— Города и оросительная система говорят о том, что на Марсе обитают разумные существа, — настаивал Дубравин.
— Муравьи у нас на Земле тоже строят целые города, — иронизировал Хачатуров. — А за ними, как известно, разума не водится.
— Нет, лапками муравьев не построишь того, что мы видим на снимках, — возразил Медведев. — Построить такую огромную сеть каналов, охватывающую всю планету, — это дело большое. В него, пожалуй, вложен труд не одного поколения марсиан.
— К тому же надо как—то поддерживать ее в действии. Этого нельзя не учитывать, — заметила Таня.
— Верно. Для того чтобы действовала вся эта гигантская оросительная система, — продолжал свои мысли Медведев, — надо работать согласованно всему населению планеты. Иначе говоря, следует предполагать, что на Марсе нет места для вражды и что марсиане между собой не воюют, по крайней мере, уже многие века. Без оросительной системы они не смогли бы получать пищу.
— Ты прав, Виктор! — Таня поднялась со своего места. — Продлить жизнь, которая начала угасать у них на планете, марсиане могут только мирным путем, а не с помощью войн и уничтожения друг друга. Со временем это подтвердится.
— И все же, — не сдавался Хачатуров, — не думайте встретить в марсианах существ, подобных человеку. Тамошние условия жизни, вероятно, создали марсиан совсем непохожими на людей. Думаю, что в техническом и культурном отношении они тоже далеко отстоят от нас.
— Так или иначе, но ты хочешь в них видеть скорее больших муравьев, чем подобие человека.
— Да, я больше склоняюсь к этому.
— Друзья! — опять вмешался Медведев. — Этот спор нас ни к чему не приведет. Лучше всего нам запастись терпением, Недалек тот день, когда мы, или другие космонавты, вступим на Марс, тогда все увидим своими глазами.
Однажды в числе других пришло радиописьмо от Грачева. После его долгого молчания это явилось для космонавтов приятной неожиданностью.
«Дорогие товарищи! — радировал он. — Порадуйтесь вместе со мной. Наконец я снова в строю. Завтра мне разрешили вылетать на „Комсомолию“. Оттуда полечу на Луну. Споров там будет много. На повестку дня встали вопросы ее озеленения. Идет борьба с вечной мерзлотой. До сих пор сожалею, что не смог участвовать в экспедиции на Цереру. Но мысленно я все время с вами. Крепко жму вам всем руки и горячо желаю успеха. Ваш Грачев».
Даже Медведеву, который всегда с некоторым предубеждением относился к биологу, понравилось это письмо.
— Короткое, но теплое письмо прислал Саша, — сказал Таня. — Выздоровев, он снова стал энергичным. Узнаю его.
— И, пожалуй, на Луне перед ним действительно открывается широкое поле деятельности.
— Я отвечу ему от имени всех. Не возражаете?
— Конечно, Таня! Только не задерживайся с ответом, иначе на Луне среди кратеров почтальону найти Грачева будет трудненько, — с улыбкой заметил Дубравин.
Вскоре произошла кратковременная встреча космонавтов с Икаром. Он промелькнул мимо корабля по—космически очень близко, всего в двадцати тысячах километров. Но такого сильного впечатления, как Марс, не оставил.
— Быстро, однако же, мы с ним разминулись. Я даже не успел его как следует рассмотреть, — пожалел Медведев отходя от телескопа. — Мне представилось, что он похож на оплавленный золотой слиток.
— Золотой! Это ты преувеличиваешь, — возразила Данилова. — Обломок камня, не больше. А его оплавленность объясняется тем, что Икар ближе всех планет подходит к Солнцу. Пересекая орбиты Земли, Венеры и Меркурия, в перигелии он дерзко приближается к Солнцу, и от этого его поверхность нагревается до четырехсот градусов.
Медведев сел около Тани и посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом.
— Ты слишком много работаешь, Таня, — дружески сказал он. — Я уже говорил тебе об этом. Так нельзя. Береги силы. Через неделю корабль подойдет к кольцу астероидов. Там от нас потребуется напряжение всех сил. А пока старайся больше отдыхать. Да! Дубравин сказал мне, что ты получила радиограмму с Земли. Что в ней?
— Радиограмма из Верхневолжска, от мамы. Она беспокоится, интересуется моим самочувствием. Разреши ей ответить.
— Конечно! Пусть и остальные пошлют родным короткие сообщения.
Медведев на секунду замолчал.
