Хаммид с удовольствием преподаст урок остальным недовольным, покажет всем впечатлительным гражданам, что случается с теми, кто осмеливается противостоять режиму.
Неожиданно Эми поднялась и подошла к письменному столу, достав из ящика английскую бумагу, принесенную Джеймсом из офиса специально для нее, и чернила. Она напишет Саре. До национального праздника остается еще месяц, и возможно, Калид сумеет устроить ей свидание с Маликом. Письмо будет идти до Бурсы целую неделю, но все равно попробовать стоит. Хороши любые средства, а сейчас в голову не приходит ничего иного.
Эми исписала десять страниц своим быстрым, летящим почерком, открыв Саре душу, а когда пальцы уже отказались двигаться, она вложила письмо в конверт и спрятала письмо в книгу. Взглянув на часы, она увидела, что уже восемь: писала она, оказывается, больше двух часов.
Девушка спустилась вниз и заглянула в гостиную. Джеймс и Беатрис читали возле камина. Эми прошла через холл в кабинет Джеймса, где на столе лежала газета. Схватила ее и вышла в фойе, всматриваясь в статью при свете газовой лампы.
Малика схватили возле дома брата Юрия, который был назван «известным сторонником мятежника». Эми подумала, что, очевидно, кто-то заметил его в прошлый приход и решил получить обещанную награду. А может быть, Малика увидели где-то в другом месте и выследили. Сейчас это уже не имело никакого значения. Он арестован из-за того, что покинул свое безопасное гнездо в горах, чтобы встретиться с ней. И она теперь должна помочь ему. Любыми средствами!
В газете писали, что Малика отвезли в имперскую тюрьму в замок Топкапы, где он будет ожидать суда.
Эми отнесла газету обратно в кабинет и пошла наверх.
Что это будет за суд, сомневаться не приходилось.
Всю ночь девушка что-то придумывала, но безрезультатно; она была так же бессильна, как самый нищий крестьянин в империи. За завтраком она появилась осунувшаяся, с темными кругами под глазами, но полная решимости держаться так, будто ничего не произошло. Она даже заставила себя что-то проглотить под веселую болтовню Беатрис о том, сколько средств выручили на благотворительном балу и куда пойдут эти средства. Эми возила по тарелке кусок оладьи, когда неожиданно поняла, что Джеймс уже несколько раз пытается с ней заговорить.
– Да? – наконец прореагировала она, подняв на него глаза.
– Ты словно в тумане сегодня, – заметил Джеймс.
– Простите. Я плохо спала.
– Что-то не так, милочка? – забеспокоилась Беатрис.
Эми посмотрела на тетушку – на ее доброе, открытое, веснушчатое лицо, и подумала, какая неодолимая пропасть пролегла между ними.
«Какой у меня выбор? – задумалась она. – Никакого. Только ложь».
– Все в порядке. Просто немного устала. Возможно, бал оказался более утомительным, чем я представляла себе.
– Кстати о бале, – вступил в разговор Джеймс. – Я должен сообщить тебе, что Мартин Фитцуотер явился ко мне в офис, чтобы просить официального позволения навещать тебя.
Эми едва не застонала.
– Когда? – наконец сумела она произнести.
– Вчера. Я видел, что он танцевал с тобой, и ожидал его визита. Я хотел сообщить тебе об этом вчера за обедом, но насколько ты помнишь, ты рано ушла к себе.
Эми промолчала.
– Однако твоя реакция весьма сдержанна, – заметил Джеймс.
– Я просто удивлена.
– Как ты можешь удивляться? – в голосе Джеймса послышался сарказм. – Человек весь вечер ходил за тобой по парадному залу британского посольства, словно молодой спаниель.
Беатрис довольно хихикнула. Мартин казался ей идеальным мужем для Эми: богат, британец, с хорошими связями. Если Эми выйдет за Мартина, то семейство Вулкотов повысит свой статус в Западной империи.
– Я думала, что он танцевал и с другими девушками тоже, – скромно ответила Эми.
– Только когда не мог найти тебя. Так что же мне ему сказать? Я вовсе не возражаю против его ухаживаний, но согласись, поощрять его, если тебе он вовсе не интересен, не стоит.
– Вряд ли удастся найти кого-то лучше Мартина, – защебетала Беатрис. – Он блестящий молодой офицер, у которого впереди прекрасная карьера.
Эми вздохнула. Ну что она может сказать? Если она откажется принимать Мартина, родственники неизбежно зададутся вопросом – почему?
