Особенно когда Наташа вместо Нины моет полы в местах общего пользования, надраивает с порошком унитаз, ванную и раковины в ванной и на кухне и отчищает плиту и духовку.
Восьмой класс пролетел для Наташи как одна неделя, она даже толком не успела испугаться предстоящих экзаменов, ведь помимо учебы и общественной работы, теперь уже не в пионерской, а в комсомольской организации (в том году праздновалось столетие со дня рождения Ленина и двадцатипятилетие Победы, и общественная активность многократно возросла) ей приходилось заниматься хозяйством фактически двух семей. Ну просто ни одной минуты свободной! Она вскакивала в шесть утра и ложилась в одиннадцать, мгновенно засыпала как убитая, и у нее даже не было времени пострадать о Марике.
Экзамены за восьмой класс неотвратимо надвигались, и Наташа вдруг испугалась: она еще никогда не сдавала экзаменов и не знает, что это такое. Одно дело - выучить текущий урок и блестяще ответить у доски, после чего все лишнее можно благополучно забыть, и совсем другое - знать весь пройденный материал одинаково хорошо, уметь доказать любую теорему по геометрии, написать сочинение по любой книге, изученной за последние два года, или связно изложить на французском любую из двадцати тем, в том числе и историю Москвы, биографию и творческий путь русского художника Василия Поленова или характеристику драматургии Жана Батиста Мольера. Когда по французской литературе проходили Мольера, Наташа, конечно, все выучила и ответила так, как надо, но уже на следующий день выбросила выученный текст из головы, освободив место для Бомарше, потом точно так же разделалась с Бомарше, приступив к изучению творчества Бальзака. А теперь нужно держать в голове все одновременно.
Иринка родилась перед самыми экзаменами, 25 мая. Коля с тещей Полиной Михайловной тут же напились и не выходили из увеселенного состояния целую неделю. Когда нужно было забирать Нину с ребенком из роддома, счастливый отец и не менее счастливая бабушка спали непробудным сном. За молодой мамой отправились Бэлла Львовна и Наташа.
Когда Нина увидела, что муж ее не встречает, она расплакалась.
- Колька где? - спросила она сквозь слезы.
- Дома, - осторожно ответила Наташа. - Ты не волнуйся, с ним все в порядке.
- Конечно, в порядке, пьет, небось, не просыхая. О господи, угораздило же меня...
- Ниночка, ну что же ты расстраиваешься, - вмешалась Бэлла Львовна, - у тебя теперь ребенок, вон какая чудесная девочка, какая красавица, вылитая мама. А глазки у нее какие?
- Черные, как у меня, - всхлипнула Нина и через силу улыбнулась.
- Вот и славно, вот и чудесно, ты теперь только о ребенке думай, а о плохом забудь. Ты уже решила, как ее назовешь?
- Хочу Ирочкой, Иринкой. Как вы думаете, Бэлла Львовна?
- Замечательное имя, - радостной подхватила та, - просто прекрасное. Будет у нас Ирина Николаевна Савенич.
- Вот еще, придумали тоже, - неожиданно рассердилась Нина. - Не будет она Савенич, будет Маликова, как я. Я ее на свою фамилию запишу, я когда с Колькой расписывалась, фамилию не меняла.
- Не выдумывай, - строго сказала Бэлла Львовна, - ребенок должен носить фамилию отца. То, что ты не поменяла фамилию, это твое личное дело, хотя я считаю, что ты не права. Взять фамилию мужа - это означает проявить к нему уважение. Николай у тебя и без того не подарок, а ты его провоцируешь. А потом удивляешься, что он на тебя орет.
Родильный дом имени Грауэрмана находился на проспекте Калинина, от их дома не больше километра, поэтому такси решили не брать и пошли пешком. Ребенка несла Бэлла Львовна, а Ниночка держала в руках огромный букет цветов - Наташа все утро бегала по цветочным магазинам, выбирая более или менее приличные тюльпаны.
Остаток дня прошел в хлопотах, ахах и охах, все сгрудились вокруг кроватки, разглядывали малышку, поражались ее сходству с Ниночкой. А на следующий день Наташа сдавала первый экзамен - французский язык.
Она и сама чувствовала, что отвечает не самым лучшим образом, тему помнила плохо, сильно волновалась и от страха забывала слова, которые выучила еще в третьем классе. Когда объявляли оценки, учительница сказала:
- Казанцева - ну, Казанцевой мы поставили "пять" только потому, что она все годы очень хорошо занималась, и мы верим, что она нас не подведет. Но отвечала ты, Наташа, плохо. На "троечку". Может, ты заболела?
