Леонид отражал волну за волной, но все же под напором «бессмертных» спартанские гоплиты попятились назад. И тут в дело вновь вступили лучники и баллисты, забросавшие наступающих огнем.
Битва продолжалась с переменным успехом весь день до самой ночи и не прекратилась даже с наступлением темноты. То и дело Тарас, против воли израсходовавший уже едва ли не половину боезапаса, отдавал команду одному из расчетов «подсветить поле боя». И на перевале ненадолго вспыхивал яркий костер, в который раз заставляя персов бежать в панике.
Командиры персов уже давно заприметили те самые машины, что сеяли смерть среди солдат еще у Фермопил. Тогда, впервые столкнувшись с этим грозным оружием, персы поначалу приняли летящие с небес горшки с огнем за гнев греческих богов, заживо сжигавшего солдат Ксеркса. А теперь они воочию видели тех, кто посылает им эти «гостинцы». И это были не боги, а обычные смертные. Несколько раз персы предпринимали безуспешные попытки прорваться и захватить эти странные сооружения, но каждый раз спартанцы отбивали их яростные атаки.
Лишь к рассвету битва прервалась, а персы отошли ко второму перевалу, чтобы зализать раны, усеяв весь склон горы трупами в черно-золотых балахонах. Спартанцы тоже воспользовались затишьем, чтобы унесли погибших и заменить уставших бойцов из передних шеренг на свежих. Благо по сравнению с Фермопилами резервов у них пока хватало.
На следующее утро ситуация изменилась. Мардоний, обескураженный тем, что первый мощный штурм лучшими силами не удался, и с ходу перевал не взят, изменил тактику, послав в бой пехоту мидян.
– Устал, значит, – усмехнулся Тарас, увидев знакомые пестрые хитоны, – пожалел «бессмертных» и решил задавить числом. Что-то рано выдохся этот грозный Мардоний. Зауважал, видно, спартанцев.
Дожевывая свою пайку вяленого мяса, Тарас сидел прямо на одной из перекладин баллисты, разглядывая в рассветном тумане наступавшие порядки персов. С момента последней встречи мидяне не сильно изменились: все те же мягкие войлочные шапки на головах, пестрые хитоны и панцири с короткими рукавами, укрепленные на груди медными чешуйками. Вместо прочных медных плетеные щиты. Копья в руках и луки за спиной.
– Ну, с этими наши гоплиты легко справятся, – решил Тарас, закончив свои наблюдения, – сколько бы их ни было.
Он закончил есть и, вытерев руки о край плаща, покрутил головой в поисках алхимика.
– Эй, – окликнул он проходившего мимо врачевателя, – Темпей, сколько у нас осталось горшков?
– По восемь штук на баллисту, – ответил тот, останавливаясь на месте.
– Ясно, – кивнул Тарас, – тогда из баллист пока не стрелять. Чует мое сердце, персы решили здесь надолго обосноваться.
Предчувствия Тараса не обманули. Тяжеловооруженные спартанские гоплиты, с трудом выстоявшие против «бессмертных», теперь с легкостью отражали атаку за атакой мидийской пехоты. После каждого удара копьем шеренги спартанцев, падала почти вся шеренга мидян, и лишь некоторые лакедемоняне были убиты короткими копьями наступавших. Потери у спартиатов резко сократились, зато атаки следовали почти без перерыва. Мидяне заполонили все пространство между двумя перевалами. Отдыхать спартанцам не удавалось, лишь уносить погибших, а раненых у них «не было». Все, кто получил от персов ранения копьем, мечом или стрелой оставались в строю. Так продолжалось весь день и всю ночь. За это время баллисты Гисандра ни разу не вступили в бой. Лишь лучники да гастрафетчики поддерживали «огнем» свою пехоту.
Но на третий день ситуация вновь изменилась. Не успели спартанцы отогнать очередной контратакой «пестрые хитоны» за перевал, как были отброшены назад неожиданной атакой персидской конницы. Коварный Мардоний, усыпив бдительность спартанцев, вновь бросил в бой «бессмертных». И те, ударив из-за спины мидян в самый центр, опять проломили оборону гоплитов Леонида. На этот раз удар был еще мощнее. И Тарас впервые увидел, как спартанское воинство отступает под сверкающей черно-золотой лавой, быстро захлестнувшей весь перевал. Спартанцы умирали, разя персов своими копьями, но тех было не остановить. Не помогли даже лучники, пускавшие навстречу персам волну за волной стрел. Несмотря на ожесточенное сопротивление гоплитов, спустя час, конные персы оттеснили их с перевала и стали выдавливать дальше. А за ними показались пехотинцы, в одеждах того же цвета.
– А вот это мне уже не нравится, – проговорил Тарас, видя как быстро черная масса заполняет собой пространство под его позицией, отрезая его от своих. Причем конница персов билась с фалангой, а у пехоты теперь была возможность разобраться с «гневом богов».
Вскинув луки, «бессмертные» тотчас открыли огонь по плато, на котором были расставлены баллисты, укрытые на такой случай лишь бруствером из невысоких камней. Над головой Тараса засвистели стрелы, а вокруг стали падать мертвые периеки.
– Держись, Пентарей! – крикнул Тарас командиру копейщиков, выстроенных внизу под скалой, как раз на такой случай. – Надо выстоять, пока гоплиты не отбросят персов обратно!
Но Пентарей уже и без того был готов. Его солдаты – двести с лишним бойцов, – согласно приказу Тараса, выстроились на узком пятачке, оставшемся в стороне от общего наступления, перекрыв подступы к «артиллерии». Подняв щиты и копья, периеки ожидали нападения «бессмертных». Но те не спешили, предпочитая сначала обстрелять из луков всех попавших в окружение греков. Слишком уж много потерь несли «бессмертные» при «личном контакте».
И все же у Тараса оставалось преимущество – он находился на высоте, – и атакующие порядки персов были перед ним как на ладони. А конные персы вообще уже показали ему свои спины.
– А ну, развернуть баллисты и открыть огонь по всадникам! – приказал Тарас, перекрывая вопли раненых и крики атакующих персов.
А когда от его шлема со звоном отскочила стрела, просто пришел в ярость.
– Лучники, ответить пехотинцам! – заорал он. – Никомед, Мегаклид, Этокл, Бриант! Выстроить гастрафетчиков и проредить этих «бессмертных», пока они сюда не взобрались.
Несмотря на то что почти каждый второй периек из обслуги баллист был уже убит, оставшиеся солдаты все же выполнили приказ Гисандра и развернули метательные машины в сторону конницы персов, что наседала на шеренги спартанцев, видневшиеся в нескольких сотнях метров позади позиций.
– Огонь! – заорал Тарас, отбивая щитом очередную стрелу, пущенную в него метким персидским лучником. В случае с горшками эта команда звучала вполне современно.
Три баллисты из двенадцати отработали быстрее, отправив в полет «огненное снадобье» Темпея. И Тарас, спрятавшись за одну из машин, с удовольствием увидел, как горшки просто сшибают с ног персидских всадников и разлетаются под копытами коней, разливая пламя. Огонь быстро привел в панику животных, отчего в порядках хваленой кавалерии Ксеркса началась неразбериха. Лошади обезумели и атака, едва не приведшая к победе над спартанцами, начала захлебываться.
– Давай еще! – заорал обрадованный Тарас.
И еще три баллисты зашвырнули свои снаряды в глубину порядков элитной кавалерии, сжигая цвет персидской нации заживо. Но тут позиции вновь захлестнула волна стрел и другая половина «заряжающих» рухнула замертво.
– Этокл! Никомед! – заорал Тарас, на время упустивший ход событий на другом фланге сражения. Обернувшись, он увидел, что гастрафетчики и лучники свое дело делали – множество пеших персов уже валялось на камнях, но их все прибывало. Из-за перевала подходили новые сотни «бессмертных» и плотность обстрела резко возросла. Стрелы барабанили по щиту Тараса едва ли не постоянно, так что он уже не спешил вставать во весь рост.
Кроме того, персы перешли, наконец, от обстрела в атаку и схватились с периеками на копьях. Тарас не без гордости отметил, что его «не совсем свободные граждане» Лакедемона, бьются с элитными пехотинцами Ксеркса почти на равных, словно заправские спартанцы. Однако такое положение сохранялось не долго. «Бессмертных» было просто больше. Выпустив по копейщикам тучи стрел, они вскоре прижали оставшихся к скале и, разделив атакой на две неравные части, принялись истреблять. Большая часть солдат, около сотни, под командой Пентарея отступила с боем в дальний конец скалы. Остальные быстро полегли, защищая тропу.
Заколов последних защитников, персы стали карабкаться вверх.
– Гастрафетчики! Лучники! – крикнул Тарас. – Держать тропу!
Пересчитав взглядом тех, кто, прячась за бруствером и баллистами, вел «ответный огонь» по черно-золотым одеждам, Тарас понял, что у него осталось не больше тридцати человек, вместе взятых. Баллисты уже давно не стреляли. Но, бросив взгляд назад, он убедился, что обстрел конницы сделал свое дело. Спартанцы, воспользовавшись замешательством кавалерии, остановили ее продвижение и вновь начали теснить к перевалу. Однако, кто победит в этой схватке, пока было не ясно. Периеки Пентарея яростно отбивались от пеших персов, но их могло хватить не надолго. И Тарас принял решение.
Пробежав под обстрелом, он оказался рядом с гастрафетчиками, среди которых, зарывшись в камни, прятался Темпей. Хлопнув по плечу Никомеда и Брианта, Тарас приказал:
– Отступаем к дальнему краю и спускаемся по веревкам. Как учили. Внизу Темпей с копейщиками. Вместе пробиваемся к своим. Передай остальным!
Никомед кивнул, выпуская очередную стрелу. Болт, пролетев положенное расстояние, сразил одного из «бессмертных», уже почти взобравшегося на скальный выступ. Взмахнув руками, перс покачнулся и рухнул на головы своим соплеменникам.
Разобравшись с персом, Никомед отполз в сторону, что-то прокричав лежавшим там гастрафетчикам. А те, получив приказ вместе с оставшимися лучниками, стали медленно отходить в указанном направлении, где, наброшенные на валуны, ждали своего часа «страховочные» веревки.
«Не зря тренировал, – похвалил себя Тарас, вспомнив занятия в Мессении, – сейчас кому-то это спасет жизнь».
Затем он схватил за тунику Темпея, который от страха боялся поднять голову, и хорошенько встряхнул. Тот в ужасе посмотрел на своего хозяина, неожиданно оказавшегося рядом.
– Пора, брат, – заявил Тарас, прикрыв их обоих щитом, – давай, лезь на скалу и поджигай фитиль. Мы отступаем.
– Я? – залепетал врачеватель. – Меня же убьют, господин…
– Щит на спину повесь, – ледяным тоном заявил Тарас и вдруг рявкнул так, что Темпей аж подскочил со своего места: – Ну, давай быстро! Ничего с тобой не случится. А не то, скоро здесь будут персы. И тогда они тебя точно прикончат.
Темпей в ужасе подхватил щит убитого периека, перекинул его за спину и мелкими перебежками устремился к противоположному краю небольшого плато. Там он стал карабкаться по еле видным ступенькам, совершенно позабыв про свистевшие вокруг стрелы, и вскоре взобрался еще метров на пятнадцать вверх. Туда, где виднелась широкая расщелина, которая тянулась вдоль всей скалы. Персы, отчетливо видевшие Темпея, не могли понять, что он там делает, но и попасть в него почему-то не могли. Повозившись некоторое время, врачеватель переполз метров на пять дальше и зажег второй фитиль. Только наметанный глаз Тараса уловил еле заметный дымок, появившийся из расщелины.
Когда Темпей спускался обратно, несколько стрел ударило точнехонько в щит, по-прежнему болтавшийся у него за спиной. Но сам алхимик не получил ни царапины.
– Вот видишь, – проговорил Тарас, указав на щит, когда врачеватель рухнул рядом с ним, – я же тебе, можно сказать, жизнь спас.
– Благодарю, господин Гисандр. Но ведь мы еще не спустились, – пробормотал Темпей, поглядывая на скалу, что нависала прямо над ними, – а фитили уже горят.
– Это верно, – не стал спорить Тарас, – бегом к дальнему краю, видишь, где Никомед? Там веревки, по ним спустишься вниз.
Тарас боялся, что перспектива пускаться по кручам с помощью веревки испугает врачевателя, но тому, после подъема наверх под обстрелом персидских лучников, было уже ничего не страшно. И Темпей, пригнувшись, побежал по плато, переползая или перепрыгивая через трупы и пробираясь между безмолвными баллистами.
Тарас с пятью гастрафетчиками и парой лучников устремился за ним, пятясь задом. И вовремя. Едва они отошли от тропы, как персидские пехотинцы показались наверху. И тотчас же с криками ярости набросились на первую баллисту, стремясь изрубить ее мечами. На отступавших греков они поначалу даже не обратили внимания, столько ненависти вызвали у них эти странные машины. Но, разломав вторую баллисту, персы неожиданно присмирели. Тарас заметил, что на плато взобрался один из командиров, что-то приказавший своим людям, которые тотчас забыли про орудия и бросились по следам Тараса и его людей, уже взявшихся за веревки.
– Да они никак решили захватить мой «божественный огонь»! – вырвалось у командира «артиллеристов». – Ну уж нет, хрен вам. Скоро я вам устрою молнии с неба. Привет от самого Зевса-Громовержца. Недолго осталось.
И соскользнул вниз по веревке, присоединившись к остаткам периеков Пентарея.
– Быстрее! – крикнул Тарас командиру копейщиков, оказавшись вновь на земле. – Уходим отсюда как можно дальше. Сейчас рухнет скала!
И небольшой отряд, отбиваясь от наседавших пехотинцев, стал пробиваться навстречу спартанцам, которые виднелись уже не так далеко. В тот момент, когда впереди замаячили персидские всадники, и Тарас приготовился схлестнуться с ними, за его спиной раздался страшный грохот. Скала содрогнулась. Все, кто сражался в ущелье, на мгновение перестали драться и повернули головы на звук. Тарас тоже. И он увидел, как огромная глыба, отделившись от горы, летит на него. Командир «артиллеристов» застыл в оцепенении. Такого ужаса он давно не испытывал, ощутив себя муравьем перед этой громадой. Но, к счастью, они успели отдалиться на приличное расстояние, и скала рухнула строго вниз. Раздавив метательные машины, она отскочила от выступа и, разлетевшись на осколки, погребла под собой сотни черно-золотых пехотинцев. Земля заходила ходуном, а весь предперевальный взлет заволокло пылью.
– История повторяется, – невольно усмехнулся Тарас, приходя в себя и крепче сжимая копье.

Глава шестая
Посланник

Грохот и содрогание земли под ногами заставили персидских коней окончательно обезуметь, и спартанские гоплиты быстро перебили большинство всадников. Глядя, как мечутся в пыли и отступают персидские кавалеристы, еще недавно предвкушавшие победу, Тарас решил, что навел страху на воинов Ксеркса.
– Молодец, Темпей, – похвалил он державшегося за его спиной врачевателя, и, глядя, как всадники персов проносятся мимо, даже не пытаясь напасть на его малочисленный отряд, – хороший взрыв устроил. Смотри, сколько персов мы здесь похоронили. А те, кто выжил, больше не хотят воевать. Они решили, что для них наступил судный день. Вот будет весело, если они теперь вообще уберутся из Греции.
Темпей не очень понял, о чем говорит хозяин, но ему было не до этого. Главное, он был жив, а хозяин доволен.
– Баллисты только жалко, – сокрушался Тарас, возобновив движение навстречу спартанским шеренгам, до которых осталось не больше сотни метров, не занятых уже никем, – чем теперь персов жечь, если они все же попытаются воевать дальше. Ни одной ведь не осталось.
Темпей сокрушенно молчал. Ему тоже было жаль пропавшие орудия. А еще больше горшки, которые не успели израсходовать.
Тем временем спартанская фаланга, ведомая царем Леонидом, вновь оказалась на вершине перевала, где подувший ветер слегка разогнал клубившуюся в воздухе пыль. Словно бесстрашные призраки, спартанцы входили в это облако и пропадали в нем. Они-то, в отличие от персов, знали, что это не боги прогневались на людей, обрушив вершину на их головы, а всего лишь Гисандр и его слуга послужили на благо Спарты. Хотя Тарас, вглядываясь в маршировавших мимо гоплитов, видел на их лицах священное благоговение перед возмутившимися силами природы.
Когда пыль осела окончательно, Тарас, оставив свой отряд в тылу фаланги – без баллист он пока был не нужен, – пробрался к седловине перевала и осмотрелся. Гоплиты легко выбили бежавших в страхе «бессмертных». Тем более что большая часть из них была погребена под завалами, которые засыпали дорогу и половину свободного пространства. Огромные каменные глыбы и щебень теперь образовали мощнейшую насыпь слева, которую невозможно было преодолеть. А справа теперь оставался лишь небольшой проход шириной не более двадцати метров, наглухо перегороженный спартанскими гоплитами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35