Почему мы не можем есть правильную еду?
– Я люблю стейк! – сообщила Максин с порога. – На меня хватит? И где Дженни?
Элла, почуяв, что спасение близко, подбежала к ней и обняла.
– Ура, вы вернулись. Если вы приготовите мне бургеры, можете забрать мой стейк. Дженни пошла домой после ярмарки вчера вечером. Она назвала палу ублюдком и выпрыгнула из машины, потому что хотела увидеть своего мужа. Вообще-то, я бы лучше съела рыбные палочки, а не бургеры, только не такие горелые, как картошка. Папа ужасно готовит. Я очень проголодалась, – похвасталась она, – потому что летала на вертолете в Манчестер.
Да уж, в краткости изложения Элле нет равных, подумала Максин. Абсолютно сбитая с толку, она посмотрела на Гая.
– Так что на самом деле произошло прошлой ночью? Вы с Дженни поругались, и она умчалась в гневе?
Гай бросил сковородку в мойку, и без того полную грязной посуды.
– Вернулся ее муж.
– Что?! – потрясенно посмотрела Максин. – Вы имеете в виду Алана? Вы уверены?
– Я уже говорила это, – пожаловалась Элла. Порывшись в холодильнике, она без предупреждения сунула три замороженные рыбные палочки Максин в руку. – Почему вы меня не слушаете? Рассказать вам про вертолет, пока вы будете делать мне чай?
– Он вернулся, – продолжил Гай. – Больше я ничего об этом не знаю. Мы проезжали мимо магазина, а он ждал на крыльце.
Максин, еще не придя в себя, спросила: – А о чем вы спорили?
– Я просил ее быть осторожнее, выяснить, почему он вдруг решил вернуться. – Он пожал плечами. – Может, я был недостаточно чуток. Ничего не вышло.
– Никак не могу поверить! – Максин плюхнулась на ближайший стул. – Боже, ну у парня и нервы! Бедная Дженни.
– Точно. Я хотел позвонить ей вечером, но не думаю, что мне очень обрадуются. – Гай взял пережаренный кусок картошки, пару секунд сверлил его взглядом и положил обратно. – Вы могли бы взять это на себя. Убедитесь, что все в порядке.
– Да как что-то может быть в порядке?! – Максин всегда недолюбливала Алана Синклера. – Если он вернулся? Хуже новость трудно представить.
Она поняла, что столкнулась с моральной дилеммой. С одной стороны, возвращение Алана существенно облегчало основную задачу – рассказать о них с Бруно будет гораздо проще, раз Дженни счастлива. Но с другой стороны, она собиралась сообщить Дженни, что, по ее мнению, Алан эгоист и сукин сын, который заслуживает хорошего пинка под зад, а это было совсем не просто.
– Вы еще не звонили? – В десять тридцать Гай зашел на кухню и увидел, что она сражается с горой грязной посуды.
– Я пыталась, – смалодушничала Максин. – Никто не брал трубку. Она, наверное, вышла. – Звонить ей совсем не хотелось.
– С ума она сошла. – Гай поднял с пола розового кролика – трофей с ярмарки – и посадил его на шкаф рядом с волосатой свиньей. – Боже, разве мало вреда он уже причинил?
– Вы так волнуетесь, – чуть насмешливо сказала она, – а ведь даже не знаете его.
– Я слышал достаточно. Между прочим, вы тоже не самая горячая его поклонница. Вы сами рассказали мне, каким он был ублюдком.
– Я знаю. Просто я кое-что придумала. – Максин поскребла тарелку. – Вы ведь знаете, какой Дженни бывает упрямой. Чем больше мы будем ругать Алана, тем сильнее она начнет его защищать. Думаю, лучше всего притвориться, что мы рады его возвращению. Тогда в свое время она сама все поймет, и ее гордость не пострадает.
Гай кивнул.
– Может, вы и правы.
– Конечно права. – Максин была довольна собой. – Я всегда права.
– И это делает вашу жизнь гораздо проще, – невинно продолжил он. – Какое счастливое совпадение.
Черт. Она подняла брови.
– Счастливое совпадение? Простите, я не понимаю.
– Всё вы понимаете, – сказал Гай. – Вы теперь с Бруно Перри-Брентом.
– Ох. – Максин сдалась. Значит, он все-таки узнал машину Бруно, когда тот ее подвозил.
«Не нужно защищаться, – сказал Бруно. – Не нужно скрываться». Ну вот, пожалуйста. Она вздернула подбородок.
– Да, я с Бруно. Я не была с ним, когда вы меня подозревали, но теперь мы вместе.
– Святой боже.
– А это проблема?
