Козырную шконку тоже освоили в момент и без предрассудков. Выводы же сделаны были народом вполне конкретные, поскольку вся жизнь сидельца конкретна и не до абстрактных парадигм и силлогизмов ему: с Лареем шутки плохи, не по нему – так уроет.
* * *
В Бабилоне Гекова рать с воодушевлением приноравливалась к самостоятельной жизни. Война практически закончилась, жить стало попроще.
Заочное руководство издалека – это совсем другое, чем тяжкий постоянный догляд сурового Ларея. Эл Арбуз и Тони Сторож достаточно легко и быстро вошли в уголовный бомонд столицы в качестве полноправных Дядек, мелкие инциденты и одиночная стрельба в счёт не шли. Сложнее было с Парой Гнедых: они жёстко правили двумя профсоюзами – портовых рабочих и транспортниками, не собираясь делиться властью и полномочиями ни с кем, включая соратников по «Коготку», протянули лапы и к курортному Хаммору, столице кинобизнеса. Они же, с благословения Гека, совершали набеги на владения иневийских и фибских гангстеров. Природа не наделила ни одного из братьев особым умом, но борзости, настырности и здравого смысла им вполне хватало, чтобы процветать и неукоснительно следовать линии, прочерченной для них Лареем. А Ушастый, так тот вообще считал себя зырковым по Бабилону, оком Лареевым. По жёсткости своих понятий и беспримерной, нерассуждающей преданности кумиру он занимал самый крайний, экстремистский фланг в рядах организации Гека. Его территория и влияние не шли ни в какое сравнение с владениями Сторожа и Арбуза, команда боевиков насчитывала от силы два десятка парней, но именно он собирал деньги в общак, в том числе и со Сторожа с Арбузом, и с Гнедых. И «Пентагон» в лице Малыша однозначно ориентировался на Ушастого. Даже братья Гнедые, Пер и Втор, не решались скалить на него зубы, а бывало – и советовались с ним по некоторым деликатным вопросам. Никаких деловых отношений ни с кем, кроме как со «своими», из роскоши – только длиннорылые моторы с броней и бабы в «нерабочие часы»… Дела в «китайском» районе продвигались туго: Ушастый привык экономить время с помощью пластида и автоматов, что приносило плоды даже в гнилых винегретных районах, но здесь все было совсем иначе. Узкоглазые на прямой конфликт вроде бы и не шли, на все соглашались, но… Денег от них не поступало, его людей никто и никак не мог понять, ставленники же из местных, двое уже за три месяца, бесследно пропадали… Ушастый злился, посылал карательные экспедиции, хотя и трудно было врубиться – кто там у них основной и всем заправляет, но результат получался прежний: с тем же успехом можно было пинками наказывать землю…
Сказать, что вся Гекова шатия-братия жила между собой душа в душу, было бы сильным преувеличением: центробежные процессы разводили вчерашних соратников далеко друг от друга; Гнедые завидовали Сторожу, тот Арбузу, Арбуз опасался Ушастого, Ушастый недолюбливал Сторожа и Арбуза, те – его, Сторожа раздражали и тревожили пограничные действия Гнедых, Малыш мечтал о воле и постоянно слал на волю Ушастому язычки с претензиями к нему и остальным… Единственное, что цементировало их воедино, – страх вызвать недовольство Ларея и потерять его расположение и уважение.
Удила ослабли, Ларей сидел далеко, но он был все ещё жив. Его добровольная «схима» по-разному была воспринята ближайшими: Сторож, Арбуз и Гнедые не одобряли про себя Лареев задвиг и первое время чувствовали себя несколько неуютно без опеки и, как бы это сказать, без «последней инстанции», на которую можно было бы свалить бремя окончательного решения серьёзной проблемы с непредсказуемым результатом. Но они скоренько привыкли, и временами им казалось, что в перспективе и без «шефа» вполне реально делать дела. Малыш и Ушастый с глубоким уважением оценили такое решение, хотя и не вполне понимали его причины. Из ближних один лишь Фант (Малоун, как непричастный к «делам», не в счёт) остро переживал уход Ларея: он, Фант, не бог весть какой вождь, но был при «шефе», подчинялся только ему, был относительно свободен в деньгах и планах; а теперь приходилось выбирать – на кого ориентироваться. Тони Сторож был пообразованнее Арбуза и не такой жёсткий, но Арбуз зато не собирался вникать в детали, довольствуясь результатами и следуя правилам, установленным при Ларее. Ушастый же и Гнедые Фантом даже не рассматривались: техника сложнее ножа и автомата была недоступна их пониманию, так что Фант выбрал Арбуза себе в патроны, от него же получал деньги и дополнительные, помимо рутинных, задания.
