– Рис. О Рис. – Если бы у нее оставались силы, это был бы крик. Сейчас она только шептала.
Он услышал. Перевернув ее, он прижал рот к ее губам.
– Скажи еще раз, – требовал он, не поднимая головы.
Анджи знала, каких слов он ждет. Не в первый раз он требовал их с тех пор, как принес ее в постель.
– Я люблю тебя, – пролепетала она. – Я люблю…
Его язык ворвался, пробуя эти слова на вкус. Его рука нашла грудь, а бедра уже ходили в ритме, который скоро вернет ее в хаос страсти. Анджи застонала от наслаждения и вверилась ему.
Обхватив коленями его бедра, она изогнулась, чтобы принять его глубже. Она стонала, задыхалась, выкрикивала его имя. Миновав пик, она всхлипнула от облегчения и растерянности и задрожала от удовлетворенного желания, зная, что конец неизбежен, и желая только оттянуть его. Никогда она не была так счастлива, как при близости с Рисом, забывая о существовании всего остального мира.
– Анжелика, я… – Слова потонули в стоне, когда его напряженное тело содрогнулось в оргазме.
Она хотела услышать. Хотел ли Рис сказать, что любит ее? Если так, это будет в первый раз, хотя сам он неустанно хотел слышать эти слова от нее. Она знала, как трудно ему было бы произнести их – даже труднее, чем сделать предложение. И особенно трудно, если он еще не уверен в ней.
Он просил ее выйти за него. Закрыв глаза, Анжелика глубоко вздохнула.
– Тебе тяжело? – тут же спросил Рис.
– Нет, – успокоила Анджи, прижимая его. – Мне хорошо.
Он пробормотал что-то невнятное и поудобнее пристроил голову на ее груди.
Возвращаясь к своим мыслям, Анджи пыталась представить, что будет, если она выйдет за Риса. Он обвинял ее в недоверии. Конечно, это не так. За последние месяцы она убедилась, что никому на свете не доверяет больше, чем Рису. Он не подведет ее, как отец, не станет лгать, как прежние друзья и любовники. Не станет изменять ей. Для Риса клятва перед алтарем будет его словом. А для него нарушить слово – значит потерять честь, которая слишком важна для него, так долго не имевшего ничего больше.
Так чего же она боится?
Потерять его, тут же ответила она. Не другая женщина может отнять его и не тюремная камера, но потеря интереса. Привычки, сформированные годами, отшлифованные годами поисков себя и борьбы за самоутверждение. Утрата ощущения новизны любви и возвращение ко всепоглощающему бизнесу.
Может быть, она все еще борется с чувством собственной несостоятельности, с сомнениями, есть ли ей что предложить такому человеку, как Рис. Он старше, опытнее, увереннее в своих силах и большего достиг в жизни. Не наскучит ли ему женщина, ходившая в детский сад, когда он воевал во Вьетнаме, эгоистично скользившая по поверхности, пока обстоятельства не вынудили переоценить приоритеты и изменить образ жизни? Женщина, чье имя несет печать бесчестия?
Рис глубоко вздохнул и перевернулся на спину, положив голову Анджи к себе на плечо.
– Скажи еще раз, – потребовал он с легкой улыбкой на усталом лице.
– Я люблю тебя, Рис, – с готовностью подчинилась она. Кажется, ему нужно слышать эти слова так часто, как только она может произносить их.
Она нужна ему. Зная, что он не видит, она состроила рожу своей собственной беспомощности. Нуждайся в ней кто-нибудь другой, она не была бы так отзывчива, но она нужна сильному, независимому, грозному Рису – в этом было что-то, чему невозможно сопротивляться. Да она и вообще не могла сопротивляться ему. Он абсолютно прав. Несмотря на все страхи, Анджи давно смирилась с его властью над собой. Если он решил жениться на ней, они поженятся. У нее не было ни сил, ни желания отказывать ему в чем-то так для него важном.
– Я выйду за тебя, Рис.
Тихо произнесенные слова мгновенно разбудили задремавшего было Риса.
– Правда?
– Да.
Он поднялся на локте и всматривался серыми глазами в ее лицо.
– Ты решила это сейчас? Она слабо улыбнулась. – Да.
– Почему?
Улыбка обозначилась определеннее. Довести Риса до того, что он не верит в такую внезапную капитуляцию.
– Потому, что я люблю тебя, Рис. И потому, что хочу быть твоей женой. О'кей?
Он улыбнулся и поцеловал ее.
– О'кей, – повторил он, когда поднял голову. – Когда?
– Нам ведь некуда спешить, правда? – уклончиво ответила она, не желая строить планы немедленно.
Улыбка исчезла.