– Ну разумеется, Мартин может заходить ко мне, – спокойно ответила она. – Вы можете ему передать, чтобы он присылал свою карточку во время тетушкиных вечеров. Я с удовольствием буду принимать его.
Беатрис метнула на Джеймса победоносный взгляд и вернулась к своему компоту.
Джеймс же еще пару секунд понаблюдал за движениями оладьи по тарелке племянницы и поинтересовался:
– Так каковы же твои планы на сегодняшний день, Амелия?
– Утром мне надо написать несколько писем, а днем я собиралась пройтись до магазина Чамли и посмотреть, не пришли ли из Штатов новые книги.
– Спроси, пожалуйста, не получен ли еще тот альбом выкроек, который я заказывала, – попросила Беатрис.
Эми кивнула. Еще несколько минут она прилежно жевала, не ощущая никакого вкуса, а потом спросила:
– Можно мне пойти к себе? Я, правда, должна ответить на несколько писем. Последнее время я совсем запустила свою корреспонденцию.
– Иди, иди, милая, – отпустила ее Беатрис.
Едва Эми вышла, она разоткровенничалась с мужем:
– Ах, я так рада, что девочка будет встречаться с Мартином Фитцуотером, а ты?
– Мне кажется почему-то, что Эми рада значительно меньше, чем ты.
– Что ты имеешь в виду? – тон Беатрис изменился, она была явно раздражена попыткой мужа не согласиться с ее планами.
– У Эми что-то свое на уме. Любая другая на ее месте прыгала бы от восторга, но у меня складывается впечатление, что она согласилась только для того, чтобы не расстраивать нас с тобой.
– Не говори глупостей, – оборвала его Беатрис. – Девочка смущена и одинока после смерти родителей, не говоря уж о том ужасном и печальном опыте, который ей пришлось приобрести сразу по приезде в эту страну.
– Мне почему-то кажется, что этот опыт вовсе не стоит называть ужасным и печальным, – снова возразил Джеймс.
Беатрис застыла, гладя на мужа, даже забыв опустить вилку.
– Прости, не поняла? – скованно поинтересовалась она.
– Ты не заметила выражения лица Эми вчера вечером, когда она узнала, что Малик-бея схватили? Она не радовалась. И даже не чувствовала благодарности властям. Она расстроилась. Очень расстроилась.
Беатрис молча обдумывала услышанное.
– И не ты ли рассказывала мне, что у нас на чаепитии – перед балом – она вступила в пререкания с миссис Беллинджер? Будто бы защищала мятежников? Тебе не кажется все это насколько странным?
– Тогда показалось, – ответила Беатрис задумчиво. – Наверное, я просто так занялась подготовкой бала, что забыла обо всем на свете.
– Эми отсутствовала шесть недель, Беатрис. За это время она многое успела увидеть в лагере мятежников. А для бея вовсе не типично то, что он отпустил ее, – даже после заступничества Калид-шаха.
– Так что ты подозреваешь? – в ужасе пробормотала Беатрис. – Что Эми имела какую-то связь с этим ужасным разбойником?
– Имеет, – спокойно поправил Джеймс. – Имеет.
– Ах, господи! – простонала Беатрис, наконец положив вилку. – Ты считаешь, что она им увлечена?
Джеймс, судя по поведению Эми, предпочел бы сказать, что дело зашло значительно дальше, чем простое увлечение, но существовал предел того, что могла воспринять Беатрис.
– Да, – просто и коротко ответил он.
– Мы должны немедленно прекратить это, Джеймс! Что можно предпринять? – воскликнула Беатрис. Она задрожала и приподнялась со стула.
Джеймс предостерегающе поднял руку.
– Нам ничего не нужно предпринимать, дорогая. Через месяц этот человек умрет, – жестко произнес он. – Палач султана разрешит проблему вместо нас.
Беатрис явно успокоилась и взглянула на мужа. Джеймс, как всегда, прав.
– Не могу поверить, что она обманывала нас с того самого дня, как приехала в наш дом, – побормотала Беатрис, потрясенная всем услышанным.
– У Эми не было выбора – с ее позиций. Нам с тобой не дано этого понять – опять-таки по ее мнению.
– Куда уж нам! – негодующе воскликнула Беатрис.
– Если мое предположение верно, то становится понятным полное отсутствие у девочки интереса к твоим планам замужества и многие другие странности, – продолжал Джеймс.
Беатрис медленно кивнула.
