Не желая мешать астрономам, Мельников подошёл к окну и, нажав кнопку, отодвинул в сторону закрывавшую его плиту.
Знакомая, много раз виденная картина звёздного мира раскинулась за бортом. Неподвижными точками горели вечные огни Вселенной. Туманная вуаль Млечного Пути неясно проступала на «самом горизонте».
Прямо перед собой Мельников увидел висящий в пространстве косматый, с огненными выступами протуберанцев, ослепительно сверкающий шар Солнца. Звездолёт летел повернувшись к нему правым бортом.
Из всех зрелищ, которыми богато одаряла звездоплавателей Вселенная, зрелище висящего в пустоте Солнца было самым поразительным. Человек привык видеть его диск у себя над головой или перед собой, на горизонте. Но с борта корабля картина была совсем иной. Солнце казалось светившим снизу. Хотя на звездолёте не было чёткого ощущения, где «низ» и где «верх», невозможно было отделаться от впечатления, что корабль находится выше Солнца. Почему это так происходило, было непонятно, но все члены экипажа поддавались этому странному обману зрения.
Мельников посмотрел назад, стараясь увидеть Землю, и вскоре нашёл её. Крупная голубая звезда сияла спокойным светом. Рядом с ней жёлтым огоньком виднелась Луна. Очень красива была эта звёздная пара, казавшаяся отсюда самой крупной и яркой из всех видимых звёзд.
Там, на этой затерявшейся в просторах Вселенной, трудно находимой точке, было всё, что составляло смысл жизни экипажа «СССР-КС 3». И там же была Ольга…
Арсена
2 июля 19.. года «СССР-КС 3» приблизился к месту, где должна была состояться встреча с астероидом. Накануне Пайчадзе удалось найти Арсену и произвести наблюдения за её движением. Электронносчетные машины в несколько минут произвели сложнейший расчёт траектории маленькой планетки и подтвердили, что встреча произойдёт сегодня, около двенадцати часов по московскому времени. Без этих машин подобный расчёт потребовал бы нескольких месяцев напряжённой работы доброго десятка вычислителей.
С самого «утра» Белопольский и Мельников находились на пульте управления, готовясь к ответственному манёвру. Посадку космического корабля на астероид ещё ни разу никто не производил.
В десять часов весь экипаж находился на своих местах. Зайцев, Топорков и Князев, под руководством профессора Баландина, готовились в нужный момент сбросить на Арсену электромагнитные якоря. Пайчадзе, Орлов и Второв были на обсерватории, следя за планетой и сообщая на пульт о её местонахождении. Остальные собрались в резервной рубке и могли в экраны наблюдать за «приземлением».
«СССР-КС 3» находился в ста пятидесяти шести тысячах километрах от намеченной точки встречи, когда были включены двигатели для торможения, с отрицательным ускорением в пять метров. Через один час и сорок минут быстрота полёта снизится до десяти километров в секунду и будет немного меньше, чем скорость Арсены. Когда планета догонит звездолёт, он увеличит скорость и, в свою очередь догоняя планету, опустится на неё.
Таков был план спуска на астероид, составленный ещё на Земле. Теперь предстояло осуществить его на практике.
Неслышно для экипажа работали могучие двигатели корабля, гася медленно и постепенно его космическую скорость. Только стрелки приборов, да ещё появившаяся тяжесть указывали, что торможение происходит. В помещениях, где находились люди, не слышно было ни одного слова. Все молчали, охваченные волнением. Это был не страх, экипаж верил в знания и опыт командира корабля, а другое, более сильное чувство – благородное волнение исследователей. Нога человека ещё никогда не ступала ни на один из астероидов, таящих в себе тайну «пятой планеты» и её гибели. Посещение людьми Арсены могло приподнять завесу этой тайны.
В молчаливом ожидании медленно текли минуты. Звездолёт, неуклонно замедляя скорость, приближался к цели.
А с другой стороны, к той же невидимой точке с равномерной, веками неизменной скоростью летела исполинская глыба железа и камня, когда-то давно бывшая частью такой же планеты, как Земля или Марс. И, кто знает, может быть, была на этой планете и жизнь, были растения, животные, а возможно, и разумные существа, уничтоженные ужасающей космической катастрофой, причины которой могли навсегда остаться неизвестными.
Перед глазами Белопольского и Мельникова на экране пульта была тёмная бездна с бесчисленными точками немигающих звёзд. Где-то между ними, ярко освещённая Солнцем, находилась Арсена, которую ещё нельзя было увидеть невооружённым глазом. Через каждые три минуты из обсерватории сообщали расстояние до планеты. Всё шло пока нормально. Звездолёт и астероид сближались «по плану».
Но вот Белопольский протянул руку и указал на крохотную блестящую звёздочку, появившуюся на экране. Наблюдая за ней в течение нескольких минут, Мельников убедился, что она заметно увеличивает свой блеск. Это была Арсена. Постепенно она сдвигалась к краю экрана, и, чтобы следить за ней, пришлось включить боковой. Но вскоре планета исчезла и с него.
Звездолёт летел теперь впереди. Белопольский поворотом газовых рулей постепенно изменил направление полёта, и «СССР-КС 3» лёг на орбиту планеты. Двигатели замолкли, и корабль летел по инерции со скоростью десяти километров в секунду. Солнце очутилось прямо по носу, и пришлось выключить центральный экран.
Арсена догоняла корабль и через три минуты должна была оказаться в непосредственной близости. Наступал решительный момент.
Мельников длительным звонком предупредил экипаж.
Как только на экране показался неровный, ломаный край астероида, включили на малую мощность один из двигателей. Звездолёт полетел чуть быстрее, заметно приближаясь к поверхности Арсены.
Подход к планете был осуществлён блестяще, со свойственной Белопольскому математической точностью. Теперь нужно было так же точно совершить спуск.
Всё ближе и ближе – и вот уже весь экран заполнила громада астероида. Мельников разглядел ровную площадку на одной из скал, достаточно большую, чтобы на ней мог поместиться корабль. Очевидно, и Белопольский увидел её. Он быстро нажимал кнопки управления двигателями и поворачивал ручки газовых рулей.
Каждую секунду могло произойти столкновение с многочисленными вершинами острых пиков…
До боли сжав зубы, Белопольский впился взглядом в экран.
Профессор Баландин всматривался через оптическую систему в медленно плывущую внизу панораму скал, пропастей и узких бездонных трещин. Он не видел ни одного места, на которое мог бы опуститься корабль длиной в сто пятьдесят метров, а вместе с тем по движению корабля чувствовал, что командир нашёл такое место. Высота полёта неуклонно уменьшалась.
В нескольких шагах, готовые сбросить якоря и дать в них ток, застыли у своих аппаратов Топорков, Зайцев и Князев.
Могло показаться странным, что звездолёт, находясь так близко от «земли», не падает на неё. Но «СССР-КС 3» летел с огромной скоростью, и, пока ни одна из его частей не коснулась планеты, его движение оставалось независимым от неё. Тяготение между Арсеной и кораблём было слабо и не мешало маневрированию.
В ту самую секунду, когда Баландин заметил, наконец, ровную площадку среди утёсов, раздался резкий, отрывистый звонок сигнала.
Три кнопки были нажаты одновременно, и сжатый воздух с силой выбросил из корабля три якоря, которые, разматывая за собой толстые тросы, помчались вниз. (Членам экипажа невольно казалось, что Арсена находится «внизу», но её, на равных основаниях, можно было считать и «наверху».)
По команде Баландина был включён ток, и мгновенно возникшая сила электромагнитов плотно прижала якоря к грунту. «СССР-КС 3» медленно опустился под действием собственной тяжести и неподвижно замер на площадке, образованной на одной из скал капризом природы. Экипаж стал готовиться к выходу. Группа состояла из шести человек: Мельникова, Баландина, Романова, Второва с неизменным киноаппаратом, Топоркова с радиоприборами для геологической разведки и Коржёвского. Остальные пока остались на корабле.
Планета представляла собой хаос скал, и воспользоваться вездеходом не было никакой возможности. Под чёрным небом, усеянным звёздами, всюду, куда бы ни обращался взгляд, были острые изломанные выступы, чернели глубокие ущелья, зияли пропасти, отвесно вздымались изрезанные трещинами склоны серо-стальных утёсов. Освещённые Солнцем места казались белыми; в тени был густой мрак. Никаких полутеней, как и следовало в этом мире, лишённом даже намёка на атмосферу. Контрасты белого и чёрного цвета резали глаз чёткой определённостью границ. Суровой красотой веяло от этой картины мёртвого покоя.
– В сравнении с Арсеной даже Луна могла бы показаться весёлой, – заметил Баландин.
Участники экспедиции одевались с помощью товарищей в «пустолазные» костюмы. Они были сделаны из плотного гибкого материала, покрытого металлическими пластинками, и представляли собой одно целое, исключая шлема, который надевался отдельно, как у водолазов. В очень толстых подошвах были вделаны сильные электромагниты, соединённые проводами, идущими внутри костюма, с аккумуляторной батареей из полупроводниковых элементов. Батарея вместе с баллонами сжатого кислорода и приёмно-передающей радиостанцией помещалась в наспинном ранце. На груди был расположен маленький щиток управления, а на шлемах – небольшой прожектор.
Под эти костюмы звездоплаватели надели «астронавтокожу». Так называли упругое трико, надевавшееся прямо на тело, и закрывавшее голову, оставляя свободным только лицо. Трико было сделано из особой, сильно сжимающейся, не проницаемой для воздуха ткани, которая равномерно давила на всю кожу тела, заменяя этим обычное атмосферное давление, необходимое для человека. В случае повреждения пустолазного костюма «астронавтокожа» предохраняла тело от разрыва внутренним давлением. Внутреннее давление человеческого тела равно атмосферному давлению на Земле – одному килограмму на квадратный сантиметр поверхности тела.
Пустолазный костюм был очень тяжёл, и на Земле в нём было бы трудно передвигаться, но здесь он почти ничего не весил. Сила тяжести на Арсене была ничтожна.
Внутри шлема были вделаны микрофон и миниатюрный динамик, – «пустолазы» могли говорить с кораблём и друг с другом на очень большом расстоянии.
Белопольский лично проверил костюм каждого и разрешил выход. Один за другим, все шестеро прошли в выходную камеру. Закрылась внутренняя дверь, и насосы быстро удалили воздух. Каждый доложил Мельникову, что подача кислорода в шлем идёт нормально. Тогда он нажал кнопку.
В четырёх метрах под ними была девственная почва, на которую никогда не ступала ничья нога.
– Борис Николаевич! – обратился к Мельникову Баландин. – Вам принадлежит право первым вступить на планету. Вы самый старый звездоплаватель среди нас.
Мельников подошёл к краю двери. Василий Романов ожидал, что будет установлена лестница, но, к его удивлению, заместитель начальника экспедиции просто сделал шаг в пустое пространство. Его огромная, в костюме, фигура стала медленно опускаться вниз. Прошло не менее четырнадцати секунд, пока это странное «падение» окончилось.
Молодой геолог вспомнил лекцию Орлова об Арсене и понял, в чём дело. Притяжение планеты было так мало, что Мельников падал с ускорением всего 36 миллиметров в секунду.
Вторым прыгнул Второв. Он торопился заснять на плёнку выход из корабля его экипажа. Затем на Арсену спустились и все остальные.
Стоять тут было очень трудно. При малейшем движении люди теряли чувство равновесия и качались в пустоте, словно здесь бушевал сильнейший вихрь. Они поспешили включить ток в подошвы. Железистая почва планеты хорошо притягивалась электромагнитами, и люди обрели устойчивость. Чтобы сделать шаг, приходилось даже напрягать мускулы ног. Опасность взлететь высоко вверх при неосторожном движении больше не угрожала.
Согласно ранее разработанному плану, разбились на две партии. Профессор Баландин, Романов и Топорков занялись установкой аппаратов для радиогеоразведки. В их задачу входило определение состава внутренних пород планеты. Мельников, Коржёвский и Второв должны были произвести рекогносцировку местности.
Едва они отошли от корабля, как прямо перед ними, в трёх шагах, беззвучно ударился о скалу метеорит. Вспышка огня отметила место его падения. Все трое невольно остановились. Одна и та же мысль мелькнула у всех, – а что, если бы метеорит попал в кого-нибудь?
Радиопрожекторы звездолёта были выключены. При неподвижном положении корабля они были совершенно бесполезны. Избежать встречи с метеоритом, даже зная, что он приближается к Арсене, было невозможно.
– Пошли дальше! – сказал Мельников. На краю площадки, круто обрываясь вниз, чернела глубокая пропасть. Противоположный край находился в ста метрах. Обойти её было негде. Пропасть тянулась, сколько хватал глаз, теряясь вдали в нагромождениях скал.
– Придётся идти в другую сторону, – сказал Коржёвский.
– Выключить магниты! – приказал Мельников. – Прыгать, как будто ширина один метр. На той стороне сразу включить магниты обратно. Я прыгаю первым.
– Одну секунду! – сказал Второв. – Ваш прыжок надо заснять.
Мельников повернул ручку на щитке, выключая ток, и, присев, прыгнул вперёд. Его тело взвилось над пропастью и перелетело через неё с непостижимой лёгкостью.
Затаив дыхание Коржёвский и Второв видели, как на той стороне Мельников ударился о скалу и медленно скользнул по ней на ровное место. Они ясно слышали его прерывистое дыхание.
– Сильно ударились? – спросил Второв.
– Да, очень сильно, – ответил Мельников. – Даже в голове звенит. Прыжок был слишком резким. Прыгайте совсем слабо. По-земному – на один шаг.
– Осторожнее! – раздался в их шлемах голос Белопольского. – Борис Николаевич, – прибавил он, – может быть, вам лучше вернуться на звездолёт?
– Нет, – ответил Мельников. – Я не пострадал. Впредь буду осторожнее. Ну, что же вы? – обратился он к своим спутникам, видя, что они не двигаются с места.
– Страшновато! – сказал Коржёвский. Было психологически трудно решиться на подобный прыжок. Дно гигантской пропасти находилось неведомо где. Казалось немыслимым, что, сделав лёгкое усилие, можно перепрыгнуть стометровое расстояние. Сознание, привыкшее к земным масштабам, отказывалось верить тому, что только что видели глаза.
– Смелее! – услышал Коржёвский голос Пайчадзе.
Биологу стало стыдно. Товарищи видят из корабля его страх. Он отступил на шаг и прыгнул, сколько хватало сил.
– Что вы делаете? – услышал он крик Второва.
Но было уже поздно. Коржёвский, как камень, выпущенный из пращи, летел через бездну.
На размышление не было времени. Мельников сделал первое, что пришло ему в голову, – подпрыгнул и поймал товарища на лету.
Коржёвский почти ничего не весил, но и Мельников весил не больше. Удар получился сильный. Оба отлетели назад и, упав, покатились по «земле».
– Я же вам сказал! – воскликнул Мельников, поднимаясь на ноги. – Прыгайте на один шаг, а вы… – он вспомнил свой собственный прыжок и закончил уже другим тоном: – Надо слушать, что говорят.
– Извините! – робко сказал Коржёвский. – Я постараюсь не повторять такого промаха. Вы сильно ударились из-за меня?
– Прыгайте, Второв! – крикнул Мельников.
От пережитого волнения он забыл, что кричать ни к чему. Радиоустановки в их шлемах и так работали достаточно громко.
Прыжок инженера оказался гораздо удачнее, чем у его товарищей. Он мягко опустился рядом с Мельниковым.
– Молодец! – раздался голос Пайчадзе.
– У меня сердце замерло, когда вы прыгнули, – сказал Второв. – Хорошо, что Борис Николаевич догадался перехватить вас. Вы могли разбить стёкла шлема.
– Я тоже подвергнулся этой опасности, – миролюбиво сказал Мельников. – Пошли дальше!
Но идти, собственно, было некуда. Со всех сторон вздымались почти отвесные скалы. Мельников смерил взглядом их высоту.
– Метров шестьдесят, – сказал он. – На Луне я быстро научился соразмерять силы с расстоянием. Тут требуется известное воображение. Надо представить себе, что высота меньше во столько раз, во сколько меньше сила тяжести. Шестьдесят метров на Арсене – это то же самое, что четверть метра на Земле. На всякий случай возьмём чуть больше.
Он присел и подпрыгнул.
Эффект получился совершенно непредвиденный. Мельников взлетел вдвое выше, чем следовало. На мгновение он повис на стометровой высоте и медленно стал падать на вершину утёса. Он видел внизу широкую панораму скал Арсены, ограниченную до странности близким горизонтом, а прямо под собой – крохотные фигурки своих спутников. Казалось, совсем рядом с ними ослепительно блестела под лучами Солнца «крыша» звездолёта.
Скорость падения постепенно возрастала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Знакомая, много раз виденная картина звёздного мира раскинулась за бортом. Неподвижными точками горели вечные огни Вселенной. Туманная вуаль Млечного Пути неясно проступала на «самом горизонте».
Прямо перед собой Мельников увидел висящий в пространстве косматый, с огненными выступами протуберанцев, ослепительно сверкающий шар Солнца. Звездолёт летел повернувшись к нему правым бортом.
Из всех зрелищ, которыми богато одаряла звездоплавателей Вселенная, зрелище висящего в пустоте Солнца было самым поразительным. Человек привык видеть его диск у себя над головой или перед собой, на горизонте. Но с борта корабля картина была совсем иной. Солнце казалось светившим снизу. Хотя на звездолёте не было чёткого ощущения, где «низ» и где «верх», невозможно было отделаться от впечатления, что корабль находится выше Солнца. Почему это так происходило, было непонятно, но все члены экипажа поддавались этому странному обману зрения.
Мельников посмотрел назад, стараясь увидеть Землю, и вскоре нашёл её. Крупная голубая звезда сияла спокойным светом. Рядом с ней жёлтым огоньком виднелась Луна. Очень красива была эта звёздная пара, казавшаяся отсюда самой крупной и яркой из всех видимых звёзд.
Там, на этой затерявшейся в просторах Вселенной, трудно находимой точке, было всё, что составляло смысл жизни экипажа «СССР-КС 3». И там же была Ольга…
Арсена
2 июля 19.. года «СССР-КС 3» приблизился к месту, где должна была состояться встреча с астероидом. Накануне Пайчадзе удалось найти Арсену и произвести наблюдения за её движением. Электронносчетные машины в несколько минут произвели сложнейший расчёт траектории маленькой планетки и подтвердили, что встреча произойдёт сегодня, около двенадцати часов по московскому времени. Без этих машин подобный расчёт потребовал бы нескольких месяцев напряжённой работы доброго десятка вычислителей.
С самого «утра» Белопольский и Мельников находились на пульте управления, готовясь к ответственному манёвру. Посадку космического корабля на астероид ещё ни разу никто не производил.
В десять часов весь экипаж находился на своих местах. Зайцев, Топорков и Князев, под руководством профессора Баландина, готовились в нужный момент сбросить на Арсену электромагнитные якоря. Пайчадзе, Орлов и Второв были на обсерватории, следя за планетой и сообщая на пульт о её местонахождении. Остальные собрались в резервной рубке и могли в экраны наблюдать за «приземлением».
«СССР-КС 3» находился в ста пятидесяти шести тысячах километрах от намеченной точки встречи, когда были включены двигатели для торможения, с отрицательным ускорением в пять метров. Через один час и сорок минут быстрота полёта снизится до десяти километров в секунду и будет немного меньше, чем скорость Арсены. Когда планета догонит звездолёт, он увеличит скорость и, в свою очередь догоняя планету, опустится на неё.
Таков был план спуска на астероид, составленный ещё на Земле. Теперь предстояло осуществить его на практике.
Неслышно для экипажа работали могучие двигатели корабля, гася медленно и постепенно его космическую скорость. Только стрелки приборов, да ещё появившаяся тяжесть указывали, что торможение происходит. В помещениях, где находились люди, не слышно было ни одного слова. Все молчали, охваченные волнением. Это был не страх, экипаж верил в знания и опыт командира корабля, а другое, более сильное чувство – благородное волнение исследователей. Нога человека ещё никогда не ступала ни на один из астероидов, таящих в себе тайну «пятой планеты» и её гибели. Посещение людьми Арсены могло приподнять завесу этой тайны.
В молчаливом ожидании медленно текли минуты. Звездолёт, неуклонно замедляя скорость, приближался к цели.
А с другой стороны, к той же невидимой точке с равномерной, веками неизменной скоростью летела исполинская глыба железа и камня, когда-то давно бывшая частью такой же планеты, как Земля или Марс. И, кто знает, может быть, была на этой планете и жизнь, были растения, животные, а возможно, и разумные существа, уничтоженные ужасающей космической катастрофой, причины которой могли навсегда остаться неизвестными.
Перед глазами Белопольского и Мельникова на экране пульта была тёмная бездна с бесчисленными точками немигающих звёзд. Где-то между ними, ярко освещённая Солнцем, находилась Арсена, которую ещё нельзя было увидеть невооружённым глазом. Через каждые три минуты из обсерватории сообщали расстояние до планеты. Всё шло пока нормально. Звездолёт и астероид сближались «по плану».
Но вот Белопольский протянул руку и указал на крохотную блестящую звёздочку, появившуюся на экране. Наблюдая за ней в течение нескольких минут, Мельников убедился, что она заметно увеличивает свой блеск. Это была Арсена. Постепенно она сдвигалась к краю экрана, и, чтобы следить за ней, пришлось включить боковой. Но вскоре планета исчезла и с него.
Звездолёт летел теперь впереди. Белопольский поворотом газовых рулей постепенно изменил направление полёта, и «СССР-КС 3» лёг на орбиту планеты. Двигатели замолкли, и корабль летел по инерции со скоростью десяти километров в секунду. Солнце очутилось прямо по носу, и пришлось выключить центральный экран.
Арсена догоняла корабль и через три минуты должна была оказаться в непосредственной близости. Наступал решительный момент.
Мельников длительным звонком предупредил экипаж.
Как только на экране показался неровный, ломаный край астероида, включили на малую мощность один из двигателей. Звездолёт полетел чуть быстрее, заметно приближаясь к поверхности Арсены.
Подход к планете был осуществлён блестяще, со свойственной Белопольскому математической точностью. Теперь нужно было так же точно совершить спуск.
Всё ближе и ближе – и вот уже весь экран заполнила громада астероида. Мельников разглядел ровную площадку на одной из скал, достаточно большую, чтобы на ней мог поместиться корабль. Очевидно, и Белопольский увидел её. Он быстро нажимал кнопки управления двигателями и поворачивал ручки газовых рулей.
Каждую секунду могло произойти столкновение с многочисленными вершинами острых пиков…
До боли сжав зубы, Белопольский впился взглядом в экран.
Профессор Баландин всматривался через оптическую систему в медленно плывущую внизу панораму скал, пропастей и узких бездонных трещин. Он не видел ни одного места, на которое мог бы опуститься корабль длиной в сто пятьдесят метров, а вместе с тем по движению корабля чувствовал, что командир нашёл такое место. Высота полёта неуклонно уменьшалась.
В нескольких шагах, готовые сбросить якоря и дать в них ток, застыли у своих аппаратов Топорков, Зайцев и Князев.
Могло показаться странным, что звездолёт, находясь так близко от «земли», не падает на неё. Но «СССР-КС 3» летел с огромной скоростью, и, пока ни одна из его частей не коснулась планеты, его движение оставалось независимым от неё. Тяготение между Арсеной и кораблём было слабо и не мешало маневрированию.
В ту самую секунду, когда Баландин заметил, наконец, ровную площадку среди утёсов, раздался резкий, отрывистый звонок сигнала.
Три кнопки были нажаты одновременно, и сжатый воздух с силой выбросил из корабля три якоря, которые, разматывая за собой толстые тросы, помчались вниз. (Членам экипажа невольно казалось, что Арсена находится «внизу», но её, на равных основаниях, можно было считать и «наверху».)
По команде Баландина был включён ток, и мгновенно возникшая сила электромагнитов плотно прижала якоря к грунту. «СССР-КС 3» медленно опустился под действием собственной тяжести и неподвижно замер на площадке, образованной на одной из скал капризом природы. Экипаж стал готовиться к выходу. Группа состояла из шести человек: Мельникова, Баландина, Романова, Второва с неизменным киноаппаратом, Топоркова с радиоприборами для геологической разведки и Коржёвского. Остальные пока остались на корабле.
Планета представляла собой хаос скал, и воспользоваться вездеходом не было никакой возможности. Под чёрным небом, усеянным звёздами, всюду, куда бы ни обращался взгляд, были острые изломанные выступы, чернели глубокие ущелья, зияли пропасти, отвесно вздымались изрезанные трещинами склоны серо-стальных утёсов. Освещённые Солнцем места казались белыми; в тени был густой мрак. Никаких полутеней, как и следовало в этом мире, лишённом даже намёка на атмосферу. Контрасты белого и чёрного цвета резали глаз чёткой определённостью границ. Суровой красотой веяло от этой картины мёртвого покоя.
– В сравнении с Арсеной даже Луна могла бы показаться весёлой, – заметил Баландин.
Участники экспедиции одевались с помощью товарищей в «пустолазные» костюмы. Они были сделаны из плотного гибкого материала, покрытого металлическими пластинками, и представляли собой одно целое, исключая шлема, который надевался отдельно, как у водолазов. В очень толстых подошвах были вделаны сильные электромагниты, соединённые проводами, идущими внутри костюма, с аккумуляторной батареей из полупроводниковых элементов. Батарея вместе с баллонами сжатого кислорода и приёмно-передающей радиостанцией помещалась в наспинном ранце. На груди был расположен маленький щиток управления, а на шлемах – небольшой прожектор.
Под эти костюмы звездоплаватели надели «астронавтокожу». Так называли упругое трико, надевавшееся прямо на тело, и закрывавшее голову, оставляя свободным только лицо. Трико было сделано из особой, сильно сжимающейся, не проницаемой для воздуха ткани, которая равномерно давила на всю кожу тела, заменяя этим обычное атмосферное давление, необходимое для человека. В случае повреждения пустолазного костюма «астронавтокожа» предохраняла тело от разрыва внутренним давлением. Внутреннее давление человеческого тела равно атмосферному давлению на Земле – одному килограмму на квадратный сантиметр поверхности тела.
Пустолазный костюм был очень тяжёл, и на Земле в нём было бы трудно передвигаться, но здесь он почти ничего не весил. Сила тяжести на Арсене была ничтожна.
Внутри шлема были вделаны микрофон и миниатюрный динамик, – «пустолазы» могли говорить с кораблём и друг с другом на очень большом расстоянии.
Белопольский лично проверил костюм каждого и разрешил выход. Один за другим, все шестеро прошли в выходную камеру. Закрылась внутренняя дверь, и насосы быстро удалили воздух. Каждый доложил Мельникову, что подача кислорода в шлем идёт нормально. Тогда он нажал кнопку.
В четырёх метрах под ними была девственная почва, на которую никогда не ступала ничья нога.
– Борис Николаевич! – обратился к Мельникову Баландин. – Вам принадлежит право первым вступить на планету. Вы самый старый звездоплаватель среди нас.
Мельников подошёл к краю двери. Василий Романов ожидал, что будет установлена лестница, но, к его удивлению, заместитель начальника экспедиции просто сделал шаг в пустое пространство. Его огромная, в костюме, фигура стала медленно опускаться вниз. Прошло не менее четырнадцати секунд, пока это странное «падение» окончилось.
Молодой геолог вспомнил лекцию Орлова об Арсене и понял, в чём дело. Притяжение планеты было так мало, что Мельников падал с ускорением всего 36 миллиметров в секунду.
Вторым прыгнул Второв. Он торопился заснять на плёнку выход из корабля его экипажа. Затем на Арсену спустились и все остальные.
Стоять тут было очень трудно. При малейшем движении люди теряли чувство равновесия и качались в пустоте, словно здесь бушевал сильнейший вихрь. Они поспешили включить ток в подошвы. Железистая почва планеты хорошо притягивалась электромагнитами, и люди обрели устойчивость. Чтобы сделать шаг, приходилось даже напрягать мускулы ног. Опасность взлететь высоко вверх при неосторожном движении больше не угрожала.
Согласно ранее разработанному плану, разбились на две партии. Профессор Баландин, Романов и Топорков занялись установкой аппаратов для радиогеоразведки. В их задачу входило определение состава внутренних пород планеты. Мельников, Коржёвский и Второв должны были произвести рекогносцировку местности.
Едва они отошли от корабля, как прямо перед ними, в трёх шагах, беззвучно ударился о скалу метеорит. Вспышка огня отметила место его падения. Все трое невольно остановились. Одна и та же мысль мелькнула у всех, – а что, если бы метеорит попал в кого-нибудь?
Радиопрожекторы звездолёта были выключены. При неподвижном положении корабля они были совершенно бесполезны. Избежать встречи с метеоритом, даже зная, что он приближается к Арсене, было невозможно.
– Пошли дальше! – сказал Мельников. На краю площадки, круто обрываясь вниз, чернела глубокая пропасть. Противоположный край находился в ста метрах. Обойти её было негде. Пропасть тянулась, сколько хватал глаз, теряясь вдали в нагромождениях скал.
– Придётся идти в другую сторону, – сказал Коржёвский.
– Выключить магниты! – приказал Мельников. – Прыгать, как будто ширина один метр. На той стороне сразу включить магниты обратно. Я прыгаю первым.
– Одну секунду! – сказал Второв. – Ваш прыжок надо заснять.
Мельников повернул ручку на щитке, выключая ток, и, присев, прыгнул вперёд. Его тело взвилось над пропастью и перелетело через неё с непостижимой лёгкостью.
Затаив дыхание Коржёвский и Второв видели, как на той стороне Мельников ударился о скалу и медленно скользнул по ней на ровное место. Они ясно слышали его прерывистое дыхание.
– Сильно ударились? – спросил Второв.
– Да, очень сильно, – ответил Мельников. – Даже в голове звенит. Прыжок был слишком резким. Прыгайте совсем слабо. По-земному – на один шаг.
– Осторожнее! – раздался в их шлемах голос Белопольского. – Борис Николаевич, – прибавил он, – может быть, вам лучше вернуться на звездолёт?
– Нет, – ответил Мельников. – Я не пострадал. Впредь буду осторожнее. Ну, что же вы? – обратился он к своим спутникам, видя, что они не двигаются с места.
– Страшновато! – сказал Коржёвский. Было психологически трудно решиться на подобный прыжок. Дно гигантской пропасти находилось неведомо где. Казалось немыслимым, что, сделав лёгкое усилие, можно перепрыгнуть стометровое расстояние. Сознание, привыкшее к земным масштабам, отказывалось верить тому, что только что видели глаза.
– Смелее! – услышал Коржёвский голос Пайчадзе.
Биологу стало стыдно. Товарищи видят из корабля его страх. Он отступил на шаг и прыгнул, сколько хватало сил.
– Что вы делаете? – услышал он крик Второва.
Но было уже поздно. Коржёвский, как камень, выпущенный из пращи, летел через бездну.
На размышление не было времени. Мельников сделал первое, что пришло ему в голову, – подпрыгнул и поймал товарища на лету.
Коржёвский почти ничего не весил, но и Мельников весил не больше. Удар получился сильный. Оба отлетели назад и, упав, покатились по «земле».
– Я же вам сказал! – воскликнул Мельников, поднимаясь на ноги. – Прыгайте на один шаг, а вы… – он вспомнил свой собственный прыжок и закончил уже другим тоном: – Надо слушать, что говорят.
– Извините! – робко сказал Коржёвский. – Я постараюсь не повторять такого промаха. Вы сильно ударились из-за меня?
– Прыгайте, Второв! – крикнул Мельников.
От пережитого волнения он забыл, что кричать ни к чему. Радиоустановки в их шлемах и так работали достаточно громко.
Прыжок инженера оказался гораздо удачнее, чем у его товарищей. Он мягко опустился рядом с Мельниковым.
– Молодец! – раздался голос Пайчадзе.
– У меня сердце замерло, когда вы прыгнули, – сказал Второв. – Хорошо, что Борис Николаевич догадался перехватить вас. Вы могли разбить стёкла шлема.
– Я тоже подвергнулся этой опасности, – миролюбиво сказал Мельников. – Пошли дальше!
Но идти, собственно, было некуда. Со всех сторон вздымались почти отвесные скалы. Мельников смерил взглядом их высоту.
– Метров шестьдесят, – сказал он. – На Луне я быстро научился соразмерять силы с расстоянием. Тут требуется известное воображение. Надо представить себе, что высота меньше во столько раз, во сколько меньше сила тяжести. Шестьдесят метров на Арсене – это то же самое, что четверть метра на Земле. На всякий случай возьмём чуть больше.
Он присел и подпрыгнул.
Эффект получился совершенно непредвиденный. Мельников взлетел вдвое выше, чем следовало. На мгновение он повис на стометровой высоте и медленно стал падать на вершину утёса. Он видел внизу широкую панораму скал Арсены, ограниченную до странности близким горизонтом, а прямо под собой – крохотные фигурки своих спутников. Казалось, совсем рядом с ними ослепительно блестела под лучами Солнца «крыша» звездолёта.
Скорость падения постепенно возрастала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35