Очень скоро лавина страждущих захлестнула клинику «Фугестудо», а потом и городок Куширо, а потом и весь остров Хоккайдо, причем настоящих больных было гораздо меньше, чем жертв самодиагноза, а последних – гораздо меньше, чем репортеров и предпринимателей. В результате возникли столь серьезные организационно-технические проблемы, что клинику пришлось закрыть. Ямагучи начал подумывать о том, чтобы обратиться за советом к отцам японской нации.
А тем временем люди продолжали умирать. По уровню смертности рак толстой кишки занимает второе место среди онкологических заболеваний; только рак легких уносит больше жизней. Больные и их родственники давили на правительство США, требуя немедленного внедрения технологии Ямагучи, однако все национальные медицинские организации делали вид, что не слышат, а Управление по контролю за продуктами и лекарствами лишь кудахтало о «прискорбной практике применения курительного опиума». Что же касается весьма политизированного и меркантильного Американского общества раковых больных, то оно откровенно радовалось закрытию клиники «Фугестудо». И только группа ученых из онкологического исследовательского центра Фреда Хатчинсона в Сиэтле подошла к вопросу непредвзято. Эти ученые серьезно отнеслись к полученным доктором Ямагучи результатам, а также к его заявлениям о роли МСС – нового гена, который в нормальном состоянии отвечает за синтез белка, регулирующего восстановление тканей толстой кишки, а в поврежденном – ускоряет развитие опухолей. Центр Фреда Хатчинсона рискнул отправить в Японию делегацию, вернувшуюся месяц назад и подтвердившую факт, который даже Министерство здравоохранения Японии, несмотря на всевозрастающий энтузиазм, не решалось открыто признать: доктор Ямагучи действительно лечит рак толстой кишки.
Как он это делает? Ученые до конца не разобрались. Многие вопросы остались без ответа. Правда, доктор Ямагучи согласился выступить с докладом на апрельской конференции в центре Фреда Хатчинсона – да, вы не ослышались: тот самый Ямагучи, который до сих пор покидал свою клинику лишь для прогулок по ночному лесу, прилетает к нам в Сиэтл, чтобы наконец рассказать правду! Ликуйте, дамы и господа!
И вот знаменитый доктор здесь. Представители прессы встречают его в международном аэропорту Сиэтл-Такома. Народ приветствует героя. Фотовспышки стрекочут стробоскопическим салютом. Отцы города суетятся, пытаясь пролезть в каждый кадр. Развеваются американские флаги – сотни флагов на каждом углу; страна настолько стосковалась по ощущению праздника, что готова превратить открытие зарубежного ученого в повод для патриотического парада.
Хорош герой, думаете вы. Даже посмотреть не на что! Пятидесятилетний коротышка в неприметном костюме, комплекцией напоминающий вашего отца, только без конского хвостика. Моргает и улыбается перед букетом микрофонов, лезущих со всех сторон ему в лицо. Голос неожиданно сильный для такого Дохляка: хороший английский с легкой копотью техасского акцента. Передние резцы размером и цветом напоминают кубики Рафинада. Доктор имеет странную привычку постукивать по ним дешевой одноразовой зажигалкой, которую он, по-видимому, носит исключительно для этой цели.
01:07
(Транслируется в записи)
– Спасибо, спасибо. Я счастлив, что вернулся в Америку. Как себя чувствую? Как кот в масле. Спасибо!
Доктор Ямагучи постукивает зажигалкой по зубам.
– У вас много вопросов. Со временем я попробую ответить на все! – Пауза. Тук-тук. – Но мы должны помнить. Лучшие ответы не всегда самые надежные. Ответы можно толковать по-разному. Хитрая штука эти ответы! – Слово «штука» доктор произносит на техасский манер, слегка сбивая слушателей с толку.
На его смущенную улыбку больно смотреть. Он вздыхает, губы разъезжаются еще на пару сантиметров.
– Позвольте рассказать вам историю. В восьмом веке жил монах по имени Джошу, великий патриарх дзен-буддизма. Однажды ученик спросил: «Учитель, есть ли Будда в собаке?»
Пауза. Тук-тук.
– Есть ли Будда в собаке? Согласно преданию, учитель ответил: «У!» А теперь внимание: в китайском языке «у» значит отрицание. «У» значит «нет». Однако у слова могут быть разные оттенки. Множество смысловых нюансов. Зависит от интонации. «У» может означать «конечно, нет!», или «скорее всего нет», или «как правило, нет». Может быть сочувствующе «нет» или «нет» сомневающееся. Почти двенадцать веков философы спорили: что имел в виду учитель Джошу, когда ответил «у»? С какой интонацией он это произнес? Двенадцать веков – непрерывные споры! И вот теперь, прямо здесь, я открою секрет.
Пауза. Никаких «тук-тук». Доктор Ямагучи вцепился в зажигалку обеими руками.
– Когда спросили, есть ли Будда в собаке, учитель Джошу ответил не «у». В этом вся ошибка! Когда спросили, есть ли Будда в собаке, учитель ответил: «У-у-у-ууу!»
Секунду доктор Ямагучи радует репортеров и сановников широкой улыбкой; затем запрокидывает голову и по-собачьи воет в потолок:
– Ау-ууу! У-у-УУу!

Пятница, 5 апреля, утро
В Храме разрушенной удачи
5:30
– «Сире», «Филип Моррис», «Мерик», «Дженерал электрик», «Американ экспресс», «Кока-Кола», «Интернэшнл пейпер», «Эй-ти-энд-ти»…
Вы сидите на кровати – глаза закрыты, дыхание поверхностно, маленькие грудки поднимаются и опадают в ритме уходящего сна – и наизусть декламируете список промышленных предприятий Доу-Джонса, как делали это каждое утро, начиная со второго курса.
– …«Алкоа», «Дюпон», «Макдоналдс», «Экссон», «Дженерал моторе», «Тексако», «Вулворт», «Боинг», «Гудиер»…
Рабочий день брокеров Западного побережья начинается рано, чтобы не отставать от Уолл-стрит. В университете вы приучили себя вставать в пять тридцать, хотя первая лекция начиналась только в девять. Изо дня в день, без исключений: проснуться, спустить на пол босые ножки, прочитать мантру.
– …«Юнион карбид», «Юнайтед технолоджиз», «Шеврон», «Три-Эм Истман Кодак», «Вестингхаус», «Уолт Дисней», «Проктор энд Гембл»…
Главное – сразу проявить силу воли. В первое же утро, после того как вы лишились девственности, началась заунывная песнь: «Сире», «Филип Моррис», «Мерик», «Дженерал электрик»… А юный счастливец, местная звезда регби (вы предпочли бы звезду гольфа, но что теперь поделаешь?), лежал в крайнем замешательстве и пытался понять, кого он дефлорировал – святую или дурочку? По молодости лет ему казалось, что есть какая-то разница. Дойдя до «Экссона», вы почувствовали, как по внутренней поверхности бедра сбегает теплая струйка, – и на мгновение тоже пришли в замешательство.
Было время, когда декламирование списка выражало трепетную страсть. За чеканным изгибом длинных ресниц проносились пылающие образы: золотые трубы вставали выше гор, салютуя небу столбами священного дыма; шины вращались, как молитвенные жернова; кассовые аппараты звенели церковными колоколами; во мраке сейфов таинственно мерцали слитки драгоценных металлов; целлюлозные заводы курили фимиам, заставлявший трепетать ваши праведные ноздри, – и душа погружалась в то абсолютное буддистское спокойствие, которое может поддержать лишь открытый на внушительную сумму кредит. Сегодня Доу-Джонс превратился в источник чистого зеленого ужаса, однако вы, подобно бабушке Мати, хлопочущей вокруг своих розовых бутончиков, продолжаете механически цитировать золотой пантеон:
– «Катерпиллер», «Джей-Пи Морган», «Вифлеем» (в чьих чугунных яслях рождается божественная прибыль), «Ай… би…».
Старую добрую Ай-би-эм вы приберегаете напоследок – во-первых, за благородное упорство, с каким она уже столько лет цепляется за верхушку священной финансовой пирамиды, а во-вторых, за вибрирующую энергию последнего слога, от которой трепещет диафрагма, освежается сознание и окончательно исчезают остатки сна.
– Эммммммм… – Последние раскаты мантры вылетают из груди и сливаются с эфиром, и ваши глаза распахиваются навстречу новому дню. Но ненадолго.
Солнце всходит робко, как уличный воришка; крадется между домами, боясь высунуть нос – в небе ни тучки, спрятаться некуда. Солнцу можно посочувствовать: сегодня не просто праздник, а утро после самого черного дня вашей жизни. Осознав это, вы немедленно ныряете обратно в кровать, под одеяло. Просто полежать и подрожать минутку… Но вот приятный сюрприз: не успевает солнце, преодолев робость, перелезть через бруствер горизонта, а вы уже спите как сурок.
8:14
Будда выгуливает свою собачку. Собачку зовут Спарки, у нее длинный серебряный поводок.
Будда и Спарки гуляют по полю для игры в гольф.
– Эй! Эй, приятель! – кричат игроки. – Кто этот жирный идиот? Гоните его прочь!
Возле семнадцатой лунки Будда находит гриб; возле восемнадцатой съедает его.
А теперь Будда запускает собачку, как воздушного змея. Серебряный поводок рвется, и Спарки парит над крутыми шиферными крышами. Звонкий лай разлетается тявкающим громом. Каждую встречную тучку Спарки обнюхивает, как мусорный ящик.
Повара в ресторанах бьют в сковороды и подбрасывают в воздух кусочки мяса: за «Суп из собачки Будды» можно заломить хорошую цену! Надо только подманить Спарки пониже. Знаменитые кулинары облепили трубы и пожарные лестницы. Они колотят деревянными ложками по котелкам. Громче, громче… От этого грохота вы и просыпаетесь.
– Иду, иду!
В новом здании будет круглые сутки дежурить консьерж; Белфорд уже не сможет ворваться вот так, без предупреждения. Это ведь наверняка он! Кью-Джо никогда не просыпается раньше девяти, ее психике необходим глубокий ежесуточный анабиоз. С брокерской «дискотеки» тоже вряд ли кто-то придет: если Познер возжелает вас увидеть или Сол с Филом захотят извиниться – они подождут до понедельника.
Ну да, так и есть. В дверях стоит Белфорд. И выглядит он неважно.
8:15
Заросший, с мутными глазами – любимый явно не спал всю ночь. Скромный костюм измят и окровавлен, губы и нос отекли, волосы непричесаны – наверное, впервые за взрослую жизнь. Левая ладонь и рукав покрыты липкой желтой пакостью: на рассвете он сидел на крыльце, размахивая банановым эскимо, любимым завтраком Андрэ. Вы гасите волну раздражения, понимая, что и сами сейчас не на пике физического потенциала. Прежде чем критиковать Белфорда, нужно хотя бы сходить в ванную и посмотреться в зеркало.
Глаза у отражения красные и припухшие от вчерашних слез. В остальном ничего из ряда вон, не считая филиппинского колорита, вызывающего обычное легкое удивление. Привыкнуть к этому невозможно, сколько ни живи. Благодаря валлийской крови матери вы счастливо избежали приплюснутой широкой переносицы, делающей всех филиппинских женщин похожими на хулиганок – даже тех, у кого гардероб забит черными корсетами и туфлями на высоком каблуке. Миниатюрный точеный носик достался в подарок от матери, однако все остальное – кожа, волосы, губы, разрез глаз – прибыло на генетической барже из Манильской бухты. Детские попытки разобраться в своих корнях окончились крахом: во-первых, вы родились в Окленде, а выросли в Сиэтле, в атмосфере скорее богемной, чем этнической; во-вторых, Филиппинские острова вообще не отличаются самобытностью – национальные особенности сглажены тремя веками испанского господства, пятью десятилетиями сидения в тени американского стального крыла, японской оккупацией, китайской эмиграцией и двадцатью годами радикальной диктатуры. Более того, родина ваших предков – единственная азиатская страна, колонизированная еще до того, как в ней сформировалось централизованное правительство, не говоря уже о развитой культуре. Будучи подростком, вы нашли удобное решение проблемы самоопределения: забыть про внешнюю обертку и сосредоточиться на содержимом – стопроцентной женщине-янки. Что ж, когда люди не видят в вас американку, это еще можно понять; но куда деваться от зеркал, которые словно говорят: «Кого ты пытаешься обмануть?» Действительно, кого?
Умыться, почистить зубы, взбить волосы, опорожнить мочевой пузырь (ни намека на проклятый запах спаржи), бросить еще один взгляд в зеркало. Фланелевую пижаму нужно снять! Пижама летит на пол – и тут же снова оказывается на плечах.
Уж лучше неряхой, чем нагишом, думаете вы, возвращаясь к своему кавалеру.
Белфорд лежит на кровати, закрыв глаза; в его лице столько скорби, что хватит на три итальянские оперы и еще останется экзистенциалисту на бутерброд. Вы ложитесь рядом – только чтобы утешить, ничего такого! Как будто Белфорд не может утешиться с застегнутой ширинкой. Его возбуждение растет у вас под рукой – дай бог суммам на ваших счетах так расти! Ага, пора фиксировать прибыль. Глаза Белфорда распахиваются, он не может поверить в такую смелость. Вы и сами в нее едва верите: щеки горят пунцовым огнем, фланелевые штанишки съезжают до колен – наездница седлает жеребца. Опа! Чуть-чуть мимо цели. Еще сантиметром южнее, и вы отправились бы, образно говоря, по стопам Энн Луиз. Приподняться, подвинуться. Вот теперь порядок – ракета зашла в пусковую шахту. Зубы прихватывают нижнюю губу, мышиный писк рвется наружу… Признайтесь, Гвендолин, – это то, чего вам не хватало!
Выгнув спину, запрокинув голову, обхватив руками собственные груди, гарцуя и ерзая, вы победоносно въезжаете в утро. Прогулка весьма недолгая, да и не такая уж приятная, но в конце попадаешь куда нужно. Таков Белфорд как любовник – дешевое средство передвижения.
8:40
Кью-Джо утверждает, что вы никогда не испытывали настоящего оргазма. Откуда ей знать? Даже если бы она подслушивала у замочной скважины – стоны и крики не в вашем стиле. С другой стороны, не исключено, что она права: откуда вам знать? Лишь потому, что на определенной стадии соития возникает ощущение, будто погружаешься в кипящий куриный жир, а потом чувствуешь легкий стыд и желание помыться… может, это вовсе не оргазм?
К счастью для всех участников недолгой прогулки, Белфорд засыпает практически мгновенно. Осторожно, чтобы не вызвать повторного возбуждения, вы слезаете с кровати, бежите в ванную и принимаете долгий тщательный душ – как всегда после секса. Помазаться, попудриться. Осмотреть гардероб. Костюмчики «Шанель», блузки «Ральф Лорен», пиджачки «Донна Каран» – многие из них куплены в рассрочку и до сих пор не выплачены. Чем дольше смотришь, тем сильнее чувство, что сейчас надо быть ласковой – очень, очень ласковой – с Белфордом Данном.
Послушный «порше» на всех парах несется к супермаркету – и возвращается, нагруженный всем необходимым для быстрого классического завтрака: яичницы с ветчиной, любимого блюда дровосеков и филиппинских барабанщиков. Кыо-Джо считает, что любимое блюдо всех мужчин – это то, что грубые, невоспитанные люди называют «минет». Покажите мне жену, которая не сосет, говорит она, и я покажу вам мужа, которого можно увести. При одной мысли об этом вы плюете в раковину – со всем изяществом, на которое способны.
9:30
Белфорд, как выясняется, не ест ветчины – по причине поста, – однако с восторгом приветствует яйца, хотя они прожарены так старательно, что кромки белков напоминают кружевной черный лифчик стриптизерши, а желтки можно использовать вместо ластика. Хищно пожирая помазанные джемом тосты (бедняжка ничего не ел со вчерашнего обеда), любимый не перестает восхищаться вашими кулинарными талантами, и в конце концов это начинает раздражать. Крошки, летящие дождем, только усугубляют процесс. Но вы сидите тихо как мышка, прикусив язычок, и ковыряете ложечкой в йогурте; когда же он заканчивает мыть посуду (отговорить было невозможно), приходит время обвить его шею руками и нежно сказать:
– Милый, я понимаю, тебе не терпится прыгнуть в машину и продолжить поиски. Позже мы так и сделаем. Сейчас… тебе не кажется, что во имя безопасности Андрэ и всех остальных следует поехать в центр и написать заявление в полицию?
Белфорд кисло морщится. Ну и поделом! А то уже достала эта вечная умиротворенная улыбочка.
– Я согласен, это разумно, – отвечает он. – Но что, если полиция его найдет, а потом не захочет отдать? Пусть даже он ничего не натворил – если они узнают о его прошлом, мне его уже не видать.
– Глупости какие! Ты даже французов убедил, что сумеешь о нем позаботиться, – это не зная французского!
– Французам я взятку дал.
– Белфорд! Я понятия не имела… Тем более! Думаешь, наши копы откажутся от денег?
Любимый, чьи сбережения в последнее время растут обратно пропорционально акциям Ай-би-эм, погружается в раздумье. Наконец он решительно говорит:
– Ну хорошо. Поехали!
– Может, сначала заедем к тебе? Чтобы ты переоделся?
Совет весьма благоразумный: вдобавок к измазанному кровью пиджаку у Белфорда в области ширинки образовался неровный белый круг – корочка засохшей спермы и вагинальных выделений, напоминающая лунные щелочные озера.
– Некогда переодеваться, – отрезает любимый, поглядев на стенные часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40