Потом умылась холодной водой и взглянула на себя в зеркало. Лицо уже не чесалось, но кожа покрылась красными пятнами и шелушилась на лбу и подбородке. Она позвонила Золтану:
– Все получилось, крем действует, но что было бы, если бы у меня не оказалось под рукой этого чудодейственного лосьона?
– Не волнуйтесь – Дьенеш сказал, подойдет любой лосьон, стягивающий поры.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь серьезно пострадал, – заволновалась Мэгги.
– Поверьте, мадам, все будет в порядке, никаких проблем, – беспечно заверил Золтан.
Мэгги, как обычно, заказала сандвич и включила телевизор. Шла передача о животных, в которой показывали свиней, с жадным чавканьем пожиравших корм из корыта. Зазвонил телефон.
– Вас спрашивает джентльмен из отеля «Геллерт». Мэгги резко выпрямилась. В зеркале над туалетным столиком отражалась ее опухшая и покрасневшая физиономия.
– Пожалуйста, скажите ему, что меня нет и я вернусь завтра вечером, – испуганно попросила она.
* * *
– Доброе утро, Пандора, – поприветствовала ее Илонка, принимая пальто. Мэгги прилежно старалась не замечать Симону, которая уже была в салоне и подмигивала ей через щель между занавесками кабинки для переодевания. – Вы пришли на маникюр? А что у вас с лицом? – Ив самом деле – лицо Мэгги до сих пор было в красных пятнах, кожа на носу облезала, как после солнечного ожога. – Подойдите, пожалуйста, к свету, – скомандовала Илонка, подводя Мэгги к окну. – Взгляните-ка, – сказала она двум молоденьким девушкам. Те, оставив клиенток, подошли посмотреть. – Когда это у вас началось?
Краем глаза Мэгги увидела, как Симона вышла на цыпочках из кабинки, прижимая к себе вместительную итальянскую сумку. Она приблизилась к полке у стены позади кушеток, на которых лежали клиентки, и сделала вид, будто роется в сумке, что-то выкладывая и засовывая обратно. Пока Илонка с девушками изучали состояние кожи Мэгги, две банки с кремом были ловко подменены двумя такими же.
– На следующий день после массажа лица, – сказала Мэгги, – у меня начался зуд, потом становилось все хуже и хуже. Наверное, у меня аллергия на ваш крем.
– Посмотрим, что можно сделать, – сказала Илонка. – У меня есть специальные антиаллергические кремы.
Сидя в углу и держа пальцы в маленькой чашечке с мыльной водой, Мэгги с болью в сердце вспомнила, когда последний раз делала маникюр в салоне, – это было перед свадьбой. Джереми не любил крашеных ногтей, и она ограничивалась тем, что самостоятельно обрабатывала их и полировала замшей. Педикюр же, напротив, являлся для нее тягостной необходимостью.
Девушки вернулись к своим обязанностям. Симона уже возлежала на кушетке. Ее челку убрали под розовую повязку. Девушка, похожая на Илонку, вероятно, ее дочь, закончила массировать одну из клиенток, и хозяйка салона сама взялась за работу, предварительно вооружившись порцией крема.
Еще одна работница салона, высокая брюнетка, тоже погрузила пальцы в новую банку. «Расслабьтесь», – мягко сказала она крупной женщине в розовом.
Звучала тихая музыка. На стене персикового цвета висели часы, и Мэгги не удавалось преодолеть навязчивое желание наблюдать за ними. Одна женщина уже лежала в похожей на шпинат маске. Девушка, похожая на Илонку, тщательно вымыла руки, подошла к Мэгги и начала делать ей маникюр. «Да, именно так в молодости выглядела Илонка», – подумала Мэгги, глядя на склоненную перед ней светловолосую голову. Симона, которой накладывали маску, из-за спины возившейся с ней девушки показала подруге знак победы двумя пальцами. Часы все тикали и тикали. Явилась еще одна переодетая в розовое клиентка. Ногти Мэгги были мастерски подпилены и отполированы.
– Покрыть лаком?
– Да, пожалуйста. Ярко-красным.
Маску, снятую с одной из посетительниц, повесили на стену вместе с остальными, а самой даме помогли надеть пальто и проводили к выходу. На кушетках лежали еще семь клиенток. Мэгги сушила ногти, слегка помахивая руками.
Вскоре женщина справа от Симоны стала ерзать и вертеться на кушетке, делая какие-то жесты и пытаясь отколупнуть маску. Илонка встала из-за стола и подошла к ней.
– Чешется, – сказала женщина приглушенным голосом. – Снимите ее! – Илонка сорвала маску и увидела под ней красное воспаленное лицо. Клиентка злобно прошипела: – Сделайте же что-нибудь!
