Было ли это достаточным основанием для заключения брака? Его ухаживания так бросались в глаза, что казалось, будто он действительно хочет сделать ей предложение, а, принимая во внимание назойливость Джорджа, можно было предположить, что это событие не за горами. Мелисса не переставала оценивать свои чувства, даже когда начался второй акт. Справится ли она с ролью жены? Время от времени она украдкой бросала на него взгляды, неизменно отмечая его солидность и воскрешая в памяти всегда покровительственный тон Джорджа. Он ее ни разу не поцеловал. Вдруг Мелисса почувствовала, как по ее коже побежали мурашки. Но что это? Любовь или еще одно проявление безрассудной страстности ее тела, вызванное неприятным воспоминанием о мужчине, ласкающем ее грудь своими нежными руками?
Во время следующего антракта Чарльз решительно вывел Мелиссу из ложи, оставив Джорджа в скучной компании лорда Перегрина.
– Вам действительно нравится лорд Рафтон? – насмешливо поинтересовался Чарльз, уводя Мелиссу подальше от шумной толпы.
– Да, нравится, но вас это не касается, – ответила девушка.
– Вам с ним скучно.
– Да с чего вы взяли? – спросила Мелисса. – И как вам не стыдно судить остальных, в то время как сами вы безответственный бездельник с довольно сомнительной репутацией! Ни одна порядочная дама не согласится выйти за вас замуж.
– Что это значит?!
От его железного голоса и тяжелого взгляда ей стало не по себе. Мелисса и не подозревала, что его прозрачные глаза могут излучать столько ненависти. Они даже потеряли свою чистоту и теперь казались ей синевато-серыми. Она уже и думать забыла об этом их свойстве, потому что в Лэньярдском поместье оно было менее заметным: Их ссоры в основном происходили в темных, плохо освещенных комнатах. Может быть, поэтому сейчас он не смог ее узнать.
Но у Мелиссы совершенно не было времени, чтобы размышлять о прошлом. Она заметила, что часто выходит из себя в обществе этого человека. Но он не имеет права осуждать ее!
– Вы не очень-то преуспели в выборе друзей и ведете довольно праздный образ жизни, милорд, – парировала она. – А то, что вы каждый год во время сезона бездельничаете в городе, летом развлекаетесь в Брайтоне, а осенью резвитесь на охоте, не потерпит ни одна уважающая себя дама.
– Едва ли, – возразил он. – В этом году я пропустил фактически все мероприятия.
– Только потому, что вы были вынуждены ходить на задних лапках перед тяжелобольной бабушкой, – выпалила она в ответ, совершенно забыв о том, что леди Мелиссе ничего не известно о его делах.
Его брови поползли вверх от удивления.
– И что вам еще известно о моей бабушке?
– Они с леди Каслтон всегда были близкими подругами, – напомнила ему девушка. – Бабушкины глаза уже не те, что прежде. Поэтому я часто читала ей письма вслух.
Лживые слова выскочили сами собой, прежде чем Мелисса смогла их обдумать. Надо было заявить, что леди Каслтон сама ей об этом рассказывала. Ведь Чарльзу могло быть известно и то, что зрение пожилой дамы все еще оставалось удивительно острым.
Но у Чарльза появились свои собственные заботы. Судя по тому, как скривилось его лицо, ее удар попал прямо в цель. Обнаружилась еще одна неведомая Чарльзу сторона жизни леди Лэньярд. Должно быть, она продолжала свою обычную переписку в течение тех месяцев между его визитом и ее смертью. Он надеялся, что она сохранила в тайне их уговор и ничего не упомянула о его предполагаемой невесте. Ведь пока об их помолвке не было объявлено официально. Но что могла сказать бабушка о мисс Шарп? Чарльз так встревожился всеми этими ужасными подозрениями, что забыл, о чем собирался говорить со своей кузиной.
Девушка заметила, как досада исказила его лицо. Любопытно, размышляла Мелисса, давая волю своей фантазии. Чарльзу явно не нравится, что ей может быть все известно о том летнем визите. Но уж угрызения совести его, конечно, не мучают. Высокомерному лорду Расбону несвойственно жалеть о своих проступках. Он никогда не интересовался тем, что думают о нем простые смертные, так как считал себя непременно выше их. Значит, он и вправду боится, что всем давно известно о его так называемой «невесте». Его высокое положение обязательно пострадает, если люди узнают, что у него была возлюбленная. Но леди Лэньярд никому ничего не сказала. В основном посетителей лондонских гостиных волновал только вопрос, как покойная вдова распорядилась своим наследством, и никаких подозрений ни у кого не возникало. Даже леди Беатриса, которой уже все было известно, держала свой рот на замке.