— Беспокоится мама! — вдруг заговорил он снова, словно опасаясь потерять нить своих размышлений. — А сколько знакомых и незнакомых людей внимательно следят за нашим полетом. Ты же знаешь, правительство не раз запрашивало нас о делах. Вся Земля, особенно каждый советский человек, от души желает нам удачи, мысленно поддерживает нас в критические минуты. Вот в чем наша сила, Таня. Когда знаешь, что у тебя много верных друзей, — не страшны никакие трудности, никакие преграды.
— Согласна, Виктор! — порывисто проговорила Данилова. — И то, что ты работаешь для людей, для их счастья — тоже прибавляет сил, во сто крат! И я тоже, как писал Маяковский, радуюсь, что мой труд вливается в труд моей республики. Поверь, я не для красного словца говорю.
— Не только верю, но и знаю! — произнес Медведев и доверительно сообщил: — Скажу тебе, Таня, откровенно — есть у меня одно большое желание. По возвращении на Землю подам заявление в партию. Как думаешь, примут?
— Тебя? Примут! Непременно примут, — убежденно и вместе с тем обрадовано сказала Таня и тут же задумалась.
— Теперь ответь ты мне, — уже нерешительно обратилась она к Медведеву, — как, на твой взгляд, может ли, вернее, имеет ли право быть членом Коммунистической партии…
— Ну, что же ты замолчала? Продолжай, — подбодрил Медведев Таню, видя, что она не решается договорить что—то важное.
— Могу ли я стать коммунистом?
Медведев посмотрел на девушку и серьезно ответил:
— Ты обязательно будешь им!..
С каждым днем вахты становились все ответственнее. Космонавты большую часть времени проводили у поисковых радаров. Счетно—решающие приборы работали безостановочно, делая по сто тысяч операций в секунду. Кулько взялся помогать Яровой, дежурившей у боковых локаторов. Хачатуров держал атомные двигатели включенными в цепь вычислительных машин, чтобы они были готовы в любой момент развить свою реактивную мощность.
Медведев с Бобровым поочередно управляли кораблем. Телефонная и радиосвязь между ними не прерывалась ни на минуту.
— Бобров! Как слышишь меня? — спрашивал Медведев.
— Превосходно, — доносился голос через две броневых стены.
— Миновали район наиболее густого сплетения орбит малых планет.
— Путь впереди чист. Проверял несколько раз.
И космический корабль продолжал свой стремительный полет.
Приближаясь к Церере, «К. Э. Циолковский» должен был уменьшить скорость. Наутро, по приказанию капитана, Хачатуров привел в движение механизмы броневых заслонок, закрывавшие передние дюзы, и приготовился тормозить. По команде Медведева, дублируемой миганием фиолетовых лампочек, космонавты быстро заняли свои места в космических креслах. Привязав себя широкими эластичными ремнями, они развернули кресла на сто восемьдесят градусов, обернувшись лицом к корме.
Медведев включил автопилот и, продолжая следить за экраном главного локатора, начал сбавлять скорость.
Все помещения наполнились приглушенным грохотом. Даже сквозь плотно прилегающие наушники слышался отдаленный шум. Опять всех космонавтов сжимало и тяготило ощущение перегрузки.
— Таня! — попросил Медведев, прекратив торможение. — Проверь, пожалуйста, сохранил ли корабль свое направление.
— Идем по курсу, — ответила она через минуту, быстро сделав необходимые измерения электронным секстантом. Медведев хотел ей сказать еще что—то, но Данилова его перебила:
— Виктор! Электронный обобщитель показаний локаторов предупреждает о необыкновенно странном явлении! Мы приближаемся к полосе или какому—то потоку сильной радиации!
— Откуда она может быть в кольце астероидов?
— Не знаю! Но это очень опасно! Она невидима и, вероятно, обладает огромной проникающей силой. Даже короткое пребывание в ней может оказаться гибельным!
Медведев не стал долго раздумывать.
— Задраить иллюминаторы броневыми ставнями! Всем надеть космические костюмы повышенной защиты! — отдавал Медведев короткие распоряжения по радио. Он хотел принять все меры предосторожности и защиты экипажа корабля. — Армен! Атомные двигатели — на полную мощность! Магнитное поле — на максимум отталкивания!
С помощью дистанционного управления Хачатуров быстро переключил атомные двигатели и впился глазами в динамометры.
Огромная сила магнитного поля стремительно нарастала. Вот она достигла максимума! Но будет ли достаточно ее, чтобы парализовать и оттолкнуть приникающую радиацию?