Тут распахнулась дверь, и на пороге появилась взбешенная женщина, совсем недавно покинувшая салон. У нее тоже покраснело лицо.
– Помогите, я не могу больше! – Сбросив пальто, она кинулась к Илонке и стала что-то говорить ей, бешено жестикулируя. Симона громко взвыла, вскакивая с кушетки. «Наверное, для пущего эффекта», – подумала Мэгги. Теперь в салоне воцарилась полная анархия. Илонка и ее работницы метались от клиентки к клиентке, срывая с них маски и накладывая холодные компрессы.
– La poiitzia! – вопила Симона. – Я обращусь в полицию! – Одна из девушек пыталась приложить к ее лицу смоченную чем-то вату. – Я вся горю! – вопила итальянка и бегала как полоумная по всему салону; остальные женщины вторили ей, каждая на своем языке.
А Мэгги тем временем спокойно сидела на стуле, досушивая лак и не зная, смеяться ей или плакать. Одна из женщин – жена турецкого посла, как потом выяснилось, – заползла в угол и разрыдалась. Испытывая угрызения совести, Мэгги намочила полотенце и подошла к ней.
– Сейчас все пройдет, – сказала она, вынимая из сумки лосьон. Почувствовав облегчение, турчанка схватила лосьон и побежала к Илонке.
– Вот что вам нужно, – гортанно произнесла она, размахивая пузырьком у нее перед носом.
Явились две новые посетительницы – и в растерянности остались стоять у порога, не снимая пальто. Перед ними предстала удивительная картина: краснолицые женщины с выбившимися из-под розовых повязок волосами и ошметками зеленой массы, напоминавшей шпинат, отчаянно терли руками щеки и грудь и на разных языках что-то кричали. Илонка, по-видимому, утратившая всякий контроль над ситуацией – и над собственной прической тоже, – захлопнула дверь и вывесила табличку «Zarva». Симона обильно намазалась лосьоном и передала флакон полной женщине по соседству, которая учащенно дышала, хватая ртом воздух. Понадобилось какое-то время, чтобы восстановить в салоне порядок.
Мэгги с Симоной ушли, не заплатив. Переживания Мэгги были совершенно типичны для нее: неоплаченный счет за маникюр беспокоил ее сильнее, чем страдания жены турецкого посла и нанесенный Илонке ущерб.
Мэгги настояла на том, чтобы отпраздновать победу в лучшем ресторане Будапешта, и Золтан заказал столик в «Гунделе». Спустившись на лифте в холл гостиницы, она испытала испуг и радость одновременно, увидев знакомую фигуру у стойки администратора.
– О, bonsoir, bonsoir! – радостно воскликнул Люк, на мгновение прекратив яростно жестикулировать. – Я никак не мог заставить этого человека понять, кого я ищу…
– Bonsoir, – смущенно произнесла Мэгги.
– Я надеюсь, вы сегодня свободны и сможете поужинать со мной? Я только что приехал из деревни – покупал там свинью.
– Вообще-то я собиралась поужинать с Золтаномл – неуверенно ответила она. – Ну, вы знаете, с моим деловым партнером.
– Свинья просто великолепна… – продолжил Люк и мгновенно помрачнел, когда суть ее ответа наконец дошла до него. – Значит, вы заняты? Видите ли, я завтра возвращаюсь во Францию…
Его смиренный вид растрогал Мэгги. Она всегда старалась быть любезной, привыкла заботиться об интересах других. Джереми часто упрекал ее в том, что ей трудно было говорить людям «нет». Впрочем, что плохого может случиться, если она пойдет Люку навстречу?
– Хотите присоединиться? Мы собирались поужинать в «Гунделе», – неожиданно для себя самой произнесла Мэгги.
– Я подойду чуть позже, если можно, – ответил он. – Мне нужно сделать несколько телефонных звонков и забрать из отеля кое-какие вещи. «Гундель» – о, превосходно!
Мэгги увидела Симону за барной стойкой, с бокалом шампанского; итальянка смотрелась, еще более эффектно, чем обычно. На Золтане был костюм, оставшийся у него с тех времен, когда он был водителем посла, и итальянские туфли. Оба были очень нарядными – Мэгги предположила, что это, наверное, был их первый совместный выход в свет.
– Я встретила в холле отеля Люка де Боскьера. Он приехал сюда по делам, – сообщила она. – Я пригласила его поужинать с нами – надеюсь, вы не возражаете?
Выщипанные брови Симоны взметнулись вверх, исчезая под челкой.
– Ой, Мэгги-и! – захихикала она.