Они вернулись в ложу, не проронив больше ни слова. Джордж взял руку Мелиссы и не отходил от нее ни на шаг, пока не закончилась пьеса и последовавший за ней фарс. Чарльз был настолько глубоко погружен в собственные мысли, что почти не замечал того, что происходило весь оставшийся вечер.
Выходя на следующее утро из модного магазинчика мадемуазель Жанетт, Мелисса столкнулась в дверях с другой юной леди, которая собиралась в него войти.
– Клара! – воскликнула удивленная Мелисса. – Когда ты приехала?
– Мелисса! Я и не знала, что ты в городе, – ответила мисс Розенхилл, оглядывая подругу с головы до пят. – Мы не виделись уже два года. Ты давно в Лондоне?
– С начала марта.
– Да ну? А я-то думала, что твой брат до сих пор дома.
– Он действительно там. Но ты, должно быть, знаешь, что в прошлом году я уехала из Дрэйтона и теперь живу у бабушки.
– Я забыла. Ты знаешь, прошлое лето я провела со своим дядей, а потом, даже не заезжая домой, вернулась к мисс Везерботтом в Школу молодых леди.
– Я слышала, что она просто чудовище, – прошептала Мелисса.
– Точно. В прошлом месяце папа, наконец, позволил мне вернуться домой.
– Но когда же ты приехала в город? Я что-то тебя не видела.
– Прошлой ночью. Родители отказались представить меня обществу в этом сезоне, сославшись на мой возраст и на отсутствие денег. Но тетя Шарлотта пригласила меня погостить несколько недель, вот я и приехала.
Хотя Кларе было только семнадцать, эта девушка выглядела намного старше своих лет. Ее семья жила недалеко от Дрэйтонского поместья, и две девочки были давно знакомы, хотя и не являлись, что называется, закадычными подругами.
– Мне пора возвращаться, – извиняющимся тоном произнесла Мелисса, уступая место парочке чопорных матрон, которые своими высокомерными взглядами пытались расчистить наполовину занятую дорогу. – Но я жду тебя и тетю завтра в гости. Мы будем дома. Наш адрес: особняк вдовы Каслтон в квартале Беркли.
– Непременно придем. Как приятно встретить знакомое лицо. Я ведь еще не освоилась в этом ужасном Лондоне.
– Это скоро пройдет.
Во время дневного приема, на котором она хозяйничала вместе с леди Каслтон, Мелисса то и дело предавалась размышлениям о неожиданном появлении Клары. Эта девушка была мила и благоразумна, из нее могла бы получиться прекрасная жена. Несмотря на упоминание о более чем скромном семейном бюджете, у Клары было хорошее приданое. Скорее всего отец отказывался вывозить ее в свет только потому, что боялся, как бы она не вышла замуж в первый же свой сезон, желая, таким образом, сэкономить деньги и не тратить их на повторное пребывание в Лондоне. Он всю жизнь считал каждое пенни, поэтому его дочь училась в Линкольне в школе мисс Везерботтом, единственным достоинством которой была низкая плата.
Этой же ночью Ворбартоны устроили настоящий маскарад. Двадцать лет назад леди Ворбартон открыла первый костюмированный бал, который был рассчитан прежде всего на невинных девушек. Традиционно приглашались только самые достойные люди из общества, что гарантировало прекрасным незнакомкам вечер веселья без угрозы для собственной репутации. В этом году хозяйка превзошла саму себя, оформив бальную залу так, чтобы она была похожа на лесную поляну. Деревья гигантских размеров упирались вершинами в потолок, их раскидистые ветви были украшены переливающимися гирляндами, а зеркала искусно усиливали общее впечатление. Изысканные букеты цветов и заросли папоротника окружали беседки, а веселые ручейки журчали в углах и альковах. Двери на террасу, украшенные по всей длине веточками диких кустарников, оставили открытыми на всю ночь для поддержания иллюзии девственного леса.