– Но не вздумай сказать хоть слово обо всем этом самой Амелии, – сурово приказал жене Джеймс, – что бы ты ни думала о ее поведении, укорять или бранить ее в данной ситуации просто бесполезно. Скоро все трудности разрешатся сами собой. Бей исчезнет, и все закончится.
– А со временем она забудет о нем, – негромко добавила Беатрис – скорее, самой себе, чем Джеймсу.
– Со временем, – согласился Джеймс. Беатрис тяжело вздохнула.
– Исключая меня, женщины в нашей семье определенно имеют склонность к этим диким туркам, – недовольно заметила она.
– Женщины в нашей семье всегда отличались своеволием, – устало возразил Джеймс и налил себе еще одну чашку кофе.
* * *
Посещение книжного магазина служило Эми лишь предлогом для покупки газет; но изучив их все, она узнала не больше, чем знала утром. Единственное, что явствовало из различных журналистских отчетов – Малик схвачен и сейчас находится в тюрьме. Она выкинула газеты в урну тут же, возле магазина, и села в экипаж, чтобы отправиться домой.
Едва возница повернул на аллею дома Вулкотов, Эми увидела, что там уже стоит какая-то карета. Она всмотрелась в герб на дверце, и сердце ее забилось стремительнее: это была карета паши Бурсы.
Эми ворвалась в дом и резко остановилась на пороге гостиной – она увидела Сару, пьющую чай вместе с Беатрис.
– Ах, Сара, как я тебе рада! – воскликнула девушка, не сумев сдержать слезы.
– А как насчет меня? – сухо и ядовито поинтересовалась Беатрис. – Меня ты разве не рада видеть?
Эми развязала бант на плаще, сбросила его на стул, потом наклонилась и поцеловала тетушку в щеку.
– Конечно, рада! – успокоила она ее, отдавая журнал с выкройками, который та заказывала. – Дело просто в том, что я совсем не ожидала увидеть Сару, и это такой приятный сюрприз!
– Мне понадобилось приехать в Перу за покупками, вот я и решила заехать к вам и всех повидать, – спокойно пояснила Сара, ставя чашку на блюдце. Она улыбалась, когда Эми целовала ее, но когда их взгляды встретились, глаза ее были серьезны.
– Листак, принеси, пожалуйста, еще одну чашку – для мисс Амелии – распорядилась Беатрис.
– Ах нет, спасибо! – как можно беззаботнее отказалась Эми. – Я действительно ничего не хочу! – она понимала, что чем скорее закончится чайная церемония, тем быстрее она окажется наедине с Сарой.
– А о моих охранниках не забыли? – поинтересовалась Сара у Листак.
– Нет, конечно, мисс, – ответила та, проходя с подносом.
– Калид настоял, чтобы они ехали со мной, но это так утомительно – повсюду таскать за собой охранников!
– В наши дни это необходимо, – подчеркнуто произнесла Беатрис.
Женщины жизнерадостно щебетали; Беатрис все еще была полна впечатлений и сплетен после бала, так что Эми наконец не выдержала:
– Сара, не желаешь ли прогуляться по саду? Тетушка так изумительно за ним ухаживает, а скоро все уже отцветет. Жалко, если ты упустишь такую красоту!
Сара с готовностью поднялась, тут же поняв истинный смысл сказанного.
– Ах, я с огромным удовольствием посмотрю его! – радостно ответила она.
– Тетушка, Вы не хотите пойти с нами? – любезно поинтересовалась Эми, прекрасно зная, что Беатрис терпеть не может никаких упражнений подобного рода.
– Нет, спасибо. Я лучше схожу на кухню – посмотрю, как обстоит дело с обедом. Сара пообедает с нами и останется на ночь.
– Как замечательно! – обрадовалась Эми, направляясь к двери. Сара последовала за ней, и едва они остались вдвоем, она взяла Эми за руку:
– Я приехала, как только услышала.
– Неужели нет никакой надежды, Сара? Что говорит Калид? – с отчаяньем спросила Эми.
Сара покачала головой и вздохнула:
– Калид уже целую неделю участвует в каких-то секретных встречах, приходит и уходит в любое время суток. Он, естественно, не посвящает меня в подробности происходящего, но я предполагаю, что назревает нечто грандиозное.
– Это сможет помочь Малику?
– Я не знаю.
– Ты не радуешь оптимизмом.
Сара пожала плечами.
– Малик уже давно слывет самым опасным преступником во всей империи. Хаммиду важно сделать из него образец.
– Значит, Малик будет осужден.
– Боюсь, что так.
– А тюрьма в Топкапы совсем неприступная?