Золтан промолчал. Друзья направились в зал. Симона подмигнула Мэгги, когда они усаживались за стол. Золтан заказал крепкое красное вино из Эгера, гуляш и жареного гуся, объявив, что последний почти не уступает легендарному гусю его матушки. В этом ресторане ему явно нравилось. Друзья произнесли тост за отсутствовавшую Эсмеральду. К столику подошли музыканты цыганского оркестра и стали исполнять надрывную мелодию прямо над ухом Мэгги. Потом, обратившись к Симоне, завели мотивчик повеселее.
– Это песня про карие глаза, – сказал Золтан, устремив влюбленный взгляд на Симону. – Все говорят, голубые глаза прекрасны, но у моей любимой глаза карие…
В этот самый миг в дверях появился Люк и энергично замахал им рукой. Он, вне всякого сомнения, успел немного позаботиться о своей внешности, однако Мэгги все-таки заметила застрявшую у него в волосах соломинку.
– Я только что приехал из пригорода, – сообщил Люк. – Из… – он выудил из набитого кармана клочок бумаги, – из Кишкунфеледьхазы. Невероятное название, правда?
– Не такое уж невероятное, если перевести, – заметил Золтан. – Оно означает «Маленький соплеменник в половине дома».
– О, c'est genial, ga – сказал Люк. – Как бы там ни было, маленький туземец, живущий в половине дома, продал мне восхитительнейшего поросенка. Смотрите, я покажу вам. – Он вытащил из кармана цифровую видеокамеру и показал поросенка, который бежал по грязи по направлению к камере, увеличиваясь в размерах, пока его пятачок не занял собой весь экран. Покрытый рыжей шерстью, точно эрдельтерьер, он не был похож на обычного поросенка, каких Мэгги доводилось видеть. – Это поросенок породы мангалика, – гордо объявил Люк.
– Мангалица, – поправил его Золтан, подчеркивая ударение на первый слог.
– А я так и сказал, – ничуть не смутился Люк.
– Очень красивый поросенок, – сказал Золтан, с уважением глядя на Люка.
– Che schifo! – содрогнулась Симона.
Люк был счастлив, заметив в меню суфле и улиток. Он позвал музыкантов и велел сыграть «Чардаш» Монти.
– Только послушайте – словно маленькая птичка щебечет, – шепнул он Мэгги, когда один из музыкантов виртуозно заиграл на самой тонкой струне. Затем потребовал арию из оперетты «Цыганский барон» и стал подпевать хрипловатым тенором, поглядывая на Мэгги.
– Героев там тоже поженили птицы, – сказал Люк, заказав всем коньяк. Затем он раскурил резко пахнущую сигару и поднял бокал: – За моего нового поросенка и… – он опять сверился с бумажкой, – за Кишкунфеледьхазу!
– Будем здоровы, – провозгласила Мэгги.
– Как поживает ваш импорт-экспорт? – подмигнув, спросил Люк у Золтана.
– Я подумываю заняться подержанными шинами, – важно сообщил тот.
– Подержанными шинами? – Люк с недоумением посмотрел на Мэгги. Она засмеялась:
– О, это просто дополнительный заработок!
Поужинав, все стали прощаться друг с другом. Золтан царственным жестом отклонил попытку Мэгги вручить ему заготовленный конверт:
– Этот раз – за счет заведения.
Мэгги собралась улетать на следующий день, рано утром. Симона крепко обняла ее и прижала к себе.
– Я буду скучать по тебе, Мэгги, – сказала она. – Правда буду.
– А я буду скучать по вам обоим, но мы обязательно скоро вновь встретимся!
Люк предложил проводить ее до гостиницы.
– Я пока не готов попрощаться с вами, – заявил он. – Давайте выпьем кофе в «Геллерте», а потом я провожу вас.
– Кажется, будет холодно, – засомневалась она, глядя на покрытый свежим снежком тротуар.
– Я одолжу вам куртку, – настаивал Люк. – Здесь недалеко.
В холле отеля «Геллерт» было полно людей в вечерних нарядах. По-видимому, в городе проходила какая-то конференция. Люк и Мэгги сидели рядышком на диване, он – с чашкой кофе, она – с травяным чаем. Они в основном молчали, изредка комментируя внешний вид и поведение парочек, проходивших мимо.
– Англичанки, – сказала она, кивая в сторону стоявших у фонтана двух женщин.
– Или немки, – предположил он. – В одном я точно уверен: вон те две – француженки. – Дамы, о которых он говорил, что-то оживленно доказывали консьержу.
– А вон тот мужчина с усами? Наверное, мексиканец. Вы согласны?
– Знаете, мне надо придумать имя для моего поросенка, – сказал Люк. – У него должно быть венгерское имя, раз он из Кишкунфеледьхазы.
