Им все равно кому служить. Теперь они послужат Спарте, и быть может, я буду милостив к ним.
Этокл усмехнулся этим словам. Бросив через плечо взгляд на сражавшихся периеков, которые, отбиваясь от очередной атаки копьеносцев, пятились в сторону триеры, он уперся руками в ее шершавый борт.
– Навались! – вновь рявкнул Тарас, и все, кто здесь был, напрягли свои мускулы, стараясь сдвинуть корабль со своего места. Несколько мощных толчков заставили наконец триеру вздрогнуть и скатиться к морю на целый десяток метров.
– Еще! – орал Тарас, налегая. – Еще давай!
А когда над головой засвистели стрелы, впиваясь в борт, и рядом возникло еще человек десять, триера заметно сдала назад и вскоре вошла кормой в воду.
– Пошла, родимая! – завопил Тарас и только теперь обернулся, заметив, что Офриад и человек двадцать оставшихся периеков дерутся уже буквально в десятке метров за их спинами, защищая нос корабля. Персы яростно атаковали, поняв, что добыча ускользает из их рук, но спартанцы держали удар.
– Все на корабль! – крикнул Тарас, перекрывая шум ветра. И одним из первых вскарабкался на борт триеры по веревкам с узлами, что уже спустили с палубы его илоты. Теперь персы били почти в упор, и многих бойцов поразили стрелами в спину. Но вскоре на палубе захваченной триеры собралось уже человек пятнадцать периекских лучников, которые стали отвечать персам тем же.
Накатившись на берег, корабль подхватила мощная волна, подняла его нос, еще покоившийся на песке, и потащила в море.
– Быстрее на борт! – заорал Тарас, увидев, что многие периеки и спартанцы, в числе которых был и сам Офриад, еще бились с персами по пояс в воде у самого борта. – Аргонавты, твою мать!
Этокл, Бриант и периеки с гастрафетами по приказу Тараса быстро очистили пространство вокруг Офриада от персов, в том числе двух всадников, в горячке бросившихся на него сквозь волны. Лишь после этого спартанец, отбросив копье и щит, ухватился за веревку и пополз по ней вверх. Новая волна, качнув корабль, потащила его в море, и Офриад на мгновение исчез под водой. Тарас уже решил, что его смыло, но спустя мгновение боец все же показался над бортом, целый и невредимый.
– Боги любят тебя, Офриад! – обрадовался Тарас, помогая спартанцу преодолеть последний метр.
– Боги любят смелых, – прохрипел тот, перевалился через борт, да так и остался лежать, лишившись последних сил. Периеки оттащили его в сторону, где он приходил в себя еще несколько минут, но вскоре поднялся, устыдившись своей слабости. Хотя никто и не подумал бы его упрекать.
Персы, перемещаясь вдоль берега, изрыгали проклятия и продолжали осыпать безвольно качавшийся на волнах корабль, в надежде, что его прибьет обратно. Однако море уже утащило свою добычу. Теперь триеру отделяло от берега метров сто, и расстояние с каждым мгновением все увеличивалось. Впрочем, бросив взгляд в море, Тарас заметил, что до вытянувшихся цепочкой рифов, где бесновались пенные волны, оставалось не больше пятисот метров. И чтобы их пройти корабль должен быть управляем.
– Хорошо еще, что мы вышли в море днем, – пробормотал он и, сделав знак Эгору с Архелоном следовать за ним, направился в трюм. – Пора сообщить гребцам, что власть сменилась.
Едва спустившись на вторую палубу, он увидел угрюмые лица рабов, облаченных только в набедренные повязки, что молча сидели в ожидании своей судьбы. Никто из них не мог покинуть своего места на скамейке, поскольку был прикован цепью к веслу, которое сейчас было втащено внутрь корабля, а весельные порты задраены. Но всем было ясно, что снаружи происходит какая-то жестокая драка, к которой их прежние хозяева не были готовы.
– Меня зовут Гисандр, – заявил Тарас первое, что пришло в голову по-гречески, в надежде, что кто-нибудь из рабов понимает этот язык, – я спартанец, и мои солдаты только что захватили этот корабль. Чтобы пройти рифы и спастись, вам придется взяться за весла немедленно. И когда мы уйдем от погони, обещаю, я буду милостив к вам.