– Если Малика приговорят, то переведут в другую тюрьму – в старом городе, как только будет назначено время казни. Существует традиция, по которой государственные преступники лишаются жизни именно там – на старинной площади, на глазах у публики.
– Из той тюрьмы легче сбежать? – не унималась Эми.
– Думаю, да, но учти, что все время Малика будут упорно охранять.
– Но ведь, наверняка, Анвар и другие попытаются освободить его.
– Попытаться они могут. Но я сомневаюсь, что из этого что-нибудь получится.
Эми глубоко вздохнула.
– Можно как-нибудь пробраться в тюрьму, чтобы увидеть его?
Сара молча смотрела на нее, не в силах произнести ни слова.
– Скажи же! Есть ли хоть какой-то шанс?
– Ты понимаешь, о чем спрашиваешь?
– Если ему суждено умереть, я хочу встретиться с ним в последний раз. Это возможно?
– Тебе придется просить этой милости у султана, а с какой стати он дарует ее?
– Может быть, он дарует ее Калиду. И тебе, – предположила Эми.
– Мне?
– Да. А я могла бы пройти вместо тебя.
Сара закрыла глаза.
– Подумай. Если одеться и прикрыть лицо по местной традиции, то кому в тюрьме придет в голову, что это не ты, а я? Мы примерно одного сложения, да и цвет волос у нас одинаковый. Если я пройду рядом с Калидом, то никто ничего и не заподозрит. Сара снова открыла глаза.
– Ты, очевидно, забыла одно: Калид вовсе не в дружеских отношениях с султаном – так почему Хаммид должен делать ему одолжение?
– А разве не существует традиции, связанной с Праздником цветов? Каждый паша просит султана об одолжении, и тот не имеет права отказать.
– Откуда ты знаешь это? Просто удивительно!
– Сначала мне рассказала об этом Листак, а потом я и сама прочитала в газетах.
– Я понимаю, что ты задумала, но Калид не сможет просить султана помиловать Малика. Отмена казни не входит в число этих одолжений. Традиция восходит к временам Византии, а туда она пришла из Рима – но речь идет о небольших милостях – например, снятие запрета на брак между представителями враждебных племен или возмещение уже уплаченного наследства семье невесты, если помолвка расторгнута.
– Но Калид вполне может попросить разрешения посетить Малика вместе с тобой. Разница лишь в том, что вместо тебя пойду я.
– Калид не одобрит этого. Он не захочет подвергать тебя опасности.
– Попытаться можно.
– Султан может не позволить мне идти вместе с Калидом, – продолжала сомневаться Сара.
– Но Малик ведь приходится братом мужу Роксалены – его дочери.
– И что же?
– Роксалена твоя подруга. Она захочет, чтобы ты навестила брата ее мужа перед казнью, правда ведь?
Сара вздохнула и покачала головой.
– Ты когда-то рассказывала мне, что султан очень добр к дочери; он даже пошел навстречу ее капризу учить английский. Ведь именно так ты оказалась в гареме и познакомилась с Роксаленой, – настаивала Эми.
– Султан был очень добр до того, как Роксалена убежала с Османом, – сухо ответила Сара. – Сомневаюсь, что сейчас он склонен потакать ее капризам.
– Но попробовать же можно?
– Эми, ты говоришь о человеке, который убил почти всю семью Османа, когда узнал, что Роксалена вышла за него замуж. Так что этот план очень ненадежен!
– Но это единственное, что я могу придумать! – воскликнула Эми в отчаянье. – Вчера я написала тебе письмо на десяти страницах, пытаясь придумать, как спасти Малика, но у меня здесь ни связей, ни друзей – ничего. Так если я не смогу помочь ему, может быть, мне удастся хотя бы побыть с ним напоследок. Калид говорит, что султан очень тщеславен и любит делать широкие жесты перед главами провинций, чтобы показать, насколько он милостив. Так что может быть лучше, чем уважить просьбу паши посетить приговоренного к казни заключенного? Разве это не лучший пример милосердия?
– И ты хочешь, чтобы все это Калид объяснил Хаммиду?
– Я уверена, что Калид найдет собственный путь выразить это, но пожалуйста, попроси его попробовать!
Сара задумалась.
Эми закусила губу, пытаясь не заплакать.
– Я просто не могу позволить Малику умереть, даже не повидавшись со мной, – прошептала она.
Сара обняла ее:
– Я постараюсь что-нибудь придумать.
– Как ты дашь мне знать, если разрешение будет получено? – воспряла духом Эми.