– Аттила подойдет? – предложила Мэгги.
– Mais c'est parfait! – воскликнул он.
Она подавила зевок.
– Вы устали, mon ami, – сказал Люк. – Пойду за курткой. – Он направился к лифту, а она медленно встала и побрела к дверям.
– Мэгги! – вдруг прозвучал чей-то возглас. Джеффри с Камиллой только что вошли в холл и счищали снег с обуви. Они тоже были в вечерних нарядах. – Какой сюрприз!
– Да, действительно, – согласилась она.
– Мы прибыли на конференцию, – сообщила Камилла. – Джеффри попросили прочесть лекцию. Он до сих пор везде нужен.
– Не сомневаюсь, – вежливо подтвердила Мэгги. Теперь была ее очередь объяснить, почему она оказалась в Будапеште. Тут из лифта вышел Люк, торжественно размахивая чем-то похожим на куртку пилота. Он подошел к Мэгги и набросил ей куртку на плечи.
– Кажется, мы не встречались… – вежливо произнес Джеффри.
– Да, конечно, прошу прощения… – смешалась Мэгги. – Позвольте представить вам Люка де Боскьера. Он наш с Джереми старый друг. Я была уверена, что вы знакомы…
Джеффри слегка поклонился.
– Что-то не припоминаю…
Люк обменялся с Джеффри рукопожатием и галантно поднес к губам руку Камиллы – кажется, та не слишком этому обрадовалась. Джеффри был высоким мужчиной, в безупречно завязанном черном галстуке, с аккуратно приглаженными волосами с проседью – отставной дипломат до кончиков ногтей; на лацкане его пиджака скромно расположился орден «За заслуги». Камилла смерила взглядом Люка, являвшего собой полную противоположность ее мужу – потертые ботинки, неопределенного вида галстук, лихо сбившийся набок…
– Мы деловые партнеры, – сказал Люк, и в глазах у него заплясали озорные искорки. – Импорт-экспорт…
– А ты все еще путешествуешь, Мэгги? – поинтересовался Джеффри, вопросительно глядя на нее.
– Мы импортируем поросят, – не обращая внимания на его вопрос, объяснил Люк. – Смотрите, я покажу вам… – Вынимая из кармана камеру, он нечаянно зацепил обшлагом рукава и вытащил вместе с ней портсигар, помятый коробок спичек и несколько форинтов, которые тут же рассыпались. Джеффри церемонно нагнулся, поднял портсигар и двумя пальцами протянул его Люку, Мэгги тем временем собирала банкноты. Люк не обратил ни малейшего внимания на случившееся – он был слишком занят видеокамерой.
– Смотрите! – радостно воскликнул он и показал Камилле и Джеффри последний эпизод съемки, в котором Аттила почти уткнулся рылом в объектив; маленькие глазки злобно сверкали под рыжей челкой.
Камилла отшатнулась, обеими руками прижимая к груди изящную вечернюю сумочку.
– Джеффри, у нас сегодня был трудный день… – многозначительно произнесла она.
– Да, да, ты права, – поспешно согласился с ней супруг. – Нам пора отправляться в постель считать овец. Или свиней, если вы их предпочитаете, – бросил он на прощание Люку, оглянувшись.
Выходя на улицу, Мэгги давилась смехом.
– Знаете, вы просто женщина-загадка, – говорил Люк, произнося половину слов с неправильными ударениями и улыбаясь ей, когда они шли по набережной. – Весь этот ваш импорт-экспорт, ваш Золтан, ваши английские друзья… такие collet morite…
– Понимаю – все это кажется очень странным. Когда-нибудь я объясню вам…
Они остановились и стали смотреть на черную воду Дуная. Течение было быстрое, отраженные в воде фонарные столбы извивались, будто светящиеся змеи.
– Река такая быстрая… Волнующее зрелище, правда?
– Да, – согласилась Мэгги. – Даже страшно, когда движется такая огромная масса воды. – Она поежилась.
Он взял ее замерзшие ладони в свои, чтобы согреть, и проворчал с упреком:
– Где же ваши перчатки? – Перчаток не было, Мэгги недавно приняла решение полностью исключить их из своего гардероба. – Знаете, там, в деревне туземцев, живущих в половине дома, я подумал: может, лучше нам больше не видеться? – печально добавил Люк.
У Мэгги, наслаждавшейся потоком тепла, который восходил по рукам от его горячих прикосновений, буквально замерло сердце.
– Почему вы так считаете?
– Потому что… знаете, я человек старомодный. И уже двадцать лет женат на прекрасной женщине… Вначале, когда мы с вами только познакомились, мне показалось, у нас может возникнуть то, что французы называют amitie amoureuse, но теперь боюсь, как бы она не переросла в amoureux tout court… – Он смотрел на нее с трогательным волнением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Все получилось, крем действует, но что было бы, если бы у меня не оказалось под рукой этого чудодейственного лосьона?