На палубе воцарилась тишина и Тарас запереживал, что его никто не понял, ведь большинство рабов были здесь явно с востока, но спустя несколько секунд с последней скамейки раздался хриплый голос, заявивший по-гречески:
– Мы знаем, что такое милость спартанцев. Она не лучше персидской.
Тарас прошел вдоль скамеек почти до самой кормы и встретился взглядом с изможденным стариком. Точнее возраст этого человека было не определить. На вид это был грек, лет пятидесяти, с запавшими глазами, стертыми в кровь запястьями на жилистых руках и багровых следах от кнута на спине. На правом плече виднелось клеймо – знак персидского раба. И все же, раз он был здесь, здоровья в этом теле хватало, чтобы проворачивать длинное весло.
– Откуда ты и как тебя зовут? – Внимательным взглядом Тарас изучал старика. Тому, похоже, было нечего терять, и смерти от спартанского копья он боялся не больше, чем от персидского.
– Я Андрос из Галикарнаса Город на ионийском побережье, подвластном персидской империи. Ионийские колонии греков постоянно пытались освободиться от власти персов, но их восстания были жестоко подавлены. В этом городе также родился «отец истории» Геродот.
, – ответил старик, бесстрашно глядя в глаза спартанцу.
Тарас стоял перед ним в изорванном на плече доспехе и без шлема.
– Значит, ты грек. Тогда слушай меня, Андрос. Если мы уйдем от персов, – проговорил Тарас, взвешивая свои слова, – я отпущу вас на свободу. Всех, кем бы вы ни были. Здесь есть кто-нибудь, кто может управлять кораблем?
Старик молчал некоторое время, переваривая то, что услышал. В это время мощная волна ударила триеру в борт, сильно накренив. Корабль качнулся, по палубе прокатилась волна и сверху закапала соленая морская вода.
– Вообще-то, – проговорил наконец Андрос, – когда-то этот корабль был моим.
– Если хочешь, чтобы он снова стал твоим, ты не дашь ему утонуть, – ответил Тарас, решив, что они договорились, и добавил, обернувшись к Архелону: – Сейчас же расковать его. Пусть переведет все остальным, а потом поднимается наверх и управляет кораблем.
В следующие полчаса Тарас, Офриад и Эгор с Архелоном – единственные выжившие из спартанцев, – столпившись на корме, наблюдали, как захваченный ими корабль, выпустив из своего чрева весла, несмотря на шторм, пытается выровнять ход и проскочить в узкую расщелину между двумя едва видимыми над водой рифами. Промахнись Андрос и все – триеру разнесет в щепки. Море разбушевалось уже не на шутку и потому другие персидские корабли, не обращая на беглецов внимания, тоже пытались преодолеть прибрежные рифы. На берегу суматоха не стихала, но вопли ярости и бессилия уже не могли помешать спартанцам.
Все периеки, разместившись вдоль бортов, а точнее вцепившись в них, как и спартанцы, наблюдали за маневром.
– Возьми правее! – приказал Андрос, стоявший рядом с Тарасом, рулевому из рабов, которого сам назначил на эту должность пару минут назад. – Еще! Вот так и держи.
Подчиняясь рулевому веслу, триера оседлала мощную волну, которая за мгновение вознесла ее наверх и опустила в пучину уже за грядой рифов. На секунду вода отхлынула от камней, и Тарас со своего места увидел обнаженные скалы, грозившие уничтожить корабль. Но теперь они были уже не опасны. Лавируя между мощными волнами, корабль понесло вдаль от берега по открытой воде.
Обернувшись назад, Тарас увидел огромный костер из кораблей, полыхавший на вновь подвластном персам берегу. И ухмыльнулся, довольный. Дело удалось на славу.
– Убрать весла! – приказал неожиданно Андрос.
– Это еще зачем? – удивился Тарас, напряженно вглядываясь в изможденное лицо старика.
– Мы прошли рифы, а теперь использовать весла вдвойне опасно, – нехотя пояснил он, оглаживая запястья, – через порты внутрь корабля может набраться вода, и тогда мы утонем быстрее, чем без них.
– А парус? – уточнил Тарас, поглядывая на прикрепленную к палубе мачту.
Андрос отрицательно замотал головой.
– Тогда как же мы будем управлять кораблем во время шторма, старик? – удивился Тарас.
