.. Играют сидят, глаза закрыли...
Да на, я тоже закрыть могу... Охота мне на вас на всех смотреть... Нас-
мотрелся... Возьму, думаю, и уйду со своей шараги. Заявление на стол - и
в гробу видал... Чувствую, такое внутри расстройство... Как тогда, в об-
щаге... Пришел к Надьке, сидим... Все путем... Она взяла и цыган поста-
вила... Всегда ставила - ничего, а тут расстроилась... Я говорю: "Надь,
чего ты? Ну чего ты, Надь?" Сидит плачет. Я говорю: "Да ты чего?" Она
говорит: "Жалко". Я говорю: "Кого жалко, Надь?" - "А всех", - говорит.
Ревет, и все... Потом ничего, отошла... Повеселела... И вот вспомнил -
тоже так обидно стало... Жизнь, да?.. Вот так ходишь, гуляешь, пиво
пьешь... Потом закопают тебя - и гуд бай, Вася... Чего жили-то? Умрем
все. И Колька умрет. И Юрка. И эти музыканты бременские. И со спиной го-
лой... Тогда уж духами не попахнешь... Вот тебе твоя филармония... И до-
того грустно стало! До того жалко! Прямо взял бы всех да поубивал!..
Прямо чувствую: еще немного - и не знаю, чего сделаю, но только с резьбы
соскочу!..
И эти бременские как почуяли. Остановились на момент, потом как рва-
нут - быстрей, быстрей, прямо взвились штопором, смычков не видать! И
вдруг раз - и амба!
И со всех сторон сразу: "Браво! Бис!" И хлопают все. И Юра от грохота
проснулся, подскочил.
- Старшина! - кричит. - Отпусти руки!..
И - в слезы! Видать, страшное приснилось ему. Еще хорошо, в шуме не
разобрал никто. Я его в бок: очухайся, Юра! А он со сна не соображает
ничего, только слезы по лицу размазывает. Как я его на антракт из зала
выволок - не помню. Спустились с ним вниз, где курилка.
Я к стенке его приставил, а он все всхлипывает.
- Ай, елки! - говорит. - Ну елки, а?!
Я его отвлечь пытаюсь.
- На, - говорю, - Юр, покури!
И папиросу ему в зубы сунул.
И тут вдруг эта подходит, ну, которая со мной сидела. На Юру погляде-
ла и говорит:
- Да-да, - говорит. - Понимаю вас. Я тоже не могла сдержать слез.
Особенно вторая часть. Закроешь глаза - и как волшебный фонарик в ночи,
правда?
А этот стоит, весь в слезах, из носу дым валит.
И тут, вижу, появляется Коля. И робко так вдоль стеночки к нам нап-
равляется. Ну та увидала Колин фонарь - про свой забыла, пошла в другое
место курить.
А Бетховен шага за два встал, на нас глядеть боится.
Я Юре говорю:
- Успокойся, Юр, не расстраивайся. Ты же не виноват, правда? Мы ж сю-
да другу нашему ходили помочь. Нашему товарищу Коле.
А Коля потоптался, потоптался, потом все же подходит и так это неуве-
ренно говорит:
- Тут, это... На второе отделение вроде необязательно... Я узнавал...
И уже голос у него и глаз нормальные, уже видно, что осознал он себя.
Я Юре говорю:
- Видишь, Юр. У товарища Коли организм с одного отделения в себя при-
шел. Это ж главное, Юра. А нам с тобой чего - у нас еще семнадцать копе-
ек.
Тут звонки дали, народ в зал устремился, на второе отделение. Ну и мы
с Юрой устремились - на улицу. Идем с ним, и Колька тоже идет, но чуток
на расстоянии. Он опасался - чего мы ему сделаем.
Возле дома Юра вдруг встал, ногой топнул и говорит:
- Ну елки, а? Вот елки, скажи?!
Я говорю:
- Ничего, Юр, не бери в голову. Прорвемся!
