У Золтана был еще более торжественный вид, чем обычно.
– Все, мадам, идет по плану, – произнес он таким тоном, будто хотел сказать: «То, чем я занимаюсь сейчас, намного лучше всего, что я уже успел сделать в жизни».
Симона с подкупающей беспечностью встряхнула ярко-желтой гривой. Она была из тех, кто легко относится к жизни и смеется над любыми ее проявлениями, как смешными, так и грустными. Причем, когда она смеялась, веселье плескалось в ее живых карих глазах. Оно заставляло сотрясаться все ее тело – плечи, проворные короткие пальцы и даже ноги в остроносых ковбойских сапогах.
– Здравствуйте, наш Ангел Возмездия! – возвестила Симона, шутливо толкнув Мэгги локтем под ребра, и залилась смехом. – Вот такое кодовое имя мы вам придумали! Ой, смотрите, – добавила она низким голосом, характерным для итальянок, – вы покорили чье-то сердце. Он явно вами заинтересовался! – Симона указала на плотного мужчину за столиком в углу, очень похожего на водителя-дальнобойщика.
Золтан укоризненно посмотрел на нее, но она не унималась.
– Смотрите, он улыбается! – сказала Симона. Поставив на стол чашку с кофе, мужчина и в самом деле обратил в сторону Мэгги пренеприятнейший плотоядный взгляд.
Как оказалось, Симона питала искренне нежные чувства к Золтану. В последние годы они встречались нечасто, но взаимная привязанность была прочной. Она рассказала Мэгги, что побывала замужем за одним figlio di puttana, который, когда их ребенку исполнилось восемь лет, бросил ее ради другой женщины, и воспитывала сына одна. Однако сыну уже двадцать, он ученик механика и устроился со своей девушкой на окраине Рима. Так что теперь – Симона взяла Золтана за руку – она свободна и готова следовать за любимым куда угодно.
– Спасибо вам всем, – сказала Мэгги, когда книги были уложены в багажник «фиата» Симоны. – Увидимся на генеральной репетиции в понедельник!
Поняв, что в ее парижском гардеробе нет ничего подходящего для участия в операции «проникновение со взломом», Мэгги купила джинсы и кроссовки; последний раз она надевала подобные вещи еще будучи школьницей. Разглядывая себя в зеркале, она вдруг осознала полнейшую абсурдность своих намерений. Может, Камилла и Джеффри правы – она и в самом деле потихоньку сходит с ума?
В понедельник Золтан с Симоной, как и планировалось, заехали за ней в отель, чтобы отвезти на «место действия», как это называл Золтан, где они собирались провести «рекогносцировку». Их сопровождал брат Симоны, которому, по настоянию Золтана, дали кодовое имя Терминатор.
– Итак, мадам, – не терпящим возражений тоном произнес венгр, – вы будете стоять здесь, вот на этом перекрестке. Если увидите полицейскую машину или еще что-нибудь подозрительное, свистните три раза.
– Но я же не умею свистеть, – растерялась Мэгги.
– Я добуду для вас свисток.
Помимо этого, Золтан сообщил, что прогноз погоды на ночь перед днем вручения наград очень благоприятен. Ожидается облачность – соответственно, не будет луны, – но без дождя. Он подчеркнул – лучше бы Мэгги приехать на место действия на общественном транспорте, чтобы никто не запомнил, как она садилась у отеля в машину или как приехала на такси. Сбор был назначен на двадцать один час.
Мэгги произвела в уме подсчет.
– Не слишком ли рано?
– Нет, – ответил венгр, – уже стемнеет, и все будут смотреть по телевизору кубок Европы. – По-видимому, он предусмотрел все.
Ровно в двадцать один час Мэгги стояла на посту со свистком в руке. Еще два заговорщика крались по школьному саду, а Симона сидела в автомобиле, дожидаясь их за углом. На улице было темно, но во всех окнах горел свет, а в некоторых можно было различить мерцание телеэкрана – ну конечно же, футбольный матч! Футбольные страсти стали настоящей массовой истерией, в которой Мэгги никогда не принимала участия, ибо Джереми считал футбол пролетарским спортом.
Она подумала – надо было хоть раз свистнуть в свисток, проверить, работает ли он вообще; но теперь было поздно. Хамфри Богарт, – кажется, это был он, – дал Лорен Бэколл свисток, чтобы она свистела каждый раз, как захочет его увидеть. Как было бы здорово, если бы на свист Мэгги из-за угла появился Люк и направился к ней вприпрыжку – этакий вулкан энергии, веселья и энтузиазма! Что, интересно, он подумал бы про ее сегодняшнюю эскападу? Что подумал бы Джереми, она и так знала.