Под куполом залы красовалась богатейшая коллекция портретов. Древние греки и римляне, боги и богини, короли, королевы и другие известные правители, шекспировские персонажи, рыцари и французские придворные, испанские вельможи и русские князья, скандально известные пираты и отпетые мошенники, миловидные пастушки, цыгане и фрейлины – все они как будто тоже принимали участие в празднике.
Мелисса поправила рукой свою маску и таинственно улыбнулась леди Каслтон. Как ни странно, она не последовала совету бабушки, которая предлагала ей нарядиться Клеопатрой. Мелисса поступила так из боязни стать похожей на Генриетту, одевшись в платье черного цвета. Вместо этого она выбрала образ сказочной королевы по имени Титания. Виллис взбила золотистые волосы Мелиссы в пышную бесформенную копну, форма которой напоминала вздымающуюся пену золотой паутины, украшавшую ее наряд.
– Я и не ожидала увидеть что-либо подобное, – прошептала девушка, когда они с бабушкой поднимались по лестнице после того, как поздоровались с леди Ворбартон. Какой-то разбойник с большой дороги в черном маскарадном костюме усмехнулся, весело взглянув на Мелиссу прозрачно-голубыми глазами.
– Кошелек или жизнь! – прогремел он. – Вашу бальную книжечку, миледи, – потребовал он, но затем, поспешно исправившись, добавил: – Пожалуйста.
– Какой вежливый грабитель, – хихикнула Мелисса, хлопнув веером по его руке. – Но вам не осталось ничего, кроме контрданса после ужина.
– Уверен, у вас в запасе есть вальс. Меня убивает ваша жестокость, ваше величество, – взмолился он.
– А меня ваша самонадеянность, – парировала она. – Контрданс или, ничего, Чарльз.
Он скривился, но вынужден был покориться.
Вечер прошел почти как в сказке. Анонимность придавала ему еще больше волнующей таинственности, развеяв обычную светскую тоску. Где-то в темных уголках залы не смолкая звенел задорный смех, и даже самые чопорные молодые люди искренне наслаждались праздником.
Эмплай кружил Мелиссу в захватывающем ритме рила отбросив робость и по возможности поддерживая беседу. Он прекрасно выглядел в костюме Генриха VIII и много шутил по поводу дородного сложения своего короля. Джордж получил право вальсировать с ней, и от его близости Мелисса испытывала странное покалывание по всему телу. Он был одет, как Лакинвар, и, глядя ему в глаза, девушка гадала, решится ли он произнести те самые заветные слова. От этой мысли у нее перехватило дыхание. Кажется, она наконец-то в него влюбилась. Все-таки Джордж этого заслуживает как никто другой.
Ужин прошел в обстановке всеобщего веселья. Гвоздем программы стал лорд Хизртон, передразнивший неудачливого мистера Баулиса. Этот джентльмен, желая произвести благоприятное впечатление на одну юную леди, нанял лошадь, которая оказалась для него слишком горячей и в разгар светского раута сбросила незадачливого наездника прямо в Серпентин.
Вспомнив о том, что по правилам маскарада в конце вечера все маски должны быть сорваны, Мелисса заметно погрустнела. Ведь разоблачение ожидало ее в любой момент. Прежде чем кто-нибудь уличит ее во лжи, ей следовало бы самой раскрыть свой обман, но она совершенно не представляла, как это сделать, не причинив себе вреда. Длинный список ее прегрешений пополнился еще несколькими случаями вранья, как высказанного вслух, так и мысленного. И не только ей самой, но и Чарльзу может навредить ее неправильное поведение в недавнем прошлом. Неважно, заслуживал он порицания или нет, но ей не хотелось брать на себя ответственность и раскрывать его недостойное поведение.
– Прогуляемся немного? – предложил Джордж после перерыва, когда, вернувшись в бальный зал, они увидели, что музыканты еще не готовы продолжить свою игру.
– Пожалуй, – согласилась Мелисса, так как в комнате было нестерпимо душно. Она надеялась, что, выйдя на террасу, отвлечется от этих тревожных мыслей.
