью в отличие от прочих слабых османских правителей, облеченных властью по воле Блистательной Порты в Константинополе. С усердием ученого он собирал сведения о своих врагах.
– Слабость Наполеона, паша, заключается в недостатке времени. Каждый день, проведенный им перед Акрой, чреват тем, что константинопольский султан пришлет подкрепление, способное окружить его. У него нет возможности получить свежие силы и пополнить запасы провианта, а нас обеспечит всем необходимым британский флот. Он стремится в одночасье закончить то, на что по-хорошему потребовался бы год, и в этом тоже его слабость. Он пытается завоевать Азию с десятью тысячами солдат, и никто лучше его самого не понимает, что это чистый блеф. Причем обман раскроется в тот самый момент, когда противники перестанут его бояться. Если вы сумеете противостоять…
– То он уберется восвояси, – закончил Джеззар. – Никому не удавалось победить этого коротышку.
– Мы победим его здесь, – торжественно пообещал Смит.
– Если только он не найдет чего-то более мощного, чем артиллерия, – произнес кто-то из темноты.
Я вздрогнул. Мне знаком этот голос! И действительно, обезображенное лицо Хаима Фархи проступило из темноты зала за удобным, обложенным подушками возвышением Джеззара. Смит и Фелипо моргнули при виде его увечий, но не отпрянули. Похоже, что они тоже видели его раньше.
– Фархи! Что вы делаете в Акре?
– Служит своему хозяину, – сказал Джеззар.
– Мы оставили Иерусалим в растревоженном состоянии, месье Гейдж. И без книги не было никакой причины там задерживаться.
– Вы пошли с нами ради этого паши?
– Ну конечно. Вам же известно, кто видоизменил мою внешность.
– Я оказал ему услугу, – прогремел Джеззар. – Красивая внешность порождает тщеславие, а гордыня является смертным грехом. Шрамы позволяют ему сосредоточиться на его излюбленных вычислениях. И заслужить райскую жизнь.
Фархи поклонился.
– Вы неизменны в вашем великодушии, господин.
– Значит, вы сбежали из Иерусалима!
– Точно. Я покинул его, сознавая, что моя физиономия привлекает слишком много внимания и что необходимо предпринять дальнейшие исследования. Что франкам известно о наших тайнах?
– Ярость мусульман удержит их от дальнейших поисков в подземельях. Они не знают ничего и угрожали мне змеями, пытаясь выяснить, что мы узнали. Мы все ушли с пустыми руками, я полагаю.
– Что значит с пустыми руками? – удивился Смит.
Фархи повернулся к британскому офицеру.
– Ваш союзник прибыл в Иерусалим не только для того, чтобы служить вам, капитан.
– Верно, еще его интересовала судьба одной женщины, насколько я помню.
– И некое сокровище, с отчаянной безнадежностью разыскиваемое людьми.
– Сокровище?
– Не деньги, – объяснил я, досадуя на Фархи, легкомысленно выдавшего мой секрет. – Книгу.
– Книгу магических знаний, – добавил банкир. – По слухам, ей много тысяч лет, и ее искали еще рыцари-тамплиеры. Когда мы попросили у вас на подмогу моряков, то рассчитывали найти вовсе не секретный стратегический проход в Иерусалим. Мы хотели отыскать эту книгу.
– Так же, как и воинственный француз, – добавил я.
– Меня она тоже интересует, – заявил Джеззар. – Блюдя мои интересы, Фархи привык держать ухо востро.
Этот изверг вполне уместно использовал единственное число, поскольку сам отрезал советнику второе ухо.
Смит пристально посматривал на всех нас, пытаясь осознать ситуацию.
– Но ее там не оказалось, – сказал я. – Скорее всего, ее вовсе не существует.
– И тем не менее по всей Сирии рыскают ищейки, – сказал Фархи. – Арабы в основном, с целью увезти обратно в Египет какой-то таинственный знак.
Я встревожился.
– Мне сообщили, что граф Силано еще жив.
Фархи пожал плечами.
– Жив. Воскрес. Бессмертен.
– Твое мнение, Хаим? – спросил Джеззар тоном хозяина, не терпящего уклончивых ответов своих подчиненных.
– Как и сказал Гейдж, возможно, все ищут несуществующую реликвию. Однако если она существует, то мы не имеем средств продолжить ее поиски, запертые здесь армией Наполеона. Верно замечено, что время его враг. Но оно бросает вызов также и нам. Если мы просидим в осаде слишком долго, то можем опоздать, и тогда поиски графа Алессандро Силано могут успешно завершиться. – Он показал на меня. – А пока еще не слишком поздно, вот он должен придумать, как нам продолжить поиски утерянной книги.