– Не волнуйтесь – Дьенеш сказал, подойдет любой лосьон, стягивающий поры.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь серьезно пострадал, – заволновалась Мэгги.
– Поверьте, мадам, все будет в порядке, никаких проблем, – беспечно заверил Золтан.
Мэгги, как обычно, заказала сандвич и включила телевизор. Шла передача о животных, в которой показывали свиней, с жадным чавканьем пожиравших корм из корыта. Зазвонил телефон.
– Вас спрашивает джентльмен из отеля «Геллерт». Мэгги резко выпрямилась. В зеркале над туалетным столиком отражалась ее опухшая и покрасневшая физиономия.
– Пожалуйста, скажите ему, что меня нет и я вернусь завтра вечером, – испуганно попросила она.
* * *
– Доброе утро, Пандора, – поприветствовала ее Илонка, принимая пальто. Мэгги прилежно старалась не замечать Симону, которая уже была в салоне и подмигивала ей через щель между занавесками кабинки для переодевания. – Вы пришли на маникюр? А что у вас с лицом? – Ив самом деле – лицо Мэгги до сих пор было в красных пятнах, кожа на носу облезала, как после солнечного ожога. – Подойдите, пожалуйста, к свету, – скомандовала Илонка, подводя Мэгги к окну. – Взгляните-ка, – сказала она двум молоденьким девушкам. Те, оставив клиенток, подошли посмотреть. – Когда это у вас началось?
Краем глаза Мэгги увидела, как Симона вышла на цыпочках из кабинки, прижимая к себе вместительную итальянскую сумку. Она приблизилась к полке у стены позади кушеток, на которых лежали клиентки, и сделала вид, будто роется в сумке, что-то выкладывая и засовывая обратно. Пока Илонка с девушками изучали состояние кожи Мэгги, две банки с кремом были ловко подменены двумя такими же.
– На следующий день после массажа лица, – сказала Мэгги, – у меня начался зуд, потом становилось все хуже и хуже. Наверное, у меня аллергия на ваш крем.
– Посмотрим, что можно сделать, – сказала Илонка. – У меня есть специальные антиаллергические кремы.
Сидя в углу и держа пальцы в маленькой чашечке с мыльной водой, Мэгги с болью в сердце вспомнила, когда последний раз делала маникюр в салоне, – это было перед свадьбой. Джереми не любил крашеных ногтей, и она ограничивалась тем, что самостоятельно обрабатывала их и полировала замшей. Педикюр же, напротив, являлся для нее тягостной необходимостью.
Девушки вернулись к своим обязанностям. Симона уже возлежала на кушетке. Ее челку убрали под розовую повязку. Девушка, похожая на Илонку, вероятно, ее дочь, закончила массировать одну из клиенток, и хозяйка салона сама взялась за работу, предварительно вооружившись порцией крема.
Еще одна работница салона, высокая брюнетка, тоже погрузила пальцы в новую банку. «Расслабьтесь», – мягко сказала она крупной женщине в розовом.
Звучала тихая музыка. На стене персикового цвета висели часы, и Мэгги не удавалось преодолеть навязчивое желание наблюдать за ними. Одна женщина уже лежала в похожей на шпинат маске. Девушка, похожая на Илонку, тщательно вымыла руки, подошла к Мэгги и начала делать ей маникюр. «Да, именно так в молодости выглядела Илонка», – подумала Мэгги, глядя на склоненную перед ней светловолосую голову. Симона, которой накладывали маску, из-за спины возившейся с ней девушки показала подруге знак победы двумя пальцами. Часы все тикали и тикали. Явилась еще одна переодетая в розовое клиентка. Ногти Мэгги были мастерски подпилены и отполированы.
– Покрыть лаком?
– Да, пожалуйста. Ярко-красным.
Маску, снятую с одной из посетительниц, повесили на стену вместе с остальными, а самой даме помогли надеть пальто и проводили к выходу. На кушетках лежали еще семь клиенток. Мэгги сушила ногти, слегка помахивая руками.
Вскоре женщина справа от Симоны стала ерзать и вертеться на кушетке, делая какие-то жесты и пытаясь отколупнуть маску. Илонка встала из-за стола и подошла к ней.
– Чешется, – сказала женщина приглушенным голосом. – Снимите ее! – Илонка сорвала маску и увидела под ней красное воспаленное лицо. Клиентка злобно прошипела: – Сделайте же что-нибудь!