Молодые люди подошли к перилам, но затем Джордж незаметно увлек ее в сад, чтобы они могли побыть там наедине. И хотя Чарльз назвал Джорджа скучным, Мелисса все же была убеждена в обратном. Разумеется, с дядюшкой Говардом ему не сравниться, но, с другой стороны, Джордж никогда не удерживает ее руку в своей слишком долго и не пытается сорвать с ее губ поцелуй, как поступил бы на его месте любой влюбленный человек. Все же Мелисса хотела бы, чтобы ее муж был менее сдержанным. Однако через минуту она поняла, что недооценивала его. Улыбающийся Джордж, глядя ей прямо в глаза, провел девушку вдоль террасы и, повернув в густые заросли сада, решительно притянул к себе.
– Как вы красивы сегодня, дорогая, – неожиданно прошептал он. В следующую секунду она почувствовала, как его мягкие губы ласкают ее собственные. Подчинившись его внезапному порыву, Мелисса ответила на его поцелуй и, обняв Джорджа, нежно ласкала руками его шею, в то время как он прижимал ее к себе все ближе и ближе. Губы Мелиссы дрожали, она вся трепетала от его поцелуев, но они никак не могли заставить девушку потерять над собой контроль. Внезапно с террасы донеслись голоса, и влюбленные поспешно отскочили друг от друга.
– Нам пора возвращаться, – вздохнул Джордж, с неохотой отпуская руку Мелиссы.
– Да, – только и смогла выговорить девушка, будучи не в состоянии думать о чем-либо другом.
Чарльз, вынужденный находиться подле леди Каслтон, метался, как зверь в клетке. За его натянутой улыбкой скрывался неистовый гнев, в любую минуту готовый выплеснуться наружу.
– Что вы себе позволяете? Разгуливаете по саду одна, без компаньонки! – вне себя от злости прошипел Чарльз, затащив Мелиссу в одну из заросших плющом беседок, которые окружали освещенную террасу.
– Да как вы смеете?! – взорвалась Мелисса. – Джордж – настоящий джентльмен! У него и в мыслях не было обидеть меня.
Чарльз взбесился. Стиснув ее за локоть, он выскочил на улицу и потащил Мелиссу в сад.
– Где ваше чувство собственного достоинства, кузина? – грубо осведомился Чарльз.
– А где ваше? – ответила она, с ненавистью глядя ему в глаза. – Только что вы совершили точно такую же подлость.
– Вы хотите сделать так, чтобы он вас скомпрометировал и заработал репутацию недостойного человека? – продолжал Чарльз, отказываясь признать свою несправедливость и неуместность своих обвинений. Рафтон так явно собирался сделать ей предложение, что у Чарльза не осталось никаких сомнений в том, что помолвка не заставит себя ждать.
– Вы, кажется, недооцениваете ни меня, ни наше общество, сэр. Да будет вам известно, нет ничего предосудительного в том, что девушка гуляет по террасе с мужчиной, заслуживающим доверия. Но вы, человек с темным прошлым, видимо, судите остальных по себе. Мне до сих пор непонятно, как леди Ворбартон могла включить вас в список приглашенных.
– Ведьма! – прошептал Чарльз побелевшими губами. – Когда повсюду такие женщины, как вы, неудивительно, что крепкие браки распадаются один за другим.
– Ну да! У вас ведь в этих делах богатый опыт, – парировала она, не обращая внимания на то, что переходит все границы. – Сколько чужих жен вы уже соблазнили?
– Мы обсуждаем ваше поведение, а не мое, Мелисса, – прорычал он, хватая ее за плечи. – Порядочные леди не исчезают неизвестно куда с посторонними мужчинами, если они, конечно, не хотят, чтобы о них вскоре поползли слухи.
– Глупости! И вы знаете это не хуже меня. Как вы смеете читать мне мораль, в то время как сами не соблюдаете никаких правил приличия?
– Я не потерплю, чтобы какой-то капризный ребенок задел честь моей семьи!
Он уже не соображал, что говорил. У него возникло непреодолимое желание хорошенько встряхнуть ее. Или задушить. Или овладеть ею. Чарльза переполняли эти чувства, пока он, наконец, не пришел в себя и не осознал, где находится.
– Честь семьи! Вы, лорд Расбон, не несете за меня никакой ответственности, – ледяным тоном напомнила ему Мелисса. – Мы с вами очень дальние родственники, так что вы можете не бояться, что своим поведением я причиню вам вред, даже если я буду вести себя, как распутница. К тому же если мое поведение действительно вызывающее, то бабушка очень скоро даст мне об этом знать. А в том, что я провела пару минут наедине с порядочным джентльменом, который к тому же просит моей руки, нет ничего непристойного. А теперь перестаньте вести себя, как осел, и проводите меня обратно в танцевальный зал.