Следуя на запах дыма, я пытался найти Иерихона. Он трудился в недрах подвального арсенала дворца Джеззара, мускулистые руки, озаренные пламенем кузнечного горна, выковывали, подобно Тору, военные орудия: мечи, копья, раздвоенные пики для сбрасывания осадных лестниц, штыки и шомпола. Словно черные жемчужины, застыли в литейных формах свинцовые пули, а все обрезки лежали в куче, ожидая превращения в картечь и шрапнель. Мириам раздувала кузнечные меха, пряди ее кудрявых волос падали на блестящие от влаги щеки, пропитанное потом платье волнующе прилипло к телу, ручейки пота стекали по шее в соблазнительную ложбинку. Я не знал, какой мне окажут прием, учитывая, что из-за устроенных мной беспорядков они потеряли дом в Иерусалиме, но когда девушка увидела меня в этом адском жару, ее глаза вспыхнули радостным огнем, и она бросилась мне в объятия. Какое наслаждение доставила мне ее близость! Я еле удержал свою руку, потянувшуюся к ее округлым бедрам, вовремя заметив настороженный взгляд ее брата. Однако даже молчаливый Иерихон расщедрился на скупую улыбку.
– Мы думали, вы погибли.
Поцелуй Мириам бездымным огнем горел на моей щеке. Я держался от нее на почтительном расстоянии, иначе мой собственный восторг по поводу нашего воссоединения стал бы слишком очевиден.
– А я боялся, как бы то же самое не случилось с вами обоими, – сказал я. – Мне очень жаль, что наши поиски завели вас в этот осадный капкан, но я действительно надеялся, что мы найдем сокровища. Мне удалось спастись из Яффы на лодке моего приятеля Мухаммеда, – пояснил я, пожирая взглядом Мириам и осознавая, как сильно соскучился по ней, по ее поистине ангельской красоте. – Новости о том, что вы живы, стали нектаром для умирающего от жажды человека.
Мне показалось, что из-под слоя сажи на ее щеках проступил смущенный румянец, а вот улыбка с лица ее брата определенно стерлась. Не важно. Я все равно не снимал рук с ее талии, а она – с моих плеч.
– И вот мы все трое живы и здоровы, – сказал Иерихон. – Все собрались здесь.
Наконец я отпустил ее и кивнул.
– Во владениях человека, прозванного Мясником, и в компании одержимого английского капитана, изувеченного еврея, сердитого однокашника Бонапарта и предприимчивого мусульманского проводника. Стоит ли говорить, как украсят ее крепкий мастеровитый кузнец, его ученая сестра и никчемный американский игрок. Веселенькая же у нас получилась мужская компания.
– Не только мужская, – возразила Мириам. – Итан, мы слышали о том, что произошло в Яффе. Что же будет, если французы прорвутся сюда?
– Не прорвутся! – В моем голосе прозвучало больше уверенности, чем я на самом деле испытывал. – Нам вовсе не обязательно побеждать их… надо просто удержать их за стенами, и в итоге они вынуждены будут отступить. У меня есть на сей счет одна идейка. Иерихон, нет ли в этом городке каких-нибудь лишних крепких цепей?
– Я видел такие, их используют на кораблях да еще в гавани для промеров глубины. А зачем вам?
– Хочу украсить цепной гирляндой башню, чтобы приветствовать французов.
Он осуждающе покачал головой, уверенный, что я, как обычно, глупо шучу.
– Чтобы предложить им удобный способ подъема?
– Верно. Но скорее всего, их не порадует ее электрический заряд.
– Опять ваше электричество!
Он перекрестился.
– Эта идея посетила меня, пока я скитался по морю с Мухаммедом. Если мы запасем достаточный заряд в батареях лейденских банок, то сможем передать его по проволоке на эту подвешенную цепь. Они получат тот же удар, что я демонстрировал в Иерусалиме, но на сей раз он сбросит их в ров, где мы сможем убить их.
Я стал вполне кровожадным воителем.
– Вы имеете в виду, что они не смогут удержаться за цепь? – спросила Мириам.
– Это все равно что держать в руках раскаленный докрасна металл. Мы устроим им огненный барьер.
Иерихон заинтересовался.