А Коле говорю:
- Я тебе вот что, Коля, скажу: я тебя предупреждать больше не буду.
Но только если у тебя еще хоть раз организм сбесится - ты лучше с этого
дома съезжай. Я сказал.
Ну, Коля, конечно, обрадовался, что мы его простили, и говорит:
- Так как насчет общаги, мужики? Может, давай займем у кого и сходим?
Юра только поглядел на него. А я говорю:
- Чего в общагу-то, Коль? Ну чего там, в общаге? Домой пойду. Спать
буду.
И пошел домой. И Юрка вроде тоже пошел. И Колька - куда он один-то?
Сгорел выходной.
Не может быть
(Фантастика)
К Семену Стекольникову пришел в гости крестный. Кока пришел. Вернее,
Семен сам позвал его в гости, потому что не мог больше молчать, а ска-
зать никому, кроме крестного, он тоже не мог.
Ну, посидели, значит. И так размягчились душевно, и такое расположе-
ние ощутили друг к другу!..
- Слышь, кока, - сказал Семен. - Я тебе что сказать хочу.
- Говори! - сказал с большим чувством крестный. - Я, Сема, твой
крестный, понял? Ты мне, если что, только скажи.
- Тут такое дело! - сказал Семен. - Нет, давай сперва еще по одной!
- Ну! - закричал кока. - А я про что?
Выпили, вздохнули, зажевали.
- Вот, кока, - сказал Семен. - Жучка щенка принесла!
- Жучка! - обрадовался кока. - Ах ты ж золотая собачка! Давай за Жуч-
ку, Семушка!
- Стой, кока, - сказал сурово Семен. - Погоди. У этого гада... У него
крылья режутся.
- Ну и хорошо! - сказал крестный, берясь за стакан. - Будем здо... А?
Что ты сказал? Сема? Ты что мне сейчас сказал?
- Пошли! - решительно сказал Семен. - Пошли, кока! В сарае он. Пошли!
- Мать, мать, - только и сказал кока, когда они вышли из сарая.
- Ну? - спросил Семен, запирая дверь. - Видал?
- Мать, мать, - повторил глуповато крестный. - Как же это, а?
- Я, кока, этого гусака давно подозревал, - сказал Семен. - Идем еще
по одной.
- Идем, идем, - послушно сказал кока. - А который гусак, Семушка?
- Да тот, зараза, белый, который щипучий. Туг, помню, мне не с кем
было. Ну я ему и плеснул. Вдвоем-то веселей, правильно?
- А как же! - значительно сказал кока. - Вдвоем не в одиночку.
- Ну! - сказал Семен. - А он, гад, пристрастился. Он ведь и Жучку-то
напоил сперва. Он, кока, давно к ней присматривался. Знал, что, трезвая,
она б его загрызла!
- Сварить его надо было, - решительно сказал кока.
- Сварил, да поздно, - с досадой сказал Семен. - Прихожу тогда домой,
говорю: "Жучка! Чего ты лаешь, стерва?" Молчит! Ну, думаю, сейчас я тебе
дам - не лаять! Подхожу к будке, а он оттуда выскакивает! Ну, я за ним!
Поймал, а он на меня как дыхнет! И она тоже...
- А где ж он взял? - спросил кока с сомнением.
- У станции, где ж еще! - сказал Семен. - Клавка небось продала.
- А деньги? - спросил кока.
- Спер! - уверенно сказал Семен. - У меня как раз тогда пятерка про-
пала.
- Тогда, значит, Клавка, - решил кока. - За деньги ей все одно кому
продавать.
- И чего ж с ним теперь делать? - сказал кока. - Утопить его.
- Вот кока, - сказал Семен, понизив голос. - Сперва и я хотел уто-
пить. А теперь я другое придумал. Я теперь, кока, в город поехать думаю.
Так, мол, и так. Вывел новую породу собаки. Понял?
- Да что ты?! - ахнул кока.
- В газету пойду, - сказал Семен. - Или там в журнал. Скажу, порода,
мол, для пограничников, понял? Большие деньги могут быть. Премия.