Когда на Ушастого пришла с пересылки последняя по времени малява от «шефа», тот не колебался, собрал всех основных, довёл до них содержание посланий, передал приветы и потребовал денег, людей, полномочий и подстраховки: предстояло ехать в стотысячный городишко Белая Сельва, где располагались аж три зоны, в том числе и та, куда сосватали Ларея, и попытаться решить (и не то что попытаться – решить однозначно) проблемы, поставленные перед ними Лареем. Следовало собрать всю доступную информацию по обеим сторонам «колючки», поискать подходы к администрации, разместить на некоторое время десяток толковых ребят с убедительными документами, деньгами и разнокалиберным «стрекоталовом», наладить «коней» для зоны, быть готовыми к неожиданностям.
Гнедые вызвались поехать и оперативно все возглавить, но Ушастый не доверял их горячему нраву и слабому знанию зонной специфики, о чем и сообщил им прямо, не выбирая выражений. Гнедые не смолчали и принялись отругиваться, не возражая по существу, поскольку все же понимали правоту Сержа (Серж Кордилья – так записали Ушастого в церковной книге при его рождении, а кличку он получил много позже, по очевидному признаку) насчёт опыта и знаний. Арбуз повысил голос, хряснул мохнатой пятернёй по столу и прекратил базарный гомон: правильно, Серж должен ехать, но и они все готовы сделать то же в любой момент, если понадобится. С деньгами проблем не будет, если речь идёт о чёрной наличке, а людей и документы подберём, тщательно, но быстро, суток за двое – за трое. Если потребуется белый нал, Втор обеспечит в нужном количестве и Тони, вероятно, добавит из своих каналов. И Фант поедет с оборудованием и ассистентами. Нет возражений? Нет. Тони останется здесь при любом раскладе и в случае чего повоюет за всех – гниды вокруг так и шастают. Тони, что скажешь?
Тони говорил на совещании меньше всех боссов, но вместо ответа вывалил на стол три папки с информацией: по городу Белая Сельва, по офицерскому составу зоны (недавно сумел купить «крота» в канцелярии сектора департамента по зонному хозяйству Юго-Востока), по городской администрации (оттуда же).
– Это к вопросу о том, кто на месте может больше пригодиться. С белналом сейчас напряжёнка, но – наскребём сообща, после сосчитаемся, кто и чего тратил… Надо будет, жребий кинем – имеется в виду, мы с Элом, кому ехать, кому оставаться. В остальном возражений вроде как нет.
На том и порешили. Мнения Фанта, как самого младшего на совещании, не спрашивали, но он и сам был рад-радёшенек хоть чем-нибудь непосредственно помочь шефу там, на месте…
Стукнула и открылась форточка на входной двери, отъехала прозрачная плексигласовая загородка, и в затихшую камеру просвистел пропитой шёпот надзирателя:
– На «Лэ»…
– Лессинг.
– Ещё…
– Ларей.
– Да. На «Сэ»…
– Симс. – Сим-Сим почти выкрикнул свою фамилию, в тревоге от того, что его с шефом могут разлучить по разным зонам. Но надзиратель погасил его тревогу дежурным «да» и проговорил негромко:
– На выход, с вещами…
Глава 9
С ладони неба
У врат Земли и Феба
День стекает в ночь.