Лицо Чарльза потемнело от злости. Легкий ветерок шевелил пышную копну ее золотых волос, ласкал бархатную кожу. Он понимал всю опасность сложившейся ситуации, но не мог препятствовать победе желания над долгом в борьбе, в которой воля должна была пересилить вожделение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Во время следующего антракта Чарльз решительно вывел Мелиссу из ложи, оставив Джорджа в скучной компании лорда Перегрина.
– Вам действительно нравится лорд Рафтон? – насмешливо поинтересовался Чарльз, уводя Мелиссу подальше от шумной толпы.
– Да, нравится, но вас это не касается, – ответила девушка.
– Вам с ним скучно.
– Да с чего вы взяли? – спросила Мелисса. – И как вам не стыдно судить остальных, в то время как сами вы безответственный бездельник с довольно сомнительной репутацией! Ни одна порядочная дама не согласится выйти за вас замуж.
– Что это значит?!
От его железного голоса и тяжелого взгляда ей стало не по себе. Мелисса и не подозревала, что его прозрачные глаза могут излучать столько ненависти. Они даже потеряли свою чистоту и теперь казались ей синевато-серыми. Она уже и думать забыла об этом их свойстве, потому что в Лэньярдском поместье оно было менее заметным: Их ссоры в основном происходили в темных, плохо освещенных комнатах. Может быть, поэтому сейчас он не смог ее узнать.
Но у Мелиссы совершенно не было времени, чтобы размышлять о прошлом. Она заметила, что часто выходит из себя в обществе этого человека. Но он не имеет права осуждать ее!
– Вы не очень-то преуспели в выборе друзей и ведете довольно праздный образ жизни, милорд, – парировала она. – А то, что вы каждый год во время сезона бездельничаете в городе, летом развлекаетесь в Брайтоне, а осенью резвитесь на охоте, не потерпит ни одна уважающая себя дама.
– Едва ли, – возразил он. – В этом году я пропустил фактически все мероприятия.
– Только потому, что вы были вынуждены ходить на задних лапках перед тяжелобольной бабушкой, – выпалила она в ответ, совершенно забыв о том, что леди Мелиссе ничего не известно о его делах.
Его брови поползли вверх от удивления.
– И что вам еще известно о моей бабушке?
– Они с леди Каслтон всегда были близкими подругами, – напомнила ему девушка. – Бабушкины глаза уже не те, что прежде. Поэтому я часто читала ей письма вслух.
Лживые слова выскочили сами собой, прежде чем Мелисса смогла их обдумать. Надо было заявить, что леди Каслтон сама ей об этом рассказывала. Ведь Чарльзу могло быть известно и то, что зрение пожилой дамы все еще оставалось удивительно острым.
Но у Чарльза появились свои собственные заботы. Судя по тому, как скривилось его лицо, ее удар попал прямо в цель. Обнаружилась еще одна неведомая Чарльзу сторона жизни леди Лэньярд. Должно быть, она продолжала свою обычную переписку в течение тех месяцев между его визитом и ее смертью. Он надеялся, что она сохранила в тайне их уговор и ничего не упомянула о его предполагаемой невесте. Ведь пока об их помолвке не было объявлено официально. Но что могла сказать бабушка о мисс Шарп? Чарльз так встревожился всеми этими ужасными подозрениями, что забыл, о чем собирался говорить со своей кузиной.
Девушка заметила, как досада исказила его лицо. Любопытно, размышляла Мелисса, давая волю своей фантазии. Чарльзу явно не нравится, что ей может быть все известно о том летнем визите. Но уж угрызения совести его, конечно, не мучают. Высокомерному лорду Расбону несвойственно жалеть о своих проступках. Он никогда не интересовался тем, что думают о нем простые смертные, так как считал себя непременно выше их. Значит, он и вправду боится, что всем давно известно о его так называемой «невесте». Его высокое положение обязательно пострадает, если люди узнают, что у него была возлюбленная. Но леди Лэньярд никому ничего не сказала. В основном посетителей лондонских гостиных волновал только вопрос, как покойная вдова распорядилась своим наследством, и никаких подозрений ни у кого не возникало. Даже леди Беатриса, которой уже все было известно, держала свой рот на замке.