Наташа отрицательно помотала головой.
- Тогда будем считать, что ты переволновалась. Мы же знаем, что ты хорошо владеешь французским, лучше всех в классе. Но на будущее учти: нужно уметь держать себя в руках и в ответственный момент собраться.
Еще никогда в жизни Наташе Казанцевой не было так стыдно.
Весь девятый класс Наташа проучилась с ощущением нежнорозового цвета, в который окрашивалось все вокруг. Вопервых, Марик ее любит, теперь она в этом не сомневается, даже несмотря на то, что он не воспользовался предоставленной ему возможностью признаться в этом. Ничего страшного, мужчины все такие, из них слова не вытянешь. Да и разве в словах дело? Она же видит, как он к ней относится, и этого достаточно. Вовторых, у нее теперь есть Иринка, ее маленькая соседка, о которой можно и нужно заботиться, такая чудесная, такая ласковая и красивая. Наташа каждую свободную минуту проводила с девочкой, сидела с ней, давая Нине возможность сходить куданибудь, в кино, например, или к подруге. Наташа была абсолютно счастлива, ведь у нее есть любимый и есть младшая сестренка, которая в ней нуждается. Вот пройдет совсем немного времени, она окончит школу, поступит в институт, они с Мариком поженятся, Иринка подрастет, и Наташа будет водить ее в кино, в театр, в цирк, будет читать ей книжки, учить читать и считать, и все будет так хорошо! Мечты овладевали ею, уводили мысли от учебников и задачников, мешали слушать учителей, объяснявших новый материал, и результат не замедлил сказаться. В первом полугодии в табеле появились несколько "четверок", а за год "четверок" оказалось куда больше, чем отличных оценок. Комсорг класса Наталья Казанцева перестала быть первой и лучшей в учебе, хотя попрежнему пользовалась уважением одноклассников.
Увидев табель, отец расстроился, но ничего Наташе не сказал, только покачал головой. Мама же пришла в ужас, она успела привыкнуть к тому, что ее дочь - круглая отличница.
- А дальше что будет? - спросила она. - В десятом классе на "тройки" скатишься? Тебе в институт поступать надо, а ты совсем распустилась, днюешь и ночуешь у Нины, все время проводишь с Иринкой, вместо того, чтобы заниматься.
- Ничего не случится, если она не поступит в институт, - вмешался отец. - Она не мальчик, ей армия не грозит. Пойдет поработает годик и снова будет поступать. Наташа у нас девочка упорная и трудолюбивая, она своего добьется, правда, доченька?
- Правда, папа, - с благодарностью ответила она. - Это случайно вышло, честное слово, я даже сама не заметила, как "четверки" появились. Я буду заниматься все лето, Марик мне поможет. На следующий год это не повторится, я обещаю.
- Марик?
Отец както странно взглянул сначала на нее, потом на маму.
- Видишь ли, доченька, я не уверен, что Марик сможет с тобой заниматься этим летом, - осторожно сказал он.
- Но почему?
- Разве ты не знаешь? Марик женится. В конце июня свадьба, и после этого он переедет к жене.
Из состояния шока Наташа не могла выйти несколько дней. Слава богу, родители отнесли это на счет пестрящего "четверками" табеля и отнеслись с пониманием к тому, что их шестнадцатилетняя дочь целыми днями лежит на диване, отвернувшись к стене, ничего не ест и ни с кем не разговаривает. Точно так же, как лежала когдато их старшая дочь Люся, узнав, что Костик женится на другой.
На третий день появилась Инна, девочки договаривались пойти посмотреть новое здание Театра кукол, говорят, там какието волшебные часы и вообще все очень классно. Наташа слышала три звонка в дверь, но не встала, Инне открыла Нина. Увидев подругу лежащей на диване с опухшим от слез лицом и темными подглазьями, девушка переполошилась.
- Что случилось, Натуля? Ктонибудь умер?
- Марик женится, - прорыдала в ответ Наташа.
- На ком?
- Не знаааю...
- Когда? - продолжала деловитый допрос Инна.
- Скоро уже, в конце июня.
- Почему так внезапно? Она что, беременна?
- Да откуда я знаю! Мне вообще ничего не говорили.
Инна помолчала, потом распахнула настежь окна, отдернула занавески, впуская в комнату летнее солнце.
- Ну и что теперь, будешь так лежать и плакать всю оставшуюся жизнь?
- Я жить не хочу, - простонала Наташа. - Я покончу с собой, я этого не вынесу.