– Неужели и правда сработает?
– Если не сработает, то Мясник повесит нас на ее звеньях.
ГЛАВА 13
Мне требовалось накопить такой большой электрический заряд, о каком даже не мечтал Бен Франклин, поэтому, пока Иерихон трудился, собирая и сковывая звенья цепей, мы с его сестрой занялись сборами стекла, свинца, меди и банок для сооружения гигантской батареи. Мне редко приходилось так увлекаться каким-либо проектом. Мы с Мириам не просто работали вместе, а стали единомышленниками, что в каком-то смысле напомнило мне наш союз с Астизой. Застенчивая робость, с которой я поначалу столкнулся, осталась в подземелье Иерусалима, и теперь девушка проявляла оживленную уверенность, укреплявшую смелость всех, кто работал рядом с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– По моим расчетам, именно там Бонапарт разместит ставку со своими адъютантами, – произнес Фелипо, с аристократическим презрением копируя произношение итальянца. – Уж поверьте, я знаю его и понимаю ход его мыслей. В данной ситуации мы с ним предприняли бы одинаковые действия. Он прикажет вырыть окопы, а его подрывники попытаются заминировать стены. Также я знаю, что он понимает ключевое значение этой башни.
Я проследил за резким перемещением его указательного пальца. На крепостные стены уже затащили пушки, а под ними проходил выложенный камнями сухой ров около двадцати футов глубиной и пятидесяти футов шириной.
– А этот ров заполняется водой?
– Изначально он заполнялся от пресноводного источника – его дно выше уровня моря, – но у наших инженеров есть одна идея. Около Сельских ворот мы сооружаем резервуар, соединенный со Средиземным морем, и с помощью насосов закачаем в него воду. В критический момент мы сможем заполнить этот ров.
– Такой план, однако, удастся завершить еще не скоро, – заметил Сидней Смит.
Я понимающе кивнул.
– А пока вы рассчитываете на крепость башни.
Она казалась совершенно монолитной, словно скалистый мыс на морском берегу. На мой взгляд, со стороны французов она выглядела еще мощнее.
– В этих стенах она укреплена надежнее всего, – сказал Фелипо, – но ее также можно обстреливать и атаковать с двух сторон. Если республиканцы пробьют в ней брешь, то устремятся в эти сады и смогут атаковать наших защитников с тыла. Если не смогут, то их пехота сдохнет со скуки.
Я попытался оценить обстановку глазами этого опытного тактика. От города к французскому лагерю тянулся полуразрушенный акведук. Он обрывался почти у самой крепости, к которой когда-то поставлял воду. Я заметил, что французы уже выкопали окопы вдоль него, поскольку он обеспечивал укрытие от опустошающей стрельбы. Сбоку от него находилось что-то вроде пересохшего пруда. Внутри него французы подготовили площадку для артиллерийского подразделения.
– Они осушили водоем, чтобы обеспечить защитную глубину для расположения их пушек, – сказал Фелипо, словно читая мои мысли. – В ближайшее время они затащат туда привезенную по суше легкую артиллерию.
Я оглянулся на город. Сад напоминал тенистый оазис мира, окруженный подготовкой к войне. Вероятно, обычно там прогуливались женщины гарема. Сейчас, при таком множестве заполнивших бастионы солдат и моряков, их держали под замком.
– Для защиты города мы привезли дополнительно около сотни пушек, – сказал Фелипо. – А теперь, отобрав у французов тяжелую артиллерию, мы наверняка удержим их на расстоянии.
– И тем самым не позволим Джеззару сдаться, – добавил Смит. – И в этом плане, Гейдж, мы сильно рассчитываем на вас.
– На меня?
– Вам знакома армия Наполеона. Я хочу, чтобы вы убедили нашего союзника, что ее можно победить, поскольку это станет возможным, если он поверит. Но для начала вы должны сами поверить в такую возможность. Вы верите?
Я задумался на мгновение.
– Бонапарт застегивает штаны, как любой из нас. Он просто еще не встречал такого же драчуна, как он сам.
– Отлично. Тогда пошли к Мяснику.