– Думаю, да, но, по крайней мере, не моя. Хочу только кое-что сказать о вас с Дженни.
– Что? – насторожилась Максин.
– Вам нравятся очень странные мужчины.
ГЛАВА 41
В конце концов Дженни позвонила сама.
– Привет. Это я, – неуверенно сказала она, когда Гай поднял трубку. – Я понимаю, что теперь уже поздно, но мне хочется извиниться за вчерашнее. Я говорила ужасные слова, и мне очень стыдно.
– Нет проблем. – Гай не смог удержаться от улыбки, подумав, что ужасные слова Дженни не идут ни в какое сравнение с импровизированными остротами Максин. – Поверь, меня обзывали и похуже.
– И я подвела тебя, – продолжала она горестно, – с поездкой в Манчестер. Никогда себе не прощу. Тебе удалось найти бебиситтера?
– Нет.
– О боже, прости меня!
– Но все решилось. Дети поехали со мной. Так что, если захочешь послушать получасовое описание полета на вертолете в детском исполнении, обращайся к Элле.
– Правда? – Дженни рассмеялась, почувствовав невероятное облегчение. – Значит, я не разрушила тебе весь день.
– Пилоту, возможно, потребуется время, чтобы прийти в себя, но в общем все прошло успешно. – Гай помолчал немного. – Могу я спросить, как ты? Все… прояснилось?
– Абсолютно все, – с вызовом ответила она, словно в ожидании очередных замечаний в духе «ты точно знаешь, что делаешь?». Потом как-то неловко добавила: – Послушай, все не так просто, по телефону это не объяснить, но теперь я понимаю, почему он сделал то, что сделал. Теперь он вернулся, и мы все начнем сначала. И я знаю, что ты наверняка думаешь, но это моя жизнь, он мой муж и он не сбежал с другой женщиной…
– Ш-ш-ш, – сказал Гай. – Успокойся. Незачем оправдываться передо мной. Я не собираюсь критиковать твое решение, Дженни. Не думаю, что имею на это право, учитывая, сколько ошибок я сам совершил за последние несколько лет. Кроме того, – добавил он, тщательно подбирая слова, – ты ведь этого и хотела? И теперь получила шанс снова стать счастливой. Думаю, от этого никто бы не отказался.
– Я знаю. – Казалось, ей все еще не верится, что он не собирается ее шпынять. – И я счастлива. Знаешь, мне нужно идти, Алан поднимается. Не мог бы ты попросить Максин перезвонить мне завтра, когда она вернется из Лондона?
В этот момент в комнату зашла Максин с двумя чашками чая и пакетом печенья.
– Вообще-то… – начал Гай, но Дженни уже не слушала.
– И передай привет Джошу и Элле, – быстро сказала она. – Скажи, что я скоро приеду их навестить. Мне правда нужно бежать… Пока.
– Она просит, чтобы ты перезвонила ей завтра. – Гай повесил трубку и взглянул на Максин. – Она думает, что ты еще в Лондоне. Она торопилась повесить трубку.
– И? Что она сказала?
– Не много. Только то, что теперь она понимает, почему он уехал, и что они собираются все начать сначала. – Он покачал головой. – Ах да – и она счастлива.
Такое внимание к обстоятельствам личной жизни Дженни просто удивительно, подумала Максин. Похоже, он и правда переживает. Ее делами он так не интересовался. Видимо, знает, что она сама может позаботиться о себе. Дженни, далеко не такая опытная во всем, что касается мужчин, была легкой добычей для всякого рода негодяев вроде Алана Синклера. Да чего там, она даже с Бруно умудрилась безнадежно рассориться, а тот вел себя как котенок…
– Хотела бы я знать, как он извинялся, – задумчиво сказала она. – Должно быть, настоящий спектакль устроил. Боже мой, да некоторые женатые мужчины могут головой поплатиться, если вздумают забежать в паб после работы. За опоздание на два часа жены им такую головомойку устраивают, что чертям тошно становится. Алан опоздал на пару лет, а Дженни и рада до усрачки.
Гай, который тоже думал об этом, сказал:
– Она чуть ли не ждет, что с ней плохо обойдутся. А что еще думать, если тебе всю жизнь встречаются одни ублюдки.
– Точно. А в довершение всего она неделю прожила в одном доме с вами. Как там говорится насчет последней соломинки?
– Я ей ничего плохого не сделал, – обиделся он, – наоборот, был безукоризненно галантен.
– Вы?! – Максин едва не подавилась печеньем. – Вы не можете быть галантным!
– Могу, если захочу. Все зависит от окружающих.
– Со мной вы никогда не вели себя галантно.