– Управлять им сейчас нельзя, – спокойно проговорил Андрос, вглядываясь в темное облако, разраставшееся над проливом, – надо лишь следить за рулевым веслом и молиться. А шторм еще даже не начинался. Вон на том облаке едет Посейдон, и если он ударит своим трезубцем, то все мы отправимся в подводное царство.
– Гисандр, – неожиданно подал голос Офриад, – а куда ты хотел направить корабль?
– Я хотел вернуться к Фермопилам морем, – ответил Тарас, решив не признаваться, что вообще не планировал морских путешествий, – но для этого нам надо как-то миновать все эти персидские корабли.
И он протянул руку вперед, указав на скопление триер и грузовых судов, почти перегородивших выход из обширного залива, в котором они находились. Суда персов были повсюду, справа, слева и позади. Многие шли с триерой спартанцев параллельным курсом, не узнавая в них врагов. Но все это благодаря сильному волнению, при котором мысли о войне отходили на второй план. Однако Тарас понимал, что когда море успокоится, то их быстро захватят и уничтожат, если до той поры он не придумает, как выбраться из этой ловушки.
– Об этом позаботится Посейдон, – словно прочитав его мысли, проговорил Андрос, указав на приближавшееся облако.
Не прошло и двадцати минут, как их накрыла серая мгла, в которой пропали берега и корабли. А осталось лишь завывание ветра и огромные волны, грозившие поглотить утлое суденышко, осмелившееся в такой шторм выйти в море.
Глава четырнадцатая
Направленный взрыв
– Давай! – Тарас махнул рукой, и баллиста выбросила далеко вперед довольно большой камень, заряженный в нее вместо горшка. Все-таки для усовершенствованной машины это было первое испытание, да и зачем терять горшки со смесью, производство которой отнимало много времени и средств.
Камень лихо поднялся в воздух, по настильной траектории просвистел в воздухе несколько сотен метров и, перемахнув через телегу с выстроенной на ней мишенью из обструганных колов, упал где-то в зарослях.
– Мимо, – расстроился геронт, находившийся рядом. Стоявший в двух шагах Темпей промолчал. Пока дело не касалось огня и горшков, он не особенно интересовался даже баллистами.
Но Тарас был доволен уже одним видом своего детища – крупные обструганные балки теперь хорошо прилегали друг к другу, да и остальные детали были подогнаны неплохо. А работа торсионов с более жесткими канатами просто изумляла. Они зашвырнули камень гораздо дальше, чем рассчитывал главный конструктор.
– Ничего, отец, – успокоил его Тарас, – зато ты посмотри, как она работает. Это же небо и земля! Еще чуток и мы доведем ее до совершенства.
Тарас обернулся к сгрудившимся у орудия илотам, которые теперь, вернувшись из горного похода, изучали новое для себя дело – артиллерию.
– А ну давай, еще один заряжай, – крикнул он им. – Быстро!
Следующий выстрел угодил точно в цель, разметав с телеги мощные колья, каждый толщиной в целое дерево, словно городошные фигурки. Телега, которой решили заранее пожертвовать, все же уцелела.
– Вот это да! – восхищенно обнял отца Тарас. – Ты только посмотри! Да нам бы таких с десяток и персы вообще не страшны.
– Завтра прибудут еще три, – сообщил геронт, тоже заразившись оптимизмом Гисандра.
– Значит, будет уже целая батарея, – кивнул тот, озадачив отца странным словом, и продолжил, не обратив на это внимания, – у Спарты, наконец, появится артиллерия. А если цари, а с ними эфоры, признают это оружие, то уже никто не сможет нам противостоять. Мы сможем не только побеждать всех своим копьем и мечом, но и брать города. Ты представляешь, что тогда случится?
Однако более искушенный в политической жизни геронт немного охладил пыл своего сына.
– Не торопись, Гисандр. Сначала эфоры должны его признать. А это может произойти еще очень не скоро.
– Ну да, – нехотя кивнул Тарас, с лица которого при упоминании об эфорах сползла улыбка, – если вообще случится.
Он некоторое время молча буравил взглядом телегу, на которой илоты выстраивали новую фигуру в виде шалаша, а потом все же прервал молчание, нервно взмахнув рукой.
– Ничего. Мы им такое оружие покажем, что они не смогут отказаться. Никто. Ни цари, ни эфоры.
– Да поможет нам Аполлон, – заметил на это мудрый геронт.