- Не валяй дурака, - спокойно заявила Инна, усаживаясь за письменный столик. - Марик твой, конечно, сволочь, не дождался тебя, но с другой стороны, может, он тебя и не любил, а?
- Любил! Я точно знаю.
- Откуда? Он тебе говорил об этом? Не говорил. Ты это сама придумала. Ты очень хотела, чтобы он тебя любил, и принимала желаемое за действительное. ВсЈ, Натуля, кончай это безобразие, вставай, умывайся, одевайся, пошли куданибудь сходим. Мне в честь окончания девятого класса предки червончик подбросили и Милка пятерку подарила, у нас с тобой целых пятнадцать рублей. Можно в кафе сходить, в "Московское" или в "Космос", там такие коктейли - закачаешься!
- Не нужны мне твои коктейли...
- А что тебе нужно? А, поняла, тебе нужен Марик. Послушай, Натуля, ты еще совсем неопытная...
- Можно подумать, ты очень опытная, - огрызнулась Наташа, снова собираясь залиться слезами.
- Я - да, я опытная, - не моргнув глазом подтвердила Инна. - Потому что я все время в когонибудь влюбляюсь, а потом разочаровываюсь, или сама парня бросаю, или он меня, это уж как получится. Я знаешь какая закаленная? Меня теперь голыми руками не возьмешь. Думаешь, я не переживала, когда Витька Романов из пятьдесят девятой школы меня бросил и стал с Верой Кравченко ходить? А ведь у нас такая любовь была, такая любовь! Целый год не разлучались, все время вместе были, даже уроки вместе делали. Ну и что? Повеситься мне теперь? А ты всю жизнь была влюблена только в одного своего Марика, на других парней внимания не обращала, тебя никогда никто не бросал, вот тебе и кажется, что настала всемирная трагедия. А это совсем не трагедия, можешь мне поверить. Неприятно, конечно, и противно, что и говорить. Но не смертельно. Давайдавай, поднимайся.
- Ты не понимаешь...
- Хорошо, я согласна, я не понимаю, - терпеливо говорила Инна, стаскивая с Наташи одеяло, за которое та судорожно цеплялась, - я полная дура и не понимаю, что твоя любовь к Марику - это совсем не то же самое, что моя любовь к Витьке Романову. У тебя любовь особенная, и Марик твой особенный, и ты сама не такая, как все. Согласна. Но это не означает, что теперь ты должна лежать на своем диванчике и горько плакать, в то время как жизнь идет своим чередом и, между прочим, проходит мимо. В "Художественном" идет новая комедия, называется "Семь стариков и одна девушка", там Смирнитский играет, такая лапочка - закачаешься! Во МХАТе новый спектакль, "Дульсинея Тобосская", в главной роли сам Ефремов, билетов не достать, но я могу папу попросить, он нам сделает. Между прочим, мой папа машину купил, "Жигули", она в точности как итальянский "фиат", совсем новая модель, у нас в стране раньше таких не было. Можно его попросить, и он нас покатает. Мы с Милкой вчера весь вечер катались, когда он с работы пришел. Знаешь, как классно? Кстати, Милка достала потрясающий парик с локонами, ей так идет - обалдеть! Можно пойти к нам примерить его.
Наташа поневоле вслушивалась в неторопливую Инкину речь, слова подруги одновременно убаюкивали, делая душевную боль не такой смертельной, и пробуждали интерес к жизни. Всетаки Наташа была обыкновенной шестнадцатилетней девушкой, для которой любовь, конечно, стоит на первом месте, но на втором, третьем и десятом местах тоже находятся вполне привлекательные вещи. Сочетая длинный непрерывный монолог с активными действиями, Инне удалось дотащить подругу до ванной, умыть ее, напоить чаем и даже запихнуть в отнекивающуюся Наташу два бутерброда с "Докторской" колбасой.
- А теперь одевайся, пойдем гулять, - скомандовала Инна.
- Я не хочу... У меня нет сил.
- А ты через "не хочу". Пошли сначала ко мне, выберем чтонибудь модненькое, потом прошвырнемся по Калининскому и пойдем по бульварам. Мне Милка одну кафешку показала, ее туда очередной ухажер водил, там такие пирожные - закачаешься! Как раз на Гоголевском бульваре.