Они вернулись в ложу, не проронив больше ни слова. Джордж взял руку Мелиссы и не отходил от нее ни на шаг, пока не закончилась пьеса и последовавший за ней фарс. Чарльз был настолько глубоко погружен в собственные мысли, что почти не замечал того, что происходило весь оставшийся вечер.
Выходя на следующее утро из модного магазинчика мадемуазель Жанетт, Мелисса столкнулась в дверях с другой юной леди, которая собиралась в него войти.
– Клара! – воскликнула удивленная Мелисса. – Когда ты приехала?
– Мелисса! Я и не знала, что ты в городе, – ответила мисс Розенхилл, оглядывая подругу с головы до пят. – Мы не виделись уже два года. Ты давно в Лондоне?
– С начала марта.
– Да ну? А я-то думала, что твой брат до сих пор дома.
– Он действительно там. Но ты, должно быть, знаешь, что в прошлом году я уехала из Дрэйтона и теперь живу у бабушки.
– Я забыла. Ты знаешь, прошлое лето я провела со своим дядей, а потом, даже не заезжая домой, вернулась к мисс Везерботтом в Школу молодых леди.
– Я слышала, что она просто чудовище, – прошептала Мелисса.
– Точно. В прошлом месяце папа, наконец, позволил мне вернуться домой.
– Но когда же ты приехала в город? Я что-то тебя не видела.
– Прошлой ночью. Родители отказались представить меня обществу в этом сезоне, сославшись на мой возраст и на отсутствие денег. Но тетя Шарлотта пригласила меня погостить несколько недель, вот я и приехала.
Хотя Кларе было только семнадцать, эта девушка выглядела намного старше своих лет. Ее семья жила недалеко от Дрэйтонского поместья, и две девочки были давно знакомы, хотя и не являлись, что называется, закадычными подругами.
– Мне пора возвращаться, – извиняющимся тоном произнесла Мелисса, уступая место парочке чопорных матрон, которые своими высокомерными взглядами пытались расчистить наполовину занятую дорогу. – Но я жду тебя и тетю завтра в гости. Мы будем дома. Наш адрес: особняк вдовы Каслтон в квартале Беркли.
– Непременно придем. Как приятно встретить знакомое лицо. Я ведь еще не освоилась в этом ужасном Лондоне.
– Это скоро пройдет.
Во время дневного приема, на котором она хозяйничала вместе с леди Каслтон, Мелисса то и дело предавалась размышлениям о неожиданном появлении Клары. Эта девушка была мила и благоразумна, из нее могла бы получиться прекрасная жена. Несмотря на упоминание о более чем скромном семейном бюджете, у Клары было хорошее приданое. Скорее всего отец отказывался вывозить ее в свет только потому, что боялся, как бы она не вышла замуж в первый же свой сезон, желая, таким образом, сэкономить деньги и не тратить их на повторное пребывание в Лондоне. Он всю жизнь считал каждое пенни, поэтому его дочь училась в Линкольне в школе мисс Везерботтом, единственным достоинством которой была низкая плата.
Этой же ночью Ворбартоны устроили настоящий маскарад. Двадцать лет назад леди Ворбартон открыла первый костюмированный бал, который был рассчитан прежде всего на невинных девушек. Традиционно приглашались только самые достойные люди из общества, что гарантировало прекрасным незнакомкам вечер веселья без угрозы для собственной репутации. В этом году хозяйка превзошла саму себя, оформив бальную залу так, чтобы она была похожа на лесную поляну. Деревья гигантских размеров упирались вершинами в потолок, их раскидистые ветви были украшены переливающимися гирляндами, а зеркала искусно усиливали общее впечатление. Изысканные букеты цветов и заросли папоротника окружали беседки, а веселые ручейки журчали в углах и альковах. Двери на террасу, украшенные по всей длине веточками диких кустарников, оставили открытыми на всю ночь для поддержания иллюзии девственного леса.
Под куполом залы красовалась богатейшая коллекция портретов. Древние греки и римляне, боги и богини, короли, королевы и другие известные правители, шекспировские персонажи, рыцари и французские придворные, испанские вельможи и русские князья, скандально известные пираты и отпетые мошенники, миловидные пастушки, цыгане и фрейлины – все они как будто тоже принимали участие в празднике.