Мэгги была настолько взбудоражена, что едва дышала. Господи, скорее бы все закончилось! Она услышала позади глухой стук и стала вглядываться в темноту. В школьном окне отражался свет уличного фонаря и мелькали тени. Опять стук.
– Кого-то ждете? – прозвучал совсем рядом незнакомый мужской голос.
Мэгги едва не вскрикнула. Всего в паре футов от нее стоял маленький щуплый человечек и беззастенчиво осматривал ее с головы до ног.
– Э-э… да, я жду мужа.
– Ему не следовало бы оставлять вас одну на улице в такой поздний час, – похотливо усмехнулся незнакомец. – Вы ведь не итальянка?
– Нет, – ответила испуганная Мэгги, судорожно пытаясь придумать какой-нибудь способ избавиться от него. – Он пошел за машиной, чтобы отвезти меня в больницу. У меня температура.
Худощавый человечек стал терять интерес.
– Возможно, у меня… – она не знала, как по-итальянски будет «свинка», и показала руками, для пущей убедительности надув щеки. – Я могла подцепить ее от сына. – Мужчины панически боятся свинки – это она знала наверняка.
– Orecchioni, mamma mia. Buonanotte. – Незнакомец мгновенно исчез.
Снова раздался стук.
– Мадам! – Из-за забора послышался громкий страдальческий шепот Золтана. – Скорее сюда, помогите! – Золтан протянул ей туго набитый мешок и побежал за другим.
Схватив мешок, она увидела, как брат Симоны высунулся из окна кабинета Арабеллы, расположенного на первом этаже.
– Скорее, – прошипел Золтан, – охранники частного агентства появятся через семь минут!
Сзади послышался шум заводимого двигателя. Взяв следующий мешок, Мэгги услышала скрежет, потом грохот, и автомобиль вновь затих.
Она встретилась глазами с Золтаном, стоявшим с другой стороны забора.
– Это все Симона, – сказал он. – Она никогда толком не умела водить машину.
Маленький «фиат» чихал и пыхтел у тротуара. Мэгги подбежала к нему:
– Дай я попробую! – Вытолкав Симону, она нырнула на переднее сиденье и схватилась за рычаг сцепления, расположенный непривычно для нее – справа. Автомобиль три раза подпрыгнул и, недовольно шумя, сдвинулся с места.
Золтан мигом открыл багажник и стал закидывать туда мешки.
– Они вот-вот будут здесь, – хрипло пробормотал он. Последний мешок разорвался, и книги полетели в водосточную канаву. Симона с братом судорожно бросились их собирать. В конце улицы показались огни.
– Охранники! – взвизгнул Золтан, запрыгивая в машину.
Мэгги медленно отъехала, оставив Симону с братом на тротуаре. Несмотря на испуг, она все же сообразила – не стоит уезжать слишком быстро, иначе можно вызвать подозрение. Она повернула за угол как раз тогда, когда к школе медленно подъезжал другой автомобиль, в салоне сидели два человека в форме. Через заднее стекло ей было видно, как они остановились поговорить с Симоной и ее братом. Те пытались прикинуться невинными прохожими, гуляющими по тихим ночным улочкам Рима. Тут из освещенных окон послышался рев, и на улице стало шумно.
– Итальянская команда забила гол, – пояснил Золтан. – Теперь всем будет наплевать на Симону. Поехали! – сказал он, хлопнув ладонью по приборной панели. Мэгги ничего больше не оставалось, кроме как удирать с грузом похищенных книг, оставив Симону и Терминатора на волю судьбы.
Симона, конечно же, оказалась на высоте и при встрече в баре во всех подробностях, сопровождая рассказ звонким смехом, поведала, как притворилась проституткой, подцепившей клиента. В итоге ей удалось отвертеться, так убедительно сыграв свою роль, что охранники спокойно уехали.
Мэгги не могла оправиться от шока. Первый раз за всю жизнь она совершила нечто столь вопиюще противозаконное – она, Мэгги, которая никогда не списывала на экзаменах и ни разу не пыталась проехать на автобусе без билета. Ей с трудом в это верилось. К тому же их едва не поймали! Какие лица были бы у всех, кого она знала – у Хилари Макинтош, у Ширли, у Камиллы с Джеффри, у Элизабет Фэрчайлд, – узнай они, что вдову Джереми арестовали за проникновение со взломом в престижную школу для девочек!