Тут распахнулась дверь, и на пороге появилась взбешенная женщина, совсем недавно покинувшая салон. У нее тоже покраснело лицо.
– Помогите, я не могу больше! – Сбросив пальто, она кинулась к Илонке и стала что-то говорить ей, бешено жестикулируя. Симона громко взвыла, вскакивая с кушетки. «Наверное, для пущего эффекта», – подумала Мэгги. Теперь в салоне воцарилась полная анархия. Илонка и ее работницы метались от клиентки к клиентке, срывая с них маски и накладывая холодные компрессы.
– La poiitzia! – вопила Симона. – Я обращусь в полицию! – Одна из девушек пыталась приложить к ее лицу смоченную чем-то вату. – Я вся горю! – вопила итальянка и бегала как полоумная по всему салону; остальные женщины вторили ей, каждая на своем языке.
А Мэгги тем временем спокойно сидела на стуле, досушивая лак и не зная, смеяться ей или плакать. Одна из женщин – жена турецкого посла, как потом выяснилось, – заползла в угол и разрыдалась. Испытывая угрызения совести, Мэгги намочила полотенце и подошла к ней.
– Сейчас все пройдет, – сказала она, вынимая из сумки лосьон. Почувствовав облегчение, турчанка схватила лосьон и побежала к Илонке.
– Вот что вам нужно, – гортанно произнесла она, размахивая пузырьком у нее перед носом.
Явились две новые посетительницы – и в растерянности остались стоять у порога, не снимая пальто. Перед ними предстала удивительная картина: краснолицые женщины с выбившимися из-под розовых повязок волосами и ошметками зеленой массы, напоминавшей шпинат, отчаянно терли руками щеки и грудь и на разных языках что-то кричали. Илонка, по-видимому, утратившая всякий контроль над ситуацией – и над собственной прической тоже, – захлопнула дверь и вывесила табличку «Zarva». Симона обильно намазалась лосьоном и передала флакон полной женщине по соседству, которая учащенно дышала, хватая ртом воздух. Понадобилось какое-то время, чтобы восстановить в салоне порядок.
Мэгги с Симоной ушли, не заплатив. Переживания Мэгги были совершенно типичны для нее: неоплаченный счет за маникюр беспокоил ее сильнее, чем страдания жены турецкого посла и нанесенный Илонке ущерб.
Мэгги настояла на том, чтобы отпраздновать победу в лучшем ресторане Будапешта, и Золтан заказал столик в «Гунделе». Спустившись на лифте в холл гостиницы, она испытала испуг и радость одновременно, увидев знакомую фигуру у стойки администратора.
– О, bonsoir, bonsoir! – радостно воскликнул Люк, на мгновение прекратив яростно жестикулировать. – Я никак не мог заставить этого человека понять, кого я ищу…
– Bonsoir, – смущенно произнесла Мэгги.
– Я надеюсь, вы сегодня свободны и сможете поужинать со мной? Я только что приехал из деревни – покупал там свинью.
– Вообще-то я собиралась поужинать с Золтаномл – неуверенно ответила она. – Ну, вы знаете, с моим деловым партнером.
– Свинья просто великолепна… – продолжил Люк и мгновенно помрачнел, когда суть ее ответа наконец дошла до него. – Значит, вы заняты? Видите ли, я завтра возвращаюсь во Францию…
Его смиренный вид растрогал Мэгги. Она всегда старалась быть любезной, привыкла заботиться об интересах других. Джереми часто упрекал ее в том, что ей трудно было говорить людям «нет». Впрочем, что плохого может случиться, если она пойдет Люку навстречу?
– Хотите присоединиться? Мы собирались поужинать в «Гунделе», – неожиданно для себя самой произнесла Мэгги.
– Я подойду чуть позже, если можно, – ответил он. – Мне нужно сделать несколько телефонных звонков и забрать из отеля кое-какие вещи. «Гундель» – о, превосходно!
Мэгги увидела Симону за барной стойкой, с бокалом шампанского; итальянка смотрелась, еще более эффектно, чем обычно. На Золтане был костюм, оставшийся у него с тех времен, когда он был водителем посла, и итальянские туфли. Оба были очень нарядными – Мэгги предположила, что это, наверное, был их первый совместный выход в свет.
– Я встретила в холле отеля Люка де Боскьера. Он приехал сюда по делам, – сообщила она. – Я пригласила его поужинать с нами – надеюсь, вы не возражаете?
Выщипанные брови Симоны взметнулись вверх, исчезая под челкой.
– Ой, Мэгги-и! – захихикала она.