Нам не пришлось ждать аудиенции. После бойни в Яффе Джеззар осознал, что его собственная жизнь зависит от новых европейских союзников. Нас провели в приемный зал – небольшое, но изысканно украшенное помещение с затейливым резным потолком и ковровой дорожкой, проложенной по восточным коврам. В золотых клетках щебетали птицы, а с вышитой подушки на нас лениво глянула дикая пятнистая кошка, словно оценивая, достойны ли мы стать ее обедом. Примерно так же, как мне показалось, на нас глянул и сам Мясник, восседавший рядом со своей любимицей; от его несгибаемой, но стареющей фигуры исходило ощущение физической силы. Мы сели, скрестив ноги, перед ним, а его суданские телохранители не сводили с нас настороженных глаз, словно из союзников мы могли внезапно превратиться в наемных убийц.
В свои семьдесят пять лет Джеззар выглядел как неистовый пророк, а не как добрый дедушка. Его густая борода побелела, но губы были сурово сжаты, а в глазах сверкала стальная непреклонность. Из-за пояса у него торчал пистолет, а рядом с ним поблескивало лезвие кинжала. Однако его вызывающий взгляд омрачила тень сомнения в собственных силах, вызванная предстоящим сражением с подобным ему жестоким громилой, Наполеоном.
– Я привел американца, о котором вам говорил, – сказал Смит и представил меня.
Джеззар, прищурившись, оценил мой вид – позаимствованную у моряков одежду, грязные ботинки, потемневшую на жарком солнце и соленых морских ветрах кожу – и не стал скрывать своего презрения. Однако к нему примешивалось и явное любопытство.
– Вам удалось сбежать из Яффы.
– Французы приказали расстрелять меня вместе с остальными пленными, – сказал я. – Но мне удалось заплыть на глубину и найти в скалах подводную пещерку. Яффское побоище было ужасным.
– Способность к выживанию является, однако, признаком выдающейся личности. – Коварство Мясника, конечно, помогло ему пережить всех наследников. – Вдобавок, слышал, вы помогли захватить неприятельскую артиллерию.
– Часть ее, по крайней мере.
Он пристально изучал меня.
– По-моему, вы находчивый человек.
– Не более, чем вы, паша. Но уж и не менее находчивый, чем Наполеон.
– Да, меня трудно превзойти, – с улыбкой заметил он. – На моем счету великое множество убитых мужчин и покоренных женщин. Итак, нас ждет противостояние. Осада. И Аллах призывает меня использовать неверных для борьбы с неверными. Я не доверяю христианам. Они вечно вынашивают какие-то темные планы.
Благодарность явно не относилась к числу его достоинств.
– Как раз сейчас мы вынашиваем планы спасения вашей жизни.
Он пожал плечами.
– Так расскажите же об этом Бонапарте. Он терпеливый человек?
– Ни в малейшей степени.
– Но обычно он быстро добивается того, чего хочет, – добавил Фелипо.
– Он с ходу примется осаждать ваш город, даже не дождавшись прибытия тяжелых пушек, – вставил я. – По его мнению, быстрый удар превосходящих сил поражает волю противника. Его солдаты отлично вымуштрованы, а точность их стрельбы весьма велика.
Взяв финик из вазы, Джеззар так удивленно разглядывал плод, словно видел впервые, потом сунул его за щеку и, пережевывая, сказал:
– Тогда, наверное, мне лучше сдаться. Или сбежать. Он превосходит мой гарнизон вдвое.
– С британским флотом вы отобьете его атаки. Он находится в сотнях миль от его основных сил в Египте и в двух тысячах миль от Франции.
– То есть мы разобьем его прежде, чем он получит подкрепление.
– У него практически нет лишних войск для охраны захваченных городов. А его солдаты устали и стосковались по дому.
– Они страдают не только от тоски, – заметил Джеззар. – Говорят, у них участились случаи чумы.
– Несколько случаев было еще в Египте, – подтвердил я. – Я слышал, что в Яффе больных стало значительно больше.
Джеззар обладал проницательностью в отличие от прочих слабых османских правителей, облеченных властью по воле Блистательной Порты в Константинополе. С усердием ученого он собирал сведения о своих врагах.
– Слабость Наполеона, паша, заключается в недостатке времени. Каждый день, проведенный им перед Акрой, чреват тем, что константинопольский султан пришлет подкрепление, способное окружить его. У него нет возможности получить свежие силы и пополнить запасы провианта, а нас обеспечит всем необходимым британский флот. Он стремится в одночасье закончить то, на что по-хорошему потребовался бы год, и в этом тоже его слабость. Он пытается завоевать Азию с десятью тысячами солдат, и никто лучше его самого не понимает, что это чистый блеф. Причем обман раскроется в тот самый момент, когда противники перестанут его бояться. Если вы сумеете противостоять…
– То он уберется восвояси, – закончил Джеззар. – Никому не удавалось победить этого коротышку.