– Темпей, готовы твои горшки? – вдруг крикнул Тарас, обернувшись в сторону врачевателя, который даже вздрогнул от его голоса. – Те, что разрывают на части?
– Да, – осторожно кивнул врачеватель, – три штуки пока. К остальным еще фитили не сплел.
– Давай, принеси один и положи под телегой, – приказал он, – пришла пора показать моему отцу наш секрет.
– О чем это ты, Гисандр? – удивился геронт.
– Сейчас увидишь, – сообщил тот заговорщическим тоном и даже подмигнул, добавив: – Этокл, помоги врачевателю.
Темпей сбегал в сарай и быстро вернулся. Позади него шел дюжий Этокл, тащивший на руках довольно увесистый кувшин с запечатанным горлом, из которого торчал кусок тонкой просмоленной веревки. Приблизившись к мишени, он установил горшок под днищем и поджег фитиль.
– Не слишком ли близко телега стоит от сарая? – уточнил Тарас, показав на загон для скота, возвышавшийся метрах в пятнадцати от края «полигона». – Ее не заденет при взрыве? А то нам потом придется все это восстанавливать за свой счет.
– Нет, – уверил его Темпей, глядя на небольшой дымок, пробивавшийся из-под телеги, – я все рассчитал, господин Гисандр. Телегу разнесет в клочья, но не больше.
– Хорошо, – кивнул Тарас, довольный тем, что Темпей уже достиг определенных успехов в изготовлении взрывчатых веществ, – значит, мы укротим духов огня.
Но едва фитиль догорел, громыхнуло так, что над головами наблюдателей засвистели горящие балки, а геронта Поликарха едва не убило упавшим в двух шагах колесом. От места взрыва в три стороны выплеснулись мощные языки пламени, один из которых угодил в закон для скота. Пламя облизало сухие стены сарая, которые мгновенно загорелись. В небо потянулся черный дым и буквально на глазах у изумленного Тараса сарай почти сгорел.
– Это что такое, твою мать! – заорал он, притягивая к себе Темпея за тунику, который сам был изумлен происшедшим. – Все рассчитал, говоришь! Да ты мне чуть отца не угробил, алхимик хренов!
Темпей понял ровно половину слов, и стоял ни жив ни мертв, молча готовый принять любое наказание. Такое смирение немного успокоило Тараса. Он оттолкнул от себя алхимика и помог подняться геронту, который, к счастью, успел рухнуть на траву, когда над ним засвистели горящие обломки. Тарас был в ярости, но одновременно доволен неожиданным результатом. Взрыв получился, что надо. Первостатейный.
– Ты жив, отец? – спросил он поднявшегося на ноги геронта, которому даже помог отряхнуть грязь и приставшие листья. А гордый спартанец настолько был ошеломлен взрывом, что позволил сыну это сделать.
– Твой врачеватель научился управлять не только огнем, но и громом Зевса? – в изумлении пробормотал он. – Я давно живу на свете, Гисандр, прошел много битв и видел немало. Но такого я еще не видел. Ты уверен, что это дело смертных, управлять огнем и громом?
Тарас немного помолчал. Вопрос был не из простых. С одной стороны, геронт мужик не глупый, с самого начала посвящен во все замыслы и помогал разыскать того же Темпея. Но с другой, он был спартанцем, которые привыкли чтить богов и никогда не вторгаться в те области жизни, где смертному было делать нечего. А то, чем занимался Темпей по указке Гисандра, соприкасалось с этими областями напрямую. И сейчас, увидев собственными глазами, что сотворили его сын и слуга, Поликарх пришел в священный трепет перед разрушительными силами, которые те стремились разбудить и обуздать. Стрик был мудр. И быстро начал понимать, что Тарас доведет дело до конца и получит в руки могущество, сравнимое с божественным. Во всяком случае, по части огня. А страшный грохот, вызванный взрывом, пробудил у него мысли только о землетрясениях, которых спартанцы боялись больше всего и считали самыми дурными предзнаменованиями.
– Отец, – медленно начал оправдываться Тарас, – я совсем не стремлюсь прогневить богов. Все мои помысли лишь во благо Спарте, а я знаю, как здесь чтят богов.
Он замолчал ненадолго.