Золтан промолчал. Друзья направились в зал. Симона подмигнула Мэгги, когда они усаживались за стол. Золтан заказал крепкое красное вино из Эгера, гуляш и жареного гуся, объявив, что последний почти не уступает легендарному гусю его матушки. В этом ресторане ему явно нравилось. Друзья произнесли тост за отсутствовавшую Эсмеральду. К столику подошли музыканты цыганского оркестра и стали исполнять надрывную мелодию прямо над ухом Мэгги. Потом, обратившись к Симоне, завели мотивчик повеселее.
– Это песня про карие глаза, – сказал Золтан, устремив влюбленный взгляд на Симону. – Все говорят, голубые глаза прекрасны, но у моей любимой глаза карие…
В этот самый миг в дверях появился Люк и энергично замахал им рукой. Он, вне всякого сомнения, успел немного позаботиться о своей внешности, однако Мэгги все-таки заметила застрявшую у него в волосах соломинку.
– Я только что приехал из пригорода, – сообщил Люк. – Из… – он выудил из набитого кармана клочок бумаги, – из Кишкунфеледьхазы. Невероятное название, правда?
– Не такое уж невероятное, если перевести, – заметил Золтан. – Оно означает «Маленький соплеменник в половине дома».
– О, c'est genial, ga – сказал Люк. – Как бы там ни было, маленький туземец, живущий в половине дома, продал мне восхитительнейшего поросенка. Смотрите, я покажу вам. – Он вытащил из кармана цифровую видеокамеру и показал поросенка, который бежал по грязи по направлению к камере, увеличиваясь в размерах, пока его пятачок не занял собой весь экран. Покрытый рыжей шерстью, точно эрдельтерьер, он не был похож на обычного поросенка, каких Мэгги доводилось видеть. – Это поросенок породы мангалика, – гордо объявил Люк.
– Мангалица, – поправил его Золтан, подчеркивая ударение на первый слог.
– А я так и сказал, – ничуть не смутился Люк.
– Очень красивый поросенок, – сказал Золтан, с уважением глядя на Люка.
– Che schifo! – содрогнулась Симона.
Люк был счастлив, заметив в меню суфле и улиток. Он позвал музыкантов и велел сыграть «Чардаш» Монти.
– Только послушайте – словно маленькая птичка щебечет, – шепнул он Мэгги, когда один из музыкантов виртуозно заиграл на самой тонкой струне. Затем потребовал арию из оперетты «Цыганский барон» и стал подпевать хрипловатым тенором, поглядывая на Мэгги.
– Героев там тоже поженили птицы, – сказал Люк, заказав всем коньяк. Затем он раскурил резко пахнущую сигару и поднял бокал: – За моего нового поросенка и… – он опять сверился с бумажкой, – за Кишкунфеледьхазу!
– Будем здоровы, – провозгласила Мэгги.
– Как поживает ваш импорт-экспорт? – подмигнув, спросил Люк у Золтана.
– Я подумываю заняться подержанными шинами, – важно сообщил тот.
– Подержанными шинами? – Люк с недоумением посмотрел на Мэгги. Она засмеялась:
– О, это просто дополнительный заработок!
Поужинав, все стали прощаться друг с другом. Золтан царственным жестом отклонил попытку Мэгги вручить ему заготовленный конверт:
– Этот раз – за счет заведения.
Мэгги собралась улетать на следующий день, рано утром. Симона крепко обняла ее и прижала к себе.
– Я буду скучать по тебе, Мэгги, – сказала она. – Правда буду.
– А я буду скучать по вам обоим, но мы обязательно скоро вновь встретимся!
Люк предложил проводить ее до гостиницы.
– Я пока не готов попрощаться с вами, – заявил он. – Давайте выпьем кофе в «Геллерте», а потом я провожу вас.
– Кажется, будет холодно, – засомневалась она, глядя на покрытый свежим снежком тротуар.
– Я одолжу вам куртку, – настаивал Люк. – Здесь недалеко.
В холле отеля «Геллерт» было полно людей в вечерних нарядах. По-видимому, в городе проходила какая-то конференция. Люк и Мэгги сидели рядышком на диване, он – с чашкой кофе, она – с травяным чаем. Они в основном молчали, изредка комментируя внешний вид и поведение парочек, проходивших мимо.
– Англичанки, – сказала она, кивая в сторону стоявших у фонтана двух женщин.
– Или немки, – предположил он. – В одном я точно уверен: вон те две – француженки. – Дамы, о которых он говорил, что-то оживленно доказывали консьержу.
– А вон тот мужчина с усами? Наверное, мексиканец. Вы согласны?
– Знаете, мне надо придумать имя для моего поросенка, – сказал Люк. – У него должно быть венгерское имя, раз он из Кишкунфеледьхазы.
– Аттила подойдет? – предложила Мэгги.
– Mais c'est parfait! – воскликнул он.