– Совершенно верно. – Гай заглянул в свою чашку. – И чему тут удивляться? Это самый отвратительный чай, что я пил в своей жизни.
Максин пригубила свой.
– Вот дерьмо, – раздраженно сказала она. – Сахар – это не сахар. Это соль.
– Никогда бы не подумал, что скажу такое. – Он сокрушенно покачал головой. – Но я, кажется, начинаю жалеть Бруно Перри-Брента. Бедняга хотя бы представляет, во что ввязался?
Для Бруно это было впервые. Раньше подобные вопросы вообще не вставали на повестку дня.
Но сделать это было необходимо, хоть и тяжело. Максин перевернула его мир. Он хотел провести с ней всю оставшуюся жизнь. Он был донжуаном, сколько себя помнил. Изменять для него было так же естественно, как дышать. Но теперь это осталось в прошлом. Ему никто больше не нужен, кроме Максин.
Было два часа ночи, Нина сидела за кухонным столом и пила ромашковый чай. Ее длинные белые пальцы, сжимавшие чашку, казались почти прозрачными в приглушенном свете настенных ламп. Ее лицо выглядело бледнее обычного, но голос был спокоен, как всегда.
– Значит, это все время была сестра Дженни Синклер. – Она задумчиво кивнула. – Как интересно. Знаешь, Дженни говорила со мной о тебе. Я думала, что это с ней у тебя роман.
– Не мой тип, – сказал Бруно, потому что честность честностью, но кое о чем, безусловно, лучше промолчать. Собственная репутация его не беспокоила, но он мог хотя бы защитить честь Дженни.
– А Максин – твой?
– Да.
– Ты абсолютно уверен?
Он кивнул.
– Абсолютно.
– Ну хорошо. – Нина пожала плечами. – Рано или поздно это должно было произойти. Честно говоря, я не ожидала, что мы продержимся так долго.
Она спокойно приняла это, благодарно подумал Бруно. Но Нину вообще ничто не могло вывести из себя. Ему это в ней всегда нравилось.
– Я не ожидал, что такое может случиться, – признался он с грустной улыбкой. – Особенно со мной.
– Где вы будете жить?
– Завтра я встречаюсь с Доном Хикменом. Летний сезон уже закончился, и теперь он наверняка сможет подыскать мне недорогую дачу. Полагаю, мне стоит начать подыскивать и другую работу. – Он помолчал, потом добавил: – Но, если ты хочешь, чтобы я остался здесь…
– Нет. – Нина покачала головой. – Лучше не надо.
– Хорошо. – Бруно озабоченно взглянул на нее. – Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?
Она улыбнулась.
– Ну конечно. У нас было хорошее партнерство, а теперь оно закончилось. Это не конец света.
Он наклонился и поцеловал ее бледный лоб.
– Спасибо. Благодаря тебе это было легко.
– Пожалуйста. – Нина поцеловала его в ответ, легонько взъерошила ему волосы, встала и поставила пустую чашку в раковину.
– Но тебе будет нелегко, с финансовой точки зрения. У Максин много денег?
– Нет.
– Боже, – удивленно сказала она. – Тогда это и правда любовь.
Бруно прилег в свободной спальне и быстро заснул, разметавшись на кровати. Беззвучно роняя слезы, Нина стояла на пороге и смотрела, как мужчина, которого она любила последние десять лет, видит сны о любимой девушке. О другой.
Но она поступила абсолютно правильно, убеждала себя Нина. Рыдать, умолять его остаться, может даже попытаться подкупить его еще большими деньгами – так можно было заслужить только его презрение. Вместо этого, она отнеслась ко всему спокойно и с пониманием, и это было гораздо лучше – они могли остаться друзьями. А что еще важнее, такое расставание оставляло двери открытыми. Бруно будет знать, что всегда сможет вернуться.
Ты покидаешь меня, потому что влюбился в кого-то по имени Максин Воган, думала Нина. Она, конечно, красива и может тебя рассмешить. Да и в постели, должно быть, хороша. Но она не будет любить тебя так сильно, как я, и поэтому я отпускаю тебя. Потому что не важно, сколько это продлится. Я все равно буду ждать твоего возвращения.
ГЛАВА 42
– Дженни, я так рада за тебя! – Максин обхватила сестру за плечи и закружила в танце прямо в узеньком холле, топча воскресные газеты, выскользнувшие из щели почтового ящика. – Я принесла шампанское, чтобы отпраздновать. Алан еще в постели? Скажи, пусть сейчас же идет сюда и обнимет свояченицу после долгой разлуки!
Дженни, отложив скомканные газеты, поднялась наверх вслед за ней.
– Вы разминулись. Он уехал в серфинг-клуб. Вернется около полудня.