Что такое «локалка»? В прежние времена зона разделялась на две основные и несколько мелких зонных образований. Основные – это жилая и рабочая зона, а есть ещё и кумовской домик, и казармы охраны, и караульные помещения, и вахта… Рабочая – промзона, функционально разбита на ряд цехов или автономных производств, жилая – ряды бараков, клуб, котельная, столовая и так далее… Но покойный Господин Президент Юлиан Муррагос в самом конце долгого правления привёл свой порядок и в пенитенциарную систему: жилые зоны ещё и внутри обрели перегородки из колючей проволоки, чтобы не шастали сидельцы из барака в барак, занимаясь неположенными деяниями, чтобы не мешали Конторе заниматься нелёгким делом в местах заключения – управлять и исправлять. Теперь каждый барак имел свой клочок территории, затянутый колючкой и сеткой-рабицей: хочешь – так сиди, хочешь – на соседей посматривай. Сообщение между «загонами» осуществляется через специальные проходы-двери, возле каждого несут дежурство сидельцы с повязками, зарабатывают дополнительные передачи, свидания, а то и досрочное освобождение. В скуржавых и близких к ним по духу зонах – все просто: с белой повязкой ДСА (добровольное содействие администрации) ходят даже «основные», блатные властители зоны; повязочников там – тьма, это чуть ли не привилегия. В «чёрных» зонах, где сидельцы ориентированы на ржавую пробу, случаются с этим и проблемы, когда никто не хочет на себя цеплять «псовый» знак, обрекающий носящего на презрение и участь изгоя. Но и там, как правило, вакантные места все же заполняются сидельцами из неуважаемого отребья: кто-то должен и выгребные ямы чистить, и по полу шнырять…
Ушастый сумел загрузить унтера из канцелярии двумя тысячами талеров и ящиком приличной трехлетней «конины» иневийского розлива: Ларея и Симса определили в четвёртый отряд, где и промзона стояла локально, за забором, поскольку в промзонном четвёртом цеху работали с клеем на ацетонной основе. Строже строгого налажен был в цехе контроль за расходованием драгоценной массы, но все равно то там, то сям находили сидельца в глухой отключке – добыл и надышался!
Таким образом, в этом пункте пожелание шефа было выполнено, но работы все ещё оставалось через край. Двоих надёжных ребят также удалось определить в «четвёрку». Вольняшка-телефонист согласился «водить коней» – проносить через вахту запретное (ещё бы он не согласился – дело привычное, а эти платят втрое!)… Он же, вольняшка, подсказал, с кем из вахтенной службы «можно иметь дело»…
На зону подвезли вечером, когда сидельцы уже поужинали и коротали срок в бараках. В субботу их повели бы в клуб, на просмотр кинофильма, но была среда.
Осень в этих краях скоротечна: две недели дождей, потом заморозки со снегом, потом снег с морозом, потом морозы с метелями, за ними метели со снегом… Полгода – и опять весна перед коротким летом.
Этап намёрзся ещё перед вахтой – хотя по местным понятиям и не холодно было, но вновь прибывшие не перешли ещё на зимнюю форму одежды, вдобавок и без жратвы остались, дрожали – кто в чем…
Наконец начальник режима и замхоз разделили этапников (двадцать четыре морды – довольно маленький этап) по отрядам, и унтеры повели сидельцев по своим местам.
Староста четвёртого барака, угрюмый толстяк лет пятидесяти, у входа принял списочек из рук унтера, попрощался небрежным поклоном и пошёл в глубь барака.
– Ждите здесь, – процедил он вполоборота, перед тем как уходить.
Новичков было трое: Гек, Сим-Сим и невзрачный мужичок, лет под тридцать (второй срок за квартирную кражу).
Гек через оконце проследил путь унтера до вахты и обернулся.
Барак был как барак, типовой, на двести пятьдесят шесть мест, два крыла, по сто с лишним шконок в каждом. То крыло, в котором они оказались, было, по всей видимости, «главным»: староста направил свои стопы именно в левый торец, где было отгорожено две или три каморки для «господ».
Сидельцы откровенно рассматривали вновь прибывших, шушукались между собой, но не подходили и вопросов не задавали – ждали «начальство».
Гек ленивым шагом выдвинулся вперёд и спросил:
– Куда пошёл этот гондон с большой повязкой на руке? В будку?
Барак замер. Гек говорил отчётливо и громко, чтобы слышно было даже на крайних шконках.
– Да точно говорю: здесь откуда-то псиной разит, ребята! Притерпелись вы тут, что ли, что не чуете? Я спрашиваю – где тут сучий кут? Там, что ли? Уж ежели мне в этом доме жить, то псины здесь быть не должно!
Гек медленно и уверенно двинулся вдоль шконок, сжимая и разжимая кулаки. Занавески в углу отдёрнулись, и оттуда просунулись удивлённые лица местной «знати»: они ещё не поняли, что им кто-то бросил вызов.
– Кому нравится гнулово собачье – в стороны отхлыньте, кому надоело – присоединяйтесь, ребятки!
На ходу выхватывая что-то железное и узкое из сапог, с боков подскочили двое – Сим-Сим узнал их в лицо, Гек по описаниям. Он вовсе не рассчитывал на дополнительную поддержку сверх этих ребят, но один за другим к ним присоединились ещё двое, с треском содравшие повязки с рукавов.
Вшестером они шли, остальные нейтрально смотрели. Геку сунули что-то в руку – заточенный металлический штырь, сантиметров сорок пять в длину и полтора сантиметра в толщину. Гек взвесил и передал его налево Сим-Симу.
Шторы в скуржавом углу отлетели в стороны, местные блатные встали полукольцом; рыл – десятка полтора, оценил Гек навскидку. Впереди возвышался здоровенный, пожалуй, двухметрового роста детина, метис или мулат, черт его маму знает… Ростом он напомнил Геку Дядю Джеймса, а в плечах – ещё шире будет… И моложе…
– Ты, что ли, здешний Главжучка будешь? Точнее – был…
– Тебя уже нет, – спокойным басом прогудел детина вместо ответа. – А остальным отныне будет очень легко срать. Вс… Х-акх…
Геку удалось заставить главаря открыть рот и заговорить, а значит, и расслабиться. Дальше времени терять было нельзя; Гек рывком, стараясь сохранять вертикальное положение, придвинулся к нему и провёл сумасшедшей силы и скорости квартетный удар: левой в живот, коленом в пах, лбом в падающий навстречу нос и правой снизу в челюсть. Затем так же вертикально отодвинулся на прежнее место. Весь каскад с подходом и возвращением занял не более секунды. Гек уже стоял на прежнем месте, а Жираф (кличка главаря) только начинал превращаться в бесформенную кучу на полу. Гек подождал, пока все осознают случившееся, сплюнул на него и громко произнёс:
– Будет жить. У параши… – И внезапно для окружающих пронзительно крикнул: – Крой сук, ребята!
Помедлил пару мгновений (чтобы крик успел впитаться в умы) и ринулся на правый фланг…
Решительность и натиск многое решают. Геку удалось сместить атаку своих ребят вправо, за собой, так что на несколько секунд скуржавые лишены были возможности реализовать численный перевес. Тем временем Гек вывернул из пальцев оглушённого им очередного скуржавого небольшой ломик, и дело пошло быстрее. Главное – постараться обойтись без трупов, хотя бы в первый день, но уж как получится, не предусмотришь…
Толпа, вначале смотревшая на схватку с наружным безучастием, затлела от вида крови и крушения ненавистных идолов и вдруг вспыхнула злобой и жаждой мести.
– Гаси!!!
Если бы пришельцы дали слабину в драке или перед нею – не занялось бы пламя бунта, но с десяток скуржавых валялись уже в крови, а двое побежали было по проходу вдоль двухъярусных шконок…
Бежит – значит бей! Бегущих сбили с ног и уже топтали простые барачные фраты…
– Бей псов! – Крик из десятков глоток перекинулся в другое крыло, где тоже обретались пара скуржавых с пристяжью. Сим-Сим управился с одним противником и катался по полу, сцепившись с другим. Кровь заливала ему лицо, но ничего серьёзного, как успел заметить Гек, просто щека рассечена… В свалке мелькали и двое «десантированных» Ушастым, тоже молодцы ребята! Гек единственный сохранил ясную голову: надо было заканчивать, для большой мокрети время ещё не настало. Он схватил табуретку, хватил ею одного из скуржавых и запустил прямо в окно. Брызнули и зазвенели стекла – наружная охрана должна были услышать, да и «привратники» обязаны сигналить…
– Стой! Шухер! Всем по нарам! Псы на марше! – Гек крикнул, повторил, толкнул одного, второго…
Действительно, завыла сирена, залаяли собаки, послышались крики команд через мегафон. На удивление быстро барак затих и сидельцы бросились по шконкам, на ходу срывая с себя одежду. Гек осмотрелся. На поле боя лежали скуржавые – то ли живые, то ли уже покойники. Двое из них были в сознании, один полз к выходу, оставляя за собой широкую красную полосу. Жираф как лёг в зародышевой позе после Гековых ударов, так и лежал не шевелясь, но за него Гек был уверен – жив, если не сердечник, оклемается через часок, но со сломанной челюстью и яйцами всмятку… Гек схватил за плечо Сим-Сима и толчком показал ему на пол:
– Ложись и глаза под лоб. Очнёшься, объяснишь: напали, ударили, кто – не видел…
Третьего, попутчика, не было видно ни в драке, ни сейчас. Нет, в драке он участвовал как мог, Гек вспомнил. А сейчас он где? Хм! Третий оказался ушлым мужичком, он, не дожидаясь, сам себе выделил место на шконке одного из скуржавых и сейчас изображал спящего…
Лягавые ворвались в барак с собаками на поводках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
* * *
В Бабилоне Гекова рать с воодушевлением приноравливалась к самостоятельной жизни. Война практически закончилась, жить стало попроще.
Заочное руководство издалека – это совсем другое, чем тяжкий постоянный догляд сурового Ларея. Эл Арбуз и Тони Сторож достаточно легко и быстро вошли в уголовный бомонд столицы в качестве полноправных Дядек, мелкие инциденты и одиночная стрельба в счёт не шли. Сложнее было с Парой Гнедых: они жёстко правили двумя профсоюзами – портовых рабочих и транспортниками, не собираясь делиться властью и полномочиями ни с кем, включая соратников по «Коготку», протянули лапы и к курортному Хаммору, столице кинобизнеса. Они же, с благословения Гека, совершали набеги на владения иневийских и фибских гангстеров. Природа не наделила ни одного из братьев особым умом, но борзости, настырности и здравого смысла им вполне хватало, чтобы процветать и неукоснительно следовать линии, прочерченной для них Лареем. А Ушастый, так тот вообще считал себя зырковым по Бабилону, оком Лареевым. По жёсткости своих понятий и беспримерной, нерассуждающей преданности кумиру он занимал самый крайний, экстремистский фланг в рядах организации Гека. Его территория и влияние не шли ни в какое сравнение с владениями Сторожа и Арбуза, команда боевиков насчитывала от силы два десятка парней, но именно он собирал деньги в общак, в том числе и со Сторожа с Арбузом, и с Гнедых. И «Пентагон» в лице Малыша однозначно ориентировался на Ушастого. Даже братья Гнедые, Пер и Втор, не решались скалить на него зубы, а бывало – и советовались с ним по некоторым деликатным вопросам. Никаких деловых отношений ни с кем, кроме как со «своими», из роскоши – только длиннорылые моторы с броней и бабы в «нерабочие часы»… Дела в «китайском» районе продвигались туго: Ушастый привык экономить время с помощью пластида и автоматов, что приносило плоды даже в гнилых винегретных районах, но здесь все было совсем иначе. Узкоглазые на прямой конфликт вроде бы и не шли, на все соглашались, но… Денег от них не поступало, его людей никто и никак не мог понять, ставленники же из местных, двое уже за три месяца, бесследно пропадали… Ушастый злился, посылал карательные экспедиции, хотя и трудно было врубиться – кто там у них основной и всем заправляет, но результат получался прежний: с тем же успехом можно было пинками наказывать землю…
Сказать, что вся Гекова шатия-братия жила между собой душа в душу, было бы сильным преувеличением: центробежные процессы разводили вчерашних соратников далеко друг от друга; Гнедые завидовали Сторожу, тот Арбузу, Арбуз опасался Ушастого, Ушастый недолюбливал Сторожа и Арбуза, те – его, Сторожа раздражали и тревожили пограничные действия Гнедых, Малыш мечтал о воле и постоянно слал на волю Ушастому язычки с претензиями к нему и остальным… Единственное, что цементировало их воедино, – страх вызвать недовольство Ларея и потерять его расположение и уважение.
Удила ослабли, Ларей сидел далеко, но он был все ещё жив. Его добровольная «схима» по-разному была воспринята ближайшими: Сторож, Арбуз и Гнедые не одобряли про себя Лареев задвиг и первое время чувствовали себя несколько неуютно без опеки и, как бы это сказать, без «последней инстанции», на которую можно было бы свалить бремя окончательного решения серьёзной проблемы с непредсказуемым результатом. Но они скоренько привыкли, и временами им казалось, что в перспективе и без «шефа» вполне реально делать дела. Малыш и Ушастый с глубоким уважением оценили такое решение, хотя и не вполне понимали его причины. Из ближних один лишь Фант (Малоун, как непричастный к «делам», не в счёт) остро переживал уход Ларея: он, Фант, не бог весть какой вождь, но был при «шефе», подчинялся только ему, был относительно свободен в деньгах и планах; а теперь приходилось выбирать – на кого ориентироваться. Тони Сторож был пообразованнее Арбуза и не такой жёсткий, но Арбуз зато не собирался вникать в детали, довольствуясь результатами и следуя правилам, установленным при Ларее. Ушастый же и Гнедые Фантом даже не рассматривались: техника сложнее ножа и автомата была недоступна их пониманию, так что Фант выбрал Арбуза себе в патроны, от него же получал деньги и дополнительные, помимо рутинных, задания.
Когда на Ушастого пришла с пересылки последняя по времени малява от «шефа», тот не колебался, собрал всех основных, довёл до них содержание посланий, передал приветы и потребовал денег, людей, полномочий и подстраховки: предстояло ехать в стотысячный городишко Белая Сельва, где располагались аж три зоны, в том числе и та, куда сосватали Ларея, и попытаться решить (и не то что попытаться – решить однозначно) проблемы, поставленные перед ними Лареем. Следовало собрать всю доступную информацию по обеим сторонам «колючки», поискать подходы к администрации, разместить на некоторое время десяток толковых ребят с убедительными документами, деньгами и разнокалиберным «стрекоталовом», наладить «коней» для зоны, быть готовыми к неожиданностям.
Гнедые вызвались поехать и оперативно все возглавить, но Ушастый не доверял их горячему нраву и слабому знанию зонной специфики, о чем и сообщил им прямо, не выбирая выражений. Гнедые не смолчали и принялись отругиваться, не возражая по существу, поскольку все же понимали правоту Сержа (Серж Кордилья – так записали Ушастого в церковной книге при его рождении, а кличку он получил много позже, по очевидному признаку) насчёт опыта и знаний. Арбуз повысил голос, хряснул мохнатой пятернёй по столу и прекратил базарный гомон: правильно, Серж должен ехать, но и они все готовы сделать то же в любой момент, если понадобится. С деньгами проблем не будет, если речь идёт о чёрной наличке, а людей и документы подберём, тщательно, но быстро, суток за двое – за трое. Если потребуется белый нал, Втор обеспечит в нужном количестве и Тони, вероятно, добавит из своих каналов. И Фант поедет с оборудованием и ассистентами. Нет возражений? Нет. Тони останется здесь при любом раскладе и в случае чего повоюет за всех – гниды вокруг так и шастают. Тони, что скажешь?
Тони говорил на совещании меньше всех боссов, но вместо ответа вывалил на стол три папки с информацией: по городу Белая Сельва, по офицерскому составу зоны (недавно сумел купить «крота» в канцелярии сектора департамента по зонному хозяйству Юго-Востока), по городской администрации (оттуда же).
– Это к вопросу о том, кто на месте может больше пригодиться. С белналом сейчас напряжёнка, но – наскребём сообща, после сосчитаемся, кто и чего тратил… Надо будет, жребий кинем – имеется в виду, мы с Элом, кому ехать, кому оставаться. В остальном возражений вроде как нет.
На том и порешили. Мнения Фанта, как самого младшего на совещании, не спрашивали, но он и сам был рад-радёшенек хоть чем-нибудь непосредственно помочь шефу там, на месте…
Стукнула и открылась форточка на входной двери, отъехала прозрачная плексигласовая загородка, и в затихшую камеру просвистел пропитой шёпот надзирателя:
– На «Лэ»…
– Лессинг.
– Ещё…
– Ларей.
– Да. На «Сэ»…
– Симс. – Сим-Сим почти выкрикнул свою фамилию, в тревоге от того, что его с шефом могут разлучить по разным зонам. Но надзиратель погасил его тревогу дежурным «да» и проговорил негромко:
– На выход, с вещами…
Глава 9
С ладони неба
У врат Земли и Феба
День стекает в ночь.
Что такое «локалка»? В прежние времена зона разделялась на две основные и несколько мелких зонных образований. Основные – это жилая и рабочая зона, а есть ещё и кумовской домик, и казармы охраны, и караульные помещения, и вахта… Рабочая – промзона, функционально разбита на ряд цехов или автономных производств, жилая – ряды бараков, клуб, котельная, столовая и так далее… Но покойный Господин Президент Юлиан Муррагос в самом конце долгого правления привёл свой порядок и в пенитенциарную систему: жилые зоны ещё и внутри обрели перегородки из колючей проволоки, чтобы не шастали сидельцы из барака в барак, занимаясь неположенными деяниями, чтобы не мешали Конторе заниматься нелёгким делом в местах заключения – управлять и исправлять. Теперь каждый барак имел свой клочок территории, затянутый колючкой и сеткой-рабицей: хочешь – так сиди, хочешь – на соседей посматривай. Сообщение между «загонами» осуществляется через специальные проходы-двери, возле каждого несут дежурство сидельцы с повязками, зарабатывают дополнительные передачи, свидания, а то и досрочное освобождение. В скуржавых и близких к ним по духу зонах – все просто: с белой повязкой ДСА (добровольное содействие администрации) ходят даже «основные», блатные властители зоны; повязочников там – тьма, это чуть ли не привилегия. В «чёрных» зонах, где сидельцы ориентированы на ржавую пробу, случаются с этим и проблемы, когда никто не хочет на себя цеплять «псовый» знак, обрекающий носящего на презрение и участь изгоя. Но и там, как правило, вакантные места все же заполняются сидельцами из неуважаемого отребья: кто-то должен и выгребные ямы чистить, и по полу шнырять…
Ушастый сумел загрузить унтера из канцелярии двумя тысячами талеров и ящиком приличной трехлетней «конины» иневийского розлива: Ларея и Симса определили в четвёртый отряд, где и промзона стояла локально, за забором, поскольку в промзонном четвёртом цеху работали с клеем на ацетонной основе. Строже строгого налажен был в цехе контроль за расходованием драгоценной массы, но все равно то там, то сям находили сидельца в глухой отключке – добыл и надышался!
Таким образом, в этом пункте пожелание шефа было выполнено, но работы все ещё оставалось через край. Двоих надёжных ребят также удалось определить в «четвёрку». Вольняшка-телефонист согласился «водить коней» – проносить через вахту запретное (ещё бы он не согласился – дело привычное, а эти платят втрое!)… Он же, вольняшка, подсказал, с кем из вахтенной службы «можно иметь дело»…
На зону подвезли вечером, когда сидельцы уже поужинали и коротали срок в бараках. В субботу их повели бы в клуб, на просмотр кинофильма, но была среда.
Осень в этих краях скоротечна: две недели дождей, потом заморозки со снегом, потом снег с морозом, потом морозы с метелями, за ними метели со снегом… Полгода – и опять весна перед коротким летом.
Этап намёрзся ещё перед вахтой – хотя по местным понятиям и не холодно было, но вновь прибывшие не перешли ещё на зимнюю форму одежды, вдобавок и без жратвы остались, дрожали – кто в чем…
Наконец начальник режима и замхоз разделили этапников (двадцать четыре морды – довольно маленький этап) по отрядам, и унтеры повели сидельцев по своим местам.
Староста четвёртого барака, угрюмый толстяк лет пятидесяти, у входа принял списочек из рук унтера, попрощался небрежным поклоном и пошёл в глубь барака.
– Ждите здесь, – процедил он вполоборота, перед тем как уходить.
Новичков было трое: Гек, Сим-Сим и невзрачный мужичок, лет под тридцать (второй срок за квартирную кражу).
Гек через оконце проследил путь унтера до вахты и обернулся.
Барак был как барак, типовой, на двести пятьдесят шесть мест, два крыла, по сто с лишним шконок в каждом. То крыло, в котором они оказались, было, по всей видимости, «главным»: староста направил свои стопы именно в левый торец, где было отгорожено две или три каморки для «господ».
Сидельцы откровенно рассматривали вновь прибывших, шушукались между собой, но не подходили и вопросов не задавали – ждали «начальство».
Гек ленивым шагом выдвинулся вперёд и спросил:
– Куда пошёл этот гондон с большой повязкой на руке? В будку?
Барак замер. Гек говорил отчётливо и громко, чтобы слышно было даже на крайних шконках.
– Да точно говорю: здесь откуда-то псиной разит, ребята! Притерпелись вы тут, что ли, что не чуете? Я спрашиваю – где тут сучий кут? Там, что ли? Уж ежели мне в этом доме жить, то псины здесь быть не должно!
Гек медленно и уверенно двинулся вдоль шконок, сжимая и разжимая кулаки. Занавески в углу отдёрнулись, и оттуда просунулись удивлённые лица местной «знати»: они ещё не поняли, что им кто-то бросил вызов.
– Кому нравится гнулово собачье – в стороны отхлыньте, кому надоело – присоединяйтесь, ребятки!
На ходу выхватывая что-то железное и узкое из сапог, с боков подскочили двое – Сим-Сим узнал их в лицо, Гек по описаниям. Он вовсе не рассчитывал на дополнительную поддержку сверх этих ребят, но один за другим к ним присоединились ещё двое, с треском содравшие повязки с рукавов.
Вшестером они шли, остальные нейтрально смотрели. Геку сунули что-то в руку – заточенный металлический штырь, сантиметров сорок пять в длину и полтора сантиметра в толщину. Гек взвесил и передал его налево Сим-Симу.
Шторы в скуржавом углу отлетели в стороны, местные блатные встали полукольцом; рыл – десятка полтора, оценил Гек навскидку. Впереди возвышался здоровенный, пожалуй, двухметрового роста детина, метис или мулат, черт его маму знает… Ростом он напомнил Геку Дядю Джеймса, а в плечах – ещё шире будет… И моложе…
– Ты, что ли, здешний Главжучка будешь? Точнее – был…
– Тебя уже нет, – спокойным басом прогудел детина вместо ответа. – А остальным отныне будет очень легко срать. Вс… Х-акх…
Геку удалось заставить главаря открыть рот и заговорить, а значит, и расслабиться. Дальше времени терять было нельзя; Гек рывком, стараясь сохранять вертикальное положение, придвинулся к нему и провёл сумасшедшей силы и скорости квартетный удар: левой в живот, коленом в пах, лбом в падающий навстречу нос и правой снизу в челюсть. Затем так же вертикально отодвинулся на прежнее место. Весь каскад с подходом и возвращением занял не более секунды. Гек уже стоял на прежнем месте, а Жираф (кличка главаря) только начинал превращаться в бесформенную кучу на полу. Гек подождал, пока все осознают случившееся, сплюнул на него и громко произнёс:
– Будет жить. У параши… – И внезапно для окружающих пронзительно крикнул: – Крой сук, ребята!
Помедлил пару мгновений (чтобы крик успел впитаться в умы) и ринулся на правый фланг…
Решительность и натиск многое решают. Геку удалось сместить атаку своих ребят вправо, за собой, так что на несколько секунд скуржавые лишены были возможности реализовать численный перевес. Тем временем Гек вывернул из пальцев оглушённого им очередного скуржавого небольшой ломик, и дело пошло быстрее. Главное – постараться обойтись без трупов, хотя бы в первый день, но уж как получится, не предусмотришь…
Толпа, вначале смотревшая на схватку с наружным безучастием, затлела от вида крови и крушения ненавистных идолов и вдруг вспыхнула злобой и жаждой мести.
– Гаси!!!
Если бы пришельцы дали слабину в драке или перед нею – не занялось бы пламя бунта, но с десяток скуржавых валялись уже в крови, а двое побежали было по проходу вдоль двухъярусных шконок…
Бежит – значит бей! Бегущих сбили с ног и уже топтали простые барачные фраты…
– Бей псов! – Крик из десятков глоток перекинулся в другое крыло, где тоже обретались пара скуржавых с пристяжью. Сим-Сим управился с одним противником и катался по полу, сцепившись с другим. Кровь заливала ему лицо, но ничего серьёзного, как успел заметить Гек, просто щека рассечена… В свалке мелькали и двое «десантированных» Ушастым, тоже молодцы ребята! Гек единственный сохранил ясную голову: надо было заканчивать, для большой мокрети время ещё не настало. Он схватил табуретку, хватил ею одного из скуржавых и запустил прямо в окно. Брызнули и зазвенели стекла – наружная охрана должна были услышать, да и «привратники» обязаны сигналить…
– Стой! Шухер! Всем по нарам! Псы на марше! – Гек крикнул, повторил, толкнул одного, второго…
Действительно, завыла сирена, залаяли собаки, послышались крики команд через мегафон. На удивление быстро барак затих и сидельцы бросились по шконкам, на ходу срывая с себя одежду. Гек осмотрелся. На поле боя лежали скуржавые – то ли живые, то ли уже покойники. Двое из них были в сознании, один полз к выходу, оставляя за собой широкую красную полосу. Жираф как лёг в зародышевой позе после Гековых ударов, так и лежал не шевелясь, но за него Гек был уверен – жив, если не сердечник, оклемается через часок, но со сломанной челюстью и яйцами всмятку… Гек схватил за плечо Сим-Сима и толчком показал ему на пол:
– Ложись и глаза под лоб. Очнёшься, объяснишь: напали, ударили, кто – не видел…
Третьего, попутчика, не было видно ни в драке, ни сейчас. Нет, в драке он участвовал как мог, Гек вспомнил. А сейчас он где? Хм! Третий оказался ушлым мужичком, он, не дожидаясь, сам себе выделил место на шконке одного из скуржавых и сейчас изображал спящего…
Лягавые ворвались в барак с собаками на поводках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100