- Ах ты ж золотой мой! - восхитился кока. - Премия! А его ты, это...
с собой возьмешь?
- Нет, - сказал Семен, снисходительно поглядев на коку. - Я сперва
сам... Мало ли что. Ты только давай корми здесь его, слышь, кока?
- Это уж, Семушка, ты не бойся, - уверил кока. - Уж мы покормим. А
что он ест-то? А?
- Все жрет, - небрежно сказал Семен. - Неприхотливый...
В редакции научно-популярного журнала к Семену отнеслись дружелюбно.
- Вы, товарищ Стекольников, сколько классов закончили? - поинтересо-
вался очень вежливо молодой сотрудник с черной бородкой.
- Это, допустим, неважно, - сказал Семен с достоинством. - Ломоносов,
между прочим, тоже был самоучка, - добавил он, сбивая спесь с бородато-
го.
- Слыхали, - вздохнул сотрудник. - Впрочем, это неважно... Только вот
что, уважаемый товарищ, журнал у нас научно-популярный, понимаете?
- Допустим, - с легким презрением сказал Семен.
- И я подчеркиваю слово "научно". Понимаете?
- Понимаю, - озлобляясь, сказал Семен. - По-моему, не дурак!
- Отлично, - сказал бородатый. - Тогда вам следует знать: то, что вы
тут мне рассказываете, - это даже не мистификация. Это, как бы помяг-
че... Если б вы нормально учились в школе, вы бы знали, что подобную
ахинею стыдно не только произносить, но и выслушивать... Вы, между про-
чим, вечный двигатель строить не пробовали?
Семен почувствовал, что это уже оскорбление.
- Вон, значит, как вы с трудящимися говорите, - произнес он угрожаю-
ще. - Ясно! Сидите тут по кабинетикам!..
- Если хотите на меня жаловаться, - спокойно сказала борода, - ради
бога. Редактор или его заместитель - по коридору налево. Но учтите, люди
они пожилые, могут не выдержать и умереть.
- От чего это? - яростно спросил Семен.
- От смеха, - улыбнулась борода.
Семен вышел в коридор, поглядел на большую дверь с табличкой "Главный
редактор" и "Зам. главного редактора", выругался про себя и пошел прочь.
Вахтерша сельскохозяйственного института не хотела пускать Семена.
Прием документов окончен, ишь, опомнился! А когда Семен сказал, что он
не поступать приехал, вахтерша и вовсе рассердилась.
- Ни стыда ни совести, - привычно начала она. - Вчера, вон двое вече-
ром в аудитории закрылись. Еще, главное, врут - лабораторная у них! Зна-
ем мы ихние лабораторные... Ни стыда у девок, ни совести... Нет, парень,
давай иди отсюдова... Куда?! - закричала она вдруг мужчине с портфелем,
который быстро прошел мимо, и кинулась за ним. Семен воспользовался мо-
ментом и проскочил внутрь.
Его долго гоняли от одного к другому, пока наконец какой-то человек с
изможденным лицом не выслушал его в коридоре.
- Слушай, парень, - сказал он. - Пойми. У меня на носу две конферен-
ции. Одна - по неполегающим пшеницам, другая - профсоюзная. А тут - ты.
- Вы поймите, - сказал Семен. - Тут, может быть, всемирное открытие.
Для пограничников...
- Вот именно, - задумчиво сказал человек. - С одной стороны - всемир-
ное открытие. С другой - у половины института взносы не уплачены. Пора
переизбираться к чертовой матери... Да и потом, что ты там говоришь? Со-
бака с крыльями...
- Во-во! - сказал Семен. - Я, это, с помощью особого корма... На
спирту...
- Собака на спирту, - повторил человек. - Не смешно, ей-богу. В об-
щем, так. Я тебе дам телефон одного человека. Очень крупный ученый. Мож-
но сказать, крупнейший. Ты позвони, он тебе скажет, как и что. И, предс-
тавив себе реакцию Бори Генкина, когда этот псих ему позвонит, человек с
изможденным лицом впервые улыбнулся.