– Мы победим его здесь, – торжественно пообещал Смит.
– Если только он не найдет чего-то более мощного, чем артиллерия, – произнес кто-то из темноты.
Я вздрогнул. Мне знаком этот голос! И действительно, обезображенное лицо Хаима Фархи проступило из темноты зала за удобным, обложенным подушками возвышением Джеззара. Смит и Фелипо моргнули при виде его увечий, но не отпрянули. Похоже, что они тоже видели его раньше.
– Фархи! Что вы делаете в Акре?
– Служит своему хозяину, – сказал Джеззар.
– Мы оставили Иерусалим в растревоженном состоянии, месье Гейдж. И без книги не было никакой причины там задерживаться.
– Вы пошли с нами ради этого паши?
– Ну конечно. Вам же известно, кто видоизменил мою внешность.
– Я оказал ему услугу, – прогремел Джеззар. – Красивая внешность порождает тщеславие, а гордыня является смертным грехом. Шрамы позволяют ему сосредоточиться на его излюбленных вычислениях. И заслужить райскую жизнь.
Фархи поклонился.
– Вы неизменны в вашем великодушии, господин.
– Значит, вы сбежали из Иерусалима!
– Точно. Я покинул его, сознавая, что моя физиономия привлекает слишком много внимания и что необходимо предпринять дальнейшие исследования. Что франкам известно о наших тайнах?
– Ярость мусульман удержит их от дальнейших поисков в подземельях. Они не знают ничего и угрожали мне змеями, пытаясь выяснить, что мы узнали. Мы все ушли с пустыми руками, я полагаю.
– Что значит с пустыми руками? – удивился Смит.
Фархи повернулся к британскому офицеру.
– Ваш союзник прибыл в Иерусалим не только для того, чтобы служить вам, капитан.
– Верно, еще его интересовала судьба одной женщины, насколько я помню.
– И некое сокровище, с отчаянной безнадежностью разыскиваемое людьми.
– Сокровище?
– Не деньги, – объяснил я, досадуя на Фархи, легкомысленно выдавшего мой секрет. – Книгу.
– Книгу магических знаний, – добавил банкир. – По слухам, ей много тысяч лет, и ее искали еще рыцари-тамплиеры. Когда мы попросили у вас на подмогу моряков, то рассчитывали найти вовсе не секретный стратегический проход в Иерусалим. Мы хотели отыскать эту книгу.
– Так же, как и воинственный француз, – добавил я.
– Меня она тоже интересует, – заявил Джеззар. – Блюдя мои интересы, Фархи привык держать ухо востро.
Этот изверг вполне уместно использовал единственное число, поскольку сам отрезал советнику второе ухо.
Смит пристально посматривал на всех нас, пытаясь осознать ситуацию.
– Но ее там не оказалось, – сказал я. – Скорее всего, ее вовсе не существует.
– И тем не менее по всей Сирии рыскают ищейки, – сказал Фархи. – Арабы в основном, с целью увезти обратно в Египет какой-то таинственный знак.
Я встревожился.
– Мне сообщили, что граф Силано еще жив.
Фархи пожал плечами.
– Жив. Воскрес. Бессмертен.
– Твое мнение, Хаим? – спросил Джеззар тоном хозяина, не терпящего уклончивых ответов своих подчиненных.
– Как и сказал Гейдж, возможно, все ищут несуществующую реликвию. Однако если она существует, то мы не имеем средств продолжить ее поиски, запертые здесь армией Наполеона. Верно замечено, что время его враг. Но оно бросает вызов также и нам. Если мы просидим в осаде слишком долго, то можем опоздать, и тогда поиски графа Алессандро Силано могут успешно завершиться. – Он показал на меня. – А пока еще не слишком поздно, вот он должен придумать, как нам продолжить поиски утерянной книги.