Мелисса поправила рукой свою маску и таинственно улыбнулась леди Каслтон. Как ни странно, она не последовала совету бабушки, которая предлагала ей нарядиться Клеопатрой. Мелисса поступила так из боязни стать похожей на Генриетту, одевшись в платье черного цвета. Вместо этого она выбрала образ сказочной королевы по имени Титания. Виллис взбила золотистые волосы Мелиссы в пышную бесформенную копну, форма которой напоминала вздымающуюся пену золотой паутины, украшавшую ее наряд.
– Я и не ожидала увидеть что-либо подобное, – прошептала девушка, когда они с бабушкой поднимались по лестнице после того, как поздоровались с леди Ворбартон. Какой-то разбойник с большой дороги в черном маскарадном костюме усмехнулся, весело взглянув на Мелиссу прозрачно-голубыми глазами.
– Кошелек или жизнь! – прогремел он. – Вашу бальную книжечку, миледи, – потребовал он, но затем, поспешно исправившись, добавил: – Пожалуйста.
– Какой вежливый грабитель, – хихикнула Мелисса, хлопнув веером по его руке. – Но вам не осталось ничего, кроме контрданса после ужина.
– Уверен, у вас в запасе есть вальс. Меня убивает ваша жестокость, ваше величество, – взмолился он.
– А меня ваша самонадеянность, – парировала она. – Контрданс или, ничего, Чарльз.
Он скривился, но вынужден был покориться.
Вечер прошел почти как в сказке. Анонимность придавала ему еще больше волнующей таинственности, развеяв обычную светскую тоску. Где-то в темных уголках залы не смолкая звенел задорный смех, и даже самые чопорные молодые люди искренне наслаждались праздником.
Эмплай кружил Мелиссу в захватывающем ритме рила отбросив робость и по возможности поддерживая беседу. Он прекрасно выглядел в костюме Генриха VIII и много шутил по поводу дородного сложения своего короля. Джордж получил право вальсировать с ней, и от его близости Мелисса испытывала странное покалывание по всему телу. Он был одет, как Лакинвар, и, глядя ему в глаза, девушка гадала, решится ли он произнести те самые заветные слова. От этой мысли у нее перехватило дыхание. Кажется, она наконец-то в него влюбилась. Все-таки Джордж этого заслуживает как никто другой.
Ужин прошел в обстановке всеобщего веселья. Гвоздем программы стал лорд Хизртон, передразнивший неудачливого мистера Баулиса. Этот джентльмен, желая произвести благоприятное впечатление на одну юную леди, нанял лошадь, которая оказалась для него слишком горячей и в разгар светского раута сбросила незадачливого наездника прямо в Серпентин.
Вспомнив о том, что по правилам маскарада в конце вечера все маски должны быть сорваны, Мелисса заметно погрустнела. Ведь разоблачение ожидало ее в любой момент. Прежде чем кто-нибудь уличит ее во лжи, ей следовало бы самой раскрыть свой обман, но она совершенно не представляла, как это сделать, не причинив себе вреда. Длинный список ее прегрешений пополнился еще несколькими случаями вранья, как высказанного вслух, так и мысленного. И не только ей самой, но и Чарльзу может навредить ее неправильное поведение в недавнем прошлом. Неважно, заслуживал он порицания или нет, но ей не хотелось брать на себя ответственность и раскрывать его недостойное поведение.
– Прогуляемся немного? – предложил Джордж после перерыва, когда, вернувшись в бальный зал, они увидели, что музыканты еще не готовы продолжить свою игру.
– Пожалуй, – согласилась Мелисса, так как в комнате было нестерпимо душно. Она надеялась, что, выйдя на террасу, отвлечется от этих тревожных мыслей.
Молодые люди подошли к перилам, но затем Джордж незаметно увлек ее в сад, чтобы они могли побыть там наедине. И хотя Чарльз назвал Джорджа скучным, Мелисса все же была убеждена в обратном. Разумеется, с дядюшкой Говардом ему не сравниться, но, с другой стороны, Джордж никогда не удерживает ее руку в своей слишком долго и не пытается сорвать с ее губ поцелуй, как поступил бы на его месте любой влюбленный человек. Все же Мелисса хотела бы, чтобы ее муж был менее сдержанным. Однако через минуту она поняла, что недооценивала его. Улыбающийся Джордж, глядя ей прямо в глаза, провел девушку вдоль террасы и, повернув в густые заросли сада, решительно притянул к себе.
