"надейся на смерть", не правда ли?
Я сказал:
- Спокойной ночи, Кэти.
Номер 467 по Тэннер-тэррас... Он представлял собой белый одноэтажный
летний дом с верандой в одном из наиболее дешевых районов и был окружен
дюжиной таких же домов. У всех - покосившиеся крыши, никуда не годные
оконные ставни, а пространство между жилищами устилали какие-то жалкие
растения, топтать которые было право не жалко.
У сержанта Фрэнкса горел свет. Он просачивался из-за жалюзи и
разбрызгивался по нерукотворной лужайке.
Я проехал мимо сержантского дома, развернул машину на первом
перекрестке и остановился в футах ста.
Фрэнкс был полицейским. На своей собственной территории он мог мне
доставить некоторые неприятности, а я совсем не был к ним расположен. Я
выключил мотор, погасил освещение и откинулся на сиденье, как бы собираясь
слегка вздремнуть, но при этом держать ситуацию под контролем.
Приближающийся звук мотора вскоре пробудил меня, и мгновение спустя на
улицу вырвалась широкая полоса света от передних фар чужой машины. Полоса
метнулась в сторону, выпрямилась и замерла напротив дома Фрэнкса. Я увидел
три голубые лампочки, какие обычно бывают на такси. Из задней кабины
автомобиля неуклюже выбрался мужчина и направился к дому. Шел
скособочившись; при тусклом освещении мне показалось, что идет калека.
Входная дверь отворилась прежде, чем человек преодолел низкие бетонные
ступеньки. Он прошел в освещенный входной проем. Это был невысокий полный
мужчина, одет в коричневую куртку, видно из конской кожи. С правой стороны
куртка оттопыривалась, пустой правый рукав болтался свободно.
Дверь закрылась за ним. Такси развернулось и снова остановилось
напротив дома. Фары выключились. Выждав минуту-две, я вышел из своей
машины, бесшумно подошел к чужой. Таксист вытянулся на сиденье, ожидая,
когда снизойдет сон.
- Вы заняты?
Он ответил, не открыв глаз:
- Сожалею. Я должен буду ехать обратно.
- Куда?
- В Куинто.
- Как раз туда мне и нужно.
- Извините, мистер... Эта машина из Куинто. Я не могу брать
пассажиров из Нопэл-Велли.
- Можете, если не имеете ничего против меня.
- А... какой тариф? - Глаза раскрылись. Они были голубые, большие,
чуть не выскакивали наружу.
Я показал таксисту десятидолларовую бумажку.
- Вот ваш... тариф.
Бумажка трещала у меня в пальцах, будто ее охватывал огонь, вызванный
взглядом шофера.
- Идет! Все будет о'кей, коли тот парень не будет возражать. - Шофер
наклонился, чтобы открыть мне дверцу.
Я сел в машину.
- Он не станет возражать. Куда в Куинто он собирался ехать?
- Не знаю, я его встретил, когда он шел по дощатому настилу на пляже.
- Вы его раньше видели?
Этот вопрос весил больше, чем сотня других. Таксист поглядел на меня.
- Вы полицейский?
- Это не принято доказывать.
- Послушайте, мистер, я ведь не брал ваших денег. Я даже не сказал
вам, что возьму деньги. И точно, не дотронусь до них! Так как насчет того,
чтоб выйти и оставить меня в покое? Я пытаюсь вести честную жизнь, черт
возьми.
- Хорошо, я выйду, а вы отправляйтесь назад в Куинто.
- Черт побери, поездка туда стоит семь долларов.
- Можете взять их отсюда. - Я опять вытащил десятидолларовую бумажку.
Он отвел глаза.
- Н-ну, не знаю... Н-ну, благодарю...
- Тогда езжайте быстрее. Над этим местом собираются тучи, и не стоит
ждать, когда хлынут неприятности.
И засунул десять долларов между спинкой сиденья и подушкой...
Я вернулся в свой автомобиль и принялся ждать. Вскоре появился
обладатель кожаной конской куртки с пустым рукавом. Он пожелал спокойной
ночи кому-то из своих собеседников в доме и двинулся к улице. Уже на
тротуаре заметил, что его машина исчезла.
Он поглядел направо, налево, взмахнул левой рукой, громко выругался,
сообщив, что возьмет грех на душу, но обязательно кое с кем посчитается.
Когда он поглядел на дом, свет уже погас. Криво пожав плечами, он
направился по улице пешим ходом. Я предоставил ему возможность пройти
примерно квартал, затем завел мотор и, не спеша, поравнялся с ним.
Пистолет лежал на сиденье рядом со мной.
- Может подбросить? - я изменил свой голос.
- Пожалуй.
Он сошел с тротуара на проезжую часть, попал в пятно света от
уличного фонаря. Выкрашенный масляной краской столб отбрасывал тень на
темное широкое лицо, на котором блестели глаза.
- В Куинто?
- Какая удача, что... - Он узнал меня или мою машину, и фраза так и
осталась неоконченной. Левая рука скользнула к карману куртки.
Я широко распахнул дверцу и взмахнул пистолетом. Его пальцы теребили
кожаную пуговицу в клапане кармана.
- Садись, - приказал я. - Ты ведь не хочешь, чтобы с левой рукой
случилось то же самое, что с правой. У меня страсть к симметрии, учти.
Он сел в машину. Я медленно въехал в темное пространство между
уличными фонарями, остановил машину у тротуара. Переложив пистолет в левую
руку (сосед оставался на прицеле, вел себя тихо), я извлек из кармана его
куртки тяжелый револьвер, пахнущий свежей краской. Добавил его к уже
собранному арсеналу, лежавшему у меня в отделении для перчаток.
- Ну вот, теперь все в порядке.
Мой сосед дышал как бык.
- Тебе не следует заходить слишком далеко, Арчер. Лучше охоться на
своей территории... пока с тобой ничего не случилось.
Я ему сказал, что мне нравится охотиться и в этих местах. Из левого
кармана кожаной куртки я вытянул бумажник и расстегнул его. Посмотрел, в
свете приборной доски: в его водительских правах стояло имя Оскара
Фердинанда Шмидта.
- Оскар Фердинанд Шмидт... - очень благозвучно. Как нельзя лучше
вписать такое имя в заключение по делу об убийстве.
Оскар Фердинанд посоветовал мне пойти переспать с мужчиной. Я сдержал
жгучее желание ударить этого Шмидта. Рядом с водительскими правами в
бумажнике его была маленькая синяя карточка в конвертике из прозрачного
целлюлоида, она свидетельствовала о том, что Оскар Ф.Шмидт является
специальным служащим Компании Тихоокеанских Очистительных Заводов. Были в
бумажнике и деньги, но не крупнее двадцати долларов. Я засунул доллары в
его карман, а бумажник - в свой.
- Я хочу получить назад свой бумажник, - тихо сказал Оскар Ф.Шмидт, -
или мне будет в чем тебя обвинить.
- Пожалуй, скоро тебе будет не до того. Придется позаботиться о
собственной шкуре. Шериф собирается отыскать твой бумажник в кустах около
Нотч-Трейл.
С минуту сосед сидел в полной тишине, если не считать скрипа кожаной
куртки.
- Шериф вернет мне его, не задав ни одного вопроса, - разомкнул он
уста наконец. - Как, по-твоему, был он избран, твой шериф?
- Теперь я знаю, Оскар. Но случается, что линчеванием интересуется
ФБР. Или у тебя есть рука и там?
Когда он ответил на этот вопрос, его хриплый голос изменился, в нем
появились тоненькие обертоны испуга.
- Ты сумасшедший, Арчер, если попытаешься нас продать.
Я ткнул в него дулом пистолета так, что он хрюкнул.
- С тобой покончат в суде раньше, чем вы что-то сделаете со мной...
Так я хочу, Шмидт, чтоб ты кое-что мне рассказал. Сколько ты заплатил
Фрэнксу за информацию и кто дал тебе деньги?
Его мозг работал с трудом. Я почти слышал, как в его извилинах что-то
поворачивалось, останавливалось, потом снова медленно поворачивалось.
- Ты отпустишь меня, если я скажу?
- На этот раз - да, отпущу. У меня нет сейчас возможности возиться с
тобой.
- И вернешь мне бумажник?
- Нет, бумажник и револьвер останутся у меня.
- Я не стрелял из него. Ты тогда заметил?
- И никогда больше не будешь.
Его мозг снова зашурупил. Сосед аж вспотел, и в машине стало
невозможно дышать. Мне захотелось, чтобы он убрался поскорее.
- Деньги мне дал Килборн, - наконец изрек он. - Думаю, там было пять
сотен... Ты просто сумасшедший, если собираешься продать Килборна.
- Выходи из моей машины.

В том месте, где Тэннер-тэррас выходила на дорогу, ведущую к
перевалу, я свернул налево и поехал назад в Нопэл-Велли, вместо того,
чтобы свернуть направо, в сторону Куинто.
События развивались быстрее, чем я ожидал. Так быстро, что я не мог
их контролировать в одиночку... Итак, дело представлялось таким образом:
Килборн решил вести двойную игру, в которой, надеялся, ни один журналист
его не уличит, - он заплатил Ривису, чтоб отделаться от миссис Слокум, а
потом заплатил Шмидту, чтобы отделаться от Ривиса. Логично? Да, мне не
нравилась эта гипотеза, она объясняла наиболее очевидные факты - убийства,
деньги, - но не давала ключа к разгадке всего остального. Тем не менее
лучшего варианта, за который я мог бы зацепиться, не было. Во всяком
случае, я не мог действовать дальше, не посоветовавшись с клиентом. Сама
жена Джеймса Слокума не была вне круга подозрений, но не стала же она
звать меня для того, чтобы я затянул петлю вокруг ее красивой шейки.
Вот и центральная улица Нопэл-Велли, почти опустела, все злачные
места закрыты. Несколько припозднившихся пьяных джентльменов совершали
рейс по тротуарам. Видимо, они не расположены были провести здесь остаток
ночи и встретить рассвет, некоторые уверяли своих дам, что развлечения
будут продолжаться, черт возьми, что и в темных стенах есть двери, за
определенную плату открывающие путь в романтические миры. Дамы были из
тех, что редко появляются при дневном свете.
Я затормозил около заведения Антонио - мне показалось, что там
теплится огонек. В моем потайном кармане лежало десять тысяч долларов,
возникновение которых мне было бы очень трудно объяснить, если бы меня
застукали с ними и заставили раскошелиться полицейские. Еще трудней мне
было бы остаться в живых, знай про эти деньги кто-нибудь другой, из тех,
кого полицейские обязаны ловить и преследовать. Я обернул помятый
коричневый сверток газетным листом и перевязал тесьмой... Я разговаривал с
Антонио только один раз и не знал его полного имени, но он был тем
человеком, кому я решил довериться в Нопэл-Велли.
Он подошел к завешенной шторой двери, когда я тихонько постучал в ее
зеркальное стекло с тротуара, и открыл ее на три-четыре дюйма - настолько
позволяла цепочка.
- Кто там? - Лицо Антонио оставалось в тени.
Я показал ему себя.
- Мне очень жаль, но я не работаю после часа ночи.
- Я пришел не за тем, чтоб выпить, я прошу оказать мне услугу.
- Услугу какого рода?
- Подержите это до завтра в своем сейфе. - Через узкую щель я
просунул ему край свертка.
Он не прикоснулся к свертку.
- Что это за пакет?
- Здесь деньги. Много денег.
- Кому принадлежат эти деньги?
- Я пытаюсь это выяснить. Возьмете их на хранение на короткий срок?
- Вам следовало бы отнести их в полицию.
- Я не доверяю полиции.
- А мне?
- Как видите.
Он взял у меня сверток:
- Я сохраню их. Для вас... Кроме того, я должен извиниться за то, что
произошло тут у меня вчера вечером...
Я сказал, чтоб он о том забыл.

19
Дом на холме стоял темный и безмолвный. Не чувствовалось никакого
движения внутри дома, все было тихо и снаружи, слышались только
посвистывающие вздохи цикад, что подымались с земли и падали в траву. Я
постучал в дверь и стал ждать ответа, дрожа от холода: безветренная ночь
была прохладной. Впрочем, насекомые вздыхали и свистели словно ветер в
ветвях осенних деревьев.
Я толканул дверь. Но она оказалась заперта. Я снова постучал.
Прошло довольно много времени, прежде чем я смог различить свет в
холле, тут же над моей головой зажегся фонарь входной двери, и дверь стала
отворяться - медленно, дюйм за дюймом.
Миссис Стрэн, - затуманенными и покрасневшими ото сна глазами, -
долго приглядывалась ко мне:
- Это мистер Арчер?
- Да... Мне надо срочно повидать миссис Слокум.
Пальцы экономки стали теребить воротничок шелкового халата. В его
отворотах на груди виднелась фланелевая ночная рубашка в розовый цветочек.
- Миссис Слокум умерла. - В ее хмуром взгляде я увидел горе.
- Нет, я должен увидеть Мод Слокум. Я простился с ней часа два назад.
- О, вы имеете в виду молодую миссис Слокум... Я полагаю, она в
постели. Спит. Что и вам следовало бы делать сейчас. В столь позднее
время...
- Я это знаю. Но мне обязательно надо ее увидеть. Не можете ли вы
разбудить ее?
- Не знаю, должна ли я это делать. Она рассердится.
- Я тогда сам разбужу ее, мне придется так поступить!
- Боже милостливый, нет! - Миссис Стрэн сделала было движение,
собираясь закрыть передо мной дверь, потом вдруг передумала: - Это важно?
- Вопрос жизни и смерти! - чуть не выкрикнул я, не зная, правда, чьей
жизни и чьей смерти.
- Ладно, входите. Я попрошу ее спуститься.
Экономка оставила меня в прихожей и удалилась шаркающей походкой.
Уложенные крендельком на затылке две ее поседелые косы показались мне
жесткими и сухими, как старый забытый цветок.
Миссис Стрэн возвратилась ко мне довольно скоро, она спала с лица,
тревога так и читалась в глазах.
- Ее дверь заперта. Она не отвечает.
Я поспешил за ней к лестнице, что вела наверх.
- У вас есть ключ?
- От той двери? Нет. - Миссис Стрэн задыхалась. - Там запирают
изнутри, на задвижку.
Не без труда мы проследовали вверх по лестнице, потом экономка,
оставаясь все время впереди, провела меня по лестнице вниз, в холл, к
двери, составленной из тяжелых дубовых панелей. Я надавил на дверь плечом
- она не поддалась.
Экономка заняла мое место у двери и крикнула:
- Миссис Слокум! - В ее надтреснутом голосе прозвучало отчаяние.
- Вы уверены, что миссис Слокум там? - спросил я.
- Она должна быть там. Дверь заперта оттуда.
- Придется выломать. Есть у вас железный лом или рычаг, что-нибудь
такое, все равно?
- Пойду посмотрю. В кухне есть какие-то инструменты.
Я выключил в холле свет и тогда увидел, что в запертой спальне свет
не был погашен. Я снова припал к двери и прислушался. Ни храпа, никаких
вздохов, какие бывают после неумеренно потребленного алкоголя, - никаких
звуков. Мод Слокум спала очень крепко.
Вернулась миссис Стрэн, узел ужаса и угрызений совести. В обеих - все
в крупных венах - руках она держала стальной брус с плоским концом,
похожий на инструмент, которым вскрывают чемоданные замки, когда ключи
потеряны. Я вставил плоский конец в щель между дверью и косяком, приподнял
брусок, что-то треснуло, панели поддались, я сдвинул инструмент чуть
влево, нажал сильнее. Замок выскочил из гнезда, и дверь открылась.
Я вошел в комнату Мод.
Справа от меня у стены стояло трюмо с тремя зеркалами, слева, у окна,
- огромная крытая кровать, застеленная так, что не было ни одной вмятинки.
Рядом, на полу лежала Мод Слокум. Ее лицо было темно-серым, с синеватым
оттенком, как на одной картинке Ван Гога, где изображен какой-то
сумасшедший человек. Прекрасные белые зубы Мод блестели между
полураскрытыми пурпурными губами и превращали темное это лицо в какую-то
гротескную маску.
Я опустился на колени, пощупал у женщины пульс и послушал, бьется ли
сердце.
Мод Слокум была мертва.
Я поднялся и повернулся к экономке, которая медленно входила в
комнату, будто что-то тяжелое давило на нее.
- Что случилось? - И голос прервался, она уже знала ответ.
- Миссис Слокум умерла. Звоните в полицию, попытайтесь связаться с
Надсоном.
Миссис Стрэн повернулась к двери из комнаты, и ветер смерти вынес ее.
Тут же вошла Кэти. Я попытался своей фигурой заслонить от нее труп.
Девушка остановилась и встала в белой шелковой ночной рубашке вытянутая в
струнку, стройная и гибкая. Взгляд ее обвинял.
- Что здесь случилось? - строго спросила она.
- Твоя мама умерла. Возвращайся к себе, в свою комнату.
Все ее тело напряглось и вытянулось еще сильнее.
- У меня есть право остаться.
- Уходи отсюда! - Я сделал шаг к ней.
Кэти увидела то, что лежало за моей спиной.
- Как она может быть мертва? Я... - горе перехватило дыхание, и Кэти
смолкла.
Я приобнял ее, повернул ее дрожащую спину к себе, лицо к двери.
- Кэти, я ничего не могу сделать сейчас для тебя. Тебе надо пойти к
отцу.
Всхлипывая, она сказала:
- Он не выйдет, он говорит, что не может подняться с постели.
- Ну, тогда ложись к нему в постель.
Я ляпнул, не подумав, получилось двусмысленно, ее реакция потрясла
меня: ее маленькие кулачки забарабанила по моему лицу с такой яростью, что
я потерял равновесие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25