Через час девушки бодро шагали по проспекту Калинина, разглядывая витрины универмагов "Москвичка" и "Весна". Наташе Инна дала свою белую водолазку - писк моды в этом сезоне - и клетчатую юбку в складку, сама же надела извлеченные из шкафа сестры брюки с жилеткой и водолазку шоколадного цвета, такую шелковистую на ощупь, что хотелось все время гладить ее пальцами. Они прогулялись по бульварам, съели в кафе по два эклера и выпили по чашке кофе с молоком, сходили в кино - в маленьком кинотеатре у Никитских ворот, где шли старые фильмы, посмотрели "Разные судьбы" с Татьяной Пилецкой и Юлианом Паничем. Обе девушки видели этот фильм впервые и всю дорогу домой горячо обсуждали личную жизнь героев. Инна особый упор делала на то, что уж как герой Панича страстно любил героиню Пилецкой, уж как переживал, когда она ему изменила, даже жить не хотел, а потом все наладилось, он встретил другую девушку, в сто раз лучше, добрее и умнее.
- Вижу, к чему ты клонишь, - горько усмехалась Наташа. - Только никого добрее, умнее и лучше Марика на свете нет. Так что не намекай.
- Да откуда ты знаешь, есть или нет, - горячилась в ответ Инна, - кого ты видела в своей жизни, кроме Марика? Ты же ни на кого внимания не обращала, один Марик для тебя - свет в окошке. Ты хоть раз с парнем в кино ходила?
- Ходила.
- Да? С кем это, интересно знать? - недоверчиво прищурилась Инна.
- С Вадиком.
- С каким еще Вадиком?
- Ну там, в Сочи, два года назад, помнишь, я тебе рассказывала. Вадик из Мурманска.
- Ах этот... Этот не в счет.
- Почему не в счет? - удивилась Наташа.
- Он за тобой не ухаживал.
- А... - начала Наташа и вдруг осеклась.
И в самом деле, ухаживал Вадик за ней или нет? Тогда, в Сочи ей казалось, что они просто проводят вместе вечера, потому что оказались единственными близкими по возрасту жильцами одного дома. Вадик, уезжая, даже адреса ее не попросил и писем писать не обещал. Однако теперь, пройдя через пристальное наблюдение за поведением Марика и исступленные поиски признаков влюбленности с его стороны, Наташа стала понимать, что те же самые признаки можно было увидеть и в поступках и словах ее южного приятеля. А ведь он почти такой же красивый, как Марик, и умный, книжек много читал, и воспитанный, и добрый. Только он намного моложе Марика, а в остальном... Может быть, Инка не так уж и не права, утверждая, что Марик на свете не единственный? От этой мысли ей стало почемуто грустно. Выходит, ничего необыкновенного в Марике нет, и гдето на Земле, а может быть даже и по Москве ходят такие же как он, чудесные, умные, красивые и добрые.
Все лето Наташа провела вместе с Инной на даче у Левиных в Подмосковье. Она набрала с собой учебников для десятого класса с твердым намерением заниматься каждый день. Все равно Марик женится и уедет из их квартиры, а годовалую Иринку Нина увезла кудато в деревню, к родственникам Николая. Инна только плечами пожала, увидев перевязанную бечевкой стопку учебников, взятых у когото из выпускников (новые будут выдавать в школе только в сентябре).
- Ты что, серьезно? - спросила она, насмешливо глядя на подругу.
- А что? Я всегда летом занимаюсь, ты же знаешь. И потом, я папе слово дала, что в десятом классе у меня не будет ни одной "четверки" в табеле.
- Ну смотри, - Инна притворно вздохнула. - Жалко, конечно, но ничего не поделаешь, раз ты слово дала.
- А что? - забеспокоилась Наташа. - Я не понимаю, о чем ты.
- Натуля, да ты хоть представляешь себе, что такое лето в дачном поселке, где живут одни профессора, академики и известные артисты?
- Не представляю, - честно призналась Наташа. - У нас нет дачи, я только к тебе иногда приезжаю, да и то зимой, на лыжах кататься.
- Вот тото и оно! Ладно, что я тебе буду рассказывать, сама увидишь.
И Наташа увидела. На много лет запертая любовью к Марику и непомерным честолюбием в четырех стенах своей квартиры, она даже не подозревала, что есть и такая жизнь, полная веселья, шумных компаний, анекдотов, песен под гитару и танцев под магнитофонные записи зарубежных певцов и ансамблей. Она не знала, что можно гулять всю ночь и ложиться только на рассвете, что можно ездить на родительской машине на озеро купаться, жарить шашлыки на берегу, сидеть по вечерам у костра и обмениваться долгими многозначительными взглядами с сидящим напротив сыном врача из Кремлевской больницы или с сыном известного кинорежиссера, а потом бродить с ним, взявшись за руки, по извилистой тропинке вдоль леса, с замиранием сердца думая:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17