Не скрывая облегчения, Максин сжала плечо Дженни.
– Ну, ничего страшного. В другой раз. Может, так даже лучше: поболтаем как следует и сами выпьем все шампанское. Захвати куртку и пару бокалов, закатимся на пляж.
Было холодно, но солнечно, начался отлив. Они остановились у кромки воды, Дженни держала наготове бокалы, а Максин выдернула пробку из бутылки и зашвырнула ее в сверкающее бирюзовое море.
– За тебя и за Алана, – сказала она, наполнив бокалы. – Пусть ваша жизнь всегда будет счастливой. Твое здоровье!
– Твое здоровье, – ответила Дженни с покорной улыбкой. Ей было приятно, что Максин радуется, хотя это стало для нее сюрпризом. Она готовилась услышать критические замечания, подозрения и миллион вопросов, приправленных фирменным сарказмом Максин. Шампанское на пляже и сердечные поздравления явились для нее полной неожиданностью.
– Между прочим, это от Гая. – Максин помахала бутылкой. – Он передает тебе наилучшие пожелания. И еще кое-что. – Порывшись во внутреннем кармане своей потертой кожаной летной куртки, она извлекла мятый чек. – Твое жалованье за последнюю неделю.
Дженни едва не отказалась от чека. Получать деньги за то, что даже не напоминало работу, было как-то странно. Но еще более странно было бы не брать этих денег, и она засунула листок в задний карман джинсов.
– Спасибо, я отлично провела время.
– Они тоже. – Максин посмотрела на нее с шутливым упреком. – Хотя я начинаю серьезно сожалеть, что послала тебя туда. Теперь Джош и Элла требуют, чтобы я пекла печенье. И речь о настоящем печенье, – хмуро добавила она, – с мукой и всем остальным. А не об этом, из пакетов, которое делала ты.
Дженни с любопытством следила, сколько продержится Максин. Она явно делала героические усилия, чтобы не сорваться и не засыпать Дженни вопросами. Подозревая, что Гай провел с ней воспитательную беседу, Дженни заключила сама с собой пари, что Максин сломается где-то между пещерой контрабандистов и прудами в скалах.
До пещеры контрабандистов оставалось еще ярдов двести, когда Максин, увлеченно расписывавшая отвратительного ребенка, с которым она снималась в рекламе, неожиданно встала как вкопанная и сорвала солнцезащитные очки.
– Довольно, – заявила она, пригвоздив Дженни взглядом. – Ты повеселилась от души, но это уже жестоко. Пусть Гай мать его Кэссиди требовал не устраивать тебе допрос третьей степени, но я, в конце концов, твоя сестра. Так что перестань прикидываться, будто тебя интересует моя звездная карьера, и выкладывай все.
Дженни посмотрела на часы. Целых девять минут; кто бы мог подумать, что Максин сможет так долго держать себя в руках?
– Все, что тебе хочется знать? – невинно сказала она. – Хорошо. Сначала нужно просеять муку. Не забудь добавить щепотку соли. Затем ты…
– Прекрати немедленно! – Максин подняла влажный, скользкий ком морских водорослей и медленно направилась к ней. – А ну рассказывай сейчас же про Алана!.. Почему он исчез, почему вернулся, чем занимался? Что ты собираешься делать?
Когда Дженни закончила свой рассказ, Максин готова была пожалеть, что так допытывалась.
Прежде всего, не поддавался логическому осмыслению сам факт, что Дженни действительно верит в эту несусветную чушь, которую вкручивает ей ее ублюдок муженек. Максин могла поклясться, что это просто бред сивой кобылы.
– …вот и все. – Дженни вылила в свой бокал остатки «Боллинджера». Искоса взглянув на Максин, она с вызовом сказала: – Давай, теперь твоя очередь. У тебя наверняка уже есть свое мнение.
Ее мнение об Алане Синклере трудно передать словами, подумала Максин. Но еще она поняла, что была права – Дженни не примет никакой критики. Одно неверное слово, и она кинется защищать Алана. Не стоит даже заикаться о своих подозрениях.
Но она, слава богу, актриса и способна переиграть даже своего неподражаемого зятя. Пусть Дженни сама узнает правду, когда придет время.
Всю прошедшую неделю Максин оттачивала свой драматический талант, повторяя доверительным тоном: «Выбирая „Бебисофт", вы выбираете лучшее». Теперь, прислонившись спиной к холодной скале в дальнем конце пляжа, она решила замахнуться на большее и сказала:
– Дженни, а что, по-твоему, я могу сказать? Ты счастлива, и для меня этого достаточно. Я рада, что он вернулся.