"Ну подожди, чокнутый! Я тебе это запомню!" - бормотал пунцовый от
ярости Семен, спускаясь по лестнице дома, где жил Боря Генкин. "Скажи
ему, как он размножается! Видали? Все они!.."
Семен остановился, нацарапал на стене гадкое слово и вышел на улицу.
"Летний сезон в зоопарке", - прочитал он надпись на афишной тумбе.
Директор зоопарка глядел мрачно.
- Ну что? - неприветливо спросил он. - Опять крокодил?
- Какой крокодил? - опешил Семен.
- А такой! - еще мрачнее сказал директор и неожиданно закричал: - Вот
я б их вешал!
- Это точно, - деликатно сказал Семен. - А кого вешать-то?
- А вот моряков этих! Которые себе домой крокодилов привозят! Он для
смеха привезет маленького, а тот раз - и вырос! И чуть жену не сожрал!
Он - ко мне: возьмите, избавьте. А куда я его возьму! Куда? У меня что,
фонды из своего кармана?
- У меня не крокодил, - твердо сказал Семен. - У меня новое животное.
Гибрид гуся и собаки. Я их, это, скрестил... Под этим делом...
Директор зоопарка, багровея, стал подниматься из-за стола.
- Что-о? - зловеще прошептал он. - Помесь гуся?!.
- Папаша! - Семен вскочил со стула. - Вы это, сядьте...
- Я тебе сейчас покажу "папаша"! - задышал директор. - Кто пустил?! -
заорал он в дверь. - Кто его впустил?!
- Папаша! - повторил Семен. - Я прошу, папаша...
Неожиданно в кабинет влетела какая-то тетка в белом халате.
- Алексей Иванович! - закричала она с порога. Началось!
Директор схватился за сердце и, забыв про Семена, ринулся из кабине-
та.
Семен тоже вышел.
- Куда это он как угорелый? - спросил он девчонку-секретаршу.
- На роды, - равнодушно ответила девчонка. - Матильда рожает, бегемо-
тиха.
- Бегемотиха, значит, - желчно сказал Семен. - Интересно - девочка
будет или мальчик? Если мальчик - пусть Лешей назовут.
- Почему это? - спросила девчонка.
- А в честь директора вашего! - рявкнул Семен и вышел вон, грохнув
дверью,
В котлетной было уютно и тепло.
- Я ему говорю: всемирное открытие, понял? - кричал Семен. -
От-кры-тие!
- Понял, - кивали оба небритых мужика, чокаясь стаканами.
- Он мне: тебе, говорит, учиться надо, понял? - распалялся Семен.
- Понял, - сочувствовали мужики, заглатывая утешающий напиток.
- Учиться! - яростно объяснял Семен. - А сам сидит, борода - во!
- Но, - кивали понимающе мужики. - Этих, с бородой, мы знаем. Слава
богу, с бородой!
Семен чувствовал понимание, которого ему до сих пор не хватало.
- Я им говорю: гусак под этим делом был! И она тоже! А он мне: не мо-
жет быть!
- Может! - утешали мужики. - Под этим делом все может!
- А этот говорит: не может! С бородой! - сказал Семен.
- Этих, с бородой, мы знаем, - сказал один небритый. - Вон, видал,
еще один! Эй, борода!
- Нет! - сказал Семен. - Этот рыжий. А тот черный был.
- Это неважно, - строго сказал небритый. - Вот счас мы его спросим. -
И, качнувшись, он подошел к мужчине со светлой бородой: - Слышь, друг,
ты зачем моему другу не поверил?
- В чем дело? - спросил мужчина.
- А че ты грубишь-то? - спросил второй небритый, подходя. - Ты че мо-
ему другу грубишь?
- В чем дело? - повторил бородатый. - Вас, кажется, не трогают.
- Друг! - обратился один из небритых к Семену. - Он тебя трогал? Мы
его не трогали!