– Но поверь, я знаю, что эти силы боги отдали… – Тарас запнулся, – вернее, скоро отдадут в руки смертных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Этокл усмехнулся этим словам. Бросив через плечо взгляд на сражавшихся периеков, которые, отбиваясь от очередной атаки копьеносцев, пятились в сторону триеры, он уперся руками в ее шершавый борт.
– Навались! – вновь рявкнул Тарас, и все, кто здесь был, напрягли свои мускулы, стараясь сдвинуть корабль со своего места. Несколько мощных толчков заставили наконец триеру вздрогнуть и скатиться к морю на целый десяток метров.
– Еще! – орал Тарас, налегая. – Еще давай!
А когда над головой засвистели стрелы, впиваясь в борт, и рядом возникло еще человек десять, триера заметно сдала назад и вскоре вошла кормой в воду.
– Пошла, родимая! – завопил Тарас и только теперь обернулся, заметив, что Офриад и человек двадцать оставшихся периеков дерутся уже буквально в десятке метров за их спинами, защищая нос корабля. Персы яростно атаковали, поняв, что добыча ускользает из их рук, но спартанцы держали удар.
– Все на корабль! – крикнул Тарас, перекрывая шум ветра. И одним из первых вскарабкался на борт триеры по веревкам с узлами, что уже спустили с палубы его илоты. Теперь персы били почти в упор, и многих бойцов поразили стрелами в спину. Но вскоре на палубе захваченной триеры собралось уже человек пятнадцать периекских лучников, которые стали отвечать персам тем же.
Накатившись на берег, корабль подхватила мощная волна, подняла его нос, еще покоившийся на песке, и потащила в море.
– Быстрее на борт! – заорал Тарас, увидев, что многие периеки и спартанцы, в числе которых был и сам Офриад, еще бились с персами по пояс в воде у самого борта. – Аргонавты, твою мать!
Этокл, Бриант и периеки с гастрафетами по приказу Тараса быстро очистили пространство вокруг Офриада от персов, в том числе двух всадников, в горячке бросившихся на него сквозь волны. Лишь после этого спартанец, отбросив копье и щит, ухватился за веревку и пополз по ней вверх. Новая волна, качнув корабль, потащила его в море, и Офриад на мгновение исчез под водой. Тарас уже решил, что его смыло, но спустя мгновение боец все же показался над бортом, целый и невредимый.
– Боги любят тебя, Офриад! – обрадовался Тарас, помогая спартанцу преодолеть последний метр.
– Боги любят смелых, – прохрипел тот, перевалился через борт, да так и остался лежать, лишившись последних сил. Периеки оттащили его в сторону, где он приходил в себя еще несколько минут, но вскоре поднялся, устыдившись своей слабости. Хотя никто и не подумал бы его упрекать.
Персы, перемещаясь вдоль берега, изрыгали проклятия и продолжали осыпать безвольно качавшийся на волнах корабль, в надежде, что его прибьет обратно. Однако море уже утащило свою добычу. Теперь триеру отделяло от берега метров сто, и расстояние с каждым мгновением все увеличивалось. Впрочем, бросив взгляд в море, Тарас заметил, что до вытянувшихся цепочкой рифов, где бесновались пенные волны, оставалось не больше пятисот метров. И чтобы их пройти корабль должен быть управляем.
– Хорошо еще, что мы вышли в море днем, – пробормотал он и, сделав знак Эгору с Архелоном следовать за ним, направился в трюм. – Пора сообщить гребцам, что власть сменилась.
Едва спустившись на вторую палубу, он увидел угрюмые лица рабов, облаченных только в набедренные повязки, что молча сидели в ожидании своей судьбы. Никто из них не мог покинуть своего места на скамейке, поскольку был прикован цепью к веслу, которое сейчас было втащено внутрь корабля, а весельные порты задраены. Но всем было ясно, что снаружи происходит какая-то жестокая драка, к которой их прежние хозяева не были готовы.
– Меня зовут Гисандр, – заявил Тарас первое, что пришло в голову по-гречески, в надежде, что кто-нибудь из рабов понимает этот язык, – я спартанец, и мои солдаты только что захватили этот корабль. Чтобы пройти рифы и спастись, вам придется взяться за весла немедленно. И когда мы уйдем от погони, обещаю, я буду милостив к вам.