– Вам нужно что-нибудь выпить, – сказал Золтан и принес бокал с неизвестным напитком, темным и подозрительно крепким. – Гусарский коктейль! – гордо произнес он. – От него вам сразу станет лучше.
Мэгги ощутила, как тепло медленно разливается по окоченевшему телу. Она достала свисток и свистнула. Конечно же, никто не явился на ее зов, но посетители бара оглядывались, некоторые улыбались. Никто не увидел в ее поступке ничего странного – ведь Италия выиграла футбольный матч.
Золтан, Симона и ее брат получили подробные инструкции по осуществлению следующего этапа операции. На заре они должны были отправиться к переплетчику и вернуться в школу в пять тридцать после последнего заезда охранников, но уже без Мэгги.
Еще раз обговорив последовательность действий, друзья отвезли ее в отель. Спала она беспокойно – ей снились гусары на лошадях, которые снимали высокие головные уборы, зажимали их под мышкой и говорили: «Доброе утро, крестьяне». Утром Мэгги, так и не выспавшись, пробудилась, испуганно вскрикнув, – гусары превратились в карабинеров со свистками.
– Донна Маргарида, – пробормотала Эсмеральда на соседней кровати, разбуженная ее криком, – все будет хорошо.
Мэгги невольно представила открытое подъемное окно, мешки, передаваемые через забор в кабинет Арабеллы. А вдруг у Симоны опять не получится завести машину?
Волнения привели к тому, что Мэгги проспала, и ей пришлось поторопиться, чтобы не опоздать. Ей хотелось во что бы то ни стало одеться получше, с парижским шиком. Некоторые из родителей учениц школы, принадлежавшие к британской диаспоре, были ей знакомы. Изящно кивая в ответ на высказываемые соболезнования, Мэгги получила несколько комплиментов относительно своего внешнего вида. Многие искренне радовались встрече с ней, но она никак не могла сосредоточиться на общении – мысли путались, волнение не утихало. Золтан отключил мобильный телефон – наверняка хотел обеспечить себе и Симоне возможность спокойно выспаться, – и теперь Мэгги не могла связаться с ним и узнать, как все прошло.
Продолжая нервничать, она нашла место в заднем ряду и устроилась там. По обе стороны от нее усаживались нарядные ученицы и их родители, многие в сопровождении бабушек с дедушками и младших братишек с сестренками.
Соседка Мэгги вынула из сумки веер и улыбнулась ей:
– Ваша дочь учится здесь?
Мэгги ощутила знакомый спазм в животе, рассказывая женщине про племянниц, которые хотят поступить в эту школу на следующий год.
– О, им здесь понравится, вот увидите, – сказала женщина, энергично обмахиваясь веером. – Наша Матильда всегда ждет не дождется конца каникул.
«А вдруг, – в страхе думала Мэгги, – не получилось? Вдруг кто-то узнал?»
Поначалу все шло гладко. Какая-то важная дама-итальянка произнесла воодушевляющую вступительную речь. Мол, в наши дни перед женщинами открывается столько возможностей, миру нужны женщины в правительстве, в бизнесе и – тут она льстиво посмотрела на Арабеллу – в сфере образования.
Музыканты школьного оркестра взобрались на сцену и стали усаживаться полукругом, сопровождая сей процесс скрипом стульев, перешептыванием и сиплыми звуками настраиваемых инструментов. Учитель музыки, бледнолицый молодой человек, явно подражал Дэниелу Хардингу на выступлении в театре «Ла Скала»: фалды его сюртука развевались, волосы спадали на лоб. Оркестр исполнил отрывок из Монтеверди в довольно несуразной интерпретации, а затем, в ответ на бурные аплодисменты, с деланной неохотой сыграл увертюру Шуберта. Дочери ибн Дауда исполнили па-де-де и были вознаграждены восторженными аплодисментами группы людей в переднем ряду – видимо, делегации из Дубая.
И вот наконец Арабелла Стюарт-Уотсон поднялась, чтобы произнести традиционное обращение, большая часть которого неизменно сводилась к пропаганде семейных ценностей и девичьей скромности. В темно-синем костюме и белой блузке, с волосами, собранными в пучок, она была воплощением образцовой директрисы. Этот год, по ее словам, был необычайно успешным: двенадцать выпускниц поступили в университет, хоккейная команда школы одержала множество побед. В составе учащихся были представители тринадцати национальностей – это сообщение сопровождалось ослепительной улыбкой в адрес первого ряда, – Арабелла выразила надежду, что ее школа может считаться миниатюрной моделью Организации Объединенных Наций.
– А теперь, – сказала она, – мне хотелось бы вручить девочкам награды. Я буду поочередно вызывать их на сцену. – Арабелла взяла книгу из лежавшей перед ней стопки и выкрикнула: – Изобелла Деверье!
Маленькая краснощекая и кудрявая девочка робко подошла к трибуне.
– …за выдающиеся успехи в элементарной математике, – продолжила Арабелла. Девочка сделала реверанс и вернулась на свое место с книгой под мышкой.
– Магдалена Гудсон… Петронелла фон Генрих…
Какое-то время церемония вручения призов проходила спокойно: ни ученицы, ни их родители не удосужились перевернуть страницу с дарственной надписью. Наконец чей-то младший братик в предпоследнем ряду, изнывая от безделья, стал листать подаренный сестре том.
– Мам, посмотри, – сипло прошептал он, уставившись на черно-белый рисунок, почти не оставлявший простора для воображения.
Мэгги увидела, как мать выхватила книгу из рук ребенка и что-то зашипела на ухо своему мужу.
Вскоре по всему залу распространился шепот, постепенно превратившийся в громкий гул. Родители, сидевшие по другую сторону от Мэгги, стали яростно перешептываться на незнакомом ей языке, а потом встали, взяли вещи и направились к выходу.
– Alors la! – громко произнесла дама с веером. Она вскочила и наступила Мэгги на ногу, пробираясь к выходу вместе с Матильдой и мужчиной в тюрбане – по-видимому, это был ее муж. За ней последовали и другие.
Арабелла была в ударе.
– …больше всего я горжусь тем, – воодушевленно говорила она, – что наши девочки готовы противостоять коварным соблазнам, с которыми сталкивается современная молодежь. Они знают себе цену и выходят из этой школы маленькими воинами добродетели, готовыми к битве с могущественными силами упадничества и распущенности… – Все больше гостей покидали помещение, и тон Арабеллы стал не таким уверенным. Не зная, что делать дальше, она попыталась закончить речь:
– Итак, на этой оптимистичной ноте я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы сегодня пришли, и с нетерпением буду ждать встречи в следующем триместре…
– А насчет этого мы еще подумаем, – бросил краснолицый мужчина, бодро шедший к дверям.
Арабелла быстро пробралась к распахнутым дверям зала, надеясь остановить неожиданный массовый исход родителей с детьми. Разгневанный мужчина в воротничке священника сунул ей в руки подаренную его ребенку книгу. Обескураженная, она стала листать ее, пока не наткнулась на титульный лист с заголовком: «Камасутра. Иллюстрированное введение в любовные техники Востока».
Громкоголосая итальянка бранила Арабеллу на ломаном английском, топча ногами врученный ее дочери томик в сафьяновом переплете.
– Eine Schande! – воскликнул изящный джентльмен, который вполне мог оказаться отцом Теодоры.
Последними, сбившись в тесную кучу, ушли делегаты из Дубая, не глядя на Арабеллу. А она осталась стоять в одиночестве с прижатой к груди книгой, тяжело дыша и обливаясь потом от нервного потрясения.
Кроме нее, в зале оставалась лишь Мэгги. Собираясь покинуть зал, она подошла к Арабелле и похлопала ее по плечу.
– А вы не говорили мне, что сексуальное воспитание тоже входит в программу, – сказала она и, вспомнив переплетчика Мэттью Рэйвена, провела по своей щеке большим пальцем. – Уверена, племянницы Джереми это оценят. – И на прощание постаралась многозначительно подмигнуть, как сделал бы Мэттью.
* * *
Победу было решено отпраздновать обедом в одном хорошо известном Золтану ресторане за городом. Симона пришла вместе с братом и переплетчиком, который непрерывно болтал и рассказывал неприличные анекдоты на старороманском наречии – Мэгги понимала их лишь в общих чертах. Эсмеральда чувствовала себя как рыба в воде – кричала, смеялась и всех по очереди обнимала. Еда поглощалась в огромном количестве – блюдо с abbaechio scottadito опустело в мгновение ока. Симона звучно облизывала жир с пальцев, обгладывая хрупкие ребрышки ягненка; похоже, даже Золтан был доволен меню. Принесли светлое вино в литровых кружках из толстого стекла – казалось, трапеза могла длиться вечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24