– Анжелика, – предостерег он.
Она вздохнула.
– Рис, я не иду на попятный и не вожу тебя за нос. Просто не хочу очертя голову принимать такое важное решение. Я хочу, чтобы мы все сделали хорошо и вовремя. Не торопи меня, ладно?
Он кивнул, хотя не выглядел вполне довольным.
– Думаю, я могу это понять. Что ты собираешься сделать с домом?
– Еще не знаю, – призналась она.
– Спешить некуда, – сказал Рис, бессознательно повторяя ее слова. – Мы найдем приемлемое решение. А до того я хотел бы кое-что подремонтировать. Меня беспокоит, что ты живешь в доме, где не все в полном порядке. Я бы хотел, чтобы проверили электропроводку, водопровод и…
Она закрыла ему рот рукой.
– Ты думаешь, я соглашусь, чтобы ты оплатил все это сейчас, когда мы даже не обручены официально?
Рис твердо отвел ее руку.
– Обручение очень даже официальное, – сообщил он. – Да, и еще я надеюсь, что ты позволишь мне оплатить часть счетов. У меня есть деньги, и половина этих денег принадлежит моей жене. Да чего там – бери хоть все, если хочешь. И нечего выпячивать подбородок. Я знаю, что ты выходишь за меня не ради денег.
– Нет.
– Ты позволяешь мне заняться ремонтом дома, а я дам тебе время подумать о дате свадьбы, – ехидно пообещал он. – В разумных пределах, конечно.
– Бессовестный шантажист, сурово заявила она, наслаждаясь смехом в его обычно жестких глазах. Жестких для всех остальных. Таких мягких и нежных для нее.
– Ты ведь еще не передумала? – проворковал он, опуская голову, чтобы куснуть ее левую грудь.
– Нет. Но, пожалуй, займусь твоим перевоспитанием, – сообщила она, запуская пальцы в его густую седую шевелюру.
– Милости прошу, – отозвался Рис и поймал губами ее сосок.
Анджи резко вздохнула и закрыла глаза.
– Позже, – пробормотала она. – Я начну… позже.
Глава 11
На следующий день в обед Рис хотел купить ей обручальное кольцо. Анджи убедила подождать до уик-энда, когда будет больше времени походить по магазинам. Труднее было выговорить пару ночей в одиночестве до конца недели. Теперь, когда она согласилась выйти за него, Рис не видел причин для продолжения раздельной жизни. Анджи понимала, что и это, и нетерпение надеть ей на палец обручальное кольцо свидетельствуют о том, что он все еще не уверен, все еще ждет какого-то подвоха. Помня о его прошлом, она могла понять это.
Кажется, это называется «эмоциональный багаж». Прошлые ошибки и неудачи оставляют страхи и неуверенность. У Риса они есть. У нее тоже. Потеряв все однажды, она знала, какую боль может причинить новая потеря – особенно если потерян будет и Рис. Она так отчаянно хотела выйти за него, строить будущее вместе с ним. Но что, если это блаженство подарено судьбой лишь для того, чтобы быть безжалостно отнятым? Хватит ли у нее сил, достаточно ли она закалила характер за последний год, чтобы снова воссоздать свою жизнь, если это случится?
Или на этот раз она будет уничтожена?
– Слушай, Анджи, ты не обидишься? – неуверенно начала Гей во время обеденного перерыва в пятницу, когда все, кроме Гей, Далы, Анджи и робкой Присциллы, уже вернулись к работе. – Тут эти слухи, а мы не знаем, правда или нет. Мне поручили спросить.
– Какие слухи? – спокойно отозвалась Анджи, хотя уже успела познакомиться с тем, как распространяются слухи в «Вейк-тек».
Гей взглянула на Далу, потом – почти застенчиво – снова на Анджи.
– Правда, что ты и мистер Вейкфилд… – она нерешительно остановилась, будто сообразив, что предположение слишком абсурдно. – В общем, мы слышали, что вы обручились, – выпалила она наконец.
Чувствуя, как теплеют щеки, Анджи слабо улыбнулась.
– Где же вы это слышали?
– Джун сказала, – призналась Гей. – Будто бы ей сказал сам мистер Вейкфилд. Я никогда не слышала, чтобы Джун врала, но мы подумали, вдруг она нас разыгрывает.
Анджи глубоко вздохнула.
– Не разыгрывает. Это правда.
– Правда? – выговорила Дала. – Ты выходишь за мистера Вейкфилда?
Увидев на всех лицах то же потрясенно-недоверчивое выражение, Анджи грустно улыбнулась и кивнула. – Да.