Потянулись томительные минуты. Черенковские счетчики, слабо светясь, показывали на пластмассовых циферблатах, Какая борьба сил происходила за бортом корабля.
Наконец опасность миновала. Все смогли вздохнуть свободно и принялись снимать громоздкие скафандры.
— Так что, душа моя, ходить мы по Церере все—таки будем! — весело воскликнул Хачатуров, подмигивая Дубравину. — Теперь можно подумать и о том, как нас там встретят.
— А что тут думать. Ясное дело — чайком угостят, а может, еще чем—нибудь покрепче, вроде грузинского цинандали.
— Занимательно! Фантазия у тебя богатая. А не хочешь ли ты попасть в лапы к какому—нибудь чудовищу. Еще неизвестно, что представляют собой эти самые фаэты. Кричат:
«Терпим бедствие!» А что замышляют на самом деле?
— Да ты, я вижу, начинаешь трусить. А я о тебе, Армен, был самого высочайшего мнения.
— Ничего ты не понимаешь. Конечно, приятнее было бы, если бы они при встрече организовали хотя бы подобие митинга. Или у них найдутся свои способы проявить свое дружелюбие к нам?
О Церере, о высадке на нее, теперь оживленно говорили все члены экипажа.
У Тани и Запорожца в астрономических рубках отбоя не было от гостей. Космонавты готовы были отнимать друг у друга телескопы, чтобы посмотреть на приближающийся блестящий лик Цереры, как бы вуалью подернутый еле заметной голубоватой дымкой. И чем больше смотрели они на загадочную планету, тем сильней становилось желание найти на ней хоть малейшие признаки жизни.
— Там есть какая—то атмосфера! — возбужденно указал Хачатуров на слабую дымку вокруг Цереры.
— А пальм еще не видно? — с серьезным видом поинтересовался Дубравин.
— Опять ты со своими шутками! — отмахнулся от него Армен, продолжая смотреть в телескоп.
Над экраном фототелефона вспыхнул сигнал вызова. Таня подошла к нему.
— Бобров срочно просит позвать капитана, — сказала она, хмурясь. — По—видимому, грозит опасность, иначе бы он не стал прерывать сон Медведева. Я его уже разбудила.
Немного потребовалось времени, чтобы Медведев был на ногах.
— Я слушаю! — сказал он, подходя к экрану.
— Круговой локатор зафиксировал странное явление, — доложил озабоченный Бобров. — Сзади, нагоняя корабль, к нам приближается глыба — метров сто в поперечнике. Движется ли она по касательной к нашей траектории или собирается ее пересечь — определить не смогли.
— Может, мы случайно попали на чужую орбиту? — высказал догадку Дубравин.
Опять на корабле воцарилась тревожная, напряженная атмосфера. Люди были поглощены сложнейшими расчетами, астрономы не отходили от вычислительных машин, а астероид продолжал настигать корабль.
— Надо срочно установить, куда нам посторониться. Следует уступить ему дорогу! — горячился Хачатуров. — Ведь он нас расшибет вдребезги.
— Эх, не оправдывает своего названия электронная быстродействующая машина. — Дубравин укоризненно посмотрел на Таню, будто она была виновата в том, что даже эта умнейшая машина не успевала решать задачи, которые возникали перед космонавтами.
Была объявлена тревога. По ее сигналу космонавты быстро заняли свои места и крепко привязались к креслам.
— Неприятно сидеть и сложа руки ожидать гибели, — заметил мрачно Дубравин. — Особенно, если она подкрадывается сзади.
— Я тоже предпочитаю встречаться с опасностью лицом к лицу, — сердито отозвался Медведев.
«Неужели все! — пронеслась в его голове тревожная мысль, от которой холодные мурашки пробежали по спине. — А что испытывают сейчас Таня, Хачатуров, Дубравин, Кулько? Бесстрашные, с горячими сердцами люди, рискнувшие бороздить космос. И вот… Умереть у самой цели, не выполнив задания… Нет. Это невозможно!» Медведева охватила злость. Но он погасил ее, чтобы не мешала сосредоточиться. «Как же быть, если машины не смогли решить, а автоматы бессильны предупредить столкновение?» Ответ был один. «Не сдаваться! Продолжать бороться до конца!»
— Беру управление! — сказал Медведев так твердо и решительно, что его слова невольно вселили во всех уверенность.