- Всемирное открытие! - внезапно закричал Семен. - Для пограничников!
Гады!..
И он с размаху стукнул пустым стаканом по столу.
Домой он вернулся через две недели.
- Семушка! - закричал крестный. - Ну как ты там?
Увидев взгляд Семена, крестный смолк.
- Ничего, Семушка, - пробормотал он. - Ничего, я после, потом зай-
ду...
И крестный ушел, часто оглядываясь.
Семен подошел к Жучкиной будке, двинул по ней ногой. Оттуда выскочил
рыжий петух и неверным шагом засеменил к забору. Семен поглядел на него,
потом вытянул за цепь Жучку. Та даже хвостом не вильнула и не открыла
глаз.
Семен бросил цепь и пошел к сараю. Отпер дверь, вошел внутрь.
- Беги! - раздался его злой крик. - Беги, пока я тебя не прибил!
Из сарая выскочило какое-то странное существо и остановилось. Следом
выбежал Семен.
- Беги! - закричал он снова, поднимая с земли камень. - Ну!
Существо побежало - сперва медленно, потом все быстрее, выбежало за
калитку и скрылось вдали.
Семен поискал глазами, швырнул камень в петуха, но промахнулся.
Жители разных широт видели в тот год удивительную птицу, летевшую в
небе с криками, напоминавшими собачий лай.
На глазах у крестьян одной турецкой деревни птица напала на орла и
обратила его в бегство.
Английский лорд, пересекший океан на резиновом матрасе, рассказывал,
что видел эту птицу над экваториальной Атлантикой. Впрочем, ему не очень
поверили, так как лорд долго питался одним планктоном и мог наговорить
ерунды.
Но спустя некоторое время пришло сообщение из Бразилии, что некоему
мистеру Джеймсу Уокеру удалось подстрелить необычайную птицу с четырьмя
лапами. Птица жалобно заскулила и, теряя высоту, скрылась за лесом. Най-
ти ее не удалось. Мистер Уокер утверждал, что, скорее всего, она упала в
реку и стала добычей крокодилов, которые водятся там в изобилии.
В тот день и час, когда было получено это сообщение, Семен Стекольни-
ков находился дома. Он стоял на дворе и, почесывая затылок, глядел на
хрюкающего поросенка, у которого прорезались уже приличные рога...
Золотая пуговица
Придя на работу, Спиркин снял в гардеробе пальто и подошел к зеркалу.
В зеркале возникло поясное изображение Спиркина: рубашка, галстук, пид-
жак. На пиджаке благородно блестели золотые пуговицы. Вокруг хитроумного
рельефного герба со львом в центре шла надпись по-латыни, смысла которой
не знал никто, и, возможно, в этом был ее смысл. В зеркале отразились
две пуговицы. Третьей не хватало. Спиркин провел ладонью по пиджаку,
глянул на пол, поискал в карманах, потом снова посмотрел в зеркало и
нахмурился.
- Куда же она девалась? - произнес он вслух.
С нахмуренным лицом Спиркин стал подниматься по лестнице.
- Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич, - многозначительно посмотрев на
часы, сказал начальник, когда Спиркин вошел в отдел.
- Подождите, - сказал Спиркин.
Он сидел за столом и думал.
- Дима, - подошел к столу Спиркина инженер Орехов, - у тебя акты о
внедрении новой техники?
Спиркин поднял голову и посмотрел на Орехова долгим взглядом.
- Мне для отчета, - сказал Орехов неуверенно. - Ну извини, старик...
Я потом...
И Орехов отошел, оглядываясь.
Час Спиркин сидел неподвижно.
По отделу пополз слух, что у Спиркина в семье неприятности, скорее
всего, даже несчастье. Инженеры Хохлова и Воскобойникова рассказывали
друг другу о болезнях, от которых теперь все умирают. Профорг Щеглова
стала писать список сотрудников для сбора средств в пользу Спиркина.
Еще через полчаса Спиркин шевельнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36