Следуя на запах дыма, я пытался найти Иерихона. Он трудился в недрах подвального арсенала дворца Джеззара, мускулистые руки, озаренные пламенем кузнечного горна, выковывали, подобно Тору, военные орудия: мечи, копья, раздвоенные пики для сбрасывания осадных лестниц, штыки и шомпола. Словно черные жемчужины, застыли в литейных формах свинцовые пули, а все обрезки лежали в куче, ожидая превращения в картечь и шрапнель. Мириам раздувала кузнечные меха, пряди ее кудрявых волос падали на блестящие от влаги щеки, пропитанное потом платье волнующе прилипло к телу, ручейки пота стекали по шее в соблазнительную ложбинку. Я не знал, какой мне окажут прием, учитывая, что из-за устроенных мной беспорядков они потеряли дом в Иерусалиме, но когда девушка увидела меня в этом адском жару, ее глаза вспыхнули радостным огнем, и она бросилась мне в объятия. Какое наслаждение доставила мне ее близость! Я еле удержал свою руку, потянувшуюся к ее округлым бедрам, вовремя заметив настороженный взгляд ее брата. Однако даже молчаливый Иерихон расщедрился на скупую улыбку.
– Мы думали, вы погибли.
Поцелуй Мириам бездымным огнем горел на моей щеке. Я держался от нее на почтительном расстоянии, иначе мой собственный восторг по поводу нашего воссоединения стал бы слишком очевиден.
– А я боялся, как бы то же самое не случилось с вами обоими, – сказал я. – Мне очень жаль, что наши поиски завели вас в этот осадный капкан, но я действительно надеялся, что мы найдем сокровища. Мне удалось спастись из Яффы на лодке моего приятеля Мухаммеда, – пояснил я, пожирая взглядом Мириам и осознавая, как сильно соскучился по ней, по ее поистине ангельской красоте. – Новости о том, что вы живы, стали нектаром для умирающего от жажды человека.
Мне показалось, что из-под слоя сажи на ее щеках проступил смущенный румянец, а вот улыбка с лица ее брата определенно стерлась. Не важно. Я все равно не снимал рук с ее талии, а она – с моих плеч.
– И вот мы все трое живы и здоровы, – сказал Иерихон. – Все собрались здесь.
Наконец я отпустил ее и кивнул.
– Во владениях человека, прозванного Мясником, и в компании одержимого английского капитана, изувеченного еврея, сердитого однокашника Бонапарта и предприимчивого мусульманского проводника. Стоит ли говорить, как украсят ее крепкий мастеровитый кузнец, его ученая сестра и никчемный американский игрок. Веселенькая же у нас получилась мужская компания.
– Не только мужская, – возразила Мириам. – Итан, мы слышали о том, что произошло в Яффе. Что же будет, если французы прорвутся сюда?
– Не прорвутся! – В моем голосе прозвучало больше уверенности, чем я на самом деле испытывал. – Нам вовсе не обязательно побеждать их… надо просто удержать их за стенами, и в итоге они вынуждены будут отступить. У меня есть на сей счет одна идейка. Иерихон, нет ли в этом городке каких-нибудь лишних крепких цепей?
– Я видел такие, их используют на кораблях да еще в гавани для промеров глубины. А зачем вам?
– Хочу украсить цепной гирляндой башню, чтобы приветствовать французов.
Он осуждающе покачал головой, уверенный, что я, как обычно, глупо шучу.
– Чтобы предложить им удобный способ подъема?
– Верно. Но скорее всего, их не порадует ее электрический заряд.
– Опять ваше электричество!
Он перекрестился.
– Эта идея посетила меня, пока я скитался по морю с Мухаммедом. Если мы запасем достаточный заряд в батареях лейденских банок, то сможем передать его по проволоке на эту подвешенную цепь. Они получат тот же удар, что я демонстрировал в Иерусалиме, но на сей раз он сбросит их в ров, где мы сможем убить их.
Я стал вполне кровожадным воителем.
– Вы имеете в виду, что они не смогут удержаться за цепь? – спросила Мириам.
– Это все равно что держать в руках раскаленный докрасна металл. Мы устроим им огненный барьер.
Иерихон заинтересовался.
– Неужели и правда сработает?
– Если не сработает, то Мясник повесит нас на ее звеньях.
ГЛАВА 13
Мне требовалось накопить такой большой электрический заряд, о каком даже не мечтал Бен Франклин, поэтому, пока Иерихон трудился, собирая и сковывая звенья цепей, мы с его сестрой занялись сборами стекла, свинца, меди и банок для сооружения гигантской батареи. Мне редко приходилось так увлекаться каким-либо проектом. Мы с Мириам не просто работали вместе, а стали единомышленниками, что в каком-то смысле напомнило мне наш союз с Астизой. Застенчивая робость, с которой я поначалу столкнулся, осталась в подземелье Иерусалима, и теперь девушка проявляла оживленную уверенность, укреплявшую смелость всех, кто работал рядом с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45