Она подавила зевок.
– Вы устали, mon ami, – сказал Люк. – Пойду за курткой. – Он направился к лифту, а она медленно встала и побрела к дверям.
– Мэгги! – вдруг прозвучал чей-то возглас. Джеффри с Камиллой только что вошли в холл и счищали снег с обуви. Они тоже были в вечерних нарядах. – Какой сюрприз!
– Да, действительно, – согласилась она.
– Мы прибыли на конференцию, – сообщила Камилла. – Джеффри попросили прочесть лекцию. Он до сих пор везде нужен.
– Не сомневаюсь, – вежливо подтвердила Мэгги. Теперь была ее очередь объяснить, почему она оказалась в Будапеште. Тут из лифта вышел Люк, торжественно размахивая чем-то похожим на куртку пилота. Он подошел к Мэгги и набросил ей куртку на плечи.
– Кажется, мы не встречались… – вежливо произнес Джеффри.
– Да, конечно, прошу прощения… – смешалась Мэгги. – Позвольте представить вам Люка де Боскьера. Он наш с Джереми старый друг. Я была уверена, что вы знакомы…
Джеффри слегка поклонился.
– Что-то не припоминаю…
Люк обменялся с Джеффри рукопожатием и галантно поднес к губам руку Камиллы – кажется, та не слишком этому обрадовалась. Джеффри был высоким мужчиной, в безупречно завязанном черном галстуке, с аккуратно приглаженными волосами с проседью – отставной дипломат до кончиков ногтей; на лацкане его пиджака скромно расположился орден «За заслуги». Камилла смерила взглядом Люка, являвшего собой полную противоположность ее мужу – потертые ботинки, неопределенного вида галстук, лихо сбившийся набок…
– Мы деловые партнеры, – сказал Люк, и в глазах у него заплясали озорные искорки. – Импорт-экспорт…
– А ты все еще путешествуешь, Мэгги? – поинтересовался Джеффри, вопросительно глядя на нее.
– Мы импортируем поросят, – не обращая внимания на его вопрос, объяснил Люк. – Смотрите, я покажу вам… – Вынимая из кармана камеру, он нечаянно зацепил обшлагом рукава и вытащил вместе с ней портсигар, помятый коробок спичек и несколько форинтов, которые тут же рассыпались. Джеффри церемонно нагнулся, поднял портсигар и двумя пальцами протянул его Люку, Мэгги тем временем собирала банкноты. Люк не обратил ни малейшего внимания на случившееся – он был слишком занят видеокамерой.
– Смотрите! – радостно воскликнул он и показал Камилле и Джеффри последний эпизод съемки, в котором Аттила почти уткнулся рылом в объектив; маленькие глазки злобно сверкали под рыжей челкой.
Камилла отшатнулась, обеими руками прижимая к груди изящную вечернюю сумочку.
– Джеффри, у нас сегодня был трудный день… – многозначительно произнесла она.
– Да, да, ты права, – поспешно согласился с ней супруг. – Нам пора отправляться в постель считать овец. Или свиней, если вы их предпочитаете, – бросил он на прощание Люку, оглянувшись.
Выходя на улицу, Мэгги давилась смехом.
– Знаете, вы просто женщина-загадка, – говорил Люк, произнося половину слов с неправильными ударениями и улыбаясь ей, когда они шли по набережной. – Весь этот ваш импорт-экспорт, ваш Золтан, ваши английские друзья… такие collet morite…
– Понимаю – все это кажется очень странным. Когда-нибудь я объясню вам…
Они остановились и стали смотреть на черную воду Дуная. Течение было быстрое, отраженные в воде фонарные столбы извивались, будто светящиеся змеи.
– Река такая быстрая… Волнующее зрелище, правда?
– Да, – согласилась Мэгги. – Даже страшно, когда движется такая огромная масса воды. – Она поежилась.
Он взял ее замерзшие ладони в свои, чтобы согреть, и проворчал с упреком:
– Где же ваши перчатки? – Перчаток не было, Мэгги недавно приняла решение полностью исключить их из своего гардероба. – Знаете, там, в деревне туземцев, живущих в половине дома, я подумал: может, лучше нам больше не видеться? – печально добавил Люк.
У Мэгги, наслаждавшейся потоком тепла, который восходил по рукам от его горячих прикосновений, буквально замерло сердце.
– Почему вы так считаете?
– Потому что… знаете, я человек старомодный. И уже двадцать лет женат на прекрасной женщине… Вначале, когда мы с вами только познакомились, мне показалось, у нас может возникнуть то, что французы называют amitie amoureuse, но теперь боюсь, как бы она не переросла в amoureux tout court… – Он смотрел на нее с трогательным волнением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24