Они уже повернули к дому, и тут Дженни без всякой задней мысли наконец задала тот самый вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Я люблю стейк! – сообщила Максин с порога. – На меня хватит? И где Дженни?
Элла, почуяв, что спасение близко, подбежала к ней и обняла.
– Ура, вы вернулись. Если вы приготовите мне бургеры, можете забрать мой стейк. Дженни пошла домой после ярмарки вчера вечером. Она назвала палу ублюдком и выпрыгнула из машины, потому что хотела увидеть своего мужа. Вообще-то, я бы лучше съела рыбные палочки, а не бургеры, только не такие горелые, как картошка. Папа ужасно готовит. Я очень проголодалась, – похвасталась она, – потому что летала на вертолете в Манчестер.
Да уж, в краткости изложения Элле нет равных, подумала Максин. Абсолютно сбитая с толку, она посмотрела на Гая.
– Так что на самом деле произошло прошлой ночью? Вы с Дженни поругались, и она умчалась в гневе?
Гай бросил сковородку в мойку, и без того полную грязной посуды.
– Вернулся ее муж.
– Что?! – потрясенно посмотрела Максин. – Вы имеете в виду Алана? Вы уверены?
– Я уже говорила это, – пожаловалась Элла. Порывшись в холодильнике, она без предупреждения сунула три замороженные рыбные палочки Максин в руку. – Почему вы меня не слушаете? Рассказать вам про вертолет, пока вы будете делать мне чай?
– Он вернулся, – продолжил Гай. – Больше я ничего об этом не знаю. Мы проезжали мимо магазина, а он ждал на крыльце.
Максин, еще не придя в себя, спросила: – А о чем вы спорили?
– Я просил ее быть осторожнее, выяснить, почему он вдруг решил вернуться. – Он пожал плечами. – Может, я был недостаточно чуток. Ничего не вышло.
– Никак не могу поверить! – Максин плюхнулась на ближайший стул. – Боже, ну у парня и нервы! Бедная Дженни.
– Точно. Я хотел позвонить ей вечером, но не думаю, что мне очень обрадуются. – Гай взял пережаренный кусок картошки, пару секунд сверлил его взглядом и положил обратно. – Вы могли бы взять это на себя. Убедитесь, что все в порядке.
– Да как что-то может быть в порядке?! – Максин всегда недолюбливала Алана Синклера. – Если он вернулся? Хуже новость трудно представить.
Она поняла, что столкнулась с моральной дилеммой. С одной стороны, возвращение Алана существенно облегчало основную задачу – рассказать о них с Бруно будет гораздо проще, раз Дженни счастлива. Но с другой стороны, она собиралась сообщить Дженни, что, по ее мнению, Алан эгоист и сукин сын, который заслуживает хорошего пинка под зад, а это было совсем не просто.
– Вы еще не звонили? – В десять тридцать Гай зашел на кухню и увидел, что она сражается с горой грязной посуды.
– Я пыталась, – смалодушничала Максин. – Никто не брал трубку. Она, наверное, вышла. – Звонить ей совсем не хотелось.
– С ума она сошла. – Гай поднял с пола розового кролика – трофей с ярмарки – и посадил его на шкаф рядом с волосатой свиньей. – Боже, разве мало вреда он уже причинил?
– Вы так волнуетесь, – чуть насмешливо сказала она, – а ведь даже не знаете его.
– Я слышал достаточно. Между прочим, вы тоже не самая горячая его поклонница. Вы сами рассказали мне, каким он был ублюдком.
– Я знаю. Просто я кое-что придумала. – Максин поскребла тарелку. – Вы ведь знаете, какой Дженни бывает упрямой. Чем больше мы будем ругать Алана, тем сильнее она начнет его защищать. Думаю, лучше всего притвориться, что мы рады его возвращению. Тогда в свое время она сама все поймет, и ее гордость не пострадает.
Гай кивнул.
– Может, вы и правы.
– Конечно права. – Максин была довольна собой. – Я всегда права.
– И это делает вашу жизнь гораздо проще, – невинно продолжил он. – Какое счастливое совпадение.
Черт. Она подняла брови.
– Счастливое совпадение? Простите, я не понимаю.
– Всё вы понимаете, – сказал Гай. – Вы теперь с Бруно Перри-Брентом.
– Ох. – Максин сдалась. Значит, он все-таки узнал машину Бруно, когда тот ее подвозил.
«Не нужно защищаться, – сказал Бруно. – Не нужно скрываться». Ну вот, пожалуйста. Она вздернула подбородок.
– Да, я с Бруно. Я не была с ним, когда вы меня подозревали, но теперь мы вместе.
– Святой боже.
– А это проблема?
– Думаю, да, но, по крайней мере, не моя. Хочу только кое-что сказать о вас с Дженни.