– Пошлю гонца с известием о дне и времени. Самый быстрый доскачет от Бурсы до твоего дома за пять часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Неожиданно Эми поднялась и подошла к письменному столу, достав из ящика английскую бумагу, принесенную Джеймсом из офиса специально для нее, и чернила. Она напишет Саре. До национального праздника остается еще месяц, и возможно, Калид сумеет устроить ей свидание с Маликом. Письмо будет идти до Бурсы целую неделю, но все равно попробовать стоит. Хороши любые средства, а сейчас в голову не приходит ничего иного.
Эми исписала десять страниц своим быстрым, летящим почерком, открыв Саре душу, а когда пальцы уже отказались двигаться, она вложила письмо в конверт и спрятала письмо в книгу. Взглянув на часы, она увидела, что уже восемь: писала она, оказывается, больше двух часов.
Девушка спустилась вниз и заглянула в гостиную. Джеймс и Беатрис читали возле камина. Эми прошла через холл в кабинет Джеймса, где на столе лежала газета. Схватила ее и вышла в фойе, всматриваясь в статью при свете газовой лампы.
Малика схватили возле дома брата Юрия, который был назван «известным сторонником мятежника». Эми подумала, что, очевидно, кто-то заметил его в прошлый приход и решил получить обещанную награду. А может быть, Малика увидели где-то в другом месте и выследили. Сейчас это уже не имело никакого значения. Он арестован из-за того, что покинул свое безопасное гнездо в горах, чтобы встретиться с ней. И она теперь должна помочь ему. Любыми средствами!
В газете писали, что Малика отвезли в имперскую тюрьму в замок Топкапы, где он будет ожидать суда.
Эми отнесла газету обратно в кабинет и пошла наверх.
Что это будет за суд, сомневаться не приходилось.
Всю ночь девушка что-то придумывала, но безрезультатно; она была так же бессильна, как самый нищий крестьянин в империи. За завтраком она появилась осунувшаяся, с темными кругами под глазами, но полная решимости держаться так, будто ничего не произошло. Она даже заставила себя что-то проглотить под веселую болтовню Беатрис о том, сколько средств выручили на благотворительном балу и куда пойдут эти средства. Эми возила по тарелке кусок оладьи, когда неожиданно поняла, что Джеймс уже несколько раз пытается с ней заговорить.
– Да? – наконец прореагировала она, подняв на него глаза.
– Ты словно в тумане сегодня, – заметил Джеймс.
– Простите. Я плохо спала.
– Что-то не так, милочка? – забеспокоилась Беатрис.
Эми посмотрела на тетушку – на ее доброе, открытое, веснушчатое лицо, и подумала, какая неодолимая пропасть пролегла между ними.
«Какой у меня выбор? – задумалась она. – Никакого. Только ложь».
– Все в порядке. Просто немного устала. Возможно, бал оказался более утомительным, чем я представляла себе.
– Кстати о бале, – вступил в разговор Джеймс. – Я должен сообщить тебе, что Мартин Фитцуотер явился ко мне в офис, чтобы просить официального позволения навещать тебя.
Эми едва не застонала.
– Когда? – наконец сумела она произнести.
– Вчера. Я видел, что он танцевал с тобой, и ожидал его визита. Я хотел сообщить тебе об этом вчера за обедом, но насколько ты помнишь, ты рано ушла к себе.
Эми промолчала.
– Однако твоя реакция весьма сдержанна, – заметил Джеймс.
– Я просто удивлена.
– Как ты можешь удивляться? – в голосе Джеймса послышался сарказм. – Человек весь вечер ходил за тобой по парадному залу британского посольства, словно молодой спаниель.
Беатрис довольно хихикнула. Мартин казался ей идеальным мужем для Эми: богат, британец, с хорошими связями. Если Эми выйдет за Мартина, то семейство Вулкотов повысит свой статус в Западной империи.
– Я думала, что он танцевал и с другими девушками тоже, – скромно ответила Эми.
– Только когда не мог найти тебя. Так что же мне ему сказать? Я вовсе не возражаю против его ухаживаний, но согласись, поощрять его, если тебе он вовсе не интересен, не стоит.
– Вряд ли удастся найти кого-то лучше Мартина, – защебетала Беатрис. – Он блестящий молодой офицер, у которого впереди прекрасная карьера.
Эми вздохнула. Ну что она может сказать? Если она откажется принимать Мартина, родственники неизбежно зададутся вопросом – почему?
– Ну разумеется, Мартин может заходить ко мне, – спокойно ответила она. – Вы можете ему передать, чтобы он присылал свою карточку во время тетушкиных вечеров. Я с удовольствием буду принимать его.
Беатрис метнула на Джеймса победоносный взгляд и вернулась к своему компоту.
Джеймс же еще пару секунд понаблюдал за движениями оладьи по тарелке племянницы и поинтересовался:
– Так каковы же твои планы на сегодняшний день, Амелия?
– Утром мне надо написать несколько писем, а днем я собиралась пройтись до магазина Чамли и посмотреть, не пришли ли из Штатов новые книги.
– Спроси, пожалуйста, не получен ли еще тот альбом выкроек, который я заказывала, – попросила Беатрис.
Эми кивнула. Еще несколько минут она прилежно жевала, не ощущая никакого вкуса, а потом спросила:
– Можно мне пойти к себе? Я, правда, должна ответить на несколько писем. Последнее время я совсем запустила свою корреспонденцию.
– Иди, иди, милая, – отпустила ее Беатрис.
Едва Эми вышла, она разоткровенничалась с мужем:
– Ах, я так рада, что девочка будет встречаться с Мартином Фитцуотером, а ты?
– Мне кажется почему-то, что Эми рада значительно меньше, чем ты.
– Что ты имеешь в виду? – тон Беатрис изменился, она была явно раздражена попыткой мужа не согласиться с ее планами.
– У Эми что-то свое на уме. Любая другая на ее месте прыгала бы от восторга, но у меня складывается впечатление, что она согласилась только для того, чтобы не расстраивать нас с тобой.
– Не говори глупостей, – оборвала его Беатрис. – Девочка смущена и одинока после смерти родителей, не говоря уж о том ужасном и печальном опыте, который ей пришлось приобрести сразу по приезде в эту страну.
– Мне почему-то кажется, что этот опыт вовсе не стоит называть ужасным и печальным, – снова возразил Джеймс.
Беатрис застыла, гладя на мужа, даже забыв опустить вилку.
– Прости, не поняла? – скованно поинтересовалась она.
– Ты не заметила выражения лица Эми вчера вечером, когда она узнала, что Малик-бея схватили? Она не радовалась. И даже не чувствовала благодарности властям. Она расстроилась. Очень расстроилась.
Беатрис молча обдумывала услышанное.
– И не ты ли рассказывала мне, что у нас на чаепитии – перед балом – она вступила в пререкания с миссис Беллинджер? Будто бы защищала мятежников? Тебе не кажется все это насколько странным?
– Тогда показалось, – ответила Беатрис задумчиво. – Наверное, я просто так занялась подготовкой бала, что забыла обо всем на свете.
– Эми отсутствовала шесть недель, Беатрис. За это время она многое успела увидеть в лагере мятежников. А для бея вовсе не типично то, что он отпустил ее, – даже после заступничества Калид-шаха.
– Так что ты подозреваешь? – в ужасе пробормотала Беатрис. – Что Эми имела какую-то связь с этим ужасным разбойником?
– Имеет, – спокойно поправил Джеймс. – Имеет.
– Ах, господи! – простонала Беатрис, наконец положив вилку. – Ты считаешь, что она им увлечена?
Джеймс, судя по поведению Эми, предпочел бы сказать, что дело зашло значительно дальше, чем простое увлечение, но существовал предел того, что могла воспринять Беатрис.
– Да, – просто и коротко ответил он.
– Мы должны немедленно прекратить это, Джеймс! Что можно предпринять? – воскликнула Беатрис. Она задрожала и приподнялась со стула.
Джеймс предостерегающе поднял руку.
– Нам ничего не нужно предпринимать, дорогая. Через месяц этот человек умрет, – жестко произнес он. – Палач султана разрешит проблему вместо нас.
Беатрис явно успокоилась и взглянула на мужа. Джеймс, как всегда, прав.
– Не могу поверить, что она обманывала нас с того самого дня, как приехала в наш дом, – побормотала Беатрис, потрясенная всем услышанным.
– У Эми не было выбора – с ее позиций. Нам с тобой не дано этого понять – опять-таки по ее мнению.
– Куда уж нам! – негодующе воскликнула Беатрис.
– Если мое предположение верно, то становится понятным полное отсутствие у девочки интереса к твоим планам замужества и многие другие странности, – продолжал Джеймс.
Беатрис медленно кивнула.
– Но не вздумай сказать хоть слово обо всем этом самой Амелии, – сурово приказал жене Джеймс, – что бы ты ни думала о ее поведении, укорять или бранить ее в данной ситуации просто бесполезно. Скоро все трудности разрешатся сами собой. Бей исчезнет, и все закончится.
– А со временем она забудет о нем, – негромко добавила Беатрис – скорее, самой себе, чем Джеймсу.
– Со временем, – согласился Джеймс. Беатрис тяжело вздохнула.
– Исключая меня, женщины в нашей семье определенно имеют склонность к этим диким туркам, – недовольно заметила она.
– Женщины в нашей семье всегда отличались своеволием, – устало возразил Джеймс и налил себе еще одну чашку кофе.
* * *
Посещение книжного магазина служило Эми лишь предлогом для покупки газет; но изучив их все, она узнала не больше, чем знала утром. Единственное, что явствовало из различных журналистских отчетов – Малик схвачен и сейчас находится в тюрьме. Она выкинула газеты в урну тут же, возле магазина, и села в экипаж, чтобы отправиться домой.
Едва возница повернул на аллею дома Вулкотов, Эми увидела, что там уже стоит какая-то карета. Она всмотрелась в герб на дверце, и сердце ее забилось стремительнее: это была карета паши Бурсы.
Эми ворвалась в дом и резко остановилась на пороге гостиной – она увидела Сару, пьющую чай вместе с Беатрис.
– Ах, Сара, как я тебе рада! – воскликнула девушка, не сумев сдержать слезы.
– А как насчет меня? – сухо и ядовито поинтересовалась Беатрис. – Меня ты разве не рада видеть?
Эми развязала бант на плаще, сбросила его на стул, потом наклонилась и поцеловала тетушку в щеку.
– Конечно, рада! – успокоила она ее, отдавая журнал с выкройками, который та заказывала. – Дело просто в том, что я совсем не ожидала увидеть Сару, и это такой приятный сюрприз!
– Мне понадобилось приехать в Перу за покупками, вот я и решила заехать к вам и всех повидать, – спокойно пояснила Сара, ставя чашку на блюдце. Она улыбалась, когда Эми целовала ее, но когда их взгляды встретились, глаза ее были серьезны.
– Листак, принеси, пожалуйста, еще одну чашку – для мисс Амелии – распорядилась Беатрис.
– Ах нет, спасибо! – как можно беззаботнее отказалась Эми. – Я действительно ничего не хочу! – она понимала, что чем скорее закончится чайная церемония, тем быстрее она окажется наедине с Сарой.
– А о моих охранниках не забыли? – поинтересовалась Сара у Листак.
– Нет, конечно, мисс, – ответила та, проходя с подносом.
– Калид настоял, чтобы они ехали со мной, но это так утомительно – повсюду таскать за собой охранников!
– В наши дни это необходимо, – подчеркнуто произнесла Беатрис.
Женщины жизнерадостно щебетали; Беатрис все еще была полна впечатлений и сплетен после бала, так что Эми наконец не выдержала:
– Сара, не желаешь ли прогуляться по саду? Тетушка так изумительно за ним ухаживает, а скоро все уже отцветет. Жалко, если ты упустишь такую красоту!
Сара с готовностью поднялась, тут же поняв истинный смысл сказанного.
– Ах, я с огромным удовольствием посмотрю его! – радостно ответила она.
– Тетушка, Вы не хотите пойти с нами? – любезно поинтересовалась Эми, прекрасно зная, что Беатрис терпеть не может никаких упражнений подобного рода.
– Нет, спасибо. Я лучше схожу на кухню – посмотрю, как обстоит дело с обедом. Сара пообедает с нами и останется на ночь.
– Как замечательно! – обрадовалась Эми, направляясь к двери. Сара последовала за ней, и едва они остались вдвоем, она взяла Эми за руку:
– Я приехала, как только услышала.
– Неужели нет никакой надежды, Сара? Что говорит Калид? – с отчаяньем спросила Эми.
Сара покачала головой и вздохнула:
– Калид уже целую неделю участвует в каких-то секретных встречах, приходит и уходит в любое время суток. Он, естественно, не посвящает меня в подробности происходящего, но я предполагаю, что назревает нечто грандиозное.
– Это сможет помочь Малику?
– Я не знаю.
– Ты не радуешь оптимизмом.
Сара пожала плечами.
– Малик уже давно слывет самым опасным преступником во всей империи. Хаммиду важно сделать из него образец.
– Значит, Малик будет осужден.
– Боюсь, что так.
– А тюрьма в Топкапы совсем неприступная?
– Если Малика приговорят, то переведут в другую тюрьму – в старом городе, как только будет назначено время казни. Существует традиция, по которой государственные преступники лишаются жизни именно там – на старинной площади, на глазах у публики.
– Из той тюрьмы легче сбежать? – не унималась Эми.
– Думаю, да, но учти, что все время Малика будут упорно охранять.
– Но ведь, наверняка, Анвар и другие попытаются освободить его.
– Попытаться они могут. Но я сомневаюсь, что из этого что-нибудь получится.
Эми глубоко вздохнула.
– Можно как-нибудь пробраться в тюрьму, чтобы увидеть его?
Сара молча смотрела на нее, не в силах произнести ни слова.
– Скажи же! Есть ли хоть какой-то шанс?
– Ты понимаешь, о чем спрашиваешь?
– Если ему суждено умереть, я хочу встретиться с ним в последний раз. Это возможно?
– Тебе придется просить этой милости у султана, а с какой стати он дарует ее?
– Может быть, он дарует ее Калиду. И тебе, – предположила Эми.
– Мне?
– Да. А я могла бы пройти вместо тебя.
Сара закрыла глаза.
– Подумай. Если одеться и прикрыть лицо по местной традиции, то кому в тюрьме придет в голову, что это не ты, а я? Мы примерно одного сложения, да и цвет волос у нас одинаковый. Если я пройду рядом с Калидом, то никто ничего и не заподозрит. Сара снова открыла глаза.
– Ты, очевидно, забыла одно: Калид вовсе не в дружеских отношениях с султаном – так почему Хаммид должен делать ему одолжение?
– А разве не существует традиции, связанной с Праздником цветов? Каждый паша просит султана об одолжении, и тот не имеет права отказать.
– Откуда ты знаешь это? Просто удивительно!
– Сначала мне рассказала об этом Листак, а потом я и сама прочитала в газетах.
– Я понимаю, что ты задумала, но Калид не сможет просить султана помиловать Малика. Отмена казни не входит в число этих одолжений. Традиция восходит к временам Византии, а туда она пришла из Рима – но речь идет о небольших милостях – например, снятие запрета на брак между представителями враждебных племен или возмещение уже уплаченного наследства семье невесты, если помолвка расторгнута.
– Но Калид вполне может попросить разрешения посетить Малика вместе с тобой. Разница лишь в том, что вместо тебя пойду я.
– Калид не одобрит этого. Он не захочет подвергать тебя опасности.
– Попытаться можно.
– Султан может не позволить мне идти вместе с Калидом, – продолжала сомневаться Сара.
– Но Малик ведь приходится братом мужу Роксалены – его дочери.
– И что же?
– Роксалена твоя подруга. Она захочет, чтобы ты навестила брата ее мужа перед казнью, правда ведь?
Сара вздохнула и покачала головой.
– Ты когда-то рассказывала мне, что султан очень добр к дочери; он даже пошел навстречу ее капризу учить английский. Ведь именно так ты оказалась в гареме и познакомилась с Роксаленой, – настаивала Эми.
– Султан был очень добр до того, как Роксалена убежала с Османом, – сухо ответила Сара. – Сомневаюсь, что сейчас он склонен потакать ее капризам.
– Но попробовать же можно?
– Эми, ты говоришь о человеке, который убил почти всю семью Османа, когда узнал, что Роксалена вышла за него замуж. Так что этот план очень ненадежен!
– Но это единственное, что я могу придумать! – воскликнула Эми в отчаянье. – Вчера я написала тебе письмо на десяти страницах, пытаясь придумать, как спасти Малика, но у меня здесь ни связей, ни друзей – ничего. Так если я не смогу помочь ему, может быть, мне удастся хотя бы побыть с ним напоследок. Калид говорит, что султан очень тщеславен и любит делать широкие жесты перед главами провинций, чтобы показать, насколько он милостив. Так что может быть лучше, чем уважить просьбу паши посетить приговоренного к казни заключенного? Разве это не лучший пример милосердия?
– И ты хочешь, чтобы все это Калид объяснил Хаммиду?
– Я уверена, что Калид найдет собственный путь выразить это, но пожалуйста, попроси его попробовать!
Сара задумалась.
Эми закусила губу, пытаясь не заплакать.
– Я просто не могу позволить Малику умереть, даже не повидавшись со мной, – прошептала она.
Сара обняла ее:
– Я постараюсь что-нибудь придумать.
– Как ты дашь мне знать, если разрешение будет получено? – воспряла духом Эми.
– Пошлю гонца с известием о дне и времени. Самый быстрый доскачет от Бурсы до твоего дома за пять часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27