Грозно поблескивая, астероид с такой быстротой нагонял корабль, что радиодальномер еле, успевал отсчитывать сокращающееся расстояние.
Изменение курса корабля на несколько градусов не помогло. Метеорит продолжал по—прежнему нестись за кораблем, наседая ему на хвост. В перископ было хорошо видно уродливую глыбу, которая, казалось, как живая, гналась за космонавтами и с каждой секундой увеличивалась в своих размерах.
— Всем повернуть кресла налево! — скомандовал Медведев по радио, решившись на крайние меры.
Последние километры отделяли корабль от астероида. Еще секунда — и катастрофы не — миновать!
«Рискну! Пусть, зато есть вероятность спасения!.. Выдержит ли только организм людей? Перегрузка будет большая, но короткая!» — мелькнуло в голове Медведева.
И в критический момент, рискуя собственной рукой погубить космонавтов, он на короткое мгновение включил боковые дюзы атомных двигателей, заставив корабль почти отпрыгнуть в сторону.
Страшный толчок!.. И космонавты, теряя сознание, услышали сильнейший скрежет по броне корабля.
Глава шестая
В ЦАРСТВЕ СМЕРТИ
Медведев с усилием приоткрыл глаза. Хотел пошевелиться, но не смог. Голова — словно налитая свинцом, к горлу подступала тошнота.
«Жив!» — обрадовано подумал он, и тут же кольнуло беспокойство: «А как товарищи? Что с ними?»
Стараясь побороть слабость, Медведев отстегнул ремни, привязывавшие его к креслу, осмотрелся вокруг. Корабль, кажется, остался цел. Бросил взгляд на экран — игла курсоуказателя направлена на Цереру.
— Армен! — беспокойно позвал Медведев. Ответа не было. Радио, телефон — все молчало.
— Армен! Хачатуров! — крикнул он уже сильнее. — Да отзовитесь же наконец!
— Капитан, это ты? — раздался глухой голос Хачатурова.
— Я! Я, Армен, дорогой! Как ты там? Все в порядке?
— В порядке. Атомный двигатель исправен. В наушниках что—то затрещало, и Медведев услышал по радио слова Дубравина.
— Все, кажется, обошлось благополучно, капитан. Впрочем, я так и думал.
«Дубравин верен себе даже в эти минуты, — подумал Медведев и с облегчением вздохнул. — Сколько у него оптимизма, духовной бодрости!»
— Как чувствуешь себя, Вася?
— Неплохо! — по голосу Дубравина чувствовалось, что он говорит правду.
— Тогда обследуй снаружи корабль. Сможешь?.. Действуй! Да будь осторожен. — Тут лицо Медведева озарила радость. Он услышал слова Даниловой. — Таня! Ты меня слышишь? Так чего же ты так долго молчала? Не хотела мешать? Глупая ты.
Глухая тишина в ракете постепенно сменялась возгласами людей. Была установлена прерванная связь с экипажем Боброва. Медведев почти совсем успокоился. Серьезно из космонавтов никто не — пострадал. Хуже других пока чувствовал себя Запорожец, но состояние его улучшалось. Нигде — во всех рубках и отсеках корабля — ничего подозрительного не обнаруживалось.
Вскоре возвратился Дубравин.
— Скользнув по броне, астероид оставил на ней память — длинные царапины, — доложил он капитану, — Но, что хуже всего, — пострадали обе наши танкетки. Одну астероид повредил, а вторую раздавил и сорвал с креплений.
— Плохо дело, но не безнадежно! — теперь уже веселее проговорил Медведев.
— Удивительно! Я думаю совершенно так же.
Оба улыбнулись.
Шли последние часы сближения с Церерой. По показаниям гравитометра Медведев определил силу ее притяжения. Она была почти в тридцать раз слабее земной.
Корабль, постепенно теряя скорость и переходя на движение по эллиптической траектории, то проносился вблизи планеты, то снова удалялся от нее.
Данилова и Запорожец с увлечением фотографировали поверхность Цереры. Ярова уже в который раз пыталась установить радиосвязь с фаэтами. Но они хранили молчание.
Что бы это могло означать? Пока это еще не обескураживало. Возбуждение было всеобщим:
— Вася! Передай на Землю, что мы достигли Цереры! — приказал Медведев Дубравину.
И вскоре в космос полетела радостная, но деловая радиограмма: «Земля! Земля! Говорит космический корабль „К. Э. Циолковский“. Мы у цели. Движемся вокруг Цереры по эллипсу, изучаем ее поверхность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18