– Что? – насторожилась Максин.
– Вам нравятся очень странные мужчины.
ГЛАВА 41
В конце концов Дженни позвонила сама.
– Привет. Это я, – неуверенно сказала она, когда Гай поднял трубку. – Я понимаю, что теперь уже поздно, но мне хочется извиниться за вчерашнее. Я говорила ужасные слова, и мне очень стыдно.
– Нет проблем. – Гай не смог удержаться от улыбки, подумав, что ужасные слова Дженни не идут ни в какое сравнение с импровизированными остротами Максин. – Поверь, меня обзывали и похуже.
– И я подвела тебя, – продолжала она горестно, – с поездкой в Манчестер. Никогда себе не прощу. Тебе удалось найти бебиситтера?
– Нет.
– О боже, прости меня!
– Но все решилось. Дети поехали со мной. Так что, если захочешь послушать получасовое описание полета на вертолете в детском исполнении, обращайся к Элле.
– Правда? – Дженни рассмеялась, почувствовав невероятное облегчение. – Значит, я не разрушила тебе весь день.
– Пилоту, возможно, потребуется время, чтобы прийти в себя, но в общем все прошло успешно. – Гай помолчал немного. – Могу я спросить, как ты? Все… прояснилось?
– Абсолютно все, – с вызовом ответила она, словно в ожидании очередных замечаний в духе «ты точно знаешь, что делаешь?». Потом как-то неловко добавила: – Послушай, все не так просто, по телефону это не объяснить, но теперь я понимаю, почему он сделал то, что сделал. Теперь он вернулся, и мы все начнем сначала. И я знаю, что ты наверняка думаешь, но это моя жизнь, он мой муж и он не сбежал с другой женщиной…
– Ш-ш-ш, – сказал Гай. – Успокойся. Незачем оправдываться передо мной. Я не собираюсь критиковать твое решение, Дженни. Не думаю, что имею на это право, учитывая, сколько ошибок я сам совершил за последние несколько лет. Кроме того, – добавил он, тщательно подбирая слова, – ты ведь этого и хотела? И теперь получила шанс снова стать счастливой. Думаю, от этого никто бы не отказался.
– Я знаю. – Казалось, ей все еще не верится, что он не собирается ее шпынять. – И я счастлива. Знаешь, мне нужно идти, Алан поднимается. Не мог бы ты попросить Максин перезвонить мне завтра, когда она вернется из Лондона?
В этот момент в комнату зашла Максин с двумя чашками чая и пакетом печенья.
– Вообще-то… – начал Гай, но Дженни уже не слушала.
– И передай привет Джошу и Элле, – быстро сказала она. – Скажи, что я скоро приеду их навестить. Мне правда нужно бежать… Пока.
– Она просит, чтобы ты перезвонила ей завтра. – Гай повесил трубку и взглянул на Максин. – Она думает, что ты еще в Лондоне. Она торопилась повесить трубку.
– И? Что она сказала?
– Не много. Только то, что теперь она понимает, почему он уехал, и что они собираются все начать сначала. – Он покачал головой. – Ах да – и она счастлива.
Такое внимание к обстоятельствам личной жизни Дженни просто удивительно, подумала Максин. Похоже, он и правда переживает. Ее делами он так не интересовался. Видимо, знает, что она сама может позаботиться о себе. Дженни, далеко не такая опытная во всем, что касается мужчин, была легкой добычей для всякого рода негодяев вроде Алана Синклера. Да чего там, она даже с Бруно умудрилась безнадежно рассориться, а тот вел себя как котенок…
– Хотела бы я знать, как он извинялся, – задумчиво сказала она. – Должно быть, настоящий спектакль устроил. Боже мой, да некоторые женатые мужчины могут головой поплатиться, если вздумают забежать в паб после работы. За опоздание на два часа жены им такую головомойку устраивают, что чертям тошно становится. Алан опоздал на пару лет, а Дженни и рада до усрачки.
Гай, который тоже думал об этом, сказал:
– Она чуть ли не ждет, что с ней плохо обойдутся. А что еще думать, если тебе всю жизнь встречаются одни ублюдки.
– Точно. А в довершение всего она неделю прожила в одном доме с вами. Как там говорится насчет последней соломинки?
– Я ей ничего плохого не сделал, – обиделся он, – наоборот, был безукоризненно галантен.
– Вы?! – Максин едва не подавилась печеньем. – Вы не можете быть галантным!
– Могу, если захочу. Все зависит от окружающих.
– Со мной вы никогда не вели себя галантно.
– Совершенно верно. – Гай заглянул в свою чашку. – И чему тут удивляться? Это самый отвратительный чай, что я пил в своей жизни.