– Как вы красивы сегодня, дорогая, – неожиданно прошептал он. В следующую секунду она почувствовала, как его мягкие губы ласкают ее собственные. Подчинившись его внезапному порыву, Мелисса ответила на его поцелуй и, обняв Джорджа, нежно ласкала руками его шею, в то время как он прижимал ее к себе все ближе и ближе. Губы Мелиссы дрожали, она вся трепетала от его поцелуев, но они никак не могли заставить девушку потерять над собой контроль. Внезапно с террасы донеслись голоса, и влюбленные поспешно отскочили друг от друга.
– Нам пора возвращаться, – вздохнул Джордж, с неохотой отпуская руку Мелиссы.
– Да, – только и смогла выговорить девушка, будучи не в состоянии думать о чем-либо другом.
Чарльз, вынужденный находиться подле леди Каслтон, метался, как зверь в клетке. За его натянутой улыбкой скрывался неистовый гнев, в любую минуту готовый выплеснуться наружу.
– Что вы себе позволяете? Разгуливаете по саду одна, без компаньонки! – вне себя от злости прошипел Чарльз, затащив Мелиссу в одну из заросших плющом беседок, которые окружали освещенную террасу.
– Да как вы смеете?! – взорвалась Мелисса. – Джордж – настоящий джентльмен! У него и в мыслях не было обидеть меня.
Чарльз взбесился. Стиснув ее за локоть, он выскочил на улицу и потащил Мелиссу в сад.
– Где ваше чувство собственного достоинства, кузина? – грубо осведомился Чарльз.
– А где ваше? – ответила она, с ненавистью глядя ему в глаза. – Только что вы совершили точно такую же подлость.
– Вы хотите сделать так, чтобы он вас скомпрометировал и заработал репутацию недостойного человека? – продолжал Чарльз, отказываясь признать свою несправедливость и неуместность своих обвинений. Рафтон так явно собирался сделать ей предложение, что у Чарльза не осталось никаких сомнений в том, что помолвка не заставит себя ждать.
– Вы, кажется, недооцениваете ни меня, ни наше общество, сэр. Да будет вам известно, нет ничего предосудительного в том, что девушка гуляет по террасе с мужчиной, заслуживающим доверия. Но вы, человек с темным прошлым, видимо, судите остальных по себе. Мне до сих пор непонятно, как леди Ворбартон могла включить вас в список приглашенных.
– Ведьма! – прошептал Чарльз побелевшими губами. – Когда повсюду такие женщины, как вы, неудивительно, что крепкие браки распадаются один за другим.
– Ну да! У вас ведь в этих делах богатый опыт, – парировала она, не обращая внимания на то, что переходит все границы. – Сколько чужих жен вы уже соблазнили?
– Мы обсуждаем ваше поведение, а не мое, Мелисса, – прорычал он, хватая ее за плечи. – Порядочные леди не исчезают неизвестно куда с посторонними мужчинами, если они, конечно, не хотят, чтобы о них вскоре поползли слухи.
– Глупости! И вы знаете это не хуже меня. Как вы смеете читать мне мораль, в то время как сами не соблюдаете никаких правил приличия?
– Я не потерплю, чтобы какой-то капризный ребенок задел честь моей семьи!
Он уже не соображал, что говорил. У него возникло непреодолимое желание хорошенько встряхнуть ее. Или задушить. Или овладеть ею. Чарльза переполняли эти чувства, пока он, наконец, не пришел в себя и не осознал, где находится.
– Честь семьи! Вы, лорд Расбон, не несете за меня никакой ответственности, – ледяным тоном напомнила ему Мелисса. – Мы с вами очень дальние родственники, так что вы можете не бояться, что своим поведением я причиню вам вред, даже если я буду вести себя, как распутница. К тому же если мое поведение действительно вызывающее, то бабушка очень скоро даст мне об этом знать. А в том, что я провела пару минут наедине с порядочным джентльменом, который к тому же просит моей руки, нет ничего непристойного. А теперь перестаньте вести себя, как осел, и проводите меня обратно в танцевальный зал.
Лицо Чарльза потемнело от злости. Легкий ветерок шевелил пышную копну ее золотых волос, ласкал бархатную кожу. Он понимал всю опасность сложившейся ситуации, но не мог препятствовать победе желания над долгом в борьбе, в которой воля должна была пересилить вожделение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32