– Правда?! – Присцилла, пугливая машинисточка, не раз выказывавшая священный трепет перед своим суровым работодателем, зажала рот руками, едва у нее вырвалось это восклицание. – Извините, – промямлила она, делаясь пунцовой. – Я… мм… просто… э-э…
– Ничего, – успокоила Анджи. – Я знаю, что временами Рис выглядит чересчур грозным…
– О да, только временами, – пробормотала Гей, комически вращая глазами.
Анджи рассмеялась вместе со всеми.
– Ну ладно, он всегда выглядит грозным, – уточнила она. – Но на самом деле он не такой. Просто он…
Она замолчала, не зная, как определить Риса людям, которые никогда не видели его другую, более мягкую, беззащитную сторону. Людям, ничего не знающим о маленьком мальчике, которого оставляли одного по ночам, которого бросили, которым пренебрегали, который был послан на войну, когда хотел танцевать в Вудстоке, который так отчаянно нуждался в любви, что Анджи не могла противостоять, как ни старалась быть осторожной.
– …немного застенчивый, – закончила она, впервые осознав, что он действительно застенчив. Боится получить отказ. Комплексует из-за отсутствия семьи и формального образования. Не решается снять барьеры, которые защищали его в прошлом.
– Застенчивый? – недоверчиво переспросила Гей. – Мистер Вейкфилд?
Дала покачала головой.
– Вот уж застенчивым я бы никогда не назвала нашего босса.
Бессильно воздев руки, Анджи подтвердила:
– В это, конечно, трудно поверить, но, знай вы его лучше, вы бы поверили.
– Но как мы можем узнать его лучше, он же никого не подпускает близко к себе, – возразила Гей.
– Я над ним работаю, – утешила Анджи.
– Вчера он и в самом деле улыбнулся мне и сказал «доброе утро», когда мы встретились в холле, – нерешительно сообщила Присцилла. – Я так испугалась, что чуть не выронила всю корреспонденцию. Никогда раньше не видела, чтобы он улыбался.
Хихикнув, Анджи отодвинула свой стул.
– У него роскошная улыбка, – сказала она, не удержавшись. – Я пытаюсь заставить его почаще ею пользоваться.
Округлив глаза, Гей поймала запястье Анджи.
– Ты влюбилась в него? – спросила она со своей обычной бестактностью.
– Да, – мягко ответила Анджи. – А он?
Он до сих пор не сказал, что любит, подумала Анджи, прикусывая губу.
– Над этим я тоже работаю.
Она была уверена, что Рис любит ее. Должен любить. Наступит, наверное, день, когда он почувствует достаточно уверенности, чтобы сказать ей это. Хорошо бы – поскорее. Оказывается, ей так же нужны были эти слова, как Рису нужно было слышать их от нее.
Гей, Дала и Присцилла обменялись заговорщическими взглядами, а потом ободряюще улыбнулись Анджи.
– Конечно, он тебя любит, – сказала Дала. – Не дурак же он.
Анджи была тронута.
– Спасибо. Но мне, пожалуй, пора. После обручения он не менее строго относится к опозданиям на работу.
Все еще улыбаясь, она поспешила к себе. Но не успела уйти так далеко, чтобы не услышать слов Присциллы, не подозревавшей, что может быть услышанной ею.
– Надеюсь, она знает, что делает. Очень бы не хотелось, чтобы ее обидели.
«Я знаю, как это бывает, Присцилла, – подумала Анджи. – Ох, как хорошо знаю!»
* * *
Погрузившись в детали начинающейся в понедельник перестройки производственного процесса, Рис в этот день работал допоздна. Анджи помогала до тех пор, пока он не заметил, как она переутомлена. Тогда он велел ей отправляться домой. Она отказывалась, говоря, что он устал не меньше, но вынуждена была сдаться, удовлетворившись его обещанием поработать еще чуть-чуть.
– Сегодня я поеду к себе, – неохотно сказал Рис. – Чтобы не будить тебя, когда появлюсь. Поспи как следует. Следующая неделя будет убийственной. А завтра, – добавил он, улыбнувшись, – мы отправляемся за обручальным кольцом. Мне не терпится публично заявить о своих правах.
Анджи сделала гримаску. Рис знал, что, будь у нее побольше сил, протест оказался бы гораздо более энергичным.
– И так уже весь офис судачит, – сказала она, пытаясь быть суровой. – Неужели ты не понимал, что сообщить Джун – то же самое, что дать объявление в газете?
Он ухмыльнулся без следов раскаяния.
– Понимал, – просто сказал он. Джун заслуживала абсолютного доверия, когда речь шла о бизнесе, но сплетница она была отпетая. Рис знал, что делал, сообщив ей о предстоящем браке. Теперь уж никакой инженер не станет пытаться затащить Анджи в постель, самодовольно подумал он. – Езжай домой, Анжелика. Я заеду за тобой утром, около десяти.
Она вздохнула, взяла сумочку и, встав на цыпочки, поцеловала его.
– Спокойной ночи, Рис. Не задерживайся долго, ладно? Тебе нужно отдохнуть. И будь осторожен за рулем. Я беспокоюсь, когда ты едешь так поздно и такой усталый.
Рису нравилось, когда она так пеклась о нем.
– Я буду осторожен, – пообещал он.
Прошло больше часа, прежде чем Рис заставил себя отложить бумаги и вышел из опустевшего здания. Выезжая из парковки, он с тоской думал об Анджи. Как хорошо было бы лечь сейчас с ней и обнять, засыпая. Придется назначить свадьбу на ближайшее время, решительно сказал он себе. Какие бы остаточные страхи ни заставляли ее колебаться, скоро с ними будет покончено. Он не намерен надолго растягивать практику одиноких ночей.
Следуя привычке последних месяцев, он сделал крюк, чтобы проехать мимо ее дома. Должно быть, от переутомления ему было как-то неспокойно. Увидев, что везде, кроме гостиной, свет выключен, Рис остался доволен – значит, спит. Лампу в гостиной она оставляла всегда, когда ночевала одна. Не потому, что боялась темноты, как на полном серьезе заверяла Анджи, а просто не хотела натыкаться на мебель, если захочется попить ночью. Он великодушно удовлетворился объяснением, не подчеркивая, что, когда они были вдвоем, лампа выключалась.
Испытывая сильное искушение тихонько забраться к ней в постель, он притормозил у дома. Нет, все же решил он с неохотой, надо дать ей поспать. Все равно через несколько часов они увидятся. Завтра они покупают кольцо, которое станет знаком, что она принадлежит ему. Принадлежит ему. На всю жизнь. Заслуживает он этого или нет.
Неизвестно откуда взявшееся предчувствие заставило его задержаться. Прищурившись, он обводил взглядом строение, а в горле стоял комок. Что за глупости? – говорил он себе. Все в полном порядке. И все-таки он не мог заставить себя уехать.
От взрыва машину тряхнуло.
Отчаянно ругаясь, Рис свернул к обочине. Когда он выскочил из машины, дом уже был объят пламенем.
– Анжелика! – это был почти визг.
Дверь, конечно, была заперта. Ключ, который она дала ему, болтался вместе со связкой других в замке зажигания. Прилив адреналина дал ему сил высадить дверь.
– Анжелика!
Дом уже разваливался. Рис пробирался в адском жару и дыму, зовя ее снова и снова. Кашляя, обливаясь потом, невнятно молясь, он наткнулся по пути к спальне на груду расщепленных досок, недавно бывших стеной гостиной. Дорогу загораживало пианино, которое он однажды с большим трудом передвинул на шесть дюймов. Рис отпихнул его в сторону, даже не заметив.
– Не дай ей умереть, – хрипло шептал он, кашляя в едком дыму. – Боже, не дай ей умереть. – Если бы она умерла, он не хотел бы жить дальше.
Анджи лежала, полупогребенная под обломками, ноги были придавлены. Сердце Риса остановилось, когда он увидел ее недвижимой, с кровью в золотых волосах. Не замечая струящихся слез, пока не пришлось вытереть застланные ими глаза, он опустился на колени, забыв об опасности.
– Анжелика. Я здесь, дитя. Проснись, милая. Покажи, что ты жива. Я люблю тебя, Анжелика. Не покидай меня.
Она шевельнулась, застонав от боли. Рис всхлипнул от облегчения, видя, что она жива.
– Все хорошо, милая. Я вынесу тебя, – пообещал он, лихорадочно разбрасывая обломки. Он знал, что дом может рухнуть в любой момент, а если их не раздавит упавшими балками, то удушит дым.
Воздух становился все горячее от подбирающегося ближе огня. Рис был весь мокрый от пота и слез, но единственной его заботой было вытащить Анджи из дома и доставить в ближайшую больницу.
Бережно подняв девушку, он встал на ноги, бормоча слова утешения и обрывки молитв. Краем глаза заметил обезумевшую кошку, метнувшуюся из-под ног к входной двери, но не остановился. Что-то упало в нескольких дюймах позади него, когда Рис достиг зияющей двери. Искры впились в шею, но он едва заметил укусы боли. Все его внимание сосредоточилось на полубеспамятной женщине.
Наспех одетые соседи подхватили его на ступеньках крыльца. Рис зашелся в кашле, когда воздух ворвался в обожженные легкие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18