Максин пригубила свой.
– Вот дерьмо, – раздраженно сказала она. – Сахар – это не сахар. Это соль.
– Никогда бы не подумал, что скажу такое. – Он сокрушенно покачал головой. – Но я, кажется, начинаю жалеть Бруно Перри-Брента. Бедняга хотя бы представляет, во что ввязался?
Для Бруно это было впервые. Раньше подобные вопросы вообще не вставали на повестку дня.
Но сделать это было необходимо, хоть и тяжело. Максин перевернула его мир. Он хотел провести с ней всю оставшуюся жизнь. Он был донжуаном, сколько себя помнил. Изменять для него было так же естественно, как дышать. Но теперь это осталось в прошлом. Ему никто больше не нужен, кроме Максин.
Было два часа ночи, Нина сидела за кухонным столом и пила ромашковый чай. Ее длинные белые пальцы, сжимавшие чашку, казались почти прозрачными в приглушенном свете настенных ламп. Ее лицо выглядело бледнее обычного, но голос был спокоен, как всегда.
– Значит, это все время была сестра Дженни Синклер. – Она задумчиво кивнула. – Как интересно. Знаешь, Дженни говорила со мной о тебе. Я думала, что это с ней у тебя роман.
– Не мой тип, – сказал Бруно, потому что честность честностью, но кое о чем, безусловно, лучше промолчать. Собственная репутация его не беспокоила, но он мог хотя бы защитить честь Дженни.
– А Максин – твой?
– Да.
– Ты абсолютно уверен?
Он кивнул.
– Абсолютно.
– Ну хорошо. – Нина пожала плечами. – Рано или поздно это должно было произойти. Честно говоря, я не ожидала, что мы продержимся так долго.
Она спокойно приняла это, благодарно подумал Бруно. Но Нину вообще ничто не могло вывести из себя. Ему это в ней всегда нравилось.
– Я не ожидал, что такое может случиться, – признался он с грустной улыбкой. – Особенно со мной.
– Где вы будете жить?
– Завтра я встречаюсь с Доном Хикменом. Летний сезон уже закончился, и теперь он наверняка сможет подыскать мне недорогую дачу. Полагаю, мне стоит начать подыскивать и другую работу. – Он помолчал, потом добавил: – Но, если ты хочешь, чтобы я остался здесь…
– Нет. – Нина покачала головой. – Лучше не надо.
– Хорошо. – Бруно озабоченно взглянул на нее. – Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?
Она улыбнулась.
– Ну конечно. У нас было хорошее партнерство, а теперь оно закончилось. Это не конец света.
Он наклонился и поцеловал ее бледный лоб.
– Спасибо. Благодаря тебе это было легко.
– Пожалуйста. – Нина поцеловала его в ответ, легонько взъерошила ему волосы, встала и поставила пустую чашку в раковину.
– Но тебе будет нелегко, с финансовой точки зрения. У Максин много денег?
– Нет.
– Боже, – удивленно сказала она. – Тогда это и правда любовь.
Бруно прилег в свободной спальне и быстро заснул, разметавшись на кровати. Беззвучно роняя слезы, Нина стояла на пороге и смотрела, как мужчина, которого она любила последние десять лет, видит сны о любимой девушке. О другой.
Но она поступила абсолютно правильно, убеждала себя Нина. Рыдать, умолять его остаться, может даже попытаться подкупить его еще большими деньгами – так можно было заслужить только его презрение. Вместо этого, она отнеслась ко всему спокойно и с пониманием, и это было гораздо лучше – они могли остаться друзьями. А что еще важнее, такое расставание оставляло двери открытыми. Бруно будет знать, что всегда сможет вернуться.
Ты покидаешь меня, потому что влюбился в кого-то по имени Максин Воган, думала Нина. Она, конечно, красива и может тебя рассмешить. Да и в постели, должно быть, хороша. Но она не будет любить тебя так сильно, как я, и поэтому я отпускаю тебя. Потому что не важно, сколько это продлится. Я все равно буду ждать твоего возвращения.
ГЛАВА 42
– Дженни, я так рада за тебя! – Максин обхватила сестру за плечи и закружила в танце прямо в узеньком холле, топча воскресные газеты, выскользнувшие из щели почтового ящика. – Я принесла шампанское, чтобы отпраздновать. Алан еще в постели? Скажи, пусть сейчас же идет сюда и обнимет свояченицу после долгой разлуки!
Дженни, отложив скомканные газеты, поднялась наверх вслед за ней.
– Вы разминулись. Он уехал в серфинг-клуб. Вернется около полудня.
Не скрывая облегчения, Максин сжала плечо Дженни.
– Ну, ничего страшного. В другой раз. Может, так даже лучше: поболтаем как следует и сами выпьем все шампанское. Захвати куртку и пару бокалов, закатимся на пляж.
Было холодно, но солнечно, начался отлив. Они остановились у кромки воды, Дженни держала наготове бокалы, а Максин выдернула пробку из бутылки и зашвырнула ее в сверкающее бирюзовое море.
– За тебя и за Алана, – сказала она, наполнив бокалы. – Пусть ваша жизнь всегда будет счастливой. Твое здоровье!
– Твое здоровье, – ответила Дженни с покорной улыбкой. Ей было приятно, что Максин радуется, хотя это стало для нее сюрпризом. Она готовилась услышать критические замечания, подозрения и миллион вопросов, приправленных фирменным сарказмом Максин. Шампанское на пляже и сердечные поздравления явились для нее полной неожиданностью.
– Между прочим, это от Гая. – Максин помахала бутылкой. – Он передает тебе наилучшие пожелания. И еще кое-что. – Порывшись во внутреннем кармане своей потертой кожаной летной куртки, она извлекла мятый чек. – Твое жалованье за последнюю неделю.
Дженни едва не отказалась от чека. Получать деньги за то, что даже не напоминало работу, было как-то странно. Но еще более странно было бы не брать этих денег, и она засунула листок в задний карман джинсов.
– Спасибо, я отлично провела время.
– Они тоже. – Максин посмотрела на нее с шутливым упреком. – Хотя я начинаю серьезно сожалеть, что послала тебя туда. Теперь Джош и Элла требуют, чтобы я пекла печенье. И речь о настоящем печенье, – хмуро добавила она, – с мукой и всем остальным. А не об этом, из пакетов, которое делала ты.
Дженни с любопытством следила, сколько продержится Максин. Она явно делала героические усилия, чтобы не сорваться и не засыпать Дженни вопросами. Подозревая, что Гай провел с ней воспитательную беседу, Дженни заключила сама с собой пари, что Максин сломается где-то между пещерой контрабандистов и прудами в скалах.
До пещеры контрабандистов оставалось еще ярдов двести, когда Максин, увлеченно расписывавшая отвратительного ребенка, с которым она снималась в рекламе, неожиданно встала как вкопанная и сорвала солнцезащитные очки.
– Довольно, – заявила она, пригвоздив Дженни взглядом. – Ты повеселилась от души, но это уже жестоко. Пусть Гай мать его Кэссиди требовал не устраивать тебе допрос третьей степени, но я, в конце концов, твоя сестра. Так что перестань прикидываться, будто тебя интересует моя звездная карьера, и выкладывай все.
Дженни посмотрела на часы. Целых девять минут; кто бы мог подумать, что Максин сможет так долго держать себя в руках?
– Все, что тебе хочется знать? – невинно сказала она. – Хорошо. Сначала нужно просеять муку. Не забудь добавить щепотку соли. Затем ты…
– Прекрати немедленно! – Максин подняла влажный, скользкий ком морских водорослей и медленно направилась к ней. – А ну рассказывай сейчас же про Алана!.. Почему он исчез, почему вернулся, чем занимался? Что ты собираешься делать?
Когда Дженни закончила свой рассказ, Максин готова была пожалеть, что так допытывалась.
Прежде всего, не поддавался логическому осмыслению сам факт, что Дженни действительно верит в эту несусветную чушь, которую вкручивает ей ее ублюдок муженек. Максин могла поклясться, что это просто бред сивой кобылы.
– …вот и все. – Дженни вылила в свой бокал остатки «Боллинджера». Искоса взглянув на Максин, она с вызовом сказала: – Давай, теперь твоя очередь. У тебя наверняка уже есть свое мнение.
Ее мнение об Алане Синклере трудно передать словами, подумала Максин. Но еще она поняла, что была права – Дженни не примет никакой критики. Одно неверное слово, и она кинется защищать Алана. Не стоит даже заикаться о своих подозрениях.
Но она, слава богу, актриса и способна переиграть даже своего неподражаемого зятя. Пусть Дженни сама узнает правду, когда придет время.
Всю прошедшую неделю Максин оттачивала свой драматический талант, повторяя доверительным тоном: «Выбирая „Бебисофт", вы выбираете лучшее». Теперь, прислонившись спиной к холодной скале в дальнем конце пляжа, она решила замахнуться на большее и сказала:
– Дженни, а что, по-твоему, я могу сказать? Ты счастлива, и для меня этого достаточно. Я рада, что он вернулся.
Они уже повернули к дому, и тут Дженни без всякой задней мысли наконец задала тот самый вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32