На палубе воцарилась тишина и Тарас запереживал, что его никто не понял, ведь большинство рабов были здесь явно с востока, но спустя несколько секунд с последней скамейки раздался хриплый голос, заявивший по-гречески:
– Мы знаем, что такое милость спартанцев. Она не лучше персидской.
Тарас прошел вдоль скамеек почти до самой кормы и встретился взглядом с изможденным стариком. Точнее возраст этого человека было не определить. На вид это был грек, лет пятидесяти, с запавшими глазами, стертыми в кровь запястьями на жилистых руках и багровых следах от кнута на спине. На правом плече виднелось клеймо – знак персидского раба. И все же, раз он был здесь, здоровья в этом теле хватало, чтобы проворачивать длинное весло.
– Откуда ты и как тебя зовут? – Внимательным взглядом Тарас изучал старика. Тому, похоже, было нечего терять, и смерти от спартанского копья он боялся не больше, чем от персидского.
– Я Андрос из Галикарнаса Город на ионийском побережье, подвластном персидской империи. Ионийские колонии греков постоянно пытались освободиться от власти персов, но их восстания были жестоко подавлены. В этом городе также родился «отец истории» Геродот.
, – ответил старик, бесстрашно глядя в глаза спартанцу.
Тарас стоял перед ним в изорванном на плече доспехе и без шлема.
– Значит, ты грек. Тогда слушай меня, Андрос. Если мы уйдем от персов, – проговорил Тарас, взвешивая свои слова, – я отпущу вас на свободу. Всех, кем бы вы ни были. Здесь есть кто-нибудь, кто может управлять кораблем?
Старик молчал некоторое время, переваривая то, что услышал. В это время мощная волна ударила триеру в борт, сильно накренив. Корабль качнулся, по палубе прокатилась волна и сверху закапала соленая морская вода.
– Вообще-то, – проговорил наконец Андрос, – когда-то этот корабль был моим.
– Если хочешь, чтобы он снова стал твоим, ты не дашь ему утонуть, – ответил Тарас, решив, что они договорились, и добавил, обернувшись к Архелону: – Сейчас же расковать его. Пусть переведет все остальным, а потом поднимается наверх и управляет кораблем.
В следующие полчаса Тарас, Офриад и Эгор с Архелоном – единственные выжившие из спартанцев, – столпившись на корме, наблюдали, как захваченный ими корабль, выпустив из своего чрева весла, несмотря на шторм, пытается выровнять ход и проскочить в узкую расщелину между двумя едва видимыми над водой рифами. Промахнись Андрос и все – триеру разнесет в щепки. Море разбушевалось уже не на шутку и потому другие персидские корабли, не обращая на беглецов внимания, тоже пытались преодолеть прибрежные рифы. На берегу суматоха не стихала, но вопли ярости и бессилия уже не могли помешать спартанцам.
Все периеки, разместившись вдоль бортов, а точнее вцепившись в них, как и спартанцы, наблюдали за маневром.
– Возьми правее! – приказал Андрос, стоявший рядом с Тарасом, рулевому из рабов, которого сам назначил на эту должность пару минут назад. – Еще! Вот так и держи.
Подчиняясь рулевому веслу, триера оседлала мощную волну, которая за мгновение вознесла ее наверх и опустила в пучину уже за грядой рифов. На секунду вода отхлынула от камней, и Тарас со своего места увидел обнаженные скалы, грозившие уничтожить корабль. Но теперь они были уже не опасны. Лавируя между мощными волнами, корабль понесло вдаль от берега по открытой воде.
Обернувшись назад, Тарас увидел огромный костер из кораблей, полыхавший на вновь подвластном персам берегу. И ухмыльнулся, довольный. Дело удалось на славу.
– Убрать весла! – приказал неожиданно Андрос.
– Это еще зачем? – удивился Тарас, напряженно вглядываясь в изможденное лицо старика.
– Мы прошли рифы, а теперь использовать весла вдвойне опасно, – нехотя пояснил он, оглаживая запястья, – через порты внутрь корабля может набраться вода, и тогда мы утонем быстрее, чем без них.
– А парус? – уточнил Тарас, поглядывая на прикрепленную к палубе мачту.
Андрос отрицательно замотал головой.
– Тогда как же мы будем управлять кораблем во время шторма, старик? – удивился Тарас.
– Управлять им сейчас нельзя, – спокойно проговорил Андрос, вглядываясь в темное облако, разраставшееся над проливом, – надо лишь следить за рулевым веслом и молиться. А шторм еще даже не начинался. Вон на том облаке едет Посейдон, и если он ударит своим трезубцем, то все мы отправимся в подводное царство.
– Гисандр, – неожиданно подал голос Офриад, – а куда ты хотел направить корабль?
– Я хотел вернуться к Фермопилам морем, – ответил Тарас, решив не признаваться, что вообще не планировал морских путешествий, – но для этого нам надо как-то миновать все эти персидские корабли.
И он протянул руку вперед, указав на скопление триер и грузовых судов, почти перегородивших выход из обширного залива, в котором они находились. Суда персов были повсюду, справа, слева и позади. Многие шли с триерой спартанцев параллельным курсом, не узнавая в них врагов. Но все это благодаря сильному волнению, при котором мысли о войне отходили на второй план. Однако Тарас понимал, что когда море успокоится, то их быстро захватят и уничтожат, если до той поры он не придумает, как выбраться из этой ловушки.
– Об этом позаботится Посейдон, – словно прочитав его мысли, проговорил Андрос, указав на приближавшееся облако.
Не прошло и двадцати минут, как их накрыла серая мгла, в которой пропали берега и корабли. А осталось лишь завывание ветра и огромные волны, грозившие поглотить утлое суденышко, осмелившееся в такой шторм выйти в море.
Глава четырнадцатая
Направленный взрыв
– Давай! – Тарас махнул рукой, и баллиста выбросила далеко вперед довольно большой камень, заряженный в нее вместо горшка. Все-таки для усовершенствованной машины это было первое испытание, да и зачем терять горшки со смесью, производство которой отнимало много времени и средств.
Камень лихо поднялся в воздух, по настильной траектории просвистел в воздухе несколько сотен метров и, перемахнув через телегу с выстроенной на ней мишенью из обструганных колов, упал где-то в зарослях.
– Мимо, – расстроился геронт, находившийся рядом. Стоявший в двух шагах Темпей промолчал. Пока дело не касалось огня и горшков, он не особенно интересовался даже баллистами.
Но Тарас был доволен уже одним видом своего детища – крупные обструганные балки теперь хорошо прилегали друг к другу, да и остальные детали были подогнаны неплохо. А работа торсионов с более жесткими канатами просто изумляла. Они зашвырнули камень гораздо дальше, чем рассчитывал главный конструктор.
– Ничего, отец, – успокоил его Тарас, – зато ты посмотри, как она работает. Это же небо и земля! Еще чуток и мы доведем ее до совершенства.
Тарас обернулся к сгрудившимся у орудия илотам, которые теперь, вернувшись из горного похода, изучали новое для себя дело – артиллерию.
– А ну давай, еще один заряжай, – крикнул он им. – Быстро!
Следующий выстрел угодил точно в цель, разметав с телеги мощные колья, каждый толщиной в целое дерево, словно городошные фигурки. Телега, которой решили заранее пожертвовать, все же уцелела.
– Вот это да! – восхищенно обнял отца Тарас. – Ты только посмотри! Да нам бы таких с десяток и персы вообще не страшны.
– Завтра прибудут еще три, – сообщил геронт, тоже заразившись оптимизмом Гисандра.
– Значит, будет уже целая батарея, – кивнул тот, озадачив отца странным словом, и продолжил, не обратив на это внимания, – у Спарты, наконец, появится артиллерия. А если цари, а с ними эфоры, признают это оружие, то уже никто не сможет нам противостоять. Мы сможем не только побеждать всех своим копьем и мечом, но и брать города. Ты представляешь, что тогда случится?
Однако более искушенный в политической жизни геронт немного охладил пыл своего сына.
– Не торопись, Гисандр. Сначала эфоры должны его признать. А это может произойти еще очень не скоро.
– Ну да, – нехотя кивнул Тарас, с лица которого при упоминании об эфорах сползла улыбка, – если вообще случится.
Он некоторое время молча буравил взглядом телегу, на которой илоты выстраивали новую фигуру в виде шалаша, а потом все же прервал молчание, нервно взмахнув рукой.
– Ничего. Мы им такое оружие покажем, что они не смогут отказаться. Никто. Ни цари, ни эфоры.
– Да поможет нам Аполлон, – заметил на это мудрый геронт.
– Темпей, готовы твои горшки? – вдруг крикнул Тарас, обернувшись в сторону врачевателя, который даже вздрогнул от его голоса. – Те, что разрывают на части?
– Да, – осторожно кивнул врачеватель, – три штуки пока. К остальным еще фитили не сплел.
– Давай, принеси один и положи под телегой, – приказал он, – пришла пора показать моему отцу наш секрет.
– О чем это ты, Гисандр? – удивился геронт.
– Сейчас увидишь, – сообщил тот заговорщическим тоном и даже подмигнул, добавив: – Этокл, помоги врачевателю.
Темпей сбегал в сарай и быстро вернулся. Позади него шел дюжий Этокл, тащивший на руках довольно увесистый кувшин с запечатанным горлом, из которого торчал кусок тонкой просмоленной веревки. Приблизившись к мишени, он установил горшок под днищем и поджег фитиль.
– Не слишком ли близко телега стоит от сарая? – уточнил Тарас, показав на загон для скота, возвышавшийся метрах в пятнадцати от края «полигона». – Ее не заденет при взрыве? А то нам потом придется все это восстанавливать за свой счет.
– Нет, – уверил его Темпей, глядя на небольшой дымок, пробивавшийся из-под телеги, – я все рассчитал, господин Гисандр. Телегу разнесет в клочья, но не больше.
– Хорошо, – кивнул Тарас, довольный тем, что Темпей уже достиг определенных успехов в изготовлении взрывчатых веществ, – значит, мы укротим духов огня.
Но едва фитиль догорел, громыхнуло так, что над головами наблюдателей засвистели горящие балки, а геронта Поликарха едва не убило упавшим в двух шагах колесом. От места взрыва в три стороны выплеснулись мощные языки пламени, один из которых угодил в закон для скота. Пламя облизало сухие стены сарая, которые мгновенно загорелись. В небо потянулся черный дым и буквально на глазах у изумленного Тараса сарай почти сгорел.
– Это что такое, твою мать! – заорал он, притягивая к себе Темпея за тунику, который сам был изумлен происшедшим. – Все рассчитал, говоришь! Да ты мне чуть отца не угробил, алхимик хренов!
Темпей понял ровно половину слов, и стоял ни жив ни мертв, молча готовый принять любое наказание. Такое смирение немного успокоило Тараса. Он оттолкнул от себя алхимика и помог подняться геронту, который, к счастью, успел рухнуть на траву, когда над ним засвистели горящие обломки. Тарас был в ярости, но одновременно доволен неожиданным результатом. Взрыв получился, что надо. Первостатейный.
– Ты жив, отец? – спросил он поднявшегося на ноги геронта, которому даже помог отряхнуть грязь и приставшие листья. А гордый спартанец настолько был ошеломлен взрывом, что позволил сыну это сделать.
– Твой врачеватель научился управлять не только огнем, но и громом Зевса? – в изумлении пробормотал он. – Я давно живу на свете, Гисандр, прошел много битв и видел немало. Но такого я еще не видел. Ты уверен, что это дело смертных, управлять огнем и громом?
Тарас немного помолчал. Вопрос был не из простых. С одной стороны, геронт мужик не глупый, с самого начала посвящен во все замыслы и помогал разыскать того же Темпея. Но с другой, он был спартанцем, которые привыкли чтить богов и никогда не вторгаться в те области жизни, где смертному было делать нечего. А то, чем занимался Темпей по указке Гисандра, соприкасалось с этими областями напрямую. И сейчас, увидев собственными глазами, что сотворили его сын и слуга, Поликарх пришел в священный трепет перед разрушительными силами, которые те стремились разбудить и обуздать. Стрик был мудр. И быстро начал понимать, что Тарас доведет дело до конца и получит в руки могущество, сравнимое с божественным. Во всяком случае, по части огня. А страшный грохот, вызванный взрывом, пробудил у него мысли только о землетрясениях, которых спартанцы боялись больше всего и считали самыми дурными предзнаменованиями.
– Отец, – медленно начал оправдываться Тарас, – я совсем не стремлюсь прогневить богов. Все мои помысли лишь во благо Спарте, а я знаю, как здесь чтят богов.
Он замолчал ненадолго.
– Но поверь, я знаю, что эти силы боги отдали… – Тарас запнулся, – вернее, скоро